Запах вишни

      Гермиона задумчиво разглядывала красное пятно на ладони, изредка водя по нему пером, — зудело ужасно. Камень не удалось вытащить, и она, справившись с первым приступом паники, целиком и полностью подчинилась натуре отличницы. Теперь, когда после попытки вскрытия рана моментально затягивалась, и никакие заклинания не действовали, ей не терпелось понять, чем вызваны эти свойства красного камешка.       Возможно, её энтузиазм также был призван затмить события минувшей ночи. Ну или полный игнор со стороны Малфоя.       — Успокойся, Грейнджер.       Перо хрустнуло в её руке, и та поспешно отложила его в сторону.       Конечно, глупо было ожидать, что Драко встретит её с утра чашкой кофе и милой улыбкой. Честно, она ведь не этого ждала… верно? Просто ей казалось, он мог бы быть… мягче? Таким же, как ночью. И не только когда ласкал, но и когда утешал её.       Ей казалось, что что-то произошло между ними.       Мерлин, оно и произошло. Но, по-видимому, недостаточно для него.       Ох, для чего достаточно?       — Гермио-она-а…       Та подпрыгнула, когда мелодичный шёпот прошелестел над её ухом, и взволнованно обернулась. Полумна, чуть склонив голову набок, задумчиво смотрела на ладонь Гермионы, и та поспешила сжать руку в кулак.       — Что такое?       — Профессор задала тебе вопрос.       Глаза Грейнджер округлились, и она недоумённо посмотрела в сторону учительского стола. Профессор Вектор полуулыбалась, разглядывая первую ученицу школы. Малочисленные студенты в аудитории ухмылялись, оглядываясь, и толкали друг друга локтями.       — Похоже, мисс Грейнджер сегодня витает где-то в облаках, — протянула женщина.       Каждый из присутствующих в классе счёл за свой долг послать Гермионе понимающе-ехидный или удивлённо-взволнованный взгляд. Её щёки густо залились краской, и она смущённо уставилась в парту.       Да уж. Витает — не то слово. Проклятый Малфой полностью поглотил её мысли.       — Извините, профессор.       Луна рядом мечтательно вздохнула, и Гермиона незаметно шлёпнула её по колену, виновато покосившись на профессора.       — Не могли бы вы… повторить свой вопрос, пожалуйста?       Вектор усмехнулась.       — Для вас, так и быть, сделаю исключение.       Прошелестев страницами журнала, женщина опустила глаза и тихонько хмыкнула. Грейнджер чувствовала себя брошенной в кипящую воду и медленно покрывающейся твёрдой корочкой насмешливых взглядов одногруппников, пока учительница совершала свои манипуляции. Когда она, наконец, попросила рассказать о гематри́и*, Гермиона постаралась как можно скорее отделаться от задания, торопливо перечислив известные ей факты, заглатывая слова и игнорируя перешёптывания за спиной.       Она не могла поверить, что прослушала преподавателя. Она даже не могла вспомнить, каким образом они добрались до этого раздела нумерологии, и отвечала на автомате, благодаря Мерлина, что всё-таки прочитала учебник.       Лавгуд рядом вертелась, как будто над ней зудело облако комаров, но Гермиона по старой памяти подозревала мозгошмыгов. А может, в ней говорило раздражение, вызванное неисчерпаемой энергией подруги. Грейнджер вообще не понимала, зачем Луна записалась в этом году на нумерологию, учитывая, что до того не ходила, но предмет ей хорошо давался, и это было главным.       — Отлично, мисс Грейнджер. Спасибо.       Вектор отвернулась к доске и принялась мелом выводить слова на иврите и цифры, эквивалентные их значениям. Гермиона облегчённо выдохнула и сразу же склонилась над пергаментом, пытаясь слиться с поверхностью парты и злясь на саму себя за такое поведение.       Все старательно повторяли записи в тетрадях, напряжённо следя за движениями рук профессора. В такие моменты Гермиона радовалась, что посвятила свою жизнь в Хогвартсе углублённому изучению разных предметов, в особенности рун. Благодаря этому она без проблем могла разобрать, что «מחודש»,"נחש» и «משיח» напротив «358» — это не бессмысленные каракули, а «змий», «обновление» и «мессия».       Гермиона прикусила внутреннюю сторону щеки и распрямилась, уставившись на доску, как мышь на крупу. В конце концов, она — Грейнджер. Она не станет скулить, как побитая собака. Не из-за Малфоя.       К тому же на неё, кажется, никто больше не смотрит.       Так что она честно старалась следить за нитью урока, ни на что не отвлекаясь. Но минутная стрелка на часах над доской, казалось, скрипела, перемещая свою тушу по окружности циферблата. И каждая ускользающая секунда пела, что близится час обеда. Час, когда она увидит его.       Глупо, глупо. Ужасно глупо.       Гермиона зажмурилась и тряхнула головой. Она не могла позволить себе такое состояние, такое взвинченное бабочки-в-животе-сводят-меня-с-ума. Это было неправильным. К тому же с какой стати у неё вообще потели ладони? Вернее всего было бы выбросить всё из головы, свалив на какой-нибудь посттравматический стресс. Но мыслями Грейнджер упорно возвращалась к Драко и раздражалась оттого, что позволяла рубину слабо светиться под кожей, сосредоточив мысли даже не на уроке, а на проклятом Малфое. Что её желудок сворачивался в тугой узел и сладко ныл в ожидании непонятно чего. Что её пальцы неуловимо дрожали.       Когда, наконец, прозвенел звонок, девушка подскочила и негнущимися руками собрала вещи. Малочисленные студенты быстро покинули аудиторию, и рядом с девушкой осталась только Полумна. Она едва заметно прикусила губу и отбила пальцами по столу неровную дробь.       — И кто счастливчик?       Учебник выпал из рук Грейнджер и с глухим стуком упал в сумку. Чернильница звякнула, когда девушка кинулась поправлять его.       — Что?       — Ну, кто твой избранник? — Лавгуд улыбнулась, окинув напрягшуюся фигуру Гермионы внимательным взглядом, и лёгким движением откинула за плечо светлые волосы.       — Не понимаю, о чём ты, — процедила она сквозь зубы, злясь на себя за неосмотрительность и ещё больше — за испуг. С какой стати она испугалась?       С какой стати Луна решала, что у неё появился избранник?       Та хитро прищурилась.       — Нигде и никогда ещё Гермиона Грейнджер не витала в облаках.       Она фыркнула. В конце концов, Гермиона ничем не могла скомпрометировать свои больные мысли. Разве что сама Луна проявит свою обычную проницательность. Но в этом случае остаётся только надеяться, что не переигрывает, пытаясь скрыть напряжение за весёлостью.       — Просто сложная неделя.       — Ну да.       — Что?       Луна прищёлкнула каблуками, резким движением соединив пятки, и встала на носочки. Глаза её заблестели, как если бы ей представили неоспоримые доказательства существования морщерога. Её тонкая рука взлетела к Грейнджер, и та дёрнулась.       — Не бойся, — усмехнулась девушка. — Я просто…       Её пальцы коснулись шеи Гермионы, холодные подушечки едва ощущались на коже.       — …интересуюсь, откуда у тебя это.       — Что?       Гермиона распахнула глаза, чувствуя себя невероятно глупо, в сотый раз повторяя это достойное премии слово, и прижала ладонь к тому месту, что указала Полумна, пытаясь нащупать какие-нибудь отклонения.       — Мерлин, о чём ты?       Лавгуд поморщилась.       — Я про засос.       Зрачки Грейнджер расширились, и она кинулась к зеркалу, висевшему возле двери. Вывернула голову, но только скосив глаза разглядела круглое пятно под ухом, состоящее из россыпи фиолетовых точек. Осторожно коснулась его, чуть надавливая, и пятно побледнело, но стоило только убрать пальцы, и весь колорит возвращался.       — О, Господи!       Гермиона поспешно распустила слабый хвост и равномерно распределила волосы, стараясь скрыть шею. Обернулась к Луне, не зная, чего от той ждать, но её взгляд уже приобрёл свою обычную мечтательность, похоронив в зрачках твердость, мелькнувшую мгновения назад, и девушка полу-улыбалась, чуть склонив голову.       — Не бойся, я никому не расскажу, — кивнула она. — Чужие тайны — не моё достояние.       И Лавгуд направилась к выходу, мурлыча под нос какую-то мелодию. Гермиона ошарашенно моргнула, провожая её взглядом, а потом сильно ущипнула себя за руку.       Мерлин, что это было? Чёрт, засос?       Грейнджер ещё раз оглядела своё отражение, проверяя, не компрометирует ли её что-нибудь ещё. Внешне синяка не было видно, но сама Грейнджер теперь ощущала его раскалённым клеймом. Предательница! — именно это скажут её друзья, если узнают, кто оставил эту «метку».       — Прекрати нести бред.       Гермиона одёрнула себя и вернулась к сумке. Забавно, как быстро она начала переключаться с одного на другое: один — она думает о Малфое, два — о засосе, три — о… Малфое. Потому что этот идиот его оставил!       Грейнджер повесила сумку через плечо и размеренным шагом направилась в Большой зал. Ну, она надеялась, что размеренным. Потому что ей совсем не хотелось появляться там с одышкой, которая грозила вот-вот застрять в глотке.       Теперь под кожей дрожала самая настоящая злость, изрядно приправленная нотками паники. Смешно, что она волновалась из-за такого пустяка, как секс с Малфоем, на фоне только отгремевшей войны, хотя раньше казалось, что она не сможет думать ни о чём другом. Казалось, война в её сердце и душе не закончится никогда, смерть за смертью разбивая её на осколки.       А теперь Гермиона неслась по коридорам, мысленно проклиная Малфоя, и, чёрт возьми, ей это нравилось. Нравилось чувствовать себя обычной девушкой, переживающей из-за парня.       Большой зал встретил её гулом сотен учеников. Грейнджер поспешила занять место между Джинни и Симусом, стараясь не смотреть в сторону слизеринского стола. И всё же когда Финниган поприветствовал её молчаливым кивком, а Уизли тепло улыбнулась, Гермиона не удержалась. Бросила совсем мимолётный взгляд.       И внутри неё словно что-то разбилось. Воздух покинул лёгкие, как сдувающийся воздушный шарик.       Малфой сидел вместе с Пэнси, и та жалась к нему, цепляясь за плечо наманикюренными пальцами. Юноша отвечал ей, склонив голову так, что губы Паркинсон находились в паре сантиметров от его скул.       В этот момент Грейнджер ясно поняла желание Джинни придушить Паркинсон голыми руками.       — Гермиона? — Гарри озабоченно наколол на вилку кусочек индейки и вгляделся в лицо подруги. — Всё в порядке?       Та поморщилась и поправила волосы.       — Всё отлично. Как прорицания?       — Трелони нагадала мне мучительную смерть.       Грейнджер натянуто улыбнулась:       — Приятно осознавать, что что-то остаётся неизменным.       — О да.       Рон закатил глаза и направил на Гарри указующий перст, пытаясь подавить улыбку.       — Заметь, она не говорила «скорую смерть». Всего лишь мучительную.       — О, Рон, это значительно меняет дело.       — Конечно. Может, ты умрёшь через пятьдесят лет. Или шестьдесят. Или…       — Мучительно?       — Естественно.       Гермиона усмехнулась, слушая эту шутливую перепалку. Мальчишки вступили в спор, а значит — не задают вопросов. Всё, что от неё требуется — это вставлять уместные «ага» и вовремя понимающе кивать.       Взгляд девушки скользил по головам студентов, огибая слизеринский стол и каждый раз непроизвольно возвращаясь к нему. Малфой болтал с Забини, отвернувшись от Паркинсон, и от этого её лёгкие наполнялись искристыми пузырьками непонятного торжества. Однако, Драко не смотрел в её сторону, а ей почему-то до дрожи в коленках хотелось поймать его взгляд. Узнать, изменилось ли что-нибудь в нём.       Малфой покачал головой и хмыкнул. Он старался отвлечься на диалог с Забини, но в пальцах зудело нетерпение. Ему нужно было поговорить с Грейнджер. Нужно было действовать. Была бы возможность, парень прямо сейчас отправился бы на поиски Чаши вместе с ней. Потому что ему до чёртиков надоело это грёбаное бездействие, когда всё, что он может делать — это приторно улыбаться МакГонагалл и выслушивать раздражающие бредни Паркинсон.       — …а потом я заставила Каса и Ургхарта поцеловаться, и…       — Стой, что?       Драко усмехнулся, представив обжимающихся однокурсников. Конечно, изрядно выпивших и прочее, но от этого зрелище не становилось менее впечатляющим. Здоровяк Ургхарт и здоровяк Кассий — парочка что надо.       — Напомни мне не проигрывать тебе желаний.       Пэнси мило улыбнулась и заговорщически переглянулась с Дафной. Драко закатил глаза.       — А что, ты бы не поцеловал меня? — возмутился Блейз, возводя руки к потолку: — Горе мне!       — Ох, Забини, заткнись.       Малфой откинул со лба волосы и отвернулся. И, наверное, ему не стоило этого делать, потому что на глаза тут же попалась Грейнджер. И не то чтобы он не был к этому готов, это не в духе Малфоев, но что-то во взгляде девушки заставило его внутренности сделать сальто-мортале. Спокойнее, парень. В конце концов, им просто нужно найти Чашу. Как два пальца.       Гермиона, перегнувшись через стол, пихнула Поттера в плечо. Тот виновато вскинул руки и замахал ими. Грейнджер расхохоталась. Так звонко, что даже можно было услышать переливы её голоса, если напрячься. И ещё совсем недавно Малфой бы сморщился при этих звуках. Сейчас где-то внутри него огромный зверь вскинул голову, обнажая клыки, и издал протяжный рык. Внутренности сковало, когда зверь рванул наружу, раздирая нутро когтями, — какого чёрта Грейнджер вытворяет? Неужели нельзя просто поесть, а не флиртовать с Поттером?       Он тряхнул головой, как будто пытаясь отогнать назойливые мысли. Те же крутились в голове, слетаясь к одному и тому же образу смеющейся Грейнджер, как мухи слетаются на разлагающееся тело.       — Драко!       Малфой взглянул на Блейза, подозрительно сощурившегося в сторону гриффиндорского стола, и, кажется, уже не в первый раз задавшего вопрос:       — На кого ты смотришь?       — Неужели Поттер? — томно вздохнула Пэнси. — Ублюдок до сих пор портит твою жизнь?       — Нет, — процедил парень сквозь зубы, по слогам выдавливая из себя слова. — Всё отлично.       Ублюдок до сих пор портит твою жизнь.       Что верно, то верно.       Малфой резко поднялся из-за стола, отрывисто кивнув друзьям, и направился к выходу. До него донёсся удивлённый шёпот Дафны:       — Что это с ним?       — Золотой мальчик на нервы действует, — пожал плечами Забини.       Драко криво усмехнулся. О да, действует. Всегда был и будет. И плевать, что он спас магический мир. Плевать, что он спас его. От этого только хуже. Потому что юноша не может ненавидеть мальчика-который-выжил с чистой совестью. Только ещё сильнее.       Вот чёрт.       Что-то распирало его изнутри. Что-то нехорошее, всеобъемлющее, всепожирающее. Не просто даже ярость, а что-то гораздо более значимое.       Ревность.       Малфой подавился глотком воздуха, когда понял это. Блять, ревность? Он ревнует Грейнджер? К Поттеру?       Драко расхохотался бы, если бы глотка не дрожала от зарождающегося рыка. Потому что это просто невозможно.       «Драко, Драко… — сказал бы отец, презрительно поджав губы. — Кем ты стал?»       Юноша прислонился к стене и глубоко вдохнул. Надавил на переносицу, сильно сжав пальцы, пока в затылке это не отдалось напряжённым эхом.       Расслабься, идиот. Просто расслабься. Расставь приоритеты, в конце концов.       Малфой открыл глаза и огляделся. Ноги занесли его в малолюдную часть Хогвартса, где фонари светили так тускло, что света едва хватало, чтобы различить дорогу впереди. Сквозняк стелился по полу.       Парень задержал на мгновение руку на стене, ощущая ладонью тёплую шероховатость камня, а потом пошёл назад с решительным желанием заставить Грейнджер отправиться за Чашей. Немедленно.       И. Столкнулся с ней на повороте.       Девушка отскочила и дёрнулась, словно подумывая сбежать, но потом сообразила, что это глупо, и осталась.       — Что ты здесь делаешь? — прошипел он, хватая её за плечи.       — Ш-шла.       На самом деле, Гермиона шла за ним, как бы унизительно это ни звучало. Ничего не могла с собой поделать. Когда Драко рванул из Большого зала, она поспешила следом. Отчасти потому, что хотела узнать, что случилось. Отчасти из любопытства. И ещё от чего-то, что всю жизнь толкало её на необдуманные поступки. Чего-то, что всей своей сущностью тянулось за Малфоем.       — Шла, — хмыкнул тот. — Исчерпывающе.       — И вообще, это не твоё дело, — Гермиона попыталась вывернуться из его хватки, но парень лишь крепче сжал пальцы.       — Следишь за мной?       — Ни за кем я не слежу.       — Грейнджер, — предупреждающе протянул он, но та лишь упрямо сжала губы и вздёрнула подбородок. И это выбешивало ещё больше. Как будто мало того, что она вызывает в нём такие непривычные чувства.       Драко встряхнул её, прижимая к стене, и надавил рукой на ключицы, сохраняя положение её тела неподвижным. Раздражение закипело в нем, как будто кто-то применил огненные чары.       — Тогда какого чёрта ты оказалась здесь?       — Ради Бога, Малфой. Я просто шла. Ш-л-а. Понимаешь?       Малфой надавил чуть сильнее, и руки Гермионы непроизвольно взметнулись вверх, пытаясь ослабить хватку юноши.       — Мне больно.       Он приблизил своё лицо к её, игнорируя судорожный вздох девушки, и, смакуя каждое слово, медленно произнёс:       — Я тебе не верю.       Гермиона сглотнула, почувствовав его дыхание на своей коже. Мятное и горячее. Сердце подскочило к глотке и ухнуло в самые пятки, когда их взгляды встретились. Огонь и лёд.       Ну же, Грейнджер. Скажи что-нибудь умное.       — Мне плевать.       И это всё? Три «ха-ха» на повторе. Потому что — не плевать. Потому что — в ней вспыхнуло желание. Жажда. Которую можно было почувствовать в её сбившемся дыхании.       Гермиона быстро облизнула пересохшие губы, и взгляд Малфоя метнулся к ним, жадно следя за движением её языка. В этот момент девушка вдохнула его жажду.       Ярость превратилась в желание. Как гусеница становится бабочкой, так и чувства парня изменились до неузнаваемости. В пальцах больше не зудела навязчивая мысль придушить Грейнджер вкупе с Поттером. В пальцах горел огонь, когда он касался ими её кожи.       Отпустив его руку, давившую на ключицы, Гермиона зарылась своими в его волосы, притягивая Драко к себе и накрывая его рот своим. Их губы встретились, хаотично прогибаясь друг под друга.       Малфой отпустил её и тут же обхватил одной рукой за талию, прижимая ближе к себе, другой скользя по бедру. И Грейнджер закинула ногу на него, отчаянно желая оказаться ещё ближе. Его язык хозяйничал у неё во рту, перехватив инициативу, и девушка полностью ему подчинилась. Потому что этого было достаточно. Это было приятно — позволить кому-то вести себя.       Чёрт возьми, Малфой.       Чёрт возьми, ужасно приятно.       Для удобства парень поддерживал её за ягодицу, и Грейнджер, ощутив на мгновение внутренней частью бедра выступающие сквозь брюки очертания его члена, обхватила Драко ногами за талию. Он тут же прижал девушку к стене, перенося вес, и его руки рванули к её блузке, выправляя её из-под юбки. Внизу живота вспыхнули угли.       Гермиона изогнулась дугой, вцепившись ему в плечи, словно приглашая его целовать себя, куда вздумается. Его губы тут же припали к её яремной впадине, грубо втягивая тонкую кожу. Как будто ей не хватало засосов.       Где-то далеко прозвенел звонок, оповещая студентов о начале урока, и Грейнджер вздрогнула. Малфой чуть прикусил её за мочку, и его пальцы, наконец, справились с замком, заскользив по животу девушки. Кожа под ними покрывалась мурашками.       Ещё дальше, за несколько коридоров от них, кто-то вскрикнул, и топот на верхних этажах заставил тугие вибрации пойти по потолку, отражаясь в стенах.       Сердце Гермионы колотилось в ключицах, в рёбрах, в лопатках, в руках — везде, где её касался Малфой. Волосы вставали дыбом от сладкой дрожи, бегущей по телу, когда язык юноши скользил вдоль её.       В замке воцарилась тишина. Та самая тишина, которая бывает только во время урока, даже если ты стоишь в пустом коридоре, постоянно пребывая в безмолвии. Ответственная тишина. Ответственная Гермиона.       Она отстранилась от парня, прижавшись лбом к его лбу и тяжело дыша. Спину сковало из-за неудобного положения и неровной каменной стены, но руки Драко, сжавшиеся на её груди, напрочь перебивали это ощущение.       — Нам… нужно… на урок, — выдохнула Грейнджер, открывая глаза. Она скорее почувствовала, чем увидела усмешку парня.       Он отстранился, опуская её на пол, и поправил рубашку, не глядя в сторону Грейнджер. Он тоже тяжело дышал.       Гермиона поспешно одёрнула юбку и на ходу принялась застёгивать блузку, быстрым шагом направившись в сторону лестниц. Малфой шёл следом, и она чувствовала его взгляд на своих лопатках.       — Грейнджер, — лениво протянул он, и та напряглась. — Не застёгивайся. Тебе так лучше.       Девушка фыркнула, застёгивая пуговицы под самое горло, и взбила волосы, прикрывая следы засосов. Парень заметил это и улыбнулся уголками губ. Ещё одна его отметка на её теле. Ещё одна отметка, что она — его.       А потом Гермиона дёрнула рукой, поправляя сумку на плече. И Малфой увидел, что ладонь её горит красным. Он рванул к ней и схватил за руку, заставив этим её вздрогнуть, но не обратил внимания. Потому что. Ты — полный кретин.       Что он там собирался сделать, прежде чем встретил Гермиону? Поговорить с ней? Отлично. Потому что рубин в её ладони светился алым потусторонним светом, и по коже девушки бежала чёрная паутинка, тем бледнее, чем дальше её нити расползались от камня.       — Какого… — выдохнула она, в ужасе распахнув глаза, и сжала руку в кулак, спрятав его на груди.       — Нужно идти за Чашей, — мрачно изрёк Малфой, провожая руку девушки тяжёлым взглядом. От недавнего возбуждения не осталось и следа.       — Не сейчас же, — тряхнула головой Грейнджер. — Не в середине учебного года.       Он иронично приподнял бровь:       — А когда? Когда вся твоя кровь почернеет, и ты сдохнешь?       Гермиона вздрогнула, но не растеряла решимости. Упрямо вздёрнув подбородок, она послала ему твёрдый взгляд.       — После учёбы.       — Замечательно, — раздражённо пробормотал парень. — Когда Министерство поймает мою мать, или их всех — сбежавших — перебьют. Когда в «Пророке» появится некролог мамы Блейза или моей.       Гермиона прикусила внутреннюю сторону щеки. Нет, конечно, нет. Она не позволит этому случиться, пусть даже эти люди, по её мнению, заслуживают своей участи. Конечно, нет, потому что она не такая.       Нет, потому что это раздавит Малфоя.       Девушка покачала головой и отвернулась, спеша пойти прочь.       — Чёрт возьми, Грейнджер, — прорычал юноша, догнав её и сжав плечо. — Не будь такой…       Неоконченная фраза повисла в воздухе, и Гермиона задумалась, почему Драко промолчал. Не быть кем? Сукой? Грязнокровкой? Чёртовой шлюхой? Как ещё он называет её за глаза?       Вынырнувшая из-за угла миссис Норрис прервала размышления девушки, и она кинулась вперёд, сообразив, что пропустила уже как минимум десять минут урока.       — Грейнджер, блять! — донёсся до неё рык Малфоя. Она проигнорировала его.       Ворвавшись в класс, Гермиона замерла на пороге, тяжело дыша, и её сердце на несколько секунд сбилось с ритма. Вперемешку с гриффиндорцами и когтевранцами в аудитории сидели слизеринцы. Какого чёрта? Это спаренный урок с Когтевраном, не Слизерином!       — Мисс Грейнджер, рада, что вы почтили нас своим присутствием, — МакГонагалл грозно сверкнула глазами из-под очков и скрестила на груди руки. Девушка мгновенно залилась краской до корней волос.       — Простите, профессор, — пролепетала она, мечась взглядом по классу и судорожно пытаясь придумать оправдание. — Лестницы перестроились.       — Вот как? — подняла брови женщина, как будто не веря ни слову. Что странно, учитывая безупречную репутацию своей студентки. Ну, почти безупречную.       Взгляд Гермионы на секунду задержался на Полумне, и ей показалось, Лавгуд понимающе улыбнулась и чуть покачала головой. Внутренности сковало льдом.       — Что ж, присаживайтесь, — кивком головы профессор указала на заднюю парту. — Ах, да. Десять баллов с Гриффиндора.       Грейнджер сжалась и под аккомпанемент недовольных взглядов однокашников заняла своё место. Помахала вздёрнувшему брови Гарри и спряталась за учебником, надеясь, что друзья не вспомнят, в какой спешке она убегала из Большого зала, и не начнут складывать два и два.       Пару минут спустя любопытство взяло своё, и девушка, оглядевшись, быстро написала записку и отлевитировала её к ближайшему соседу не-слизеринцу. Им оказалась Парвати Патил. Гермиона нахмурилась и написала ответ, опасливо поглядывая в сторону МакГонагалл. Парвати предпочла действовать по старинке, быстро перекинув обратно Гермионе клочок пергамента, и тут же закрылась учебником, всем своим видом показывая, что поглощена уроком.       Оказалось, у Хагрида возникли какие-то проблемы в Запретном лесу, и он не смог провести занятие у слизеринцев. Конечно же, МакГонагалл взяла тех к себе. Как будто бы и без того места было предостаточно.       Проклятый закон подлости.       В дверь постучали, и Малфой, показавшись в проходе, облокотился о косяк и окинул класс оценивающим взглядом. Гермиона закрыла глаза и глубоко задышала.       — Простите, профессор, — по-старому растягивая слова, громко произнёс парень. — Я опоздал.       — Я вижу.       Крылья носа у МакГонагалл трепетали, но юноша лишь скривил губы. Женщина ассоциировалась у него с Дарнеллом, и пока он не мог с этим справиться. Хотелось сплюнуть на пол.       — Не поделитесь, почему?       Драко скользнул взглядом по студентам, лишь на мгновение дольше задержав его на Грейнджер, и усмехнулся Забини.       — Личное.       — Хорошо, мистер Малфой. Пятнадцать баллов со Слизерина.       Голос профессора дрожал от гнева, но Гермиону волновало совсем не это. Она вдруг поняла, что в классе осталось всего одно свободное место — рядом с ней. И…       — Присаживайтесь…       Нетнетнетнетнет.       — …с мисс Грейнджер.       Гермиона распахнула глаза, чувствуя, что стремительно бледнеет, и ещё раз поправила волосы, только сейчас сообразив, что могла бы просто наложить маскирующие чары и избавиться от засоса вообще. Вот ду-ра.       Малфой уверенно прошёл к ней и сел рядом.       — Расслабься, Грейнджер, — прошептал он, усмехнувшись. — Я не кусаюсь. В отличие от тебя.       Теперь её щёки залились краской, и она сдавленно кашлянула. Поймала сочувственный взгляд Гарри и как никогда пожалела, что не знает заклятия, позволяющего провалиться сквозь землю.       И хотя его присутствие заставляло желудок девушки сворачиваться узлом, а ладони леденеть, урок проходил неплохо. Слизеринцы не шипели на гриффиндорцев, те не шипели в ответ, никто никого не оскорблял, и всё шло довольно мирно. Возможно, всё дело было в присутствии МакГонагалл и её прожигающем насквозь взгляде.       Минут через десять Малфой достал чистый лист пергамента и отложил конспекты. Грейнджер с интересом покосилась в его сторону, но тут же одёрнула себя и отодвинулась на пару дюймов.       Губы юноши дёрнулись в ухмылке. Он неспешно окунул перо в чернильницу и так же неспешно вывел надпись на бумаге, после чего, к величайшему удивлению Гермионы, пододвинул его к ней.       «Нам. Нужно. Поговорить», — значилось в нём косым почерком. Гермиона вздохнула. Поговорить — конечно. О прошедшей ночи, о поцелуях в коридоре, о его тираде и рубине в её ладони. О жгучем желании, охватывавшем её каждый раз, когда парень прикасался к ней.       Прикусив губу, она написала короткий ответ: «Не о чем».       Драко издал едва уловимый рык, как только она убрала руку с пергамента, и пододвинул его к себе, жёстко вдавливая в него перо.       «Грейнджер, чёрт», — прочитала Гермиона и поморщилась. А потом Малфой написал нечто, что заставило её напрячься, а дыхание — сбиться. Малфой написал: «Ты нужна мне».       И пусть это значило лишь то, что в её руке застрял камень, способный привести Драко к его матери, её сердце застучало втрое быстрее, разбиваясь о рёбра. В лёгких, казалось, не осталось воздуха.       «Просто… Дай мне время», — написала она дрожащей рукой, проклиная себя за это. И тут же пожелала, чтобы Малфой заупрямился. Чтобы начал оскорблять её, перечёркивая кривыми линиями ты-нужна-мне. Чтобы сжёг пергамент и послал её к черту. Потому что её испугало то, что она так просто поступилась своими принципами всего-то из-за трёх ничего не значащих слов. И то, как она ждала его ответа, скребя ногтями по коленкам, снедаемая безумным напряжением.       И ещё больше её испугало, что он, кажется, спустя вечность, вывел всего одно слово, умудрившись сломать перо. «Ладно».