Уличная магия 3: Турнир

И раз никто не верит нам, Пусть убедится в этом сам. (с) Thousand Foot Krutch – Be Somebody

Какое-то время мы сидим в полной тишине. Слава богу, из зала не доносится и звука, иначе я еще долго не смог бы прийти в себя. Это невыносимо. Словно сверху упала огромная каменная глыба и с каждой секундой становится всё тяжелее. Я должен радоваться, ведь все закончилось удачно, но зная, какое сильное потрясение он испытал, не могу даже свободно вздохнуть. Сколько времени понадобится, чтобы всё опять вернулось на круги своя? Как скоро Саске сможет взять в руки карты, сколько дней пройдет, прежде чем из его пальцев полностью уйдет нервная дрожь? Когда я увижу в его глазах спокойствие и умиротворение, чистое, честное, не разбавленное ничем? Никто не сможет ответить на эти вопросы – как всегда. Во мне кипит столько эмоций, что хочется взять и потерять сознание, дабы ничего не чувствовать. Наверное, Джирайя это понимает – старик молча ставит на низкий столик бутылку с каким-то алкоголем, быстро наливает жидкость в мизерные стаканчики. Затем насильно сует мне холодное стекло в дрожащую белую ладонь и зло щурится, намекая, что заставит выпить силой, если я не справлюсь. Я действую на автомате. Алкоголь легко проходит в сухое горло, будто обычная вода. Ощущение жжения приходит лишь спустя несколько долгих минут. – Что это? – Абсент. Замечательно. – Объясните, что произошло. Какого черта? – Не думаю, что ты захочешь знать всю правду, – немного помолчав, вздыхает бывший фокусник. – Хотя ты уже должен понимать, какую роль играешь в случившемся. – Честно говоря, я думал об этом. Не хотел, но думал. Если Итачи вернули специально – то вариантов не так уж много. Либо это чтобы отвлечь нас, либо чтобы добавить к уже имеющимся новый рычаг давления, либо чтобы использовать самого Итачи. Слова выскакивают сами собой, как будто кто-то в моей голове открыл одновременно все задвижки, все краны, замки. Сейчас из меня с одинаковым успехом могут высыпаться как пространственные догадки, не подтвержденные ничем, так и самые важные стратегические тайны. Плевать. – Зная Данзо, могу предположить, что причин много. Ты только в одном ошибся – не вас, а Саске. Он хочет отвлечь персонально его. От тебя. Я думаю, он специально слил новость о возвращении Итачи информаторам, чтобы я вмешался. Он знал, что я не смогу проигнорировать это. Теперь всё идет по плану – Итачи здесь, покидать штаб ему нельзя, Саске будет разрываться между вами двумя. Как только мой мозг начинает работать, сквозь пелену шока пробивается окружающая действительность. Сам по себе дом, может быть, снаружи и не выглядит как пристанище богача, но зато внутри квартирка та еще пещера – роскошь здесь, разве что, не такая мерзкая, как на седьмом этаже Синтагмы. Дорогущая мебель «под старину» с уникальной резьбой, вперемешку с самыми обычными, современными предметами интерьера вроде стеклянного столика или большого музыкального центра, выглядит несколько нелепо. Но не так уж и плохо, по крайней мере, этот контраст не бросается в глаза. Благодаря плотным шторам, в помещение не проникает и лучика естественного света. Зато искусственного завались, буквально на каждом углу разбросаны маленькие точечные светильники. Не подсвечены разве что ножки дивана, на котором я расположился. Ну и плинтус, соединяющий воедино панельные стены и дорогой кремовый паркет. – Почему вы не скрыли тот факт, что Итачи жив? – Подумай сам, чем это чревато. Во-первых, Данзо всё продумывает заранее. Наверняка он уже придумал способ забросить «удочку». Мне не хотелось бы нарываться на гнев Учихи, учитывая, каким он может быть в ярости. Если бы Саске узнал о случившемся от кого-то со стороны, то я уже никогда не смог бы вернуть его доверие. Кроме того, Итачи безумно хотел этой встречи, несмотря на то, что он больше всех знает о жестокости и подлости Данзо. Этими двумя руководит отчаяние. Я не мог остаться равнодушным. Джирайя уверенным движением подливает мне в стаканчик ярко-зеленой гадости. Потом, немного подумав, достает из дальнего шкафа узкую коробочку с особенными сигаретами неизвестной марки. – Не курю, – сразу отнекиваюсь я. Естественно, бесполезно. Мое неубедительное лепетание сейчас не имеет веса даже в моем собственном разуме. Я точно не курю? – Он меня прибьет. – Саске сейчас не до тебя, – успокаивающим тоном домашней сиделки вещает Элифес, всовывая мне сигарету в свободную руку. – Давай-давай. Сначала выпил, потом вдохнул. – Мне нельзя. У меня насос стоит. Я же под наблюдением врача. – Сейчас ты под моим наблюдением, и пока не докуришь, я тебя отсюда не выпущу. Второй глоток абсента куда более ощутим, чем первый. Чиркает зажигалка и я, с неуклюжестью юного курильщика, пытаюсь вдохнуть едкий дым. Гадость-то какая… – Чего морщишься?! Знаешь, сколько одна такая штука стоит?! – Слава богу, нет, – хриплю сквозь кашель. – Что случилось с Итачи? Как он выжил? Вы знаете? Густое дымное облако рассеивается и, наконец, выражение лица Джирайи становится серьезным. – Он рассказал мне далеко не все. То, что с ним произошло, это тщательно спланированная месть. Данзо, он же, тварь, как шахматист. Никогда не убирает фигуры с поля, пока не будет уверен, что они полностью отыграли партию. Он может довести тебя до грани, до самого безумного поступка, но сохранит жизнь, потому что жизнь в его глазах единственно ценная штука. И разве он не прав? Фигуры могут пригодиться в любой момент, и чем их больше, тем интереснее игра. Так знай же, чем бы он ни угрожал, какие бы слова не говорил, ты или кто-либо еще в этой партии не умрет. Саске, твои друзья, твои знакомые, фанаты и недруги, они все – ценные фигуры. Есть только одно «но». В подчинении у Данзо имеются люди, мнение которых может расходиться с его собственным. И практически каждый из них ведет свою собственную игру на стороне, а уж какое отношение к пешкам у этих господ – совсем другой разговор… От слов Джирайи по спине бегут мурашки. Чтобы хоть как-то успокоить себя и мурашек, снова делаю небольшую затяжку. Да, все-таки, это моя первая и последняя сигарета в жизни. Как можно безостановочно этим дышать? Это ж испытание похлеще жизни с Учихой... – Это я знаю не понаслышке. С чего все началось? Откуда растут корни конфликта? – Долгая история, малыш, – кажется, в голосе старика звенит сожаление. – Когда-то было время… мы понимали друг друга. И начинали мы с одной тропинки, но, как видишь, пути разошлись. Данзо был одним из тех, кто, научившись проворачивать неплохие трюки, пытался своровать кошелек у каждого встречного. Он избрал для себя путь афериста и очень скоро нашел единомышленников, таких же фокусников без мечты, жаждущих наживы. Ты просто представить себе не можешь, сколько трюков и обманных схем у него в запасе, сколько людей пострадало от этих хитроумных махинаций. Со временем схемы стали детальнее, подельники – серьёзнее и умнее, суммы крупнее, обманы масштабнее. Как видишь, это позволило ему сколотить целое состояние и пропихнуть всех «своих» на руководящие посты. Синтагма – это даже не место и не группа головорезов. Это скопище очень опасных людей, способных обмануть кого угодно. Это сеть, в которой подвязано не меньше сотни ядовитых пауков. И… знаешь, не в обиду тебе сказано, я понимаю, почему Данзо стал интересен именно ты. Ни Саске, ни кто-либо другой… не смог бы сделать того, что можешь сделать ты. Твой потенциал, твоя энергия совсем иного уровня. – Лучше бы я был посредственным существом, – немного расслабившись, откидываюсь на спинку дивана. – Эта «особенность» приносит одни беды. – Мне хочется верить, что он ошибается в тебе. Что твоя светлая сторона, не контрастна темной. Мне страшно подумать, что этот огромный потенциал можно использовать как на стороне добра, так и во зло, как бы пафосно не звучало. Мне просто хочется тебе верить. Верить тебе и в тебя тоже. Джирайя замолкает и подливает новую порцию алкоголя нам обоим. Я не спешу опрокидывать в себя новую порцию – от сигареты поверх абсента меня и так неплохо развезло. – Мне тоже хочется верить… в то, что он ошибается. – Хочешь сказать, ты сам не понимаешь, где подвох? – Иногда мне кажется, что внутри сидит чудовище, способное на всё. Особенно сильно это проявляется, когда происходит что-то вроде… – медленно киваю в сторону двери. – Как бы я хотел сейчас вытрясти из Данзо правду о том, что он сделал с Итачи! Всю, до последнего факта. Это желание такое сильное, что я мог бы даже… я мог бы стать таким, как он. Я мог бы расставлять ловушки и капканы, ломать судьбы. Если бы меня заставили убить ради Саске, я бы это сделал, не задумываясь. Никакой моральный выбор не может оправдать подобное. Смешно ли, что вывернись история наизнанку, рука ведьмака и иллюзиониста-тени дрогнет, а моя, рука волшебника – нет? – Ты говоришь так, основываясь на том, что уже пережил. Но, Наруто, в каждом человеке есть хорошее и плохое, согласен? Проблема лишь в том, фигурами какого цвета ты собрался играть. – В шахматах нет плохих и хороших. Есть только две стороны, мы ведь уже говорили об этом? Почему мне так хочется оказаться поперек всего этого, на третьем поле, вне игры? Почему мне хочется быть не черным и не белым, а вообще оранжевым? Притом… оранжевой королевой. Короли, они только на одно поле ходят… Джирайя добродушно хохочет, салютуя мне стаканчиком. – Ты уже в говно, парень. Можешь поспать на диване, пока эти двое не разгребут мусор своей жизни. Боюсь, это долгий и мучительный процесс. Кое-как ткнув истлевшей сигаретой в пепельницу, с удовольствием валюсь на жесткие декоративные подушки. Почему-то вся нестерпимая тяжесть куда-то испарилась. И слава богу. *** – Наруто? Эй… алкоголик. Ты спишь? – наполненный усталостью голос Саске пробивает сквозь сумбурный сон о качелях. И несмотря на явно разбитое состояние, я нахожу в себе силы возразить. – Я не алкоголик, понял? Я пил с кем-то и не по своей воле, это не считается. Кое-как разлепив веки, обнаруживаю Учиху около своей головы, уперевшегося подбородком в жесткий край дивана. У него красные глаза, опухший нос и такой вымотанный видок, будто несчастный несколько недель блуждал по далеким пустыням, а потом вдруг наткнулся на пчелиный улей. Прямо посреди Сахары. Зато глаза горят огнем, вот-вот что-нибудь рядом воспламенится. – Поехали домой? – Может быть, хочешь остаться? – Нет уж. Хватит на сегодня. – А где Итачи? Услышав имя брата, Саске слабо вздрагивает. Еще не привык. – Ему тоже нужен перерыв. Он вымотался похлеще моего… да и Джирая устроил беспредел. Старикан напился в доску. Так что сейчас самое время бежать, пока целы. Почему-то мне кажется, что Элифес на то и Элифес, что очень хорошо притворяется. Ну да кто знает, что у этого старого черта на уме. – Прости за то, что мне пришлось скрыть от тебя правду. Саске хмурится, но почти сразу расслабляется и даже позволяет себе слабую улыбку. – Спасибо. Будь я один, я бы сошел с ума. – Саске… – Что? – Ответь не задумываясь, ладно? А будь жизнь похожа на шахматы, какие фигуры ты бы выбрал: черные или белые? Немного помолчав и окинув меня пристальным взглядом, Учиха отвечает тихо, полушепотом: – Белые. Когда играешь белыми, никто не ждет подвоха. Вот же он, простой и понятный ответ. Никто не ждет подвоха от белой фигуры, просто потому, что она белая. Цвет доверия, чистоты, мира – лучшая из иллюзий, самый восхитительный фокус. Цвет, который отсутствует в палитре Данзо, ублюдочного художника-коллекционера. Неужели он хочет отдать мне эту корону? Неужели он действительно видит меня в роли своей самой необычной пешки? Неужели Данзо хочет сделать меня своей идеальной иллюзией? Я – просто часть его реквизита, совсем как платок или карты… И мое мнение тут не имеет никакого значения. – Наруто? – Саске садится напротив, осторожно берет мою ладонь в свою. – Тебе плохо? – Я вдруг понял, что со мной не так. Благодаря тебе. Благодаря Итачи. Я все понял, Саске. Теперь я знаю… Мы в ловушке. Никто не сможет этому сопротивляться – даже Джирайя до сих пор не может покинуть пределы клетки. Но самое интересное не это… Игра еще даже не началась. Всё, что со мной происходило раньше, лишь прелюдия, подготовка, репетиция. Мы только выставлены на поле. И, боюсь, Итачи – последняя играбельная пешка. Теперь начнется что-то ужасное. Я чувствую это. Что бы я не сказал, что бы не сделал, какое бы решение не принял. Ни одно мое слово не имеет никакого веса. Это фокус ради фокуса. Иллюзия. Обманка. Что будет дальше – может решать только Игрок. И, к сожалению, это совершенно точно не я.