Свиньи с масками людей

      Туземцы уже заметили их. Мандус приказал Эмилио остановиться. «Стоит сохранять почтительное расстояние, - подумал он, - не стоит злить их». Когда они остановились, Мандус вышел из экипажа, наказав детям оставаться с Эмилио. - Но папочка, - Начали они, - мы хотим пойти с тобой! Мы хотим посмотреть на них. - Нет, - решительно отрезал Мандус. – Вы должны остаться здесь. Они могут быть агрессивными. Я вернусь за вами, как только удостоверюсь, что с вами всё будет в порядке. Дети немного успокоились. Мандус решительно зашагал вперёд. Вечерело. Солнце начинало свой неторопливый путь к закату. Приближаясь к поселению, Мандус видел, что люди засуетились. Но некоторые из них спокойно стояли и смотрели на Мандуса. Стояли, опираясь на копья. Мандус похолодел. «А вдруг они меня даже слушать не станут? Просто пустят в ход копья. Потом пойдут до экипажа и расправятся с Эмилио, Эдвином и Енохом. Нет! Я им не позволю! Всё будет хорошо, мои дорогие, всё будет хорошо». Он всё приближался, он уже мог разглядеть спокойные холодные лица вооружённых туземцев. На них были набедренные повязки, на плечах тоже лежала ткань. Ткани были разукрашены красками, украшены перьями, у каждого по-разному. Наконец, он подошёл к ним. Они молчали. Мандус неуверенно начал: - Здравствуйте. Я… никому не желаю вреда. Я… всего лишь путешественник. Я бы хотел узнать у вас кое-что. Туземцы молчали, потом переглянулись, что-то пробормотали и снова посмотрели на чужака. Потом один из них сказал что-то на своём языке, явно обращаясь к Мандусу. На это высказывание Мандус лишь развёл руками. - Извините, но я не понимаю. Туземец понимающе кивнул и торопливо ушёл куда-то. Однако остальные остались стоять и пристально смотрели на Мандуса. Так прошло несколько минут. Ему уже становилось не по себе от этих сверлящих взглядов. Но вот паузу нарушил выкрик, опять-таки на незнакомом языке. Абориген возвращался. И не один. Его спутник выглядел более солидно. Ткани его было раскрашены более пёстро, перьев было больше. На шее висело какое-то украшение из костей. Когда они подошли, новый туземец оценивающе посмотрел на чужака, а потом, к великой радости Мандуса, произнёс: - Приветствую, чужеземец. Моё имя Жаганаши. Зачем ты пришёл в наш дом? - Здравствуй… Жа-га-наши. Моё имя Освальд Мандус. Я путешественник. Я путешествую со своими детьми и моим другом. Я разыскиваю одну вещь и надеялся узнать у вас что-нибудь о ней. - Что за вещь ты здесь ищешь, Освальд Мандус? – Спустя несколько секунд спросил Жаганаши. Мандус медленно рассказал ему уже заученное описание Сферы, записанное Александром Бренненбургским. И чем больше он рассказывал, тем мрачнее становилось лицо Жаганаши. Когда он закончил, тот ничего не говорил, только смотрел на Мандуса. - Ты будешь говорить с вождём. Его зовут Вабогима, что на вашем языке означает Белый Вождь. Я буду переводить, но будешь говорить - смотри ему в глаза и обращайся только к нему. Говори почтительно и внимательно слушай. Потом он сказал что-то на своём языке. Воины расступились, и Мандус вместе со своим сопровождающим вошёл в деревню. Она представляла собой небольшие постройки из известняка. Выглядели они контрастно по сравнению с городом, рядом с которым располагалась деревня. «Странно. У них есть целый город, но тот выглядит заброшенным уже давно. Что останавливает их от того, чтобы жить там?» По пути встречались мужчины, из домов выходили женщины, все они любопытно глазели на прибывшего незнакомца. Жаганаши выкрикивал что-то и они расступались и возвращались к своим делам, то и дело поглядывая на странную пару. Наконец, Мандус и Жаганаши дошли до здания, которое превосходило красотой все остальные. «Наверно, это дом вождя, - подумал Мандус, - неплохое сооружение». Дом вождя представлял собой такое же прямоугольное строение, что и остальные дома, но имел на крыше второй этаж, меньше предыдущего. Стены здания были украшены красивой резьбой и разрисованы причудливыми рисунками. Переводчик остановился, Мандус вместе с ним. - Дальше не ходи. – Предупредил он и выкрикнул что-то. Спустя некоторое время из дома вышел человек. Он отличался от остальных жителей деревни. В придачу к обычной ткани на плечах, на нём была шкура ягуара. На голове он носил причудливый головной убор из белых перьев, костей, листьев. Ткани были белыми, но богато расшиты разнообразными цветными нитями. В общем, выглядел Вабогима довольно красочно. Он внимательно смотрел на Мандуса, а потом начал говорить. Жаганаши переводил. - Приветствую тебя, незнакомец. Я вождь Вабогима. Назови своё имя. - Приветствую тебя, великий вождь. Меня зовут Освальд Мандус. - Расскажи мне, Освальд Мандус, зачем ты потревожил наш покой? - Я приехал сюда в поисках одной вещи. – Мандус снова пересказал описание Сферы. - То, что ты ищешь есть сердце мира. Наши предки хранили его многие годы. В нём заключена сила богов, которые создали наш мир. Место, в котором находится сердце мира, пропитано тёмной аурой. Страшные силы хранят его от рук недостойных. Само место никак не охраняется. Ему и не нужна охрана. Сердце само себя защищает. Ты можешь попытаться получить его, но я призываю тебя развернуться и отправиться домой. Лучше забудь о нём. - Послушайте, я ценю ваше предостережение, но я не могу. Я вот-вот всё потеряю, и только это сердце может помочь мне. Я делаю это не ради себя. Я делаю это ради других людей, хоть они и не понимают, что я для них делаю. Я… - Папочка! Все разом обернулись. К Мандусу бежал Енох, сжимая в руке своего любимого медвежонка. Позади стоял Эмилио, одной рукой прижимавший к себе Эдвина, а другой размахивая, отталкивая копья туземцев. Вождь возмущённо спросил: - Кто это? - Это те, о ком я говорил, великий вождь. Мои сыновья и мой друг. Вождь что-то крикнул воинам, и они опустили копья. Эмилио и Эдвин, боязливо озираясь на них, подошли к Мандусу. - Папочка, прости нас. Мы просто соскучились. Мы думали, ты забыл про нас. Мандус был напуган, но злиться на детей не мог. Он обнял их. - Вы не должны были прибегать, но раз уж вы здесь, стойте смирно, не отходите от Эмилио и не разговаривайте. – Мандус повернулся к вождю. – Мои дети – это всё, ради чего я живу. У меня могут отобрать имущество, и только сердце может помочь мне сохранить его. Я не могу позволить моим детям остаться без ничего. - Твои дети не останутся без ничего. У них есть ты. А они есть у тебя. – Вождь сделал паузу. – Ты не должен был брать их с собой. Это может закончиться очень плохо. Мы покажем тебе путь к сердцу мира, но я советую тебе оставить их здесь. - Нет! – Вдруг вскрикнул один из близнецов. – Папа, мы хотим с тобой. Не оставляй нас здесь. Ты же обещал! «Обещал» - Эхом отдалось в голове у Мандуса. Я обещал им не расставаться с ними. - Я должен взять их с собой. Я обещал им. Вождь почти с состраданием посмотрел на Мандуса. Потом снова посерьёзнел и сказал: - Тебя проводит Жаганаши. Да смилуются над тобой боги, Освальд Мандус. Их испытание не каждому дано перенести. Мандус подошёл к Эмилио. - Оставайся в экипаже. Будь готов отъезжать. Я постараюсь вернуться как можно скорее. С этими словами он взял детей за руки и пошёл за Жаганаши вглубь древнего города.       Что-то завораживающее было в этой тишине, нарушаемой только редкими криками птиц, шелестом листьев и их шагами. Мандуса очаровала эта тишина, эта чистота и покой этого места. Древний город некогда великой цивилизации ацтеков сейчас являл собой лишь постепенно разрушающийся памятник былой мощи. Дети восхищённо озирались. Они шли к пирамиде в центре города. Проходя мимо приметных построек, Мандус тихо рассказывал: - Здесь, на этом месте восседал царь. А здесь жили жрецы. А вот этот дом был пристанищем мёртвых. Вот сюда, куда падают лучи солнца, они бросали непоглощённые сердца. Детям явно пришлись не по душе слова отца о непоглощённых сердцах. - Они были такими страшными дикарями? - Нет, мои милые, они не были дикарями, они верили, что небо может пасть им на головы и что лишь кровавая жертва может это предотвратить. - Но что с ними случилось? Где они теперь? Разве это не должно было спасти их от того, что небо упало им на головы? - Может быть, мои милые, может быть, они ошибались. А возможно, их трагедия была в том, что им просто не хватило крови, чтобы удержать небо на месте. – Сказал Мандус, обращаясь больше не детям, а к самому себе. До подножия пирамиды они дошли молча. Подойдя к ступеням, они остановились. Жаганаши заговорил первым: - Удачи тебе, Освальд Мандус. Надеюсь, что ты получишь то, зачем пришёл, - грустно сказал он. - Спасибо тебе, что был моим переводчиком и провёл нас до пирамиды. Ты не пойдёшь с нами внутрь? - Ни за что. Мне там не место. Я возвращаюсь в деревню. - Прежде чем ты уйдёшь, я хотел тебя спросить. Что означает твоё имя? - Моё имя, - усмехнулся Жаганаши, - означает «англичанин». Так прозвали меня, когда я, будучи ребёнком, начал учить ваш язык. Теперь я хорошо его знаю и езжу в ваши города за товарами для деревни. - Что ж, Жаганаши, прощай. Удачи тебе. - Удача больше понадобится тебе, Освальд Мандус. Прощай. – Он развернулся и скорым шагом пошёл прочь. Мандус смотрел ему вслед. Потом взял за руки детей, посмотрел на вершину пирамиды, куда им предстояло взойти. - Ну что? Начинаем наш подъём? - Да-да-да! – Воскликнули дети и бегом понеслись по ступеням. - Помедленнее ребята, не упадите! – Взволнованно воскликнул Мандус и поспешил за ними.       Добрались до вершины они не без труда. Мандуса тяжело отдышался, прежде чем продолжить путь – к квадратному строению на вершине. Небо уже давно начало темнеть. Солнце садилось. Его последние лучи касались каменного алтаря. Глядя на него, Мандус поёжился. Ему представились зловещие картины: человек на алтаре, весь в крови, с раскрытой грудной клеткой, и жрец, сжимающий в руках окровавленное сердце, которое ещё сокращается у него в руке. Стряхнув с себя эти мысли, он покрепче взял за руки детей, и они вместе вошли внутрь храма. Внутри оказалась кромешная тьма. Свет, проникающий во входной проём, растворялся среди темноты храма. Мандусу стало не по себе. «Странная темнота. Какая-то… неестественная». Однако источник света был – перед ними, где-то наверху виднелось голубое сияние. Пройдя вперёд, Мандус споткнулся – перед ним оказались ступени. Источник света находился на вершине маленькой пирамидки внутри этого храма. Глаза его привыкли к темноте, а голубое сияние высвечивало лица Эдвина и Еноха и ступени перед ним. - Оставайтесь здесь, я поднимусь один. Слишком темно, вы можете упасть. Я возьму Сферу и спущусь обратно. Я быстро. Главное, никуда не отходите. - Возвращайся поскорее, папочка. - Здесь страшно и холодно. Да, в храме было так же холодно, как и темно. Такой же неестественный холод. Мандус осторожно начал подъём. Местами ступени раскрошились от времени, и он едва не сорвался на одной из таких ступеней. Свет становился всё ближе. Мандус почти поднялся, когда смог разглядеть её. Сфера покоилась на широком каменном постаменте. Он осилил лестницу, взошёл на площадку и замер, не в силах отвести глаз. Идеально круглая, излучающая сине-голубое сияние, она притягивала взор Мандуса. Она была такой, как и описывал её Александр. Он стоял и смотрел на неё, мысли превратились в какой-то водоворот, всё смешалось. Мир поплыл перед глазами. Он сделал неуверенный шаг… и упал, споткнувшись обо что-то. Стоя на коленях, он поднял с пола маску. Маска свиньи, красиво разрисованная странным рисунком. «Лицо» этой свиньи выражало разные эмоции, в зависимости от того, как на неё смотрел Мандус. Она то радовалась ему, то укоризненно на него смотрела, то словно «кричала» ему что-то. Её выпуклые глаза, казалось, пристально смотрят на Мандуса. Он стоял на коленях, держа в руках маску, завороженно рассматривая её со всех сторон. У маски не было прорезей для глаз, она полностью должна была закрывать лицо. «Не её ли надевали на голову тех несчастных, которых использовали для жертвоприношений?» - с ужасом подумал Мандус. Он с трудом отвёл от неё взгляд и аккуратно положил её у основания постамента. Поднявшись с колен, он вновь стал смотреть на Сферу. «Вот она, чего же ты ждёшь?!» - подумал он. Но тут же у него возникла другая мысль: «Выглядит зловеще. Может быть, стоит послушаться вождя и оставить её в покое?». «Но тогда ты останешься без ничего. Жадные свиньи заберут всё, что принадлежит тебе и твоим детям». «Дети… да, ради детей. Ох, Лили, как же ты мне нужна». - Ради детей! – Негромко крикнул он в пустоту, глядя куда-то наверх. – Ради наших детей! Произнеся это, он, раздираемый надвое противоречивыми чувствами, решительно схватил Сферу обоими руками и приподнял с постамента.       Свет, излучаемый Сферой, резко усилился, озарив взволнованные лица Эдвина и Еноха. По храму разнёсся душераздирающий вопль.