Запах вишни

«Люциус Малфой мёртв! Неужели грядёт возмездие? Известный Пожиратель смерти был убит своими же соратниками! Его тело было найдено в Паучьем Тупике на окраине Лондона. Корреспондент с места событий сообщает, что авроры прибыли в последний момент, успев застать Пожирателей лишь в момент трансгрессии. Судя по оставшемуся после них разгрому, в Тупике развернулась грандиозная битва. Тела трёх неизвестных в ужасающем состоянии были найдены там же. Как вы знаете, восьми Пожирателям была дарована милость Министерства. Малфои, Гринграсс, Паркинсоны, Забини, Нотт — вот пять фамилий, получивших неприкосновенность с последующим ограничением в свободе действий, — бежали, сумев преодолеть запрет Министерства и ограничение в магии. Именно благодаря тому, что в описанной битве использовались мощные заклинания, Аврорат смог вычислить местонахождение беглецов, но те успели скрыться. Неизвестно, что ждёт предателей дальше, но, как утверждает Кингсли Бруствер, действующий председатель Совета, им всем уготовлена смертная казнь. Авроры имеют право убить Пожирателей, как только сумеют схватить их. Похоже, Малфой-старший избежал этой участи. Его тело было найдено среди обломков дома, где, по нашим данным, ранее проживал Северус Снейп. Изувеченное практически до неузнаваемости, оно было опознано лишь по зубам. По предварительным данным, нападение было совершено группой Отречённых, как в народе прозвали не сдавшихся Пожирателей смерти, учинивших самостоятельную расправу над помилованными Министерством Пожирателями. Сын Малфоя, Драко Малфой, сейчас проходит последний год обучения в школе Чародейства и Волшебства Хогвартс и никакого отношения к бегству родителей не имеет. Мальчик находится под защитой Хогвартса и его действующего директора Минервы МакГонагалл. Как утверждает сама Минерва, «Драко совершенно непричастен. Он находился в школе и когда Пожиратели бежали, и когда состоялась битва». Однако, Маркус Дарнелл, глава департамента по делам о Великой Магической Войне, являющийся куратором мальчика, сообщает, что за тем ведётся непрестанное наблюдение, разрешение на которое было получено после нападения на Хогсмид. Анжела Васкез, наш специальный корреспондент, не смогла взять интервью у Драко. М. МакГонагалл отказалась комментировать произошедшее, ограничившись только вышеупомянутыми словами. Кроме этого пока ничего неизвестно, но мы старательно работаем над получением новой информации».

      Драко перечитал статью два раза, но так и не вник в смысл слов. Колдография на полстраницы красочно показывала разруху и руины дома Снейпа, где юноша бывал ещё ребёнком, и кареты скорой помощи от больницы Святого Мунго. Волшебники недовольно отворачивались от камер, загромождая собой мелькающие в кадре носилки с обугленным телом. Странно, но длинные платиновые, как и у сына, с лёгкой проседью волосы оказались не тронуты магией.       — Ложь, — прошептал Малфой, роняя газету. — Это ложь!       — Мне жаль.       — Что?       Парень перевёл взгляд на Грейнджер, словно только сейчас её заметил. Сжал руку так сильно, что запястье девушки побелело.       — Мне больно…       — Тебе жаль? Тебе. Жаль? — взревел он, отталкивая от себя Гермиону. — Да ни черта тебе не жаль!       Драко вцепился в волосы, так натягивая пряди, что, казалось, ещё чуть-чуть, и он вырвет клок. Весь его мир пошатнулся. Устои, привычки, правила — всё рухнуло. Разлетелось прахом, как тело его отца.       — Это ложь, этого не могло произойти!       Парень заметался по гостиной, отшвыривая попадающуюся на пути мебель. Кулаки чесались, руки жаждали крови. Медленно в сознании проступали строки, обрушиваясь вместе с осознанием: Люциус Малфой мёртв. Конечно, мёртв. Не зря мать так боялась. Это ложь!       — Чёрт…       Драко обрушил кулак на книжный шкаф, и дерево хрустнуло. На костяшках выступила кровь, в кожу впились занозы и деревянные осколки, но парень этого не замечал. Он громил шкаф удар за ударом, как мантру повторяя: Ложь, это ложь.       В памяти проступали сочувственные взгляды МакГонагалл и её исполненное жалости «Мне жаль».       — Сука!       Малфой взвыл и пинком перевернул журнальный столик. Грейнджер вздрогнула, прижавшись к стене, и парень опустился на пол, прислонившись спиной к креслу. Она знала. Она всё знала. И Дарнелл знал. Вот зачем он припёрся! Вот почему был так рад!       — Сука!       Драко дёрнулся, отталкивая ногой второе кресло, вскочил, расшибая кулаки о стену, но силы покинули его так же внезапно, как и нахлынувшая ярость. Вместо них пришло опустошение.       Это ложь. Этого не могло произойти.       Хотелось выть. Рычать. Кричать. Биться в истерике.       Вместо этого он стоял, прижавшись лбом к холодному камню, и слушал биение сердца в висках.       Как такое могло случиться?       Люциус, порой жестокий, порой чёрствый, порой ужасающий. Люциус, который взрастил в парне силу духа, стойкость и силу. Люциус, который, несмотря ни на что, всегда его защищал. Люциус, его отец. Мёртв.       Это не укладывалось в голове.       ЛОЖЬ!       — Малфой?       Парень проигнорировал голос, казавшийся таким возмутительно раздражающим и одновременно нежным. Если не откликаться, она уйдёт. Или вообще это всё окажется сном к чёртовой матери.       Тонкая рука неуверенно легла ему на плечо. Драко замер, всё ещё нелепо надеясь, что Грейнджер исчезнет. Оставит его наедине с грёбаным горем. Растворится в воздухе.       Мгновение, и её рука приобрела уверенность. Легко погладила его по плечу и исчезла. Юноша выдохнул, надеясь, что на этом проявление сочувствия Грейнджер закончится, но в следующий миг она обняла его. Сцепила руки на талии, крепко прижимая к себе, спрятала лицо у него между лопаток. Одновременно робко и решительно. Словно готовая к тому, что её отвергнут.       Но он не отверг. Драко с удивлением вслушивался в свои эмоции, которые, помимо безграничной пустоты, отражали что-то ещё. Странное, волнительное, еле заметное. Такое приятное.       Это объятие нельзя было сравнить с объятием Паркинсон. В нём была глубина, до краёв полная переживаний. Ненависти, сочувствия, сожаления. Нежности.       Грёбаной нежности, чёрт бы её побрал.       Грейнджер была нежной с ним.       Тихонько дышала, стараясь ничем не потревожить. Словно показывала, что ни на что не претендует, ничего не требует. Он может и дальше убиваться. Пусть просто знает, что она рядом. Она. Рядом.       Драко чуть не засмеялся в истеричном припадке. Кто бы мог подумать, что именно она будет утешать его? И что он примет её сочувствие?       В конце концов, она могла понять его. Она многих потеряла в этой войне.       Сколько они так стояли? Пять минут? Десять? Тридцать? Драко одновременно ощущал её присутствие каждой клеточкой тела и не ощущал вообще. Девушка стояла рядом, но его мысли витали далеко, хотя по телу и бежали мурашки.       Почему они напали? Какие, к чёрту, Пожиратели?       Неожиданная догадка заставила парня прекратить дышать.       — Это всё из-за Чаши Жизней, — прошептал он себе под нос.       — Чаша Жизней?       Драко напрягся, услышав удивлённый голос. Как глупо, он не подумал о Грейнджер, поглощённый этим невыносимым от противоречивых эмоций объятием.       — Отпусти, — выдохнул он сквозь зубы.       — Малфой, — прошептала Гермиона, не зная, как ещё его утешить. Обнять его — это всё, что она могла себе позволить. И то, с огромным риском. И ей не хотелось отпускать его сейчас, когда ей казалось, расцепи руки — и парень свалится в бездну.       — Отпусти меня нахуй! — Драко схватил девушку за руки, отталкивая от себя. — Я ведь говорил держаться подальше!       — Малфой…       — Заткнись, Грейнджер! Не подходи! Держись подальше от меня со своим ёбаным сочувствием!       Юноша отшвырнул от себя Гермиону, и та ударилась спиной о стену. Дух вышибло из лёгких.       — Малфой, — прокашлялась она, хватаясь за горло. Драко бушевал.       — Или, знаешь, засунь его себе в задницу!       — Малфой!       — Грейнджер, ты меня за…       Звонкий шлепок заставил его замолчать на полуслове. Тишина загудела, и Драко почувствовал, как наливается кровью отбитая щека. Девушка, тяжело дыша, стояла напротив, так и не опустив руку после удара.       Пощёчина вышла на славу. Его голова метнулась в сторону, повинуясь руке. Он застыл, шокировано уставившись на Гермиону. Рефлекторно подвигал нижней челюстью, проверяя, не вылетела ли она из сустава. И медленно сузил глаза, полыхнувшие гневом. Да, в них разыгралась буря. Шторм. Ураган.       Не давая ему опомниться, Грейнджер, глубоко вдохнув, обхватила его лицо руками и привстала на цыпочки, пытаясь поднять свои глаза на уровень его. Получилось не очень, и девушка просто притянула парня ближе, заставив ссутулиться.       — Успокойся.       — Какого чёрта?..       — Успокойся.       — Грейнджер…       — Успокойся!       Гермиона твёрдо заглянула ему в глаза, надеясь, что её взгляд передаёт весь коктейль её эмоций. Дыши глубже. Она изучала серые радужки, вслушиваясь, как дыхание Драко постепенно выравнивается. Несколько бесконечных мгновений они просто стояли, всматриваясь друг другу в глаза, нет, в души. Оголённые, плескавшиеся на дне сокращающихся зрачков.       В дверь постучали, и Малфой закрыл глаза, прерывая электрический контакт. Глубоко вздохнул, обхватил руки девушки своими и лишь на мгновение, полное тока, задержав их, отстранился.       Гермиона сглотнула, отступая, и, внимательно посмотрев на Драко, отошла к окну. Парень тряхнул головой и нехотя толкнул портрет, натянув на лицо привычную маску безразличия. До Грейнджер долетели обрывки разговора:       — Ты читал?.. Что здесь произошло?       — Неважно. Пошли отсюда. У тебя есть выпить?       — Если хорошо поискать…       Дверь хлопнула, и парень покинул гостиную. Только в этот момент Гермиона, тяжело вздохнув, сползла по стене на пол, обхватив ноги трясущимися руками. Странно, погиб отец Малфоя, а плакать хотелось ей. Как будто она оттянула его отчаяние на себя, забрав всю безысходность.       И сердце билось как-то с перебоями.       Девушка оттолкнулась от пола, рывком поднимаясь, и оглядела комнату. Мебель щепками, перевёрнутый шкаф, смятый ковёр. И разводы крови на стенах.       Как после бомбёжки.       Как после атаки Пожирателей.       Гермиона вгляделась в красные пятна и усмехнулась. Прошептала, размазав пальцем тонкую линию:       — Вовсе она и не голубая.       А потом тряхнула головой, разметав по лицу волосы в попытке выбросить из головы больные мысли. Огляделась, сообразив, что палочка её вряд ли осталась лежать на столике. Учитывая, что тот был перевёрнут. Хвала Мерлину, прут не пострадал.       Грейнджер взмахнула палочкой, и из неё посыпались оранжевые искры. Элементарная магия — и комната снова засияла чистотой. Камин приятно шелестел огнём, шкаф лоснился книгами. Она зачесала волосы пятернёй и устало потёрла шею. Она разрывалась между желанием дождаться Малфоя и убедиться, что парень в порядке, и сомнением, что он вообще вернётся в Башню. В конце концов, в гостиной Слизерина с ним будут друзья. И море алкоголя.       Девушка покачала головой, подумав, что, как староста, должна доложить об этом.       Но я ведь не стану.       Да уж, Грейнджер. Докатилась.       Гермиона вернулась к себе в комнату и залезла на кровать, укутавшись в одеяло, как в кокон. Достала зачитанную до дыр книгу, подарок родителей, и постаралась отрешиться от внешнего мира, погрузившись в мир сказок. Пожалуй, она могла бы прочесть томик от корки до корки, но где-то ближе к середине второй половины провалилась в тревожный сон. Она то забывалась, утопая в пучине сновидений, то выныривала на поверхность сознания. Перед глазами мелькали образы взъерошенных мальчишек, испуганной Джинни, таинственно улыбающейся Полумны. Кто-то что-то кричал, но Грейнджер зачарованно вглядывалась в окровавленного по локти Малфоя.       Парень резал ладони инкрустированным изумрудами кинжалом, и кровь по рукам стекала в золотой кубок. Он усмехнулся, смахнув с лица волосы, отчего на коже его остались красные разводы, и поднёс кубок к губам.       Гермиона вскрикнула и проснулась. Распахнула глаза, щурясь на неясный пейзаж за окном. Светало.       Девушка вслушалась в тишину, пытаясь уловить звуки в гостиной, но ничего не разобрала. Тогда она неуверенно встала и на цыпочках прокралась в ванную. Замерла у двери с выгравированной змеёй, приникнув к замочной скважине. Ничего. Такая тишина бывает только в пустом помещении.       Она вздохнула и включила воду.       Весь день Гермиона не знала, чем себя занять. Пожалуй, впервые в жизни ей было нечего делать на каникулах. Даже как-то грустно, что война закончилась.       Грейнджер отругала себя за циничные мысли и вернулась к чтению книг. Все уроки она сделала ещё в первые дни и теперь в буквальном смысле гоняла балду. Переставила мебель в комнате, разобрала книжный шкаф, рассортировала книги в алфавитном порядке. Подумала и переставила их по автору. Склонила голову — и изменила систему по порядку издания, но, в конце концов, вернулась к старому доброму алфавиту.       Напевая под нос задорную песенку, Гермиона прогулялась до Чёрного озера, но недолго смогла находиться на морозе. Сходила к МакГонагалл, но та была чем-то занята и отослала девушку, велев отдохнуть. Грейнджер вздохнула, вернулась в Башню, приняла душ, переоделась сразу в пижаму. Спустилась в гостиную, захватив сборник любовных писем великих людей, и разожгла камин, улёгшись перед ним на ковёр. Она и сама не знала или не хотела знать, почему спустилась из своей комнаты.       Тиканье часов немилосердно давило на уши, в стенах гудел ветер, огонь задорно трещал. Гермиона уже подумывала почистить камин, хотя ночью этим должны были заняться эльфы, как за портретом печального монаха раздалось невнятное бурчание, и он, немного посопротивлявшись, отъехал в сторону.       По ту сторону стоял Малфой. В хлам пьяный.       Гермиона подскочила, не зная, что делать. Он тем временем прошёл в гостиную и уселся на диван перед камином, уставился на огонь. Грейнджер вскинула брови и решила потихоньку ретироваться, но измученный полушёпот остановил её:       — Почему?       — Что?       Драко зажмурился и потёр переносицу. Он молчал так долго, что Гермиона решила, ей померещилось.       — Почему всё так происходит?       Девушка оглянулась, словно не уверенная, что Малфой обращается к ней, и присела на краешек дивана.       — Почему всё сваливается на меня?       — Карма? — не смогла не сострить Гермиона, но тут же прикусила язык. К счастью, парень, похоже, даже не вслушивался в её слова.       — Это так сложно…       Малфой вздохнул и спрятал лицо в ладонях, уперев локти в колени. Сгорбленный, он показался Гермионе особенно ранимым.       — Я боюсь, я не справлюсь. Мать просила спасти их с отцом, но я не смог. Отец мёртв. Мёртв. Что, если и с мамой что-то случится?       — Спасти?       Малфой посмотрел на девушку так, словно в первый раз её увидел, и нахмурился.       — Какого хуя я с тобой разговариваю?       Та пожала плечами и откинулась на спинку дивана.       — Гре-ейнджер, — простонал он. — Как ты со всем справляешься?       Гермиона дёрнула уголками губ в непроизвольной улыбке. Пьяный Малфой — такой милый Малфой.       — Мне помогают друзья.       — Друзья?       — У тебя ведь есть друзья, Малфой?       — Я не знаю… — юноша замолчал, кажется, и вправду задумавшись. — Наверное, Блейз мне друг. И Паркинсон. И Гойл. Война объединила нас.       Гермиона замерла, внимательно слушая. Нечасто выпадает возможность присутствовать при откровениях Малфоя. Нечасто выпадает возможность Малфою откровенничать.       — Но я так устал…       Гермиона пошевелилась, придвинувшись к нему на несколько сантиметров.       — Да ещё эта непонятная Чаша Жизней…       — Что?       Знакомое словосочетание раздразнило слух, вклиниваясь в голову раскалённым сверлом. Гермиона уже где-то это слышала. Определённо. И не из уст Малфоя. Но она никак не могла вспомнить, где.       Парень сжал кулаки и стиснул челюсти. Под кожей заиграли желваки, и он тяжело задышал. Грейнджер почувствовала, что сейчас грянет новая волна ярости, и поспешила предотвратить её, выбросив из головы все лишние мысли.       Интересно, а со своими он тоже так бушевал?       — Эй, вставай. Пойдём.       Грейнджер неуверенно встала и обхватила парня за локоть. Потянула на себя, и, к её удивлению, Драко поднялся, как-то разом расслабившись. Усмехнулся и неожиданно прижал её к стене.       — Куда спешить, ночь только начинается.       Она вздрогнула, ощутив себя в ловушке его рук, и уловила языком горячее дыхание. Сердце застучало в два раза быстрее.       — Малфой, отойди.       — Ну же, Грейнджер. Я знаю, ты этого хочешь.       Его рука скользнула к её бедру, и девушка задохнулась глотком воздуха.       — О Боже, нет! Ты пьян! Пусти!       Парень обхватил её за подбородок и заставил посмотреть себе в глаза.       — Тебе кто-нибудь говорил, что они как виски? Уверен, и ты на вкус как виски. Виски с ароматом вишни…       Малфой прижался своими губами к её, и Гермиона перестала дышать. Сердце забилось в глотке, и девушка, перестав слушать голос рассудка, обхватила его за шею. Притянула к себе, распахивая свои губы навстречу его, понимая в этот момент: она жаждала этого поцелуя. Всем нутром.       А потом она почувствовала вкус алкоголя. Горький привкус огневиски ещё ощущался на его языке.       Грейнджер собралась с силами и оттолкнула юношу.       — Ты. Пьян, — тяжело выдохнула, вытирая рот рукой. Губы горели.       — Мерлин, Грейнджер. Какой момент, — простонал он, снова потянувшись к ней. Гермиона выставила вперед руку, защищаясь.       — Утром ты об этом пожалеешь.       Малфой замер. В его голове вспыхнули и погасли образы.       — Что верно, то верно.       Парень оттолкнулся руками от стены и, неловко пошатнувшись, направился к себе, оставив Гермиону одну.       Та покачала головой и вздохнула, выравнивая дыхание. Прижала пальцы к губам, охлаждая их поледеневшими подушечками. Голова кружилась, и Гермиона вернулась на диван, прижавшись головой к деревянному подлокотнику.       Наверху зашумела вода, и Грейнджер вздрогнула. Она сидела так несколько минут, обхватив себя руками. Почему-то этот пьяный поцелуй ранил сильнее, чем давнишние домогательства Рона. Возможно, потому, что для Драко ничего не значил. Для него это была игра. Напился и решил: почему бы не поцеловать грязнокровку? Новые ощущения, так сказать.       А может, он тоже её хочет?       Сумасбродная мысль, но, в конце концов, это он её поцеловал. И в прошлый раз ответил.       Гермиона забралась на диван с ногами и уставилась в потолок, представляя, что где-то там над ней сейчас ходит Малфой. Может, он у раковины? Или раздевается…       Она сглотнула.       Стоит под горячей водой, и прозрачные капли стекают по телу.       Господи! Гермиона накрыла лицо ладонями и давила пальцами на глаза, пока под веками не замигали белые вспышки. Не хватало ей ещё воображать Малфоя, принимающего душ.       Вода стихла, и девушка прислушалась. Пара минут — и хлопнула дверь. Наверное, он ушёл к себе в комнату. Гермиона немного расслабилась и села.       — Мне бы тоже лучше у себя сидеть…       Наверху что-то грохнуло, и девушка подскочила. Недолго думая, подлетела к двери с резной змеёй и постучала.       — Эй, у тебя всё в порядке?       — Всё отлично, проваливай!       Гермиона закатила глаза, но тут снова раздался грохот.       — Малфой!       — Отъебись, Грейнджер!       Дверь задрожала, и бархатный голос прозвучал очень отчётливо, словно парень стоял совсем рядом, прижавшись к дереву:       — Просто. Уйди.       Гермиона дёрнула плечом и отступила. Вернулась к камину и решила, что подождёт пока на диване.       Девушка лежала, напряжённо вслушиваясь, отчего голова начинала гудеть. Она ничего не могла с собой поделать. Она волновалась. Глупо. Наивно. Безнадёжно. Жалко. Волновалась за него.       Наверное, никто никогда не поверит этому.       Гермиона ворочалась с боку на бок, не замечая, как беспокойные мысли превращаются в не менее беспокойный сон. Странно, но она действительно вымоталась за день. Кажется, бездействие ещё утомительнее действия.       — Гермиона? Ты что здесь делаешь?       Та сидела в библиотеке и поэтому удивлённо вскинула голову, когда кто-то громко окликнул её.       — А ты как думаешь? — усмехнулась девушка, разглядев идущего к ней Гарри. — Слизнорт назначил отработку.       Парень фыркнул.       — Кончай чистить книжки. Идём лучше сыграем.       Гарри широко ухмыльнулся, поправив серебряно-зелёный галстук, и его серые глаза лукаво блеснули.       Гермиона уже собралась послать его куда подальше, но тут стены задрожали.       — Что происходит?       Грейнджер вскочила, подхватывая с пола сумку, и огляделась. Стеллажи с книгами тряслись, рассыпая на пол талмуды, рукописи, учебники. Стёкла в окнах гудели.       — Гарри, что происходит?       Девушка кинулась к другу в объятия, стремясь спрятать на груди того свой страх. В стенах стучали барабаны, с каждой секундой грохот становился всё громче.       — Не волнуйся! — проревел Поттер, перекрикивая безудержный «Бум!» в стенах. — Всё идет по плану!       — По какому плану, чёрт возьми?       В тот момент, когда грохот стал невыносимым, по полу поползла трещина.       — Гарри…       Трещина разрасталась, и полы расходились под ногами.       — Гарри!       Гермиона вскинула голову, но друг почему-то оказался на противоположном конце библиотеки. Он размахивал палочкой, во все стороны посылая языки горячего пламени.       — Гарри!       Поттер обернулся, и Грейнджер отшатнулась, увидев, как на неестественно бледном лице друга искажаются черты. Лоб стал шире, нос больше, и через секунду девушка узнала в нём Винсента Крэбба. Парень хохотал, и огонь на конце его палочки дрожал, пожирая одну книгу за другой.       Гермиона стремительно отвернулась и рванула к выходу, но нога её запнулась об острый край трещины в полу, и девушка упала. Заметалась, пытаясь вырваться, но нога засела крепко.       Воздух засвистел, ударив Грейнджер тугой волной, и потолок над ней, оказавшийся стеклянным куполом, рассыпался осколками. Стекло летело прямо на неё, и та сжалась калачиком, прикрывая голову руками. Вокруг с оглушительным треском лопались витражные окна.       И вдруг — всё стихло. Гермиона подняла голову и удивлённо обнаружила, что вокруг крупными хлопьями валит снег. Мгновение, и она сообразила, что это — пепел. Он застилал всё вокруг, не давая разглядеть хоть что-то хотя бы на пару метров вперёд. Грейнджер встала, изумлённо оглядываясь, и неожиданно заметила прямо напротив себя огромное зеркало. В нём отражалась испуганная и взъерошенная девушка с окровавленным лицом. Она улыбнулась и поманила Гермиону пальцем. Та, заворожённо шагнув вперёд, оказалась в просторной мрачной комнате.       На позеленевших от плесени стенах виднелись разводы крови. Под потолком тускло мерцали свечи. Грейнджер огляделась и удивлённо вздрогнула, заметив в дальнем углу парня.       Тот сидел, склонившись над какой-то книгой. Бормотал что-то под нос, ритмично покачиваясь. Девушка приблизилась, и юноша резко поднялся. Вскинул голову, и Гермиона узнала: напротив неё стоял Малфой. Он взмахнул рукой, и Грейнджер почувствовала неприятный жар в груди, прямо напротив сердца. Драко, усмехнувшись, дёрнул руку на себя, и девушка метнулась следом, как будто кто-то подцепил её крюком.       Малфой схватил её за горло и с шумом втянул воздух. В другой руке его сверкнул кинжал, и Гермиона испуганно вскрикнула, но Драко уже оттолкнул её. В груди у неё похолодело, словно где-то рядом приютился дементор, высасывая из неё всё тепло жизни. Парень тем временем занёс над книгой лезвие, и Гермиона кинула на страницы быстрый взгляд. В сознании отчётливо отпечатались слова в заглавии: «Перерождение артефактов».       Металл сверкнул в мерцающем свете свечей, и буквы в книге поплыли. На бумаге расползались красные пятна. Гермиона тяжело задышала, как будто у неё обострился плеврит. В это мгновение она ясно осознала, откуда этот жгущий холод в груди: её сердце лежало там, на страницах. Отчаянно трепещущее, плескающееся в луже крови. Её крови.       Драко опустил кинжал, и девушка пронзительно закричала.       Он подскочил, когда тишину разорвал душераздирающий крик. Распахнул глаза, недовольно потирая затылок. Голова дико ныла. Парень застонал и накрылся подушкой.       Крик раздался снова.       Драко резко сел, проигнорировав вспыхнувшую в висках боль. Очередной вопль заставил его стремительно подняться и рвануть из комнаты. Кричали определённо в гостиной.       Малфой вихрем пронёсся по лестнице и удивлённо замер в арке, разглядев мечущуюся на диване Грейнджер. Девушка издала булькающие звуки, словно задыхалась, а потом снова дико закричала, выгнув спину дугой.       Он мгновенно оказался рядом с ней, болезненно хмурясь. Её визги отдавались в голове пятикратно усиленным боем отбойного молотка.       Девушка захрипела, выгибаясь, и парень обхватил её руками, прижимая к себе.       — Грейнджер, проснись!       Та задрожала.       — Эй! Проснись!       Малфой встряхнул девушку и прижал губы к её уху, спешно зашептав:       — Это сон, всего лишь сон. Ну же, Грейнджер, это просто кошмар. Открой глаза!       Она дёрнулась и затихла. Юноша почувствовал, как напряглась Гермиона, проснувшись, но продолжил шептать успокаивающие слова. Грейнджер всхлипнула и сжалась, схватившись руками за сердце. Она всё крепче прижимала руки, как будто пыталась затянуть дырявую рану, рвано дыша. А потом разрыдалась.       Свернулась калачиком, уткнувшись Драко в грудь и заливая его слезами. Сотрясалась всем телом в попытке вздохнуть, но у неё не получалось. Горло сдавило, и девушка закашлялась.       Малфой напряжённо обхватил её лицо ладонями и заставил посмотреть себе в глаза.       — Грейнджер. Тише. Это был сон. Всё кончилось. Слышишь?       Она, словно в приступе астмы, хватала ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег. Парень легонько встряхнул её.       — Грейнджер. Слушай мой голос. Успокойся. Ну же.       Девушка задышала глубже и ровнее. Накрыв своими руками его, она вглядывалась ему в глаза, ощущая, как бешено бьётся сердце в глотке.       Это были совсем не те глаза, что в её сне. Там они были гранитными, серыми, пустыми. Здесь же пульсировали жизнью, блестели эмоциями, переливались оттенками от серебряно-стального до светло-светло-голубого, почти прозрачного.       Когда воспоминания о сне немного утихли, Гермиона сообразила, где находится. И кто утешает её после ночного кошмара.       Она выдохнула, вдруг покрывшись мурашками. Под пальцами как будто прошёлся разряд тока.       И это было как — бам! Взрыв чувств, ураган эмоций, торнадо желаний.       Кто из них первым подался навстречу? Не имело значения.       Только губы, встретившиеся в темноте. Только спутавшееся дыхание. Только пальцы, зарывшиеся в волосах. Только бешеное биение сердца.       Язык Драко буквально обжёг ей небо, и она задохнулась его дыханием. Тот притянул Гермиону к себе, откидываясь на диван, и девушка оказалась сверху, одной рукой вцепившись ему в волосы, а второй обхватив за шею. Она чувствовала под пальцами его пульс.       Малфой скользнул руками ей под футболку, сжав ладонями тонкую талию. Медленно поднялся вверх, задирая ткань и обнажая кожу. Гермиона задрожала, когда его руки добрались до её груди. Не надо было переодеваться, — мелькнула на задворках сознания мысль, но тут чашечки ладоней Драко сжали её грудь. Большие пальцы обвели окружности напрягшихся сосков, и Грейнджер выдохнула. Такого с ней ещё никто не делал.       Драко прикусил её за губу и припал в поцелуе к шее. Грейнджер прижала к себе его голову, чувствуя огромный тугой узел внизу живота и порхание бабочек под ложечкой. Да, чёрт, это были именно бабочки. Матерь Божья!       А ещё она чувствовала под собой напрягшийся член парня. И это было просто… Не было слов. Гермиона тяжело дышала, пока Малфой целовал её, обводя языком пульсирующую жилку на шее, а руки его массировали её соски. А после парень резко поднялся, подхватив её под ягодицы, и каким-то чудом умудрился уложить Гермиону на диван.       Он склонился над ней, обжигая горячим дыханием губы. Грейнджер трясущимися руками обхватила его за бёдра, сообразив, что тот всего-то в старых трениках.       По телу девушки разливалась раскалённая магма, заражая все участки кожи желанием. Как мантия движется под земной корой, меняя положения древних платформ, так и в Гермионе что-то менялось. Что-то, привитое с детства, впитавшееся в кожу, устоявшееся на корню. Менялось безвозвратно.       Гермиона распахнула глаза, когда его губы прочертили дорожку по её животу, опускаясь непозволительно близко. Мир перед глазами расплылся и вышел из фокуса.       И вдруг — что-то блеснуло в окне, напомнив своим блеском мерцание кинжала из сна девушки. В голове разом вспыхнули образы.       Малфой. Лезвие. Книга. Кровь. «Перерождение артефактов». И дикая пустота в груди.       Грейнджер села. Под кожей забилось ощущение чего-то до безумия, до рези в глазах важного.       — Грейнджер?       — Мне нужна книга… — прошептала девушка.       — Ох, Мерлин! Собираешься найти учебник? Я тебе всё наглядно покажу!       Гермиона закатила глаза и оттолкнула парня. Вихрем унеслась к себе в комнату, и Малфой откинулся на диван, разочарованно застонав. А через секунду до него донёсся взволнованный оклик Грейнджер:       — Иди сюда!       Парень удивлённо распахнул глаза и медленно поднялся наверх. Грейнджер сидела на полу, склонившись над злосчастной книгой, и нервно кусала губы, хмуря брови.       — Какого?..       — Смотри!       Девушка подтолкнула книгу к Драко, и тот сел на пол, вчитываясь в мутные строки.       — Я давно брала её. Для внеклассного чтения, — забормотала Гермиона. — Мадам Пинс разрешила подержать у себя, всё равно её никто не берёт. А я знала ведь, знала…       Малфой перестал вслушиваться в её невнятную речь, когда прочитал заголовок: «Перерождение артефактов». А ниже, жирным шрифтом, название статьи: «Чаша Жизней».