***
Бэн не появился ни в пятницу, ни в субботу. Дита стала переживать, что гули Сенешаля исполнили свои угрозы и убили мальчишку. Но вечером юноша явился целый и здоровый, спешно передал записку, поцеловал и снова исчез. Дита мельком слышала, что у гулей Палача серьезные проблемы с финансами, но в подробности не вдавалась. В записке Бэн сообщал, что приедет за ней в понедельник в восемь утра. К Дмитрию девушку повез Ларс. Был мрачнее тучи, с Дитой не говорил и даже не смотрел на нее, чем принцесса была крайне рада. (Кёпеник, конюшни Eichhorn. 22 ноября 1812 год. Ночь.). Суббота (Дмитрий) Все было иначе, в ее жестах, словах. Дита словно распустившаяся роза, после долгих морозных ночей поднимала на него ярко синие глаза и в них снова горели огни. От такого преображения Дмитрий слегка опешил. Она сидела на скамеечке, и Ларс снимал с нее сапоги. Дита смотрела Дмитрию в глаза и слегка улыбалась. Вампиру было не по себе от этого взгляда, но эта улыбка безумно его грела. Словно теплое солнышко, не обжигающие, а лишь освещающая. Дмитрий подал принцессе руку помогая подняться, и повел на второй этаж. Дита уже очень давно не притрагивалась к нему. Не переступала ту невидимую границу, что была закрыта для всех и каждого. Но не для нее. Дмитрий верил, что волшебная кровь девушки снимает с него проклятье. Он верил, что она единственная, кто не обжигает его своими прикосновениями. Ему хотелось укусить ее сразу, вцепиться в ее улыбающуюся шейку, сжать ее радующиеся плечи, втянуть эту дарующую счастье кровь. Но он решил не спешить. Находиться голодным в ее обществе было мучительно и сладко. Дразнить себя и быть уверенным, что она никуда не денется и все равно достанется ему. — У тебя приподнятое настроение. — Заметил вампир, не слушая ее слов, но слушая ее бьющееся сердце. — Да, немного. Ее горячая рука обжигала своим теплом, и это было приятно. Дмитрий сжал ее крепче, обхватывая каждый пальчик, прижимая свою ладонь к ней плотней. И он был рад, что девушка заговорила с ним. Дита молчала со своего возращения. Уже полгода прошло и ему хотелось, чтобы она хоть немного замечала его. Вампир проводил ее в кабинет и сел за стол, привычно погружаясь в чтение. Она впервые за много месяцев принцесса села напротив, и взяв одну из книг, тоже стала читать. — Я рад, что тебе лучше, — запинаясь, произнес Дмитрий, не поднимая головы от бумаг. — Спасибо, — Дита оставила книгу и, не отрываясь, смотрела на него, в надежде, что он посмотрит на нее, — спасибо, вам, Дмитрий, что вытащили меня оттуда. Вампир поднял на нее взгляд и, встретившись с ее светящимися глазами, испугался ее эмоций, ярких и открытых. Он хотел что-то ответить, но слова пропали в поглощающем его смятении. Варан поднялся и подошел к ней. Дита все так же не отрывала от него взгляда, словно притягивая вампира к себе. Легким движением он заправил непослушную прядку волос ей за ухо и неотрывная рук от ее лица провел по щеке и шее пальцами. Где-то там громко билось ее сердце и ему не терпелось испить из потока, что оно создавало. Дита поймала его руку и прижала к своему лицу. На мгновение вампиру захотелось отдернуть ее, но Дмитрий сдержался, позволяя ее теплу проникать под его кожу. Вся ее нежность, внимание были непривычны для него. Эмоции тяготили и болезненно отдавали укольчиками в каждой его клеточке, что касалось ее радующегося лица. Но чем крепче она его держала, тем легче ему было переносить эти прикосновения. С трудом набрав воздух в легкие, вампир произнес: — Пожалуйста.... — Ему не нужна была ее благодарность. Он сделал это лишь для себя. И жалел лишь о том, что девушка не досталась ему одному. Дита вздрогнула и улыбнулась, а из ее ясных голубых глаз покатились слезы. От ужаса Дмитрий отшатнулся. Ее эмоции оглушали, и слезы стали той последней каплей, что он более не в состоянии был вынести. Принцесса провела ладонью по щеке и, посмотрев на свои влажные ладошки, рассмеялась. Варан отходил от нее все дальше, пока не уперся в стену и, вжавшись в нее спиной, смотрел, как смертная смеется, продолжая утирать льющиеся слезы. Дмитрий ненавидел эмоции, потому что они пугали его. Но он не был способен без них жить. Этот конфликт внутри него, сводил с ума. И Дмитрий, старый Малкавиан давно был не в ладах со своей бессмертной душой. Заметив его страх, Дита поднялась и подошла к нему, его взгляд метался, желая скорее сбежать от нее. Она искала жалости? Он презирал это чувство. Обняв его, она прижалась к его груди, он направил взгляд на потолок, чувствуя, как клокочет его зверь. Нет, не жалость. — Прости, — проговорила она, прижимаясь еще сильнее, сдавливая, гася свои эмоции. Он не любил их, отвергал, отталкивал. Любые и хорошие и плохие. Но ее слезные железы восстановились, и она никак не ожидала, что он увидит ее слезы. — Не хотела тебя пугать. Она стояла так с ним еще очень долго. Дмитрий пришел в себя и смог уловить и ее покой. Теперь они просто могли стоять рядом, не тревожа друг друга. Дмитрий обнял ее в ответ и прижался губами к ее шее. «Она не бездушный сосуд, она живой человек. Смирись с ее эмоциями, это неизбежно». Ее неподвижность и холод на протяжении последних полгода устраивала. Она не тревожила его ничем. Но и расстраивала. Ее страдания выливались сквозь пустоту ее глаз, и хотя она ничего не говорила, и ничем не показывала этого, он чувствовал ее боль. И Дмитрий тосковал по ее голосу, яркой ауре и свету в глазах. Теперь она вернулась, пугающая, оглушающая своими чувствами. Но именно такой она была ему нужна. — Хочу… крови, — произнес он у ее шеи, обнажая клыки. — Поможешь снять мне платье? — Попросила она. Ее скромные, простые наряды напоминали дешевый вариант платья Джульетты. С неглубоким декольте и высокой талией. Но она не носила под ним сорочку и не перевязывала рукава. Чаще всего ее руки, шея и спина были открыты, вызывающе говорил о ее статусе еды для вампиров. Никаких украшений на шее, бантов или перевязей. Если она и повязывала шарф то над локтем, лишь отмечая его присутствие, как у модницы желающей покрасоваться своими нарядами, но не знающей, куда их одеть. Дмитрий распустил шнурки на груди и ленту, завязанную значительно выше талии и платье легко упало к ее ногам. Идеально белая кожа, тонкая, бархатная. Он с удовольствием гладил ее. Само совершенство. Лишь знак на спине портил все впечатление и расстраивал его, напоминая, что она никогда не станет его собственностью. Он ждал ее команды, и она, отведя волосы в сторону, прижала его голову к своей шее. Он проткнул ее, и она слегка вздрогнула, вплетая пальцы в его невидимые под маской волосы. Темные, а не седые, как он показывал всем. Он пил неспешно, научившись наслаждаться и растягивать момент. Сделав несколько глотков, он остановился. Позже он продолжит. А пока она будет рядом и будет дразнить его своим присутствием. Девушка продолжала прижиматься к нему, дрожа всем телом. — Больно? — Просил он, сам не зная зачем. — Нет — Обманываешь — Теперь уже не больно. — Боль от его зубов уже давно стала для нее нечто иным. Пробуждающим. Если все остальные вампиры пытались ее усыпить, погрузить в небытие блаженства, то Дмитрий своими зубами заставлял ее чувствовать, что она жива. Пока еще жива. Он вытащил ее из Милана, и его зубы стали для нее отрезвляющим пониманием того, что вся ее жизнь, все существование это нескончаемый ад. Теперь, когда Бэн прояснил ее сознание, она понимала это четко и ясно. «Поцелуй» вампира отправлял ее в мир грез, в котором можно было жить вечно, вечно претворяясь перед собой и другими, что она довольна это жизнью. Но Дмитрий возвращал ее к реальности. И она была ему благодарна за это. — Я просто замерзла. Он подхватил ее и отнес в соседнюю комнату, где Ларс приготовил ей теплую ванну. Сев рядом с ней он опустил девушку в воду. — Тебе не горячо? — Дмитрий поддерживал ее голову, пока она лежала в ванне и, закрыв глаза, очищала себя от яда вампира. — Все хорошо, — она подняла руку и коснулась его пальцев. Дмитрий от неожиданности отдернул руку. Успокоив себя он позволил ей положить ладонь на свою. Она была обжигающе горячей. Она всегда была горячей, и это притягивало его лишь сильнее. Даже ее аура была горячее, чем у любого человека. Ярче. Ослепляюще. — Позволишь мне укусить тебя снова, — он спрашивал, хотя не понимал зачем. — Господин Дмитрий, — она сжала его руку — разрешите мне работать на вас. Просто сидеть в вашем доме, это тяжело, я могла бы помочь вам в вашей работе. Дмитрий удивленно откашлялся. Он не знал, что сказать ей на такое предложение. Тем более она была не его гулем и доверять ей он не мог. Да и вообще, она была просто едой, что она может для него делать?? — Я посмотрю, что смогу тебе предложить. — Вы можете доверять мне, я не выдам ваших тайн. — Спасибо, Амалия, я ценю это. — Он чувствовал неловкость и она давила не него все сильнее. Потянувшись на его руке, она приподнялась в ванне и коснулась его губ. Он был ошарашен. Опешил и не понимал, зачем она это делает. — Я люблю вас, — прошептала она. От ужаса он отскочил от нее на пару метров и, взглянув на нее еще раз, бросился бежать. Все ее эмоции, все чувства, что пылали в ней и выплескивались, пока она была в его доме, пока сидела рядом с ним. Все было несравнимо с теми словами, что Дита сказала. Слова, которые Дмитрий не слышал триста лет. Теперь ему точно не послышалась. Она смеялась над ним. Издевалась, за ту боль, что он причинял ей зубами. Ее слова делали ему так же больно. Ему казалось, что его грудь разрывается, ломится от неумолимой тоски. Эти слова ранили его сильнее любого ножа. Добиравшись до стойла, он прокусил себе руку. Физическая боль должна успокоить боль в его душе. Но ее слова звучали в ушах, и он не мог от них избавиться. — За что?? — Он упал на колени, зажимая руками голову. — Рената, прости меня! Безумные картины прошлого преследовали его. Обхватывали, утаскивали в черный водоворот из трупов. Ларс почувствовав отчаянье хозяина бросил свои дела и поспешил разыскивать его. Гуль заканчивал переписку с каким-то важным клиентом и находился в их доме в центре Кёпиника на берегу озера Мюгель . До конюшен ему добираться не более пятнадцати минут, но он был там уже через десять. Гуль быстро отыскал вампира в одном из стойл. Сжавшись в комок, Дмитрий сидел на полу с покусанными руками, в маске Носферату. Ларс бросился к нему, замерев рядом с его телом, он позвал хозяина. Ларс не смел прикасаться к вампиру без разрешения, зная как он этого не любит. Гуль ощущал страдания господина, передаваемые через неразрываемую ментальную связь, вампир не был столь опустошен, даже когда Дита пропала. Дмитрий медленно поднял свое черное лицо с уродливым ртом и потрескавшейся кожей. — Господин, что с вами, — Ларс стоял перед ним на коленях, с трясущимися руками, ощущая его душевную боль как свою. Боль и отчаянье. Вампир хотел спрятаться, скрыться от чувств. Чужих, своих. Его эмоции, как море, бушующее, неистовое, готовое прорвать платину и затопить весь Кёпеник в крови. Он жаждал убивать. И ненавидел эту жажду. — Я был добр с ней, мне казалось, я заботился о ней. За что она так... — его голос звучал с надрывом. — Дита? Это она расстроила тебя? — Ларс негодовал. — Она сказала, что любит меня, чем я так провинился перед ней? — Казалось Дмитрий не понимал смысл произнесенных слов. Ларс тоже не понял его. Гуль любил своего хозяина, но никогда не смел произнести это вслух, боясь задеть своего господина. Дмитрий странно относился к проявлению эмоций. Обычно они вызывали в нем гнев. Теперь же это было отчаянье. — Я поговорю с ней! — Нет! — Его лицо становилось все чернее, — я ухожу в город. И возможно не вернусь сегодня. — Хозяин! Я сопровожу вас! — Нет. Один. — Дмитрий поднялся, и Ларс видел, как с трещины на его лице углубляются, разрушая его вид. Дмитрий хотел уничтожения. Ларс не мог его остановить. Но отпускать его одного... в таком состоянии Дмитрий обычно делал глупости, а потом долго сокрушался из-за них. Или еще хуже. Надо было срочно связаться с Ясноткой, старая Носферату умела вытаскивать Дмитрия из депрессий. Не самым хорошим способом, например колом. И пару недель заключения в ее подвале. Но придя в себя Дмитрий уже не пытался покончить с собой или убивать целые деревни. Дмитрий обошел Ларса и быстрым шагом побрел в сторону калитки. Ларс выскочил за ним, но побежал в другую сторону, за своей лошадью. По дороге он почти столкнулся с Дитой, она была растрепана, встревожена и запыхалась. — Не могу нигде найти Дмитрия, мне надо извиниться... — Не надо, уже не поможет! — Ларс был жутко зол. — Я не хотела его обижать! — Дита чуть не плакала. — Какая разница, хотела или нет. Он в таком состоянии, что может пробродить до рассвета и окончить свою не-жизнь. И все из-за тебя! — Мне очень жаль! Я должна извиниться! — Хватит уже с тебя, наговорилась. Он относится к тебе с великим терпением, пониманием! Все что от тебя требуется, это кормить его кровью. И молчать! Ты так хорошо молчала последние шесть месяцев! — Не говори так, — она закрылась от него, чувствуя как неприятны ей воспоминания. — А зачем ты ему это сказала! — Он схватил ее за плечо и с силой потряс. Его переполнял сильнейший гнев, но он привык сдерживать свои эмоции, так как этого не любил его хозяин. Дита молча отвела от него взгляд и Ларс с отчаяньем покачал головой. — Если это правда, глупая девчонка, то лучше забудь, молчи. Или ты бессмысленно будешь ранить его. Откуда вообще такие отношения!? — Ты сам назвал причины. Дмитрий единственный, кто относился ко мне с пониманием, кто не бросил, когда мне было тяжело. Он ценил меня, — Не говори ерунды! Ты для него просто вещь! — Но я ценная вещь! Даже Бэн сбежал, а я считала его своим другом. Лишь Дмитрию было не наплевать. Он поддерживал меня! Скажи мне, где он, я должна извиниться! — Иди домой, и не мешайся под ногами. Я сам займусь им…. Но за его спиной предательски хлопнула дверца ворот. Дмитрий вышел со двора. Дита мгновенно среагировав побежала в сторону калитки. — Просто убирайся домой и не мешай! — Ларс встал перед ней, преграждая путь. Она легко оббежала его и кинулась за Дмитрием. — Дура! — Ларс попытался ее схватить, но она словно просочилась через его пальцы и побежала еще быстрее. Дмитрий шел быстро, но она догнала его уже через пару минут. Схватила его за руку и потянула к себе, но Дмитрий, не смотря на нее, с силой оттолкнул девушку на несколько метров. Она упала, и тут же поднялась, спеша за ним. Вцепляясь в него снова и снова, она кричала «Прости» и пыталась уловить его взгляд, но он просто отпихивал ее. Ларс держался поодаль, боясь своего господина, и лишь раз сказал Дите «Убьешься» когда она свалилась рядом с ним. Дита не обратила на него внимание. Повиснув в очередной раз у вампира на шее, Дита окликнула его по имени. Дмитрий медленно перевел свой взгляд на нее, и она поняла, что он слишком близок к Зверю, чтобы просто говорить с ней. Несмотря на приближающееся безумие, его зверь поддерживал лицо Носферату, и Дита оказалась лицом к лицу с черной, потрескавшейся маской. Из его разинутого рта торчали черные клыки длиною в указательный палец, все остальные зубы тоже были крупнее и покрывали челюсть в несколько рядов, делая его оскал чудовищным. Дита судорожно вздохнула, понимая, что ее ждет, но все же сказала ему, до того, как он вновь откинет ее. — Возьми моей крови. Зверю не надо было предлагать дважды, зарычав, он схватил ее за горло и пару раз тряханул головой, желая разорвать. От боли она на мгновение потеряла сознание, но та же боль вернула ее к реальности, становясь все сильнее и гуще, заполняя ее ядом. Девушка подтянулась к нему поближе, тихонько нашептывая на ухо извинения, и пытаясь успокоить. Через какое-то время вампир перестал сжимать ее с силой и его руки стали поддерживать ее, не пытаясь более ломать. Дмитрий пил очень долго, но она не останавливала его, позволяя насытиться. Когда Носферату отпустил ее, ей было так плохо, что Дита не могла стоять на ногах, но он удерживал ее. Аккуратно усадил на колени перед собой и сел рядом, смотря, как черная кровь волнами, в такт сердца покидает ее тело. — Прости меня, — повторила Дита снова, проводя ладонью по его щеке. Его маска как чешуя сползла под ее прикосновением, оставляя привычное ей лицо. — Я больше не побеспокой тебя своими словами. — Нет, — его голос был сиплый и тяжелый, — беспокой, — ему было тяжело это говорить. Стараясь разобраться в его эмоциях и воспоминаниях, что дарила ему его кровь, Дита надеялась успокоить его, и не причинять еще большей боли. Девушка понимала свою ошибку, и знала, что могут сделать ее слова, когда произносила их в первый раз. Но не могла сдержать свои чувства, что разрывали ее изнутри уже много месяцев. — Ti amo , —– тихо прошептала она ему, продолжая гладить его лицо. Вампир вздрогнул, но остался рядом с ней. Вглядываясь в черноту его глаз, она видела страшнейшую боль. Боль, что носил Дмитрий с собой столетиями. Рената была прекрасным ангелочком, и она первая подарила ему слова любви. Первая и последняя, кто любил его в короткой суровой жизни морского торговца. Даже его отец не баловал его любовью, а мать его умерла за долго до того, как он отправился в свое первое плаванье. И сейчас Дмитрию казалось, что его невеста сидит рядом с ним, ее длинные черные волосы тревожно шевелились под струями морского ветра, а ее прекрасные голубые глаза были полны любовью, несмотря на то, что лицо ее было покрыто черными прожилками его яда. Вампир осторожно коснулся этого лица, яд уходил, и его сердце задрожало, понимая, что она сможет жить. Он убил Ренату, много столетий назад, не желая того, не ведая, что он делает, прикасаясь к ней своими зубами. И все эти столетия вампир винил себя, проклиная, ненавидя. Пусть давно ее образ и его чувства смылись, исчезли. Чувство вины и кошмары продолжали преследовать его с того дня. — Io ti perdono, — тихо сказал Рената. Дмитрий вскрикнул и отшатнулся от нее. Образ Ренаты медленно рассеивался и перед ним, осталась лишь испуганное лицо Диты. Дмитрий прижал ладони к глазам и зарыдал, так громко, как плачут мальчишки в детстве. Его маска упала и Дита увидела его настоящее лицо, то, что она видела в его воспоминаниях. Ларс, заметив это, отдернул девушку, уводя ее, закрывая ей глаза. — Что ты ему сказала? — Гуль был в ужасе от того, что происходило с его хозяином. — То, что он давно хотел услышать, — Дита не сопротивлялась, она и так прекрасно знала, как вампир выглядит. Дмитрий плакал так еще несколько часов, двое гулей стояли рядом, не смея его прервать или оставить. Когда стал близиться рассвет, Ларс подошел и взял засыпающего господина на руки. Слуга отнес Носферату в один из потайных склепов, прогнав Диту и не позволяя ей следовать за ним. Поднявшись из склепа, Ларс выставил ее за калитку. — Это лишь твоя вина, что Дмитрий в таком состоянии, уходи и больше не возвращайся, — почти прокричал гуль ей в след. — Я помогла ему, поверь, — принцесса была спокойна, и говорила с улыбкой. Но Ларсу хотелось убить ее...Глава 9. Раздробленная пара. Часть 06. Einmanadr «одинокий месяц»
10 января 2016 г. в 14:03
(Берлин, Heilig-Geist-Viertel. 20 ноября 1812 год. День.). Четверг (Ларс)
Как только Бэн и девчонка покинули здание, Анжело обвел взглядом оставшихся и кивнул своим товарищам. Подобрав о чем-то опять задумавшегося Ларса, гуль Сенешаля удалился в отдельный кабинет. Через десять минут в нем собрались его ближайшие сторонники, гули Вентру и Ларс. Кристьян Софистон – секретарь принца и очень успешный, продержался на этом месте пять лет, чего никому прежде не удавалось. Ромео Гроссен – правая рука Анжело, Андреас Бривенхольф – забавный парнишка, выступал на арене для развлечения Вильгельма, Маркус Стефанов – финансист, умный малый, но только в том, что касалось финансов. В остальных вещах Маркус был слишком наивен. Глен и Глеб Авиксон – два деревенских простака, на побегушках у Шерифа, но они легко шли на поводу у Анжело. И Ларс Альвар – гуль Дмитрия, Анжело называл его своим другом, но Дмитрий приставил своего старого гуля к гулю Вильгельму за услугу. Ларс знал много, даже слишком, был жесток, силен и его забавлял Анжело. Ларс ему подыгрывал, но при этом не забывал вести линию господина.
— Присаживайтесь, господа, — сказал Анжело, когда все собрались.
Гули расселись, в этом кабинете, они хоть и продолжали подчиняться Анжело, вели себя более сплоченно, дружественно.
— Новая проблема. Или вернувшаяся. В любом случае мы должны разобраться со шлюхой Бэна. — Анжело не поднимал головы и говорил это тихо, с ненавистью, — забудьте о том, что он обещал ей защиту, вытрясите из девчонки душу. Пусть Бэн кричит и кулаками машет. Сделать он ничего не может! А Дита должна ползать на коленях и целовать мне руки!
— Последние полгода она как-то особо головы то и не поднимала, — задумчиво произнес Глен.
— Если ты не заметил, все вернулось на круги своя. Бэн стер ей память о Саббатниках и она снова нагло себя ведет! — Прикрикнул на него Ромео.
— Бэн так хорошо изучил возможности гипноза? — Удивленно воскликнул Глеб.
— Да... — Анжело снова злился.
Бэн учился у Вильгельма, его хозяин обучал мальчишку, в то время как умения Анжело остановились на примитивной односложной команде. И использовать ее Анжело не рисковал, слишком часто не срабатывало. А Бэн освоил гипноз и теперь мог стирать память и вкладывать воспоминания. Огромная сила для простого гуля.
— И что Дита о Саббате не помнит и потому ведет себя как раньше? — Продолжал расспрашивать Глен, то ли строя дурочка, то ли пытаясь разозлить Анжело сильней.
— Да! Чем ты занимался на собрании? Она пыталась меня ударить, маленькая дрянь! — Анжело поднялся и прокричал это на глупого слугу шерифа.
— Простите, — Глен опустил голову, но переглянувшись с братом, пожал плечами, словно подавая ему какой-то знак.
— Извини Анжело, но мы против Бэна не пойдем, немного опасно, — Глеб поднялся, а за ним и брат.
— Тогда пошли отсюда, оба! И чтобы больше тут не видел! — Крикнул Анжело.
— Но... но... — гули стали переглядываться, поняв, что их выбрасывают из элитной компании. Но Бэн выглядел для них более серьезным противником, чем Анжело и они ушли.
— Придурки! — Плюнул им в след старший гуль и обвел взглядом других.
Маркус скромно опустил взгляд. Ему смелости не хватало, чтобы спорить с Анжело, но и Бэна он боялся как огня. Андреас сдержанно кивнул. Он был молод и не слишком понимал, в чем смысл всех этих пертурбаций, но в старшем гуле видел героя и был готов следовать за ним.
Кристьян же усмехнулся и подмигнул Ромео.
— Без проблем, мы с Ромео часто к ней наведывались, — сказал гуль Густава со зверской усмешкой. — А Бэна бояться не стоит, я знаю, что Катерина ему запретила с другими слугами ссориться и конфликты устраивать. Так что можешь на меня рассчитывать.
— Да, мы ее многому научим, — поддержал его Ромео, хотя в душе он надеялся, что Кристьян на разборки с магичкой его более не позовет.
Убедившись, что его верные псы работают, как и ожидалось, Анжело выставил всех за дверь. В комнате остался лишь Ларс, который со странным упреком смотрел на товарища.
— Ну, что еще! — Разозлился на него Анжело, не дождавшись, что Ларс начнет говорить.
— Ты сам установил правила «покровителя». И сам же его нарушаешь! Бэн вовсеуслышанье сказал, что он ее защищает. Значит, Дита неприкосновенна, ты сам придумал это. — Размеренно и задумчиво произнес слуга Носферату.
— Я придумал эти правила про «покровителя», потому что не хотел, чтобы кто-то трогал моих шлюх. А на Бэна мне плевать. Я – закон. Сегодня один, завтра другой. И сегодня я говорю, что больше нет никаких прав у смертных из тремерского притона. Они все просто грязь и место им в помойной яме! — Анжело был на взводе и спокойствие Ларса его только сильнее злило.
— Не боишься, что твои головорезы ее прикончат? Теперь, когда девчонка будет сопротивляться, пытать ее будет особое удовольствие. Вряд ли что-то их остановит. — Ларс говорил все так же развязно, но теперь с каким-то нездоровым удовольствием, от чего Анжело передернуло.
— Думаю, мозгов хватит силушку сдержать. — Он отвернулся от товарища, не желая смотреть в его сумасшедшие глаза.
— Сдержать? Сам знаешь, как это бывает, — Ларс мечтательно улыбнулся, — всю ночь к тебе относятся как к дерьму, чувствуешь себя ничтожеством, пустым местом, а когда наступает день – теперь уже ты хозяин своей жизни. И стоит только дать волю своим эмоциям, стоит лишь немного приоткрыть эту завесу…
— Не неси чушь!
— … существо, на котором срываешь злость, перестает быть человеком, тебе просто хочется бить и бить, и твоя сила, власть, она вдохновляет, захватывает. И ничего уже не остановит. Один удар, и девушка перед тобой превращается в кусок мяса, не достойный не жалости ни сочувствия. И бить можно, покуда не сдохнет. И после тоже можно бить. Насиловать. Ломать. Раздавить. Пока не превратиться в прах...
— Заткнись! Псих! — Анжело испугали его слова. Именно так он и чувствовал себя со смертными. И именно так ему и хотелось поступить с Бэном, с Дитой, со всеми, кто не подчиняется.
Двое мужчин молча уставились друг на друга. Анжело сдался, тяжело вздохнув.
— Ладно, напомню всем, что убивать ее нельзя. И чтоб не калечили особенно сильно. Я вообще не понимаю, тебе-то в чем забота?
— Мне-то? — Ларс усмехнулся, — я говорил тебе, что хозяину не нравятся следы на ее теле. Следы, что оставляли побои. Пусть магичка лечиться, пусть она выживает, но ее тело – еда, и для твоего господина тоже.
— Я это учту. — Анжело с неохотой согласился.
— И ты же знаешь, Дмитрий питается с «бездонного сосуда»? — Ларс встал ближе и все так же загадочно улыбался.
— Да, и что?
— Дмитрий кусает ее, своими ядовитыми зубами. Его укус не может пережить смертный. А она пережила, и терпит. Думаю, быть едой моего господина уже достаточное наказание.
— Да мне плевать, кто и как ее ест!
— Мне не плевать! — Зарычал на него гуль Носферату. — Мой хозяин считает ее удобной едой. Питается только с нее. Если она умрет...
Ларс вдруг стал невероятно серьезен, и, подойдя вплотную к слуге Сенешаля, склонился над ним, смотря ему в глаза.
— …если она умрет, Дмитрий уничтожит вас всех. Его не остановят ни приказы Вильгельма, ни злость Густава. Вы все сдохнете, встретив смерть от укуса Варана, и Дмитрия поддержит Яснотка, Карл и я сам, указав на каждого пальцем.
Анжело сделал шаг назад.
— Не угрожай мне! — Крикнул он, но в его голосе слышался сильный испуг. Варана боялись многие.
— А с Бэном мы можем расправиться и без Диты. — Быстро перевел разговор в другое русло Ларс. Говорить о девчонке он более не желал, как и слышать о проблемах с ней связанных. Пусть она сквернословит про кого угодно, хоть про Дмитрия. Ларс видел, что без принцессы, Дмитрий не способен более выживать.
— Расправиться? — Анжело заинтересовано остановился, сразу забыв о прежнем диалоге.
— Да, расправиться, уничтожить, убить!