Беты (редакторы): Rioko Rain
(Берлин, Alte Leipziger Straße 8. «Liebe Haima». Тремерская капелла. 12 мая 1808 год). Среда. (Амалия) Вернувшись в комнату девиц, принцесса заснула с огромным облегчением. Если вчера происходящее казалось безумием, то теперь всё встало на свои места, и было намного проще. Проснулась она оттого, что кто-то из девушек будил её. — Обед проспишь, — сказала ей белокурая пухленькая незнакомка и, улыбнувшись, ушла. Дита потёрла глаза и потянулась. Чувствовала она себя прекрасно, и синяки больше не болели. Но хорошее настроение её тут же улетучилось. Её свёрток с вещами пропал, да и платья, что оставила она у подножья кровати, тоже не было. Судорожно оббежав комнату, осмотрев все места, где вещи могли бы спрятаться, она, в итоге, надела что-то из общей кучи. Одежда не слишком подходила ей по размеру, но была довольно удобной. После этого она направилась в общую столовую стада. Мимо неё прошмыгнула девица в её нарядном платье с узорами и, догнав её, Дита развернула девушку к себе. — Это моё платье! — У нас всё общее, ты чего? — Удивилась та, и, как ни в чём не бывало, пошла дальше. Дита расстроено опустила руки. Ругаться с соседками совсем не хотелось. В столовой было около пятнадцати девушек, и почти все уже заканчивали есть. Дита направилась к общему котлу и попыталась наполнить для себя тарелку, но к ней подошла Лара и строго сказала: — Жетончик есть? — Мне Пётр разрешил не работать. — Если не работаешь, то и не ешь. — Спокойно сказала Лара и отобрала у девушки тарелку. Но теперь Дита так просто сдаваться не собиралась. Открыв котелок, она зачерпнула ковшом похлёбку, терпко пахнущую луком и сеном, и поднесла ко рту. — Нельзя так, — попыталась остановить её Лара. — Еда только тем, кто работает. Так всегда было, и особенных тут нет. — Я не ела два дня, у меня был клиент, мне не дали даже вина! А теперь ты не позволяешь мне и этого вонючего пойла. — Дита с отчаяньем посмотрела на девушку. Та пожала плечами, покачала головой, но отступила. Но, стоило Дите вновь поднести плошку ко рту, как кто-то с силой выдернул прибор у неё из рук. Роман вылил похлёбку в котелок и захлопнул его. — Есть жетончик? Нет! — И понёс котелок на кухню. — Я работала вчера! — Крикнула ему Дита в отчаянии. — И у меня клиент был! Я тут с голода помру! — Не нравится — иди и работай! — Ладно, пойду, только за вчерашнее покорми. — Ты кружку разбила. Твоя похлёбка пойдёт в счёт покрытия расходов. — Роман усмехнулся и, больше не оборачиваясь, унёс котелок. Дита в отчаянии оглядела зал. Девушка, что разбудила её, помахала ей рукой и подозвала к себе. — Вот, держи, — она протянула ей полупустую тарелку. — На вкус отвратно, но сытно. Дита благодарно кивнула и, с трудом подавляя рвотные позывы от запаха этой байды, выпила остатки супа. — Меня Марис зовут, я тут тоже недавно. Здесь весело, — девушка была симпатична и очень добродушно улыбалась. На её шее на широкой шёлковой ленте красного цвета висело странное украшение в виде красного деревянного сердечка. — Я — Дита. — Странное имя, как для собаки. — Все мы тут — скот, — Дита вздохнула. — Не всё так плохо. Я жива, меня кормят, есть крыша над головой и постель. Дита лишь печально ей улыбнулась. Было очевидно, что девушке обработали разум и психику. Она была безмерно счастлива находиться в этом аду и считала, что ей повезло. — Тоже. — Дита собрала пальцем остатки еды со дна тарелки. — Пошли тогда. Расскажу, что да как. Девушка послушно побрела за Марис. Работать, похоже, всё равно придётся, если есть охота. На выходе из столовой она заметила девицу в своей шали. Довольно грубо перехватив и дёрнув её, Дита ухватилась за свою вещь. Марис её ждать не стала, сразу направляясь на кухню. — Это моё! — Воскликнула Дита, судорожно пытаясь стащить с несчастной свою вещицу. — Я взяла это из общих вещей! — Девица непонимающе сопротивлялась. — Мне она очень дорога, это подарок, — в отчаянье проскулила Дита, не справившись с жительницей капеллы. — Ну... Возьми, конечно, только в общие вещи не клади больше, — девушка довольно спокойно сняла с себя шаль и протянула Дите. — Я не... — Дита не клала свою одежду в общий сундук, но кто угодно другой мог сделать это. — Не буду больше. Спасибо. — Да, пожалуйста. Ты ведь новенькая? Если у тебя что-то из важных своих вещей есть, то лучше в матрас вкладывай. Матрасы у нас — личное пространство, — девушка улыбнулась и ушла. Дита прижимала к себе шаль, не зная, что делать дальше. Она вернулась в спальню и отыскала в матрасе прорез. Там уже лежало какое-то письмо, дневник, очки и скомканный платок с инициалами. Все эти вещи Дита переложила в сундук, свою же шаль запихала в углубление между соломой, туда же спрятала свой самодельный кулон. Чтобы вернуть остальные вещи, ей придётся караулить их днями и ночами. На кухне снова пахло сдобой, отчего безумно захотелось есть, но поварята тщательно следили за девушками. Тем более, основная работа девиц не была связана с готовкой. Они носили воду, кололи дрова и наполняли дровешницу, потрошили дичь и выгребали мусор из-под столов, а ещё чистили картошку и перетирали сахар. Даже если и удавалось что-то умыкнуть, наесться этим было сложно. К восьми вечера Дита с трудом держалась на ногах. Так работать она не привыкла, в конце-концов, она была принцессой, и тяжёлая работа была не по ней. Выбравшись из капеллы, девушка забралась в конюшню и попыталась отдохнуть, развалившись на соломе. Едва расслабившись, она заметила, как подъехали гули Вентру и, привязав своих лошадей, зашли в Тремерскую забегаловку. Дита проводила их взглядом, потом поднялась и вернулась на кухню. Забрав переполненное ведро с помоями, она вытрясла большую часть в навозную яму, остатки же размазала по сёдлам лошадей. Потом всё так же вернулась на кухню и уже с более довольным видом продолжила работать. В девять к ней подошёл Роман, и, критично осмотрев её чумазое платье, приказал отправляться в баню. Дита с радостью бросила чистку овощей и пошла на нижние этажи. Она немного переживала, что придётся мыться в холодной воде, но, когда она вошла в бани, там было тепло, печь была растоплена, а в огромной центральной ванне нежились три девушки. Среди них была и Лара. Дита разделась и забралась к ним в воду. После кухни она действительно была грязной, и пахло от неё теми самыми помоями, которые забрызгали её одежду. — Твоё платье для клиента не подойдёт, — назидательно заметила Лара. — Грязную одежду мы оставляем в каморке рядом с кухней — те, кто убирают, стирают её. А чистое можешь подобрать в сундуках. Дита кивнула. — У тебя клиент второй день подряд? — Уже более приветливо спросила она. — Что-то вроде того. — Дита не хотела вдаваться в подробности о своих магических способностях. — Везёт же тебе... — Мечтательно произнесла девушка. — Сегодня придёт мой прекрасный Жак, я ждала его две недели. Это самые счастливые дни в моей жизни, когда он появляется в таверне. Дита удивленно взглянула на девушку. Конечно, вампирский Поцелуй приносит незабываемое удовольствие, но она никогда не думала, насколько сильно он привязывает людей, делая их зависимыми. — Ты давно тут? — Спросила она Лару. — Не помню... — Хотя бы примерно. — Года три. — Ясно... — Дита больше не хотела продолжать этот бессмысленный разговор. Она быстро ополоснулась и, обтёршись своей нижней юбкой, голышом пошла в спальни. Там, порывшись, смогла отыскать нижнюю сорочку и платье своего размера. Её обувь тоже была в плохом состоянии — туфельки рассыпались, пропитавшись влагой, но подходящей среди оставленной она найти не смогла, так что осталась в чём была. После этого она отнесла грязную одежду к кухне и мысленно попрощалась с прекрасной тонкой рубашкой, увезённой ещё из дворца в Испании. После горячей ванны есть стало хотеться нестерпимо. Но её снова выловил Роман и отвёл в общий зал, приказав дожидаться клиента. За соседним столом сидел Анжело, и, как только Роман отошёл, гуль Вентру поднялся и подсел к девушке. — Я знаю, что это ты устроила! — Что устроила? — Спросила она с невинным видом. — От моей лошади несёт так, что подойти страшно. — Ничего не знаю. — Дита отвернулась, чувствуя ликование в душе. Анжело схватил её за руку и потянул к себе. — Пойдёшь сейчас же и вымоешь её так, чтоб и конём не пахло. — У меня сейчас клиент. — Сказала Дита, пытаясь выдернуть у него свою руку. — Клиент... — Анжело отпустил её, — на сегодня тебя это спасёт. Но запомни, не я эту войну начал. — Освободи-ка мой столик, а то запашок от тебя такой, что глаза щиплет. А мне скоро ваших хозяев удовлетворять. Анжело поднялся резко, толкнув в её сторону тяжёлый стол, так что тот почти прижал девушку к скамье, и быстро вернулся к своим товарищам. Дита с трудом выбралась из тисков деревянной мебели и пересела за другой стол, чтобы не видеть противную рожу Анжело. Может, и не он начал эту войну, но именно он подтолкнул её к этому началу. Клиентов она узнала сразу. Мужчина лет пятидесяти, пожилой, но невероятно красивый, обаятельный и мужественный. В нём были все качества сразу, которые могли бы сделать мужчину идеалом красоты. С ним шли две женщины, на его фоне теряющиеся, словно их и не было. Мужчина удалился с Ларой, а женщины — с другими двумя жительницами стада Петра. К Дите же подошёл Каспар. Она видела его на приёме у Густава, и сейчас он выглядел неприметно, но при его появлении гули повставали и глубоко поклонились. Все, кроме Анжело. Тот лишь головой кивнул. Каспар пил с неё очень аккуратно: осторожно прокусил, осторожно втягивал кровь. Так же осторожно рану зализал и дал девушке немного вите. Видно, Пётр объяснил, что принцессу надо подкармливать. Говорить вампир с ней даже не пытался и её тоже не слушал. Когда он ушёл, Дита поспешила сразу покинуть комнату, но там её остановила Марианна и сказала, чтоб ждала следующего. Через час явился Фридрих. За это время Дита извелась от скуки и промёрзла в подземной комнате до костей. Фридриха она так же встречала на приёме. Он с ней не церемонился совсем: сходу прокусил, напился и оставил. Крови дал всего пару капель и быстро ретировался. Дита рассчитывала, что теперь-то ей можно будет отдохнуть, но Марианна послала её в общий зал, сказав, что могут явиться и другие клиенты. Дите пришлось до рассвета сидеть рядом с Анжело, слушая его колкие шуточки в свою сторону. Часов в пять зал почти полностью опустел, теперь через него проходили лишь те, кто направлялся во второй зал. К Дите пару раз подходили смертные мужчины, но девушка сразу отрицательно мотала им головой, показывая, что она тут не для них. Примерно в то же время разошлись и все дружки Анжело, и старший гуль вновь подсел за её стол. — Похоже, клиентов больше не будет. Можешь идти мыть мою лошадь. — Ты тут всю ночь сидел, чтобы этого дождаться? — Тремерская капелла расположена в удобном месте. Я жду указания хозяина и распределяю их между другими слугами. — И это называется старший гуль? Ты просто разносишь указы. — Не тебе судить, девчонка. Иди и займись моей лошадью. — Вот ещё, я в кружок твоих подлиз не вхожу. — Ты просто тупой скот. Ты делаешь всё, что говорят тебе гули, и не пререкаешься. — Я — гуль Карла Шректа, я — гуль Юстициара Тремеров, и я ни черта не делаю и не прислуживаю какому-то вентрускому выскочке. Анжело сжал зубы и, с трудом сдерживая свой гнев, прорычал: — Не прикрывайся громким именем. Все слышали, для чего тебя привезли в Берлин. Ты просто еда, а потому и не считай себя привилегированной. Чем заносчивее будешь себя вести, тем тяжелее тебе придётся за это расплачиваться. Иди и работай. Или ты думаешь, я не смогу заставить тебя? — Роман уже пытался. Пётр сказал ему больше меня не трогать! — Я — старший гуль Берлина, Пётр подчиняется мне. И если я скажу ему, чтобы ты мыла мою лошадь, то ты будешь это делать. Если я скажу, чтобы ты спала со мной, то ты тоже будешь это делать. Тебе ясно? — Я для тебя ничего не буду делать. — Дита смотрела на его гнев с призрением. Анжело поднялся, и Дита вжалась в скамейку, поняв, что перегнула палку. Мужчина легко выдернул её из-за стола. Дита стала визжать, но Анжело оказался намного ловчее Романа, и девушка лишь пискнула, как ей зажали рот. Через мгновение она оказалась у стойл с лошадьми, и Анжело бросил её под ноги кобылки. К ним выбежал Роман. Вид у гуля был заспанный, видно, инцидент вытащил его из постели. — Анжело, хозяин просил передать вам, что девушку калечить нельзя. Она — гуль Карла Шректа. — Мне плевать на твоего хозяина. Эта девчонка мою лошадь помоями облила. — Так это она была? В любом случае, вашу лошадь уже вымыли, теперь она лучшем состоянии. — Ну и глупцы! Я же сказал, что найду виновного. Где твои розги? — Анжело наступил девушке на подол платья, не позволяя ей подняться или сбежать. Роман почесал затылок. Розги он не взял, но у него с собой была трёххвостая плеть. Он вытащил её из-за пояса и протянул Анжело. Тот сразу с размаху ударил девушку по лицу. — О нет, только не лицо! — Воскликнул Роман, — клиенты будут недовольны! Но Анжело проигнорировал его. Дита пыталась закрыться, но тот словно не смотрел, куда шли удары. Размахнувшись, он снова ударил по открытым рукам и шее. Бил он от души, не сдерживая силы и своих сверхспособностей, вкладывая всю свою злость и навыки вампирской крови. Плеть раздирала кожу, прорезала мясо, оставляя глубокие раны почти до костей. После шестого удара девушка прекратила кричать, потеряв сознание. Роман выскочил перед рассерженным гулем: — Хозяин будет очень недоволен. Господин, прошу вас. Гнев господ падёт и на вас. Анжело со свистом выдохнул и бросил плеть на землю. — Передай ей, что, если ещё раз выкинет что-то подобное, то я её убью. Переступив через неподвижное тело, Анжело запрыгнул на лошадь и покинул капеллу. Роман с испуганным лицом опустился над изуродованной девушкой. На какой-то момент ему показалось, что она мертва, и хозяин теперь убьёт его за то, что не уследил. Но девушка пришла в себя и, поскуливая, стала залечиваться. Её раны пропали быстро и бесследно, и Роман, с трудом переводя дух, помог ей подняться и проводил в спальни стада. — Послушай, Анжело лучше не донимай, — сказал он примирительным тоном, пытаясь успокоить самого себя. — Не лезь в мои дела. — Это и мои дела тоже. Если он тебя угробит, меня хозяин расчленит. Так что сделай одолжение, веди себя прилично.***
(Шарлоттенбург, Straße von Spandau 22, Большая оранжерея. 12 мая 1808 год. Ночь). Среда. (Вильгельм) Вильгельм, получив сообщение от Петра, перечитал его раз пять, прежде, чем понял. Рассвет был слишком близок, и он не мог сосредоточиться, читая о бестолковости Тремера, не способного унять новоприбывшую девчонку в общественном стаде, о безмозглости своего слуги и отчаянности малолетней принцессы. Пётр требовал, чтобы гуль Вильгельма более не нападал на девушку. Он именно требовал, отчего Вильгельму это письмо было неприятно. Связавшись с Анжело мысленно, он отдал лишь один короткий приказ — девчонку в Тремерской капелле не трогать. Он не был уверен, что послание получено, так как почти сразу уснул. Пробудившись чуть позже, Сенешаль первым делом мысленно связался со своим главным гулем. — Анжело, ты получил моё вчерашнее послание утром? — Простите, хозяин, но нет, не получил. — Мне Пётр сообщил, что вчера вы поругались с девочкой Карла Шректа. Для Тремеров она очень важна, а проблемы с Карлом нам не нужны, так что больше никаких побоев. — Да, хозяин. Простите, что побеспокоил вас. — Но не мешало бы с ней что-то сделать. Непослушный скот принесёт нам много проблем. Поговори с Петром о возможности посадить её в клетку. — Да, господин, непременно.