Беты (редакторы): Rioko Rain
Почти всю неделю Дита не работала. Пока у общего котла стояла Кларисса, можно было легко выпросить тарелочку хотя бы раз в день. А горбатиться ради дополнительной тарелки отвратительной байды Дита не хотела. Почти всю неделю она бегала днём в лавку, о которой спрашивала у Бэна, пока они проезжали по городу. В ней продавали книги, и Дита упросила хозяина позволить ей просто почитать. Чтение сильно её взбодрило, словно второе дыхание открылось. Теперь она даже была готова мириться со своим положением. Только по Джетту скучала всё сильнее. Продавец в лавке сначала был ей рад, но потом явно устал от её безостановочного присутствия – она действительно не покидала его весь день. И в воскресенье хозяин стал требовать с неё денег. Наскребя по карманам те крохи, что смогла получить от смертных в таверне, Дита протянула ему монеты. Владелец лишь посмеялся, сказав, что на эти деньги и один лист из книги не купить, и собирался выгнать её, но девушка стала умолять, обещая добыть ему больше. На этот раз он позволил ей остаться, но Дита понимала, что ей нужны средства, чтобы читать, чтобы есть, чтобы купить себе одежды. Дружки Анжело, явно раздосадованные её отсутствием, ловили её, когда она возвращалась к ночи, чтобы обслуживать клиентов, и донимали расспросами, издёвками и читали морали. Когда её поймал сам Анжело, схватив за юбку и не позволяя сбежать, она сначала пнула его ногой, а затем, когда тот рассмеялся на её жест, плюнула ему в лицо, за что Анжело вытащил её на улицу и, вдали от глаз Тремера и его гулей, избил девушку хлыстом, что использовал на своей лошади. За эту неделю Диту посетили ещё трое вампиров. Только третий пить не стал. Бруджа – Изабелла, Борис и Робин. Последний был мрачный, пугающе бледный и его клыки, казалось, вообще были не способны убраться. Он сидел с ними, обозревая, как его сородичи питаются. Не сказал ни слова, лишь глазами блестел, холодными, как куски льда. Девушка только радовалась, что это не Носферату. В понедельник Дита твёрдо решила работать, потому что ей были нужны деньги на книги и потому что от голода болела голова. В столовой, после сна, её встретил незнакомый мужчина, невысокого роста, плотного, коренастого телосложения и с большими накаченными руками. На вид ему было около сорока, у него была большая густая борода, прокуренное лицо в глубоких морщинах и большой живот. Кларисса сказала, что он – новый слуга Петра, и будет заниматься стадом вместо Романа. Звали мужчину Коган, и напоминал он бывшего моряка. Коган спросил с Диты жетончик. Голос у него был звучный, басовитый. Таким как раз девиц по залам гонять. Когда Дита стала врать, что жетончик потеряла, мужчина наполнил большую тарелку супа и, покрутив ею у девушки перед носом, вылил обратно. — Это могла бы быть твоя еда, но для еды нужно РАБОТАТЬ! — Крикнул он так, что Дита невольно сделала несколько шагов назад. Новый строгий распорядитель не порадовал. Бесплатная еда закончилась, а работать не хотелось с прежней силой. Дита поскучала за столом с Марис, девушка по доброте душевной дала подружке облизать свою миску, а потом всей толпой они отправились на работу. Дита с Марис пошли к винным складам, одели передники. Коган явился после того, как раздал поручения на кухне и уборщицам. — Ты, ты и ты, — ткнул он пальцем в трёх девушек, — не знаю, как вас всех зовут, — мужчина почесал затылок, — обслуживаете второй зал. — На схеме указал столы, где им придётся работать. — Каждый понедельник буду вас менять, так что не привыкайте к этой позиции. — Оставшиеся, — Коган обвёл взглядом пятерых девиц, — встали по росту! — Скомандовал он. — Теперь, самая длинная закажет на кухне бирки с именами. Чтоб на каждую девицу было, а то я с вами путаюсь. И твои столы рядом с восточной стеной. Дита кивнула и пошла на кухню. Не зная, кому передать поручение Когана, она отловила поварёнка и сообщила, что требуется сделать. Поварёнок попросил составить список всех имён, чтоб передать потом кузнецу. В капелле жило более двадцати пяти девиц, и Дита не знала и половины их имён. Пришлось оббежать всех девушек и записать их. Бумагу дал Март, и перо у него тоже нашлось. Правда, чернила в нём засохли очень быстро, и Дита, проткнув себе палец, дописывала имена кровью. На составление списка ушло полчаса. Девушка очень торопилась, но, когда добралась до залов, Коган обругал её за медлительность. За её столами уже сидели посетители и Дита, стараясь вызвать у гостей как можно больше положительных эмоций, чтобы получить побольше чаевых, стала обслуживать их с улыбкой. Часам к восьми она порядочно устала, но насобирала монет почти на пару пфеннигов[1] и смогла подъесть остатки после посетителей. Но потом явился Анжело, и ей приходилось каждый раз проходить мимо его стола, чтобы добраться до служебных комнат. Анжело ставил ей подножки, посмеивался над ней и всячески мешал работать. Дита терпеливо его игнорировала. Она была уверена, что успеет на нём оторваться, когда будет обслуживать его стол. Но Анжело не унимался, а когда к нему явились его дружки, они все вместе принялись её цеплять. Дита выбегала в подсобные комнаты и, пытаясь себя успокоить, пересчитывала свои монетки. Но Анжело, удивлённый её спокойствием, проследил за ней, и, когда Дита в очередной раз развернула платочек со своим богатством, выхватил деньги у неё из руки. — А! Моё! — Закричала она сразу, пытаясь вернуть заработанное. — И ради этих жалких грошей ты корячишься весь день? — Сказал Анжело, посмеиваясь и рассматривая монетки. — Я их честно заработала! — Проституткой получала бы на порядок больше, — рассмеялся мужчина и спрятал деньги в свой карман. — Нет! Отдай! — Прокричала Дита, стараясь добраться до своих денег. Но Анжело легко её отталкивал, не позволяя приблизиться к себе, откидывая её всё дальше и дальше. Наконец, Дита упала и замерла, чувствуя, как гнев переполняет её через край. Быстро поднявшись, она побежала в противоположную от него сторону, в след ей раздались его смешки. Дита выскочила во двор и собрала несколько лошадиных лепёшек в совочек. Тихо вернулась в зал, спрятавшись в тени служебного помещения, она наблюдала за столом Анжело. Его дружки вели себя довольно шумно, при этом кто-то постоянно приходил и уходил. Выловив момент, когда они все будут спокойно сидеть, Дита осторожно подошла к Анжело со спины и, приоткрыв его сумку, что висела на его скамье, высыпала в неё содержимое совка. Довольная собой она осторожно отступила, но тут кто-то схватил её за руку, выворачивая и поворачивая к Анжело лицом. — Ты что делаешь? — Сердито спросил её голос Бэна. — Анжело, следи за своими вещами, — обратился гуль Палача к старшему слуге. Анжело поднялся, непонимающе оглядываясь на девушку и Бэна. Потом заметил свою сумку и с раздражением дёрнул девушку к себе. — Передай мне сначала поручения, — сказал спокойно Бэн, обходя скамью и усаживаясь на свободное место. Анжело сунул сумку Дите. — Отчисти, или запихаю туда твою голову! — Злобно прикрикнул он на неё и втолкнул в служебные помещения. Дита только поморщилась. Приоткрыв сумку Анжело, она дёрнула головой. Конские испражнения рассыпались и издавали смердящую вонь. Дита вытрясла большую часть в помойное ведро, остатки нужно было бы выковыривать руками. Морщась от запаха, Дита вернулась в винный склад. Отыскала кувшин покрупнее и заполнила его дешёвым кислым вином. Потом соскребла остатки конского навоза из сумки и вымыла руки в кувшине, тщательно взболтав вино в нём. Отловив девушку, что обслуживала столы Анжело, попросила отнести кувшин к нему на стол. Сама же пошла на кухню, где мыли посуду, и прополоскала сумку, избавляясь от последних следов. Тщательно её вытрясла, чтобы та просушилась и вернулась в зал. Бэн уже ушёл, и Анжело критично осмотрел свою сумку, не отпуская Диту при этом. Когда осмотр был закончен, и он удовлетворился результатом, гуль подтащил девушку к столу и ловко пригвоздил её кисть ножом. Дита вскрикнула и вцепилась в нож, пытаясь его вытащить. Боль быстро поднималась по руке, добираясь до локтя и плеча. Дита стала скулить, дёргаясь, как бабочка на иголке. Тем временем Анжело поднесли кувшин, и обслуживающая девушка указала на Диту, что это от неё. — Я хотела извиниться, — заныла Дита, продолжая дёргаться. Если они начнут пить в её присутствии, ещё большего наказания ей не избежать. Дита стала реветь и просить её отпустить, поднимая шум. Посетители стали поворачивать к ним головы, кто-то недовольно поднимался и ворчал, делая замечания по поводу поведения гуля и служанки. — Что за безобразия? — Возмущённо сказал подошедший Коган. С трудом, но он вытащил из руки девушки нож и, дёргая Диту за больную руку, стал отчитывать. — Опаздываешь, а теперь ещё и господам мешаешь! Иди работай и времени больше не теряй! — Я не мешала им, они сами меня удерживали! — Возмутилась Дита, заживляя свою рану и избавляясь от боли. — После двенадцати пойдёшь во второй зал, вот там и будешь с мужчинами флиртовать, а пока кыш столы обслуживать! — Не буду я там работать, и я не флиртовала! Коган утягивал её в рабочие помещения, и Дита краем глаза заметила, как Ромео разливает вино по кружкам. На душе сразу полегчало. — Будешь, будешь! Все работают, и ты будешь! — Я – «бездонный сосуд», гуль Карла Шректа! Не буду, и всё! — Ей было плевать, что новичок пытался ей приказывать. Она справилась с Романом, с этим управиться и подавно. — Ой, — проговорил Коган, — тогда иди переодеваться, тебе скоро клиентов встречать. Коган уже получил распоряжения на счёт Диты. Пётр явно не желал больше проблем с ней и своими гулями, и, когда слуга понял, что эта девушка – та самая, настаивать на работе не стал. Дита же уходить не спешила. Она хотела видеть, как Анжело будет пить приготовленное вино. Сделав вид, что спускается в спальни, Дита завернула за уголок и, дождавшись, когда Коган уйдёт, тихонько пробралась к залу, из тёмного угла наблюдая за столом гулей. Мужчины пили вино, и внутри у Диты всё ликовало. Она торжествовала и готова была смеяться в голос. Через какое-то время они стали отплёвываться, но Дита не стала ждать развязки, а поспешила переодеваться. Одежды подходящей найти она не смогла, видно, уже всё лучшее расхватали. Новые вещи ещё не успели высохнуть, и Дите досталось платье на пару размеров шире её и слишком короткое. Пришлось подвязать его поясом для волос. Волосы же она убирать не стала, и так уже задерживалась, а на поиски новой ленты мог уйти не один час. В зал она вернулась с опозданием. Ей не хотелось пересекаться с Анжело до одиннадцати часов, пока к ней не начинали приходить Каиниты, и она могла не бояться его нападения. Как только Дита появилась в зале, её сразу же отловила Марианна, поругав за внешний вид, и приказала пройти в одну из комнат на первом этаже. Там её уже ждал торопливый клиент. Марианна строго-настрого наказала вести себя прилично, пристойно и вежливо. Дита вышла менее, чем через пятнадцать минут. Марианна подошла проверить, всё ли в порядке, и узнать, доволен ли был клиент. — Не знаю, он странный, — ответила Дита, пожимая плечами. — Клиенты не странные, у них свои привычки! — строго сказала Марианна. — А кто это был? — Дмитрий, Носферату по прозвищу Варан. Он не кусает наших девушек, потому что у него зубы ядовиты, — тихо добавила она. — Носферату? Не такой уж и страшный. Намного приятнее, чем Яснотка и Эрилес! — Замолчи, дурёха! — встревожено зашептала ей женщина. — Он был в маске, и не смей говорить такого о клиентах! Над Марианной склонился длинный блондин и, усмехнувшись, спросил: — Дите не понравился Дмитрий? — Что ты, Ларс, она такого не говорила! — Марианна резко к нему обернулась и довольно приветливо стала улыбаться. — К счастью, я не видела его настоящее лицо, но маска у него тоже не ахти, — спокойно сказала Дита. Ларс рассмеялся, громко, сотрясаясь всем тело. А Марианна поднялась и стала уводить его от девушки. — Пойдём, прогуляемся до моего кабинета, — шепнула она ему на ухо, и Ларс, ещё раз хохотнув над Дитой, ушёл за женщиной. Девушка посмотрела им в след. За своим столом на неё смотрел Анжело и, заметив его взгляд, она быстро отвернулась. Завтра придётся быть осторожнее, чтобы не упустить свои деньги. А если повезёт, то она бы утащила что-нибудь ценное из кармана ненавистного слуги.***
(Берлин, Alte Leipziger Straße 8. «Liebe Haima». Тремерская капелла. 23 мая 1808 год). Воскресенье. (Дмитрий) Дмитрий нервно постукивал костяшками пальцев об стол. Уже пятнадцать минут, и он ждал девушку, за которую заплатил. Тремер продавал кровь, но Дмитрий был его нелюбимый посетитель. В отличие от всех остальных, он не дарил девушкам радость Поцелуя вампира, приносящего нескончаемое удовольствие. Ради этого Поцелуя многие девушки из стада Петра оставили свою обычную жизнь навсегда. Они расселились вокруг капеллы или получили уютную постель в его доме только чтобы три – четыре раза в месяц иметь возможность побыть с вампиром наедине, насытить его кровью, получить Поцелуй или умереть от его или своей ошибки. Но Дмитрий не мог пить из тела. Его зубы были ядовиты, и он вскрывал девушкам вены ножом, чтобы пить, не прикасаясь зубами. Это было больно, неприятно, портило товар и обижало девиц. У них, конечно, выбора не было, большая часть была обработана дисциплинами, остальные же пили кровь Петра, редко, но так, чтоб сохранять к нему привязанность. Наконец, девушка появилась. Молоденькая, красивая, в простом, дешёвом платьице немного ей не по размеру, волосы непристойно распущены, отчего шея была прикрыта ими. С другой стороны, так даже лучше – нет лишнего соблазна. Дмитрий поднялся ей навстречу. Ожидание утомило его, и он был слишком голоден, а Густав запретил ему питаться в Берлине. Через тридцать минут у него была встреча с Ясноткой, и тратить время на поиски жертвы за границами города у него не было. Пётр был рад, что он не особо частый гость здесь, но каждый раз брал с него втридорога. Девушка медленно и грациозно поклонилась. Движения были чёткие, уверенные, наверное, дочь разорившегося графа. Дмитрий протянул ей чашу и нож. Он надеялся, что Пётр объяснил ей, что надо делать, и ему не придётся терять время на убеждения и разговоры, учитывая, что его зубы давно не подчинялись его воле и торчали изо рта. Лишь вампирская возможность, позволяющая изменять свой облик, скрывала это. Но глупая девчонка подобрала волосы и, запрокинув голову, открыла ему шею. Резко отвернувшись от неё, Дмитрий прорычал. — Новенькая... Я не пью из тела. Надрежь свою руку и наполни мне чашу. Он не видел, как она пожала плечами и вернула волосы на место, но почувствовал, как она вскрыла свою кисть, когда запах крови почти ослепил его. Он потянул носом, наполняя себя сладким ароматом. Распрямляя плечи и вдыхая всё глубже, он старался лишь удерживать Зверя. Как же ему хотелось плюнуть на всё, на Петра с его распорядками, на Густава с его законами, на все традиции Камарильи и вонзится в неё зубами, выпить всю без остатка... — Готово, — произнесла она. У неё был приятный мелодичный голос, звонкий и при этом не слишком высокий. Дмитрий повернулся к ней, принимая чашу. Она была наполнена до краёв. Хорошо, это радовало. Она смотрела на него безразлично и скучающе, пока он пил. Очевидно, расстроенная, что не получила свой Поцелуй. Дмитрий изредка бросал на неё взгляд. Её кровь была необычного вкуса. Слаще? Гуще? Он не мог понять, чем именно она отличается. Но он не считал себя особо большим ценителем, чтобы разбираться в таких мелочах. Да, она была вкусна, но всё так же холодна и не била ключом из свежей раны. Скорее всего, этот замечательный привкус давало её благородное происхождение. Пётр любил наполнять свой зоопарк необычными экземплярами. Чаша опустела, и он с разочарованием опустил её. — Ещё? — Спросила она, всё так же равнодушно. — С тебя хватит, ты итак много дала. Она забавно вздёрнула брови, как-то небрежно и грубо, легко махнула рукой, отбрасывая прядь с лица, и направилась к выходу. Как зачарованный, Дмитрий смотрел на неё, не понимая, что именно его беспокоило в этом жесте. Её руки! Он понял и, дёрнувшись, схватил её за кисть. Никаких порезов. Вторая? Так же. Он держал обе её руки в своих, нервно крутя их и рассматривая. — Что? — сказала она. Это было грубо и бестактно. — Где порезы? Как ты наполняла чашу? — страшные догадки лезли ему в голову и, отпустив руки, он встал между ней и дверью, ведущей из приватной комнаты для гостей в общий зал. Она хохотнула. Но, заметив неподдельную злобу на лице Дмитрия, тоже приняла серьёзный вид. — Если вы боитесь получить от меня Узы, то можете не беспокоиться. Пётр никогда бы не позволил так опозориться. Да, я гуль, — она смотрела ему прямо в глаза, и соблазн использовать на неё гипноз был слишком велик. — В каком-то смысле, — последнее было сказано значительно тише. Дмитрий осторожно попробовал на неё надавить, проникая в сознания. — Ты пила кровь вампиров сегодня? — Ты что, не слышал? С меня нельзя получить Узы! — она снова дёрнула бровями. Несмотря на якобы высокое происхождение, она была невыносимо груба, бестактна, и Дмитрий зарычал на неё, поняв, что ошибся с гипнозом. — Убирайся, — прошипел он на неё. — Вообще-то это ты тут гость! — она быстро выскочила за дверь, и вовремя. Ему показалось, что он готов её убить.