Уличная магия 3: Турнир

Все произошло так быстро. Там, на седьмом этаже «Синтагмы», под ошарашенно-испуганным взглядом Саске во мне кто-то умер. Боль была жуткой – помню, как задыхался, словно легкие цепляло когтями одуревшее от страха животное. Помню, как пелена ненависти погребала под собой реальность и глушила крики совести. Да, во мне совершенно точно кто-то умер. Но тут же ожил слепой и ничего не понимающий ребенок, знать не знающий о том, какой кошмар пришлось пережить его предшественнику. Это было полное обновление, очистка, с переустановкой всей системы. Старая версия подверглась атаке сотен вирусов и предпочла уничтожение спасению. Я должен был измениться. Но… Именно из-за моей внутренней слепоты и слабости короткая битва телефонного звонка заканчивается мгновенной капитуляцией. Я поднимаю белый флаг до того, как осознаю сказанные слова, до того, как из горла вырывается болезненный стон и в голове проносится что-то путанное, скомканное, отдаленное похожее на молитву. Потому что с номера Конан мне звонит Хаку – и он царственно-спокоен. Безмятежный, вежливый. Он победитель по умолчанию. – Добрый день, Наруто-сама. – Боже… пожалуйста, Хаку. – Ну-ну, что сразу в крайности? Я всего лишь зашел проведать малышку и молодую мамочку. Интересно же, в конце концов. Она крутилась передо мной на шесте не один год. И даже не два. – Прекрати. – Я ничего ей не сделаю. Женщины и дети – как-то не серьезно, правда, господин? Другое дело ты… кстати говоря, как насчет встречи? Он спрашивает, но это приказ, не требующий моего согласия. И что я должен ответить? «С радостью?». – Где? Хаку называет адрес, медленно тянет каждый звук, судя по всему, наблюдая за чьей-то реакцией. Конан в курсе, куда он меня зазывает, так ведь? Посредник смеется, и я мрачно поддакиваю ему, прокручивая на пальце кольцо и хмурясь от внутренней боли. Вот же чертова тварь. Вот же… – Не злись. Все будет цивильно. И пока я пытаюсь придумать достойный ответ, Хаку отключается. Короткие гудки вгрызаются в ухо, но злость затихает практически сразу – несмотря ни на что, этому ублюдку легко верить. Он действительно не причинит Хаюми вреда, пока все идет по плану. Остывший чай допивать не хочется. Тошнота свернулась спиралью в животе, страх опять дерет едва-едва сросшиеся, нежные нитки чувств. Нет, медлить я не стану. Не могу. – Куда собрался? – разочарованно спрашивает Кабуто, поймав меня за рукав куртки у самого выхода. – Хочу проветриться. Но он по взгляду понимает, что нет. Я не вернусь. Не сейчас, не потом. Протягивает руку для рукопожатия, стискивает пальцы в своей неполноценной хватке почему-то с усилием, до боли. А я с секунду смотрю в серьезные кофейно-серые глаза, пытаясь передать одну-единственную мысль. Так надо. – Что мне сказать твоим друзьям? И Саске… если он вернется? – Перед ними – извиниться, – шепчу я. – Саске можешь передать, чтоб шел к черту. И там ждал, если кишка не тонка. Кабуто слабо улыбается и до последнего пытается давить на меня неодобрением. Но знает, что он мне сейчас не указ. Никто не указ. Кроме Хаку. – Не забудь. Он берет с полочки в прихожей устройство подзарядки и сует мне в ладонь. Тоже нехотя, неуверенно. Мы ведь до сих пор ничего не знаем о том, что зашито в моей груди. Если работу сердца действительно поддерживает насос, то можно не волноваться, правда? Ну… а если эта зарядка поддерживает что-то… еще? Что-то кроме? Ладно. Сейчас есть проблема поважнее, кроме того, раз Хаку назначил мне встречу, почему бы мне не спросить прямо у него? На улице колючая морось режет лицо и ветер лохматит волосы, словно стервозная игривая девчонка. И как назло, по пути к парковкам, моя голова снова наполняется мыслями о Саске. Я хочу его видеть. Точнее, нет. Я хочу снова его понимать. Хотя, вдруг этот «антракт» нам жизненно необходим? Если он сейчас дома, пусть лучше пьет виски в компании брата, чем треплет нервы всем и вся. Хренов выродок. На ближайшем перекрестке ловлю такси, по ходу дела обращая внимания, что от лаборатории не так далеко до штаба, буквально полчасика пешком. Один поворот к площади, откуда рукой подать до «Каллапсо»… Даже странно немного, что все это сосредоточено в одной зоне. В такси у меня есть немного времени расслабиться и приготовиться к худшему. Хотя от Хаку можно ожидать чего угодно, начиная с новой порции токсина, который однажды едва не оборвал мою жизнь, заканчивая… да нет, тут и закончить нечем, на горизонте безграничная радуга удовольствий. Он непредсказуем. И от этого еще страшнее. Неизвестность. Меня слегка колотит, но не только от волнения. Кабуто дал кое-какую сменную одежду, припрятанную как раз на такие случаи – то, что осталось после драки с Саске вряд ли можно напялить снова. Однако прохладно, ибо нечего щеголять в футболке под куртку в разгар такой неприятной осени. Ну да ладно, я же не бреду пешком по пересеченной местности. Перетерплю. Буквально через десять минут машина подъезжает к небольшому трехэтажному домику. Жить в таком доме, в центре города, когда рядом жадно раскинулись многоэтажные небоскребы и офисы – роскошь. Но это и не удивительно, зная привычки работничков Синтагмы. К этому моменту мне так сильно хочется все закончить, что я буквально взлетаю по лестнице вверх. Слава богу, дверь распахивается сразу, как только я касаюсь дверного звонка – ждать еще хуже, чем знать, что сейчас от меня начнут отрезать особо лакомые кусочки. И первым же делом меня шокирует видок злейшего врага: на Хаку самый обыкновенный шелковый халат, мокрые волосы сгрудились на плече, ухмылка непринужденная, довольная. И на свободной руке висит полотенце. Ну, просто отлично. – Еще раз здравствуй, – тянет он, явно довольный произведенным эффектом и моим замешательством. А затем отходит в сторону, предлагая пройти внутрь. Я делаю этот шаг автоматически, словно заведенная кукла. – Зачем? – почему-то мне так страшит неизвестность, что хочется сразу же определиться с правилами игры. Меня убьют? Пощадят? – Поговорить, – невозмутимо пожимает плечами Хаку. – Давно хотел в непринужденной обстановке. В конце концов, я знаю о тебе не так уж и много… Слышу уже знакомые насмешливые нотки в бархатисто-высоком голосе – издевается. Он знает всё. С самого начала и до конца. Он выкопал всю мою биографию и препарировал ее, расковырял, вытащил самое интересное. И наверняка… уже давно. Пока я дрожащими пальцами борюсь с молнией на куртке, пока нервно снимаю обувь, Хаку наблюдает и ждет, прислонившись плечом к стене. У него тут, в целом, не так уж и плохо – мрачноватый стиль под стать Синтагме, но «теплее», эдакая деревенская старина, убежище отшельника. Я бы не удивился, наткнувшись в зале на камин, вычесанную медвежью шкуру и охотничье ружье. Вместо того, чтобы требовать ответов, просто иду за ним – спокойно и обреченно. Но к моему огромному изумлению, Хаку приводит меня не к жертвенному алтарю, чтобы древним загнутым клинком вспороть живот, а к уютному дивану и столику с… тортом? Торт. Ага. Я, Хаку, диванчик и торт. Что с этим миром не так? – Не надо делать такое удивленное лицо, – добивает меня теневой лидер Синтагмы, располагаясь в вельветовом кресле. Кстати, у него под ногами не медвежья шкура, а волчья, но суть не меняется. – И какое лицо я должен сделать? – неожиданно ехидно, даже для себя, парирую я. – Я же должен вроде как слушаться? Или ты правда не тронешь Конан? – Не трону, – Хаку начинает с умилительной бережностью вычесывать свою мокрую копну волос, распутывать колтун, да так увлеченно, что даже я проникаюсь. – Достоинство есть даже у меня. – Я устал от твоих… безумных шашек… или во что ты там играешь? Я пришел и тоже буду задавать вопросы. – Этого я и ждал, – наконец, удовлетворившись состоянием прядей, Хаку переводит на меня внимательный взгляд. Странные у него глаза, при рассеянном освещении светлые, карамельные, с золотистой каймой вокруг зрачка, а при таком, торшерном и небрежном свете – древесные, холодные. – Ты расскажешь мне правду о моей семье? Если я сделаю то, чего ты хочешь? – Сядешь-таки на трон ради этой информации? Хм… как бы тебе сказать. После того, что недавно случилось в клубе я тоже сменил поле. Мне стало интересно провести тебя по этому пути до самого конца. – Что это значит? – Это значит, что за правду о твоих родных я потребую кое-что для себя. Сущий пустяк для такого, как ты. – Такого, как я? – хриплю, и Хаку благосклонно кивает на кружку с моей стороны. Неужто… крепкий черный чай с ароматом персика? Раз уж торт «тот самый», почему бы и нет? Шоколадный с черносливом мама готовила на мой день рождения. Если он знает даже ее любимые рецепты, значит, в курсе всего остального. Знает, что мы все обожали персиковый чай и скупали его в магазинах при любой возможности, словно какие-то наркоманы. Любопытство пробивается сквозь напряжение – я позволяю себе обхватить кружку кончиками пальцев и вдохнуть ароматные клубы пара. Персиковый. – Наруто, я – не Дейдара. Он был полным идиотом. Упустил важную нить информации, упустил Кабуто, упустил тебя. Его смерть – неизбежный результат этих ошибок. Кстати, я был на балкончике второго этажа, когда Конан его пришила. Честно говоря, эту запись оставил бы себе, если бы Ищейки не подтирали все улики против Данзо. Отличное получилось шоу. – Хватит. Я знаю, почему она сделала это. Разговор был не о том. – Верно. Дейдара пытался добиться от тебя чего-то силой. Я не стану. Ты сам этого захочешь. – Ну и что же? Что я могу тебе дать? Не деньги же, – мне довольно быстро удается побороть в себе бурю эмоций, связанную с этим чертовым тортом и чаем. – Тело? – Почти, – он прищелкивает кольцом в губе и вдруг начинает заинтересованно гладить пальцем нож для десерта. – Я хочу загипнотизировать тебя. Странно, но ощущение такое, что Хаку сам смущен этим фактом – на секунду, всего на мгновение, он дает эмоции вырваться из-под безупречной маски холодной сволочи. – Есть один нюанс. На время гипноза я буду распоряжаться тобой, твоими мыслями, желаниями и телом так, как посчитаю нужным. И ты не будешь об этом помнить. Он втыкает нож в сердцевину торта и отвлекается на разделку, давая мне возможность переварить информацию. – Стать твоей игрушкой? И надолго? – Мне хватит пары часов. А потом ты получишь все ответы. Опускаю взгляд на свою руку. Как странно… Мне совершенно наплевать, что со мной будет дальше. Страшно за Кибу, за Конан, за Гаару, за Саске… за Кабуто. За всех. За себя – ни капли. Хотя одну вещь все-таки хочется знать. – Прежде чем я соглашусь, у меня есть еще один вопрос. – Валяй. И ешь. Всё специально для тебя, – от этой его усмешки мороз по коже. – Что ты сделал с Итачи? И со мной? Расслабленное состояние Хаку плавно перетекает в настороженно-пугающее. Он встает, обходит свое кресло по кругу, ведя тонкими пальцами по шее, затем складывает руки на груди. – У тебя нет платы за эту информацию – она ценнее твоей жизни. Конечно, пока я сам не решу ею воспользоваться. Не переживай, это скоро произойдет, Бонни. Ты все узнаешь и прочувствуешь достаточно… ярко. – Я могу умереть? – Можешь. Ты мог умереть уже сегодня, но жив ведь, правда? Странно. Это очень странно, потому что складывается ощущение, что ему не нравится то, что приходится говорить. Не нравится говорить со мной так – на дурацкие шутки и ехидство Хаку спровоцировать намного легче. Что это? Мои галлюцинации, очередной спектакль? Или что-то действительно изменилось с той постановки на седьмом этаже?.. Пока рациональная часть меня пытается победить шоковое облако в голове, я беру маленький кусок торта. И правда, вкус один в один. Все повторил, до мелочей. Откуда он может это знать? За нами следили уже тогда? Кто и зачем? Конечно, друзей, людей и посторонних в моем родном доме всегда было очень много. Но можно ли сейчас найти место утечки? Черт… – Вкусно. Кто его приготовил? – Я. Десерты – это мое хобби. Видишь, мы уже немного больше знаем друг о друге. – Хаку… ты ведь не такой ублюдок, каким хочешь выглядеть. Почему ты все это делаешь? – Есть вещи, которые знать не нужно. Выражение его лица снова становится холодным, отчужденным. Хаку поворачивается и вдруг одним мягким движением рассоединяет края халата на своей груди. Шрам. Отложив тарелку и чашку подальше, я поднимаюсь, осторожно подхожу ближе, боясь разрушить что-то кристально-хрупкое, что только что выстроилось между нами. Доверие? Понимание? Шрам у него не один. Мои швы по сравнению с этим месивом выглядят… ссадинами. – Есть вещи, которые знать не нужно. Но ты узнаешь. Потому что я тебя заметил, Наруто. Впервые он зовет меня так – без издевки, серьезно. – Потому что ты дал себя заметить. В этот самый миг животное напряжение между нами снова поднимает голову и встает на лапы. – Что я должен делать? – Мы договорились? – Да. Только после – дай мне ответы. – Тогда закрой глаза. Я стою и понимаю – Саске никогда не простит меня за этот вечер. Хотя, нужно ли ему будет прощать, если я своим поступком всё окончательно разрушу?