Трудный возраст

Настойчивое жужжание телефона в кармане лезло в голову, словно пронырливая мышь в холодильник. Просыпаться абсолютно не хотелось. Тони окутывала подозрительно теплая нега, в которой он не прочь был провести остаток ночи. Изредка копошась, нечто ласково обвивало талию. Мерно стучало чье-то сердце, барабаня по перепонкам. А его сигналило в ответ подобными же ритмичными ударами. А чертов мобильник упрямо рвал безмятежность. Вибрировал, гнал остатки сна. Тони пошевелился. Дом… Мозг включился синхронно с осознанием. Лос-Анджелес. Эванс. В миг распахнулись веки. В зрачок фонарем ударил яркий свет. Болезненно сморщившись, Тони поспешно отвернулся, проморгался, позволив глазам привыкнуть к слепящему свету рябящего экрана плазмы. «Который час?» — пронеслась мысль. Он попытался взглянуть на часы. Не вышло. Что-то тяжелое припечатало запястье к животу. Еще не до конца проснувшись, Тони попробовал разглядеть помеху. Удача! Запрокинув голову, он расплылся в счастливой улыбке. Вот от куда это блаженное тепло! Голова Вики умиротворенно покоилась на его груди. Она сладко сопела, обнимая его за талию одной рукой, в то время как другая безвольно болталась поверх его запястья. Ну надо же… Кто бы мог подумать, что их одновременно сморит сон? Создатель «Чужого» от огорчения, наверное, вскрыл бы себе вены, узнав, что от его картин зритель забывается сном младенца… Продолжая по-идиотски лыбиться, Тони осторожно высвободил руку и посмотрел на светящийся циферблат. Второй час. Кажется, он загостился. Едва молодой человек успел вздохнуть, затихший было мобильник вновь взорвался надоедливой трелью. Черт побери! Кому неймётся? Хмурясь, Тони выковырял из кармана телефон. Задача не легкая, учитывая, что Вики оприходовала его словно матрас, навалившись всем телом. Он, впрочем, не жаловался. Ему было даже приятно. При малейшем шорохе Вики мурчала как котенок, терлась о грудь щекой и крепче прижималась. Ну, вот, снова. Он пошевелился, отводя в сторону трепыхающийся мобильник. Девушка вскинула ладошки, и, как если бы спала на подушке, подсунула их под щеку. Удивительно сладкая девочка. Когда спит и не сыпет проклятиями налево и направо. В такую в нее легко влюбится. Впрочем, он уже и давно… Тони замешкался. Девушка мерно дышала. Падали на глаза пряди. Он чувствовал ее теплое дыхание. Оно вкрадчиво проникало под джемпер и все в нем оживало, вспыхивало огнем, под напором пробуждающейся чувственности. Судорожно зажмурившись и проведя ладонью по лицу, Тони сжал бедра. А когда это не помогло, сипло выдохнул через нос. По телу хаотично сновали характерные импульсы и чем дольше Вики оставалась в опасной близости, чем дольше они контактировали порами, тем стремительней распространялся в нем пожар желания. Примитивный, но вполне естественный, когда рядом находится та, кто тебе небезразличен. Сопротивляясь похоти, Тони взглянул на телефон. Потребность закинуть его в угол крепчала с каждой секундой. Палец завис на изготове. Отбой к чертям собачим. И… Высветившееся на дисплее фото отца в миг перекроило планы. В мыслях просветлело. Отец не склонен беспокоить его по пустякам, а тем более ночью. Что-то случилось. Мама? Сердце взвинтило ритм. Он ловко сбросил вызов и набрал СМС-ку. «Перезвоню через пять минут» Затем опустил телефон на подлокотник и в трансе завис над спящей. Такой шанс накрылся медным тазом. С характером Эванс еще неизвестно, когда ему вновь посчастливится побывать в ее объятиях. Тони осторожно отвел нежные ручки. Потом, замирая от малейшего всхлипа, переложил голову девушки на подушку. Вики протестующе побурчала, повозилась и замолкла. Похоже, крепко уснула. Губы дернулись в ухмылке. Он опустился на колени, утонув в высоком ворсе ковра, отвел спикировавшую на лицо рыжую пелену. При этом, нечаянно коснулся щеки и его в буквальном смысле закоротило. В горле пересохло. Он предвкушающе облизнул губы. Страшно хотелось ее поцеловать. Но так, чтобы не по-детски, по-настоящему, чтобы кровь взбурлила, чтобы она ощутила степень его чувства со всеми вытекающими от сюда последствиями. Тони в очередной раз переборол себя, сдержался, мягко отпрянул. Вики сложно шла на контакт. Различного рода романтичные примочки, типа цветочков и подарков на нее не действовали как на быка красная тряпка. В связи с этим, приходилось быть очень осторожным и деликатным: лишний раз не форсировать, чтобы не вспугнуть и не наломать дров. Словно в ответ на его мысли, девушка вдруг расцвела, лучезарно заулыбалась во сне. Тони напрягся, ощущая, как от усилий немеют скулы. Чтобы хоть как-то унять бушующее пламя внутри, он, привстав, поцеловал ее в макушку. Стало хуже. Влюблен по собственному желанию. И в кого? В самую невыносимую девицу на свете. Мотыляя головой, Тони подхватил смартфон, сунул его в карман и отошел к кровати. Там, согнувшись в три погибели, он вцепился в край одеяла, отдышался и рывком сдернул его. Вернувшись к дивану, укрыл девушку, отключил плазму и покинул спальню. Его встретил утопающий в свете ночников коридор и сонная тишь. Он оглянулся. Душа рвалась обратно, в нежные объятия дикарки. Но, даже если ноги отказываются подчинятся, ему лучше уйти. Вики должна понять, что нужна ему сама, а не сопутствующие отношениям плотские привилегии. Мягко рокотал двигатель. Тони сунул в ухо гарнитуру, настроил соединение и поместил смартфон в держатель на торпеде. Автомобиль устремился к воротам под нудное уханье гудков соединения. — Где тебя носит? — отчеканил отец сразу. Теплым подобный прием назвать язык не поворачивался. — Навещаю друга в Лос-Анджелесе… — стоически ответил Тони. — А что? Я вроде не под домашним арестом… — Не ерничай. — Что-то с мамой? — А что с ней может приключится, кроме очередной истерики? Это было грубо. Тони сцепил зубы, чтобы не сорваться на грубость. В диафрагму впечатался бур, вслед за чем в груди вспыхнул неистовый жар. Он помолчал, подождал, когда выровняется свистящее дыхание и напряжение оставит челюсти. А после с расстановкой выжал: — Ты с ней совсем не говоришь, не уделяешь внимания, забываешь о датах и дне рождения… Разумеется, она расстраивается. — И поэтому лезет в бутылку? — брезгливо изрек Серхио Акоста. Тони сбросил скорость. Он всегда нервничал, обсуждая с отцом их отношения с матерью. Пальцы как проклятые вонзились в руль. Дорога пятном поплыла перед глазами. — Нет. Потому что ты променял семью на любовницу! — крутилось на языке. Но он промолчал. Как всегда. Рывок. Автомобиль свернул на обочину. Взвизгнули от резкого торможения покрышки. Лютая ненависть, злость — вот, что Тони сейчас чувствовал. Они бурлили внутри, кипели, поднимались к горлу все выше и выше. Он вновь сжал зубы. Однажды его прорвет. Однажды… Пальцы потянулись к бардачку и отыскали бутылку фанты, откупорили крышку и шипучая жидкость лавиной покатилась в пищевод. Слегка отпустило. Семья — его больное место. Быть может поэтому он так хорошо понимал Вики и ее чувства. Она боролась, сопротивлялась, хотя в ее случае уже ничего нельзя было поправить. И тем вызывала уважение. Он же трусливо терпел, никогда не жаловался, никому не рассказывал, каково видеть, как привычный тебе мир катиться под откос. Родители как кошка с собакой уже давно. Лет десять, может больше. И им не развестись. Не разбежаться. Потому что во главе угла ненавистные ДЕНЬГИ. — Антонио, ты меня слушаешь? Тони проглотил тугой комок, вставший поперек горла. Все имеет свойство стремится к финалу. Рано или поздно любовница опостылит отцу и он приползет обратно домой. — Связь фонит. Просто ответь, что стряслось, ладно? Мне не в досуг копаться в ваших склоках. Отрывистый смешок. Его слова пришлись отцу по нраву. Он видел в нем себя в юности. Только вот незадача. Они из разного теста. — Тебе стоит как можно раньше вернуться домой. Первым же чартером. — С чего это? — Я опасаюсь за твою жизнь… — Гонсало! — прогремела Сэм, сводя брови и испепеляя брата взглядом. — Верни телефон! Минуту назад он бесцеремонно сбросил вызов Исаме и нахальнейшим образом принялся рыться в допотопной звонилке. Ответный взор, налитый подозрениями и острый как бритва, пригвоздил ее к месту. Сэм похолодела. Неужто догадался? — Уймись. Сейчас верну! — рявкнул, все-равно, что прорычал, Гонсалло и принялся дальше блуждать в списке вызовов. И по мере этого его небритое лицо все больше дичало. — Исаме, Исаме, Исаме… — повторил он брезгливо и поднял глаза. — Ничего не хочешь сказать? Саманта побледнела. Уронив руки, она судорожно сжала пальцы, ощущая как в мышцах занимается нервная дрожь. — Нет. — Сэм! — взревел Гонсалло, шарахнув телефоном по столу. Тот каким-то чудом не разлетелся в дребезги. Саманта от страха вжалась в спинку диванчика и на выдохе выпалила:  — Я не маленькая и отчитываться перед тобой не обязана! Тошно. Как унизительно трепыхается и дрожит ее голос. Неудивительно, что это не впечатлило Гонсалло. Он перегнулся через стол, практически распластавшись на нем, и прошипел: — Черта с два, сестричка! Забыла, чем мне обязана? Я обеспечил тебя заработком. Благодаря этому ты еще не вылетела из университета и имеешь крышу над головой. Он тысячу раз прав. Но… — Отвечай. Или я за себя не ручаюсь. Давно кувыркаешься с Ямагути? Сэм будто одеревенела. Признаться в этом перед ним — нырнуть с головой в бассейн с гнусностями. Она отважно вскинула ресницы и посмотрела в налитые безумием глаза брата. Он двинулся, помешался на «Акоста SYSTEM» и всем, что с ними связано. — Я весьма признательна, что ты выручил меня в сложный для меня период, Гонсалло. Однако в данном случае ты злоупотребляешь. Мои отношения с Исаме, тем более интимные, тебя не касаются. И вообще, я выхожу из дела. Ищи себе других помощников. С души будто камень упал. Не так уж и сложно. Саманта украдкой выдохнула. Она давно хотела это сказать. Гонсалло отреагировал подозрительно спокойно: сунул руку в брюки, извлек несколько купюр и швырнул их на стол. Затем встал, подошел к ней, рывком выдернул с места и поволок к выходу. Она едва успела подхватить сумочку. На улице Гонсалло влился в оживленный людской поток. Минут пять интенсивной ходьбы и он утянул ее в какую-то подворотню. Здесь было жутко грязно. Воняло помоями, а в стороне грудились переполненные мусорные баки. Гонсалло швырнул ее руку и следом отвесил оглушительную пощечину. Саманту откинуло к кирпичной стене за спиной. Мир перед глазами взорвался темнотой. Из глаз хлынули слезы. — Ямагути знатно пошляет за интимные услуги? — ядовито процедил он, наступая. Она не узнавала брата. Этот безумный человек ей незнаком. Она его до трясучки боялась. Безвольно упала ладонь. Щека адски пылала. — Он мне платит… — нервно прошептали девушка, сглотнув тягучую слюну. Зажмурилась. Гонсало обдал ее издевательским смехом. — Бесплатно пользуется? Это еще противней. Как больно ранят слова. Гонсалло в этом мастак. Но разве она заслужила? — Он мне не платит, потому что у нас все обоюдно! — с нажимом уточнила Сэм, нервозно приводя в надлежащий вид одежду. Взгляд брата оцепенел. В нем проявилась чуждая ему прежде жестокость. Девушка осторожно прикоснулась к распухшей, пульсирующей от боли щеке и заправила волосы за уши. — Я не буду тебе больше помогать! После такого — не за что! Гонсалло ядовито скривил губы и цепко схватил ее за плечо. — Ошибаешься, милочка. Ошибаешься… Сани впорхнула в прихожую, скинула тесные туфли на высоченном каблуке. С недавних пор она сменила имидж, и из любительницы шмоток в стиле «Кэжл» превратилась в гламурную куклу. Осталось только волосы в белый покрасить. Впрочем, Ричи был в восторге от этого. Их отношения подобно аэробусу, несущемуся по взлетной полосе, набирали высоту. Однако взмыть в высь никак не удавалось. То из-за недостатка «топлива». То из-за переизбытка «багажа». Тони. Мысль о нем по-прежнему дубинкой выбивала из легких кислород. Сани замерла около зеркала в прихожей, постояла чуток и прильнула к холодной поверхности лбом. Секунда. Выдох-вдох. От любви не умирают. А вот от разрыва сердца — возможно. Отпрянув от зеркала, Сани не глядя швырнула клатч на пуфик и поплелась в гостиную, из которой доносились приглушенные голоса и звон бокалов. Зашла и впилась в паркет ступнями. Мама и папа сидели, обнявшись, как раньше. Девушка неловко кашлянула, привлекая внимание. — Вы в одном пространстве одновременно и еще живы? — Мы тоже рады тебя видеть, солнышко! — расплылась в белоснежной улыбке Кэролин Гранди. После развода она сохранила фамилию мужа. Решила не заморачиваться с заменой документов. Да и престижно. Мать вообще та еще приспособленка и по жизни предпочитала избегать трудностей и волокиты. Любовно поглазев на отца, она взмахнула вычурно белоснежными волосами. Прокератиненные пряди блестящей гладью рассыпались по ее спине. Хмыкнув, Сани качнула головой и подошла к дивану. Не смотря на налет искусственности, мать прекрасно выглядела. Свеженькая, в меру загорелая, без единой морщинки на лице. Снова сделала подтяжку? Ботекса и коллагена ей уже недостаточно. Фанатка пластической хирургии. В прошлом году она прокачала себе грудь. «Скромные» импланты третьего размера буквально преобразили ее фигуру. А ринопластика реализовала мечты о ровненьком аккуратном носике… Ладно хоть губы не трогала. Не хватало еще, чтобы она превратилась в одну из тех «уточек», которых полно на Манхеттене. — У нас приятная новость… — приподнял уголки губ отец, встречаясь с ней взглядом. Он как всегда брутален и даже в свои пятьдесят чертовски потрясно выглядит. Хотя и кажется немного уставшим. Что ж, у него тяжелая работа. Это изматывает. — Попробуйте удивить меня… — пробурчала Сани, падая на диван напротив родителей и с восторгом вытягивая ноги. Проклятые туфли. Чтоб она еще раз их обула? Метью Гранди заинтригованно подался вперед. В этот момент он жутко напоминал Алекса с этим своим заискивающим выражением в серых глазах. — Ты что не в духе? Пыхтя, Сани растеклась по дивану и закатила глаза. Попробуй заикнись родителям, что ее сердце разбито в хлам, что совесть воет и хочется сигануть в окно десятого этажа — в психушку упекут. — Устала… — выдохнула она протяжно. Плевать, если не поверят. — Так что за новость? — Мы решили вновь сойтись! — с лучезарной улыбкой сообщила Кэролин и Сани резко села. — Шутите? -Нисколько. — фыркнул отец. — Так ты не рада? Взяв паузу, Сани задумчиво потупилась и передернула плечами. — Поймите меня правильно… В который это раз? Она не скрывала скепсиса. Еще бы. Родители взяли за правило сбегаться и разбегаться примерно раз в полгода или в год. И всякий раз их разрыв сопровождался криками, обоюдными обвинениями, потрепанными нервами и затяжной депрессией. Для них с братом в том числе. — Не важно. Я уже перевез вещи! — отмахнулся отец и с нежностью посмотрел на мать. Та разрумянилась как школьница и засияла. — А как же Стелла? — скрещивая руки на груди, не унималась Сани. — Думаешь, сколько она еще будет терпеть? Надумаешь вернуться, может больше не пустить. — На счет Стеллы не стоит беспокоится. В данную минуту она замечательно проводит время в компании инструктора по фитнессу на Бали… — пропела мать. И взор Сани автоматически метнулся к отцу. — Ах, вот в чем дело… — промолвила она, не обнаружив признаков огорчения на его лице, и вскинула ладони. — Тогда флаг вам в руки! Поднявшись, девушка одернула подол платья. Собственные горести по сравнению с ураганом родительских страстей — пустячковые и не стоят выеденного яйца. Она Тони никто. Их отношения даже дружескими в полном смысле назвать крайне сложно. Пора взглянуть правде в лицо. Ей не за что бороться и не в чем винить Вики. Шаркая ногами в капронках, Сани поплелась в свою комнату. Плакать. Ей очень хотелось поплакать. — Поужинаешь с нами? — крикнул в след отец. Она остановилась, обернулась, мотнула головой. — У меня планы. — Какие? — полюбопытствовала мать. — Свидание. — С кем это? — нахмурился отец. — С Ричи… Это отбило все вопросы. Сани удалилась и принялась надписывать Алексу. Пусть порадуется. Он особенно болезненно переживал расставание родителей. А мачеху на дух не переносил. Джудит нервно металась по квартире. Трезвонил телефон. Дэниэл подъехал. Они договорились поехать в клинику, чтобы сдать пробы на определение отцовства. Она отказывалась до последнего, ссылалась то на одно, то на другое, симулировала, истирила — в надежде, что это отобьет у него желание куда бы то ни было везти ее. Черта с два! Упрямец твердо решился и с неизменным спокойствием продолжал настаивать на своем. Ей пришлось сдать позиции. Но эта поездка для нее — смерти подобна… Вдруг внизу живота кольнуло. Навязчивая боль разлилась судорогой. Джудит встала как вкопанная. Чуть дыша, прислушалась к ощущениям. Немного погодя рези спали, но не ушли окончательно. Она пошевелилась, ступила шаг и это была огромная ошибка. Ее скрутило пополам. Из горла вырвался стон. А по ногам заструилось нечто подозрительно теплое. Джудит дрожа провела ладонью по внутренней поверхности бедра, посмотрела на руки. Кровь…