Беты (редакторы): Rioko Rain
(Тегель, Тегельский дворец[1]. 29 октября 1808 год. Ночь). Воскресенье Бэн сидел в узком расписном кресле и нервно постукивал по подлокотникам пальцами. Он дожидался Диты уже час и, хотя девушка утверждала, что она не позволяли Жаку прикасаться к себе, одна только мысль о том, что происходит сейчас за дверью, заставляла юношу кипеть от ревности и гнева. Жак, красивый мужчина лет пятидесяти, был олицетворением мужской красоты. И возраст лишь подчеркивал его безупречные черты, мужественность и обаяние, которое сражала девиц наповал. Сир Жака верно выбрал кандидата. Тореадоры не редко оценивали друг друга по внешности, и не слишком симпатичные, как бы ни старались, всегда отставали перед изяществом и обольщением лучших. Но сейчас юноша думал лишь о том, что грязный старикашка, известный всем своими странными пристрастиями, находится один на один с его прекрасной девушкой. То, что девушка не его, гуль давно забыл. Тореадор приглашал на свои обеды лишь представительниц женского пола и, обычно, молодых и красивых. Возможно, за долгие годы жизни он пристрастился к определенному виду крови и стал разборчив, как и Вентру, а, возможно, его Тореадорская эстетическая натура отрицала способность питаться с других смердов. Кроме всего прочего, Жак утягивал еду в постель, занимался с ними любовью, превращая любовные ласки в часть ритуала кормления. И Бэн невольно вслушивался в происходящее за дверью, пытаясь уловить хоть какие-то намеки на происходящее внутри. Но в зале, где расположился Тореадор и ценная еда Петра, было тихо. Еще через десять минут напряженного ожидания в длинном широком коридоре Тегельского дворца, где проживал Тореадор, появилась стройная женщина с высокой пышной грудью и длинными белыми локонами. На ней было красное платье с узким корсетом и очень широкой юбкой. Быстро отстукивая каблуками по паркетному полу, она приблизилась к креслу Бэна. — Телохранитель «бездонного сосуда», — произнесла Мария певучим голосом. — Какая радость видеть тебя здесь! — Жак оплатил лишь свое кормление, — мрачно заметил смертный. — О, дружочек. Петр, передавая свое сокровище в чужие дома, четко давал понять, что гостям клиента так же позволено питаться с девушки, — наигранным голоском промурлыкала Тореадорша. — Не порти мне вечер своим угрюмым голосом. — Мне положено охранять девушку, но твой Сир не впускает меня в покои. Мария тихонько рассмеялась и, приблизившись к дверям, прижалась к ней ухом. — А тебе хотелось бы полюбоваться, как он любится с молоденькой красоткой? — спросила женщина, стреляя Бэну глазками. Юноша не ответил. Он старался сдавить свои чувства и не высказать эмоций, что разрывали его. Тореадорша несколько раз постучала и, не дождавшись ответа, распахнула двери. Быстро войдя вовнутрь, она захлопнула ее за собой, но Бэн, извернувшись, успел заглянуть вовнутрь. Дита, пусть и одетая, лежала на широкой постели. Вампир склонился к ее шее и то ли пил, то ли целовал девушку. Бэн дернулся на свое место, не желая больше этого видеть, и вжался в свое кресло. Делить Диту. Раз за разом он повторял себе, что девушка не может ему принадлежать. По крайней мере, не сейчас. Но, увлеченный ею, гуль забывал свое положение. Принцесса была лишь товаром, пусть не в тремерском борделе, но в вампирских комнатах Петра. Каинитам позволялось делать с ней все, что им заблагорассудится, лишь бы не убивали и доставляли домой в срок. И Бэну оставалось надеяться, что лишенные возможности получать настоящее физическое удовольствие от близости вампиры не посягнут на тело Диты. Но среди Каинитов было немало тех, кто получал от любовной связи психологические выгоды. А некоторые утверждали, что и после смерти соитие приносит их телам удовлетворение. Принцесса всячески отнекивалась, отрицала возможности и успокаивала ревнивого друга. Но это не избавляло Бэна от тяжелых мыслей, когда он оставлял любовницу наедине с другими Каинитами. Мария остановилась за спиной Сира и несколько раз откашлялась. Жак пил кровь, и, хотя вампир был аккуратен, случайно оброненные брызги крови заставили женщину облизать губы. Запах раздражал ноздри и отдавался в зубах странной дрожью, эмаль, словно перепелиное яичко трещала, стараясь не выпустить содержимое наружу. Мария любила ощущение, когда волшебные клыки сказочным образом удлинялись и превращались из крошечных человеческих зубов в отличное средство для прокалывания кожи. А в случае сильного голода – в страшное оружие, способное убивать. Невольно она подняла пальцы ко рту и с наслаждением ощупала медленно растущие зубы, подчиняющиеся ее желанию. Пока еще подчиняющиеся. Наконец Жак закончил и, оторвавшись от длинной белой шейки прекрасной девы, обернулся к дочери. Мария с трудом оторвала взгляд от двух быстро исчезающих точек у артерии смертной и приветливо улыбнулась. — Не возражаешь, если я присоединюсь? — Я ждал тебя с Анной, — ответил Жак и красивым дорогим платком вытер губы. — Она снова... отвлеклась, — в голосе женщины слышались нотки завести или тоски. — Что ж, тогда останется без обеда, — с наигранным равнодушием произнес мужчина и снова сел подле смертной, что все еще не пришла в себя после Поцелуя и блаженно улыбалась. — Это вряд ли. — Теперь в голосе Марии слышался гнев. — Сестрица увлеклась моим новым гулем. И, сколько я ни говорила ей не пить его, она не слушается! — Опои гуля своей кровью и навяжи глупышке Узы, — рассмеялся Жак. — Я никогда не сделаю подобного с сестрой! — Быстро возразила Мария. — К тому же, она действительно влюблена и не будет убивать его. По крайней мере, намеренно. А Зион – крепкий мужчина, справится с временными трудностями. — Тот самый Зион, что ты заказала из Нового света? — Переспросил Жак. — Да. Я поддерживаю контакты с Тореадорами Бостона, и одна довольно высокопоставленная особа передала мне своего слугу. Зион действительно находка. Такие самородки встречаются один на тысячу. — Возможно, я сделаю его вампиром, — задумчиво предположил Жак, оценивая восхищение дочерей. — Нет, он из тех, что годен лишь служить. — Тогда это действительно повод для меня, — рассмеялся Тореадор и многозначительно посмотрел на дочь. Мария в ответ тоже улыбнулась и грациозно присела на постель рядом со смертной. — В тебе нет качеств, необходимых вампирам, чтобы удержать своих детей в узде, папочка. Возможно, я должна этому радоваться, но, видя, как ты страдаешь из-за моего неповиновения, мне становится грустно, — женщина надула губки и сделала вид, что печалится. — Если ты действительно так чувствуешь, — с жаром заговорил мужчина, — переезжай ко мне с Анной. Вы получите все, что пожелаете! — И власть? — Спросила Мария уже жестче, — с твоим покровительством я получала многое, но совсем не то, что хотела. А желаю я власти! — Сказала она громко, и Дита приподняла голову на ее голос. — Ты можешь дать мне это, папочка, — добавила она снова нежно. — Ах, дитя. Твой неугомонный нрав я разглядел еще в живом теле. Жаль, ты забрала с собой и сестренку. — Я не могла оставить ее тебе и позволить превратить бедную скромную девушку в куклу, на которую ты будешь любоваться столетиями и опаивать своей кровью, чтобы девочка не сбежала. — Это была моя мечта, — с улыбкой сказал Жак. — Так что на счет Зиона, отдашь мне его в Дети? — Подумаю. Пока он мне нужен, — отмахнулась женщина. — Помнится, всего пару месяцев назад ты сама потеряла голову от него, а теперь не чувствуется интереса. Значит, я могу рассчитывать, что вскоре ты совсем к нему охладеешь. — Зион красив, а мы, Тореадоры, любим красивые вещи. Он услужлив, образован и вежлив. После сотни перепробованных вариантов, после стольких неудач с глупыми слугами, сделанными из всех видов мужчин, этот показался мне посланием с небес. Но он самодоволен, самовлюблен и нагл. Это стало заметно уже спустя месяц. И тебе он наскучит, папочка. Мария вздохнула и повернулась к Дите, с улыбкой встречаясь с ней взглядом. — А птичка подслушивает и виду не подает. Тебе лучше бы притворятся спящей, смертная. — Мне не интересны ваши влюбленности в гулей, — подала голос принцесса, и Мария рассмеялась. — Жак, почему она одета? Ты отказался от своих привычек? — Она не дается, — развел руками Тореадор. — А ее хозяин Юстициар, мне не хочется спорить со словом Карла. — О, дорогой. Ты веришь на слово смертной девчонке? Или сам Карл запретил тебе, — Мария снова смеялась и нагло поглаживала девушку по животу. — Ну, я... — Жак замялся, а Дита гневно на него взглянула, от чего старый Тореадор втянул голову в плечи. — Не буди лихо... — Хочешь, я сделаю все за тебя? — Рассмеялась Мария и, схватив смертную за платье, потянула девушку к себе. Дита ударила вампиршу по рукам и Мария сразу разозлившись, ударила девушку по щеке. Жак испугано всплеснул руками. — О нет, дорогая, она стоит огромных денег! Прошу, не порть товар. Мария сердито взглянула на Сира и, переборов внезапный приступ гнева, вновь повернулась к смертной с улыбкой. — Дита, будь послушной, тебе понравится, — сказала она ласковым голосом, что, казалось, наполнил всю комнату сладким молоком. — Я знаю, как доставить девушке удовольствие, и мои руки будут теплыми и нежными. — Мария использовала на Диту обольщение, но волшебница не поддавалась и отрицательно закачала головой. — Просто ешь, — грубо ответила принцесса, — укуси и отстань, я не хочу, чтоб меня трогали мертвяки! Женщина снова напряглась, чувствуя раздражение от упрямства смертной, но, стараясь не подавать вида, потянулась к ее шее. Дита сразу послушно отодвинула волосы, ожидая прекрасного блаженства от поцелуя. Мария нежно лизнула ее шею и, выпустив клыки, проткнула ее. Как только девушка застонала, вампирша стала снимать с нее платье и, медленно посасывая кровь из смертной, развязала на ней корсет и скинула одежду на пол. Жак наблюдал все это с нетерпением, подергивая пальцами и поправляя снова и снова тугой шелковый галстук. Вампирша стала ласкать смертную, и Дита застонала еще громче. У вампира от восхищения потекли кровавые слезы, и, быстро вытерев их, он сел рядом с Дочерью покусывать ее плечи, заставляя отпускать вены Диты и страстно вздыхать. Девушка дернулась, сжимаясь от сильного оргазма и останавливая руки вампирши, что теребили ее клитор. Мария подала Сиру знак, и тот прижался к бедренной артерии смертной, со стонами удовольствия вдыхая ее ароматы, он стал пить ее кровь. Смертная вскрикнула от наслаждения, и Мария рассмеялась, смотря как ее Отец, почти потеряв контроль в своей страсти, опускается на колени перед скотом. — Ублажи меня, — попросили она, когда вампир оторвался от смертной. — Я пил твою кровь недавно, меня вновь стянут узы, мы договорились не частить, — Жак блаженно закрыл глаза и откинулся на кровати рядом с Дитой. — Мои Узы уже рассеялись, позволишь испить тебя? — Мария подползла к мужчине, и смертная оказалась между ними. — Твое право, — усмехнулся вампир, — только потом не жалуйся, что я удерживаю тебя кровью. — Это Анна любит поныть, мне же нравится твоя кровь, и я обожаю, когда ты меня кусаешь. — Через пару лет, красавица, а сейчас укуси меня, я полон желания и чарующей крови! Вампирша с рычанием кинулась к нему, и два Тореадора стали страстно целоваться, срывая друг с друга одежду. Дита пришла в себя, и, с трудом выбравшись из-под разгоряченных вампиров, подобрала свое платье и выбежала за дверь. Встретившись взглядом с любовником, смертная облегченно вздохнула, Бэн же заглянул в спальню и недоверчиво посмотрел на подругу. — Жак отпустил тебя? — Забыла спросить, — фыркнула смертная, — тебе надо – узнавай. Дита сделала широкий жест в сторону любовников и стала одевать свое платье. Бэн лишь мельком посмотрел на придающихся неудержимой страсти вампиров и, подхватив смертную, повел ее к выходу, на ходу застегивая ее корсет. Уже забрав лошадку из конюшен и устроившись в седле, Бэн с тяжелым вздохом произнес: — Не нравится мне этот Жак. — А мне-то как не нравится! — Воскликнула смертная. — Но разве я могу решать? — Если бы ты перешла во владение Катерины, никто бы более никогда не притронулся к тебе, — тихо, но сурово произнес юноша, — сможешь ли ты повлиять на решение хозяина? — Я не хочу быть собственностью Катерины. Она запрет меня. — Будешь рядом со мной, — еще тише добавил Бэн. — Я не хочу сидеть в четырех стенах, на цепи, как собака! — Это не худший вариант, поверь, — со вздохом сказал гуль и, дернув поводья, направил кобылу к Берлину.***
(Берлин, Берлинский Городской дворец. 6 ноября 1808 год. Ночь). Воскресенье Максимилиан был невысокого роста, но рядом с Джеттом он казался просто карликом. Пират свысока посматривал на Тремера и поглаживал свою седеющую бороду. На его плече восседал красно-зеленый попугай, который так же высокомерно смотрел на невысокого вампира. Густав, Принц Берлина, сидел на небольшом пьедестале в дальнем углу зала. И, хотя из центра приемных апартаментов Элизиума древний вампир казался крошечным, никто даже не пытался перечить ему или позволить себе говорить первым. За его спиной стояла Катерина и Эрих. Вампиры неподвижно ожидали появления главного участника встречи. Наконец двери в зал распахнулись, и вошли еще двое Тремеров – Карл и Петр. Их сопровождали гули – Дита, Марианна, Бэн и двое охранников Юстициара. Гули заняли почетный уголок рядом с Фантагиро и слугой Максимилиана. — Доброй ночи, — привычно поприветствовал Принца города Карл, — рад видеть вас во здравии, снова. — Не считаю, что ночь особенно добрая, учитывая, что Франция разорила мой город, и Австрия так и не решилась на союз. Я вообще не понимаю причин для такого приветствия. Ты хотел задеть меня, Карл Шрект? — В голосе Густава слышалась угроза. — Что вы, — спешно поклонился Юстициар, — и в мыслях не было. — По его лицу скользнула презрительная усмешка, но в поклоне оно было скрыто тенью. — Итак, в чем причина сегодняшнего сбора? — Спросил Густав. — Я всего лишь хотел получить позволения остаться в вашем городе на трое суток, — сказал еще более вежливо Карл. — А зачем весь этот балаган тут? — Принц обвел пальцем гулей и младших вампиров. — Или без их поддержки ты уже и представиться не в состоянии? Карл дернулся, но сдержался. Густав откровенно хамил, пытаясь вывести вампира из себя. — Джетта я желал видеть лишь в капелле. Я не ведаю, почему он пришел в Элизиум, — ответил Юстициар, стараясь не выдать своего раздражения. — Возможно, Джетт пришел сюда, чтобы поведать о том, что магичка, Амалия Бурбон, все еще его гуль. А не твой. — Усмехнувшись, сказал Принц громко. В Элизиуме наступила гробовая тишина. Карл уставился на Бруджа, пират смотрел на Петра и Максимилиана, Дита нервно теребила платье, бегая взглядом то на одного хозяина, то на другого. — Меня беспокоит, что Тремеры, мнящие себя колдунами, не способны подчинить себе чужого гуля. — Продолжал Густав. — Я думаю, вы ошибаетесь, — внезапно вмешался Петр. — Дита – гуль Джетта! — Подтвердил Максимилиан, и другие Тремеры уставились на собрата с еще большим негодованием. — Давайте все же вернемся к вопросу о позволении остаться Юстициару в Берлине. — С беспечной улыбкой сказал Джетт. Теперь все взгляды возмущенных вампиров направились на него. — Карлу позволено остаться в Берлине на трое суток, — сказал Густав, послав Бруджа загадочную улыбку. — На этом сбор окончен, вы свободны. — Объяснись, Джетт! — Сказал Карл, не обращая внимания на Густава, который, поднявшись со своего кресла, неспешно направился к задним помещениям, но, заметив надвигающуюся разборку, остановился. Его забавлял тот факт, что Карлу было нанесено столь жестокое оскорбление, и ему не терпелось посмотреть на то, как будут разворачиваться события. Бруджа покосился на девушку, которая в нерешительности сложила ладошки перед грудью и с ужасом смотрела на собравшихся. — Для меня это тоже неожиданность, — сказал Джетт с совершенно спокойным лицом. Бэн, который знал правду, рассматривал ауру пирата и вздрогнул, поняв, что Бруджа способен обмануть вампирскую дисциплину. Аура пирата указывала, что он не лжет. — Петр! — Карл повернулся к старшему Тремеру капеллы. — Ты уверял, что провел ритуал, что девушка свободна от уз. — Так и было, — спокойно подтвердил Петр. — Дита, — Карл обратился к смертной, и та вздрогнула, — чей ты гуль? Карл внимательно посмотрел на нее, и девушка поняла, что он проверяет ее ауру. — Ваш, — ответила она, опуская взгляд. Столь искусно врать девчонка не умела. Карл взревел, поворачиваясь к Бруджа и быстро направляясь к нему. — Думал обмануть Юстициара! — Закричал он на пирата. — Нет! — Бросилась к нему под ноги смертная. — Это не его вина! — Кричала Дита, хватая вампира за подол камзола. — Замолчи, девчонка, — шикнул на нее Джетт, и Дита покорно опустила голову. Карл посмотрел на сидящую перед ним магичку и поднял взгляд на Джетта. — Я приговариваю тебя к смерти за неповиновение, обман и похищение мой собственности! — Быстро произнес Юстициар и схватился за свой меч. Но оружие так и не вынул, смотря на Густава, который, сложив руки на груди, любовался концертом. Принц активировал защиту, и применять дисциплины в Элизиуме было невозможно. И Карл даже не мог вынуть свой зачарованный клинок, не используя магию крови. Зато Дита магию использовать могла. Кинувшись к драгоценному хозяину, она обхватила его руками, и все ахнули, увидев образующуюся между Тремером и Бруджа сеть. Защита, созданная Дитой, была видима простым взглядом и облачала высокого пирата в плотную броню. — Прекрасно, — сказал Карл, раздражено опуская руки, — у вас в городе бешеная бесконтрольная магичка, обладающая небывалой силой! — Я ее контролирую, — сказал Джетт, и Густав снова загадочно улыбнулся Бруджа. Карл с негодованием смотрел на Вентру и пирата, которые каким-то неизвестным образом нашли общий язык и прекрасно ладили. — Я не видел девушку два месяца, как ты и велел, — продолжал Джетт, — я не давал ей крови, не настаивал на своей власти. Возможно, тебе стоит обратить внимание на своих помощников, — пират слегка кивнул в сторону Петра, — которые не смогли толком организовать ритуал и не смогли избавить девушку от моей крови. Это не моя вина, что Тремеры не справились. Карл, сведя брови, посмотрел на Лорда Пруссии, и его настроение мгновенно изменилось. — Петр, ты утверждал, что ритуал прошел успешно. Как так вышло, что девушка – гуль Джетта? — Я действительно был в этом уверен, — рассеяно оправдывался старый Тремер. — Ты подвел меня! — Констатировал Карл. — Я освобождаю тебя от должности Лорда. Регентом Берлина назначается Максимилиан. Новый Лорд Пруссии будет выбран на следующем сборе Семи. Петр с расширенными глазами смотрел на Юстициара. Потом беззвучно поклонился и, не прося разрешения, покинул Элизиум. — Нам придется пересмотреть наш контракт, — сказал Карл, обращаясь к Джетту уже намного более дружественно. — Не стоит беспокоиться, — поклонился пират, — Дита, я приказываю тебе во всем подчиняться Карлу и слушать его, словно он твой домитер! — Громко указал он. Карл посмотрел на это без особого доверия. — Вы можете приказывать ей. Все, что пожелаете, — сказал Джетт. — Она будет подчиняться мне? — С усмешкой сказал Карл. — Да! — Твердо ответил Джетт. — Хорошо, Дита, — обратился он к девушке, — возьми мой меч и убей Джетта! Бруджа дернул бровями, смотря на Тремера, а девушка кивнула и, потянув за эфес тяжелого магического меча Карла, вытащила его из ножен. Меч выглядел ржавым и потрескавшимся. Он был зачарован и лишь только в руках своего истинного владельца имел определенные свойства. Клинок разрубал железо и воспламенял тела вампиров, он был создан специально для убийств. Но для активации его свойств Карлу требовалось использовать свои тайные навыки. Дита взмахнула клинком и ударила Джетту в грудь. Вампир даже не шелохнулся, а тупое оружие не нанесло ему ни малейшего вреда. Но стоящие за спиной Бруджа Фантагиро и Бэн ахнули, когда на груди девушки показалось кровавое пятно именно в том месте, куда она упирала острием в пирата. Дита вздохнула поглубже и надавила на клинок сильнее. Он не сдвинулся ни на дюйм, но рана на груди девушки увеличилась. Джетт откинул клинок от себя, не желая калечить свою игрушку, и с усмешкой обрался к Карлу: — Девчонка не может меня даже поцарапать. Проверь на ком-нибудь еще! Карл указал на Бэна, но перед гулем мгновенно возникла Катерина. — Если твоя слуга хоть подумает о нанесении ущерба моему, я снесу тебе башку! — Зашипела Палач на Юстициара. — Ладно, Амалия Бурбон. Чем ты можешь доказать свою верность? Дита не ответила. Она смотрела в глаза Карлу, и Тремер понял, что девушка ждала с ним ментального контакта. С согласием кивнув, Карл связался с ней мысленно. В тоже мгновение Дита стала засыпать его образами умирающей девочки, дочери королевы Пруссии, а так же тяжелого исхода самой Луизы. — Я бы никогда не сделала этого, если бы не подчинялась вам, как и велел мой господин, — сказала она бесстрашно, — вы вправе давать мне любые указания, я исполню их всех, пока того желает Джетт. Пират удовлетворенно кивнул, довольный своей слугой. Карл же спрятал свой меч и, сжав зубы, посмотрел на Густава. — А тебя не страшит присутствие могущественно мага? — Нет, — равнодушно ответил Густав, с усмешкой наслаждаясь положением Карла. — Я знаю, что она в надежных руках. Джетт не терял времени зря. Как только он узнал, что Катерина добралась до его тайны, он явился к Густаву и лестью, обещаниями и ложью уверил Принца, что будет лучшим хозяином, чем Карл. И Густав убедился в этом на сегодняшнем примере. Катерина импонировала бывшему саббатнику, и Густав так же оказывал ему доверие. Пусть пират и был Бруджа, безродным, принадлежал к самому низкому и неуважаемому клану, Джетт с радостью оказывал Густаву любую услугу, выполнял все его пожелания и льстил его тщеславию подчинением и сладкими словами. Джетт был отличным союзником. В то время как Карл был врагом. И Густав долго не раздумывал, выбирая сторону в этом споре.***
(Берлин, Alte Leipziger Straße 8. «Liebe Haima». Тремерская капелла. 6 ноября 1808 год. Ночь). Воскресенье Карл добрался до капеллы в дурном расположении духа, но и там встретили его не приветственно. Гули проводили его в верхние комнаты для обычных постояльцев, а когда он потребовал встречи с Петром, ему ответили, что господин занят и не желает его видеть. Взбешенный Юстициар самостоятельно направился на поиски бывшего Лорда. Без толку прогулявшись по многочисленным комнатам капеллы, заглянув в большинство тайных залов подземной лаборатории, он отыскал Петра рядом со входом в тайную библиотеку. — А, Карл, — сказал Петр, встречая Юстициара с таким радушием, словно видел его еженощно, — как раз вовремя. — Почему мне не выдали мои привычные покои! — Дело в том, что я больше не вижу смысла угождать тебе, Карл, — сказал Петр, ухмыляясь. — Ты хочешь, чтобы Астор[2] посетил Берлин и проверил твою работу? — С угрозой произнес он. — Я не буду особенно возражать. Ведь он вряд ли сможет зайти в мои покои, — Тремер все еще улыбался. — Ты слишком самоуверен! — А как мне еще себя вести? Все древние знания Тремеров в моем распоряжении, я владею «бездонным сосудом», у меня лучшая капелла в Европе, и у меня нет конкурентов! — О чем ты! Я назначу Лорда в Берлин, и он заберет и твою капеллу, и магичку, и библиотеку. — Сомневаюсь. Я сменил код доступа к библиотеке, и теперь лишь я способен ее открыть. — Очень смешно! — Сказал Карл, но все же для проверки подошел к дверям и, надрезав ладонь, приложил к углублению в стене. Но дверь не среагировала. — Дверь открывается лишь моей кровью, и, убив меня, вы лишитесь всех знаний, накопленных за тысячелетие! — Маги взломают ее. — Это вряд ли! Петр усмехнулся, и Карл от неожиданности открыл рот. Бывший Лорд с головы до пят покрылся множеством щелей ртов и глаз, его тело удлинилось, становясь белым и прозрачным, и через мгновение Карл понял, что тысячи белых лиц окружают его со всех сторон. — Что это? — С ужасом воскликнул он. — Это магия смертного Аватара. Я получил его. Как ты и рассказывал про своего Сира. Я нашел описания ритуала в библиотеке, и даже ты не сравнишься с моей силой. Карл дернулся, выхватывая оружие, которое загорелось зеленым пламенем, но он не знал, что атаковать, так как Петр был всюду. Несколько раз взмахнув клинком, он понял, что бьет воздух. А потом одно из лиц поглотило его оружие, и в руках Юстициара остался лишь эфес. — Какого дьявола! — Воскликнул Карл. — Ты назначишь меня вновь на место Лорда или не уйдешь отсюда живым, — сказали тысячи ртов. Карл неуверенно дернулся в сторону, стараясь найти выход, но натыкался на стену снова и снова. Лица стали царапать и кусать его. Старый вампир поддался панике и истошно закричал: — Хорошо, ты будешь Лордом! Лица мгновенно исчезли, и Карл понял, что стоит в своей комнате. Сила Петра стала неописуемой и, поежившись, Карл стал спешно собирать свои вещи. Пусть Густав дал ему позволение остаться в городе, ему это позволение уже было не нужно. Он собирался убраться в Вену и решать все свои дела оттуда.***
Джетт покинул Элизиум и быстро забрался на свою кобылку. Рядом с ним, отплясывая на своем дорогом скакуне, стояла Фантагиро и неуверенно поглядывала на Сира. — Думаешь, Дита будет подчиняться? — У нее нет выбора. Она должна. — Дита любит тебя, но в выборе логичных решений она всегда идет по зову своего сердца, то есть по твоему пути. Я боюсь, что Карл казнит девушку, просто из страха перед ее силой. — Я надеюсь, этого не случится. Дита прекрасная слуга, и я не могу потерять ее. Она необычайно полезна и вкусна, а главное… — Джетт запнулся. Сведя брови, он стал осматриваться, словно ища чего-то. Потом посмотрел на Фантагиро и, нервно дернув поводья, направил лошадь к выезду из дворца. — Меня вызывают, сестрица. Я чувствую! — В его голосе был страх, отчаянье. Внезапно ударив лошадку по крупу, он стал быстро набирать скорость, покидая Берлинский дворец. Фантагиро с криком последовала за ним. Джетт несся во весь опор, и женщина, как ни старалась, не могла его догнать. Лошадь Джетта была более крупная, обученная и поилась кровью господина. Фантагиро знала, как Джетт ценит свою лошадку, но, когда они покинули Шенеберг, кобылка Фантагиро стала уставать, а пират так и не снизил скорость. Женщина вытащила оружие и стала стрелять по несчастному животному. Вторая пуля угодила лошади в колено и, споткнувшись, животное сделало кувырок, упав на землю. Перекувырнувшись со скотиной, пират мгновенно вскочил и бросился бежать. Стараясь поймать его, Фантагиро двигалась рядом на лошади, и, уловив самый благоприятный момент, бросилась ему на грудь. Джетт с отчаяньем смотрел на нее, его губы молили о помощи, но руки стаскивали брухарку, и вампир пытался подняться и продолжить движение к заветной цели. Фантагиро старалась удержать его, но силы были не равны. Джетт вскочил и побежал. Фантагиро вновь забралась на лошадь. Через пару минут, догнав Сира, она снова прыгнула на него. На этот раз ей удалось повалить его и прижать к земле. Его грудь была открыта. Взмахнув кулаком со всей силы, она ударила по амулету, висящему на его шее. Амулет треснул, и Джетт, все еще ошарашено оглядываясь, замер. Защита сработала, но его все равно овеивал испуг. — Отправляйся к Тремерам, — повелел он. — Пусть они говорят, что угодно, но мне нужно еще пару десятков защитных знаков. — Да, хозяин, — с трудом справляясь со своим ужасом, ответила Фантагиро. — И скажи, что в их рядах завелся предатель. О том, что я покину капеллу, знали лишь Петр и Максимилиан. — И Дита, — напомнила женщина. — Дита умерла бы, но не рассказала бы об этом! Она знает, что Алиса пытается меня вызвать, что безумная Малкавианка хочет отомстить и зовет меня к себе. И любая моя ошибка может стоить мне жизни. Дита никогда не предаст меня. В этом я уверен.