Беты (редакторы): Simeon Stefan Batory
(Шарлоттенбург, Straße von Spandau 10, Дворец Шарлоттенбург. 26 августа 1808 год. Ночь). Четверг. (Катерина) Катерина приказала слуге охотиться сегодня с ней, так что Бэн дожидался госпожу в конце парка у дворца Шарлоттенбурга. Палач, закончив дела с Сенешалем, появилась в парке, освещённая луной, и размашистым неровным шагом направилась к гулю. Бэн поклонился, ожидая дальнейших распоряжений. Обычно Катерина назначала ему определённые районы и телепатически сверялась с ходом работы, а в случае необходимости прибывала на место или вызывала к себе Бэна. — От Носферату я узнала, что ты спишь с Викторией Грейс, — строго сказала вампирша. — Да, госпожа, — подтвердил Бэн. — Почему я узнаю это от крыс? — Я сообщал вам об этом, но вы сказали, что вам не интересно… — Молчи! Это слишком подозрительно, чтобы упускать из виду! И прекрати рассказывать мне все важные новости, пока я в постели с Вильгельмом! Ты знаешь, что она от тебя хотела? Или, возможно, Тео пытается повлиять на меня? — Нет, Катерина, уверяю, Тори молода и неопытна и не имеет никаких планов и возможностей к манипуляции. — Ты в этом уверен? — Катерина замолчала на мгновение: — значит, ею управляет кто-то настолько могущественный, что ты не заметил этого! Что Тори пыталась узнать обо мне? О моей работе? О влиянии Вильгельма на Густава? — Она не спрашивала о Вентру, и я бы никогда не дал ей ответов! — Она давала тебе крови? Она пыталась связать тебя Узами! — не унималась Катерина. — Я постоянно пью вашу, никто не может связать меня узами без моего ведома. Катерина, я уверяю вас... — Молчи! Что ты знаешь о её намереньях? Тори ,может, и молода, но она Бруджа, и Изабелла могла направить её подлые ручонки к тебе, чтобы ослабить! — Катерина негодовала. — Что если бы ты потерял внимание, и она убила тебя? Я бы лишилась твоей поддержки! Бруджа смогла бы нанести удар и мне! — Виктория не искала моей слабости. И она спасла мне жизнь, — Бэн пытался успокоить разгневанную госпожу, но сам при этом понимал, что сделал глупость. — Вот как? Значит, она решила просто воспользоваться твоим мягкосердечием, втереться тебе в доверие и повлиять на твои решения! Бэн опустил голову. — Я понимаю. Простите. Тори действительно воспользовалась мной. Я застал её в городе днём, но пожалел и не отправил к Густаву второй раз. Катерина фыркнула и с презрением посмотрела на слугу. — Узнай у Бруджа, на кого она работает! Вытащи правду или избавься от неё! — Да, госпожа. — Что ещё я должна знать о тебе и твоих любовницах? — в её голосе слышалась усмешка. — Я сплю с Дитой и … — Бэн смутился, — я был уверен, что вы в курсе. — Да, я знаю, слепой не заметит. Тебе не следует так распространяться об этих отношениях, или кто-то непременно воспользуется твоей слабостью! — Катерина немного расслабилась, но всё равно выглядела раздражённой. — Твоя близость с Дитой меня устраивает. Проникни в её душу, вырви сердце. Пусть волшебница расскажет тебе всё о своих возможностях. Я хочу, чтобы она стала моей! Найди слабые стороны Диты и заставь Тремеров отказаться от принцессы. Я хочу её себе во что бы то ни стало. И пока ты девчонку удовлетворяешь, я хочу, чтобы ты привязался к ней и держал как можно ближе. — Я привязался, — признался Бэн. — Что? — Катерина вдруг заметила его смущение и то, как он говорит о девушке. — Ладно, об этом позже. Меня вполне устраивает, что ты с ней развлекаешься, покуда ты не лезешь в мои дела с Вильгельмом и не достаёшь своей заботой. Катерина дёрнула плечами, пытаясь отбросить страхи и паранойю. — Проверим границы. Вчера видела несколько свежих могил. Нужно узнать, как люди были убиты, и просмотреть, кто их похоронил. Если наши, то сдадим Шерифу. Если нет, то придётся искать. Также до меня дошли слухи, что Жак совсем обнаглел и питается со смертных на глазах у других. Загляни к нему и поставь на место. А ещё меня раздражает Эрих и его желание навязывать городу свои права. Надави на него! — Да, госпожа. Я слышал некоторые намёки, что Максимилиан действует против остальной капеллы. — Это забота Тремеров. — Хорошо. — Впрочем, подсуетись: пусть чёртовы маги перегрызут друг другу глотки. Если есть хоть какие-то тёрки, подлей масла и вырви Диту, пока Тремеры собачатся, — Катерина уверено кивнула, и, мысленно указав слуге точку, где ему нужно оказаться, запрыгнула на семифутовый забор и скрылась из виду.***
(Груневальд, Herthasee. Villa Walther. 27 августа 1808 год. Ночь). Пятница. (Теорон) Тео проводил гостя в гостиную, где сестрёнка, легко касаясь инструмента, играла что-то виртуозное, задумчиво прикрыв глаза и успокаиваясь звуками музыки. — Хотите ли чаю? — вежливо поинтересовался хозяин. — Благодарю, я ненадолго, — ответил Бэн и сел напротив фортепьяно, следя за Тори. — Сергий утверждает, что с Альфонцием покончено. Его тайны и разработки забрал себе Пётр, и более никто не вздумает пробовать что-то подобное. — Надеюсь, — Бэн кивнул. — Густав выражает вам свою благодарность. Тебе, Тори позволено отныне дневать в черте города. Девушка прекратила играть и с нескрываемым восторгом посмотрела на гуля. — Кроме того, Принц одобрил позволение Анжело и Петра на новых гулей. Ты можешь создать троих к тому, что уже был сделан. — Очень любезно. Но с Анжело я уже договорился об оплате за это позволение! — возмутился Тореадор. — Сожалею, — сухо ответил Бэн. — Чтобы это не стало для вас сюрпризом, скажу, что Анжело забрал почти все ваши лавры себе, утверждая, что это он занимался планированием и подготовкой операции. Бэн поднялся и направился к выходу, не желая слушать возмущения Тео. — Как это понимать! Мы жизнью рисковали не для того, чтобы этот ублюдок присвоил себе всю славу! Бэн лишь пожал плечами. — Анжело не дождётся моих выплат! Пусть сам себя развлекает на арене! — от гнева Тео с трудом удерживал клыки. — Я бы на вашем месте с ним не спорил, — равнодушно сказал гуль. — Власть Анжело слишком велика. А вы просто Новообращённые; с вами и считаться никто не будет. Также хочу заметить, что когда Сергий начнёт ходить на общие сборы, ему лучше умолчать о том, кто он и чем занимался. Или другие будут мстить за смерть товарищей. Гуль ушёл, хлопнув дверью, а Тео продолжал стоять в проходе, рыча от злобы и в бешенстве прокручивая сотни вариантов, как можно посчитаться со слугами Вентру.***
(Кёпеник, конюшни Eichhorn. 28 августа 1808 год. Ночь). Суббота. (Дмитрий) Гуль Палача немного опоздал. Дмитрий уже начал беспокоится, когда лошадка смертного показалась на их дворе. Девочка сидела со слугой и, заметив её, вампир нервно облизал губы. Носферату ждал Диту две недели, экономя кровь и жизнь. Теперь принцесса приехала, и он насытиться. Оставит Диту до рассвета и будет есть снова и снова. Много крови, очень много. И пусть девчонка будет хныкать и жаловаться - Дмитрий просто будет игнорировать. Вспомнив слёзы смертной, вампир сжал кулаки, слабо зарычал, удивляясь своей озлобленности, и поднялся в библиотеку, стараясь отвлечься. Ларс снова прогнал Бэна и проводил девушку в дом. Она расстёгивала свои сандалии, а гуль стоял над ней, рассматривая потолок. Ларс был выше девушки почти на фут, шире почти в три раза и намного светлее. Рядом с ним кожа принцессы казалось загорелой, тепло-розовой, шоколадные волосы - чёрными, а глаза - синими. Когда Дита разулась, Ларс указал ей пальцем на второй этаж, обозначая, где находиться Дмитрий. — Ты странно пахнешь, — произнёс гуль задумчиво, когда девушка стала подниматься. — Это мёртвая кровь, — прищурившись, сказал она. — Нет! — и в глазах Ларса показался дьявольский огонёк. — Это запах мужского семени. Дита дёрнула головой и стала подниматься быстрее. Да, она задержалась из-за того, что не хотела покидать постель любовника, но Ларса это не касалось. В той же комнате, куда Дмитрий отводил её в прошлый раз, никого не было. Всё так же стояла ванна и стул с полотенцем. В прошлый раз Дмитрий поспешил, и Дита не смогла прикрыться тканью, отчего её платье пропиталось его запахом ещё сильнее. И, направляясь в Кёпеник, Дита намеренно одевала тот же сарафан, в котором всегда встречалась с вампиром. Марианна сердилась из-за несмываемых чёрных пятен, и несчастное платьице было застирано до дыр. Девушка некоторое время подождала Дмитрия у ванны, плескаясь в тёплой воде, но ей это быстро наскучило, и она пошла осматривать другие комнаты. Дмитрий сидел в библиотеке, откинувшись на спинку стула, и, замерев, разглядывал расписной потолок. Дита проследила за его взглядом и посмотрела на фреску, на которой охотник и две охотничьи собаки загоняли зайца. Дверь скрипнула, когда она вошла, но вампир никак не отреагировал. Принцесса прошла вовнутрь, постояла немного над Дмитрием, пару раз кашлянула, посидела на стуле напротив, а потом взяла лампу и стала осматривать корешки книг. Джетт раньше дарил ей много книжек. Дита любила читать, но больше всего ей нравилось учить иностранные языки. Это как волшебные тайны чужих городов и времён. Если б у принцессы была возможность, она бы не выходила из библиотеки и сутки проводила с книгами, но её время ей не принадлежало. За время путешествия с Джеттом на корабле по всему миру Дита выучила пару десятков языков. Только вот говорить на них было не с кем. С корабля девушку не выпускали. У Дмитрия было много книг, и все на разных языках. Пара томов девушку заинтересовали. Осторожно поддев корешок пальцем, Дита вытащила длинную книгу в тяжёлой кожаной обложке. Это была книга о приключениях и отваге, и принцесса читала её когда-то очень давно. Ещё при жизни. Человеческой жизни. На итальянском, но этот вариант был на английском. И ещё чудесно оформлен яркими картинками и большими сносками, поясняющими значения старинных слов. Поставив лампу на полку, она стала вчитываться, вспоминая детские впечатления от этого произведения. — Нравится? — произнёс вампир громко, прямо ей в ухо. Дита вскрикнула от неожиданности, роняя книгу и лампу. Дмитрий легко подхватил первую, лампа же свалилась на пол, расплёскивая масло. Дита резко дёрнула её наверх, не позволяя огню выпрыгнуть наружу. Дмитрий отступил от разлившейся лужи. — Простите, — пролепетала девушка, скорее гася огонь. Комната погрузились во мрак, только несколько свечей горело в прихожей. Окна были закрыты плотными занавесками, и Дита не видела ничего. Дмитрий двигался бесшумно, так что ей стало казаться, будто он всюду рядом с ней, и сейчас схватит и вгрызётся в неё, погружая в боль и ужас. — Иди за мной, — проговорил его голос откуда-то из коридора. Дита, вытянув перед собой руки, подошла к двери. Дмитрий уже зажёг свечу и ждал девушку у входа в комнату с ванной. Её пальцы блестели от пролитого масла, и на платье было большое тёмное пятно. — Сними его, — приказал вампир. Ей пришлось подчиниться. Дита не могла себе позволить нижнее бельё: ни панталоны, ни чулки, ни, тем более, корсет. Пётр не был жаден, но вампир так сильно отстал от времени, что не был в курсе изменений женского гардероба. Вместо нижнего белья девушки в капелле носили сорочки и рубашки из плотного хлопка, но Дита не любила эту хрустящую и трущую нежную кожу ткань. Под тонким сарафаном принцесса была нага. Носферату внимательно разглядывал её, и девушка поёжилась от его взгляда. Вампир подтолкнул смертную к комнате с ванной, где она омыла себя, после чего Дмитрий доверил ей свет и зажёг ещё несколько свечей, освещая комнату. На полу, где Дита лежала в прошлый раз, не осталось и следа. Даже запаха не было. Это радовало, потому что за последнее время это запах смерти преследовал девушку всюду. Дмитрий замер над ней, снова чувствуя глушащий зов голода. Вампиру казалось, что в библиотеке ему удалось справиться с пылающим наваждением, но сейчас, когда девушка стояла рядом с ним, голая, горячая, пахнущая кровью, он снова начал терять контроль. Зубы удлинились и почернели из-за скопившегося на них яда, казалось, что они чешутся, и вампира переполняло желание погрузить их в её тело. Можно даже не пить, просто проткнуть и насладиться этим ощущением мягкой человеческой плоти. Носферату заметил брезгливое выражение лица принцессы, когда появились его зубы. Но это было не важно. Дита всего лишь еда. — Не будешь плакать в этот раз? — спросил Дмитрий грубо. — А ты предупреждай. И не дёргай. Сам же знаешь, что больно, — принцесса говорила с вызовом, без страха. Вампир слегка улыбнулся. — Тогда предупреждаю... Он с нетерпением стоял рядом с ней, сам не понимая, чего ожидает. Торжественной команды «начинай»? Или чтобы Дита сама притянула его к свой шее? Девушка откинула волосы и наклонила голову, открывая для него шею. «Прекрасно», — проговорил Дмитрий про себя и погрузился в кровавый экстаз. Морить себя голодом неделями - это стоило того. Невероятное чувство насыщения. Кровь смертной текла ярким и неостановимым потоком, даруя ощущения покоя и расслабляя. «Топить Зверя», — говорила про неё Эрилес. Эрилес понятнея не имеет, какого это – успеть насытиться с двух глотков. Если не поспешил – твоя жертва сгнила в твоих руках. А с Дитой (нет, девушка просила звать её Амалией) Дмитрий мог наслаждаться тёплой, живой кровью... Пятнадцать секунд. Она сказала, что умрёт, если он не остановиться. Дмитрий бы не позволил ей умереть, Дита - драгоценная еда, которую нужно беречь. Но остановить... прервать это блаженство... — Хватит, — повторяла она. Вампир ещё не насытился. Глотая неспешно, растягивая удовольствие, превращая питание в процесс, а не гонку. — Хватит! — Дита кричала ему в ухо. Дмитрий отступил, отпустил её. Зубы ныли, желая большего, тело с трудом сдерживало Зверя. Мысли сменялись инстинктами. Дмитрий голоден. И Зверь голоден. Почему он должен слушать глупую девчонку? Дита сидела прямо перед ним, и Носферату трясло от неудержимого желания. Дита опиралась на пол руками, вновь чувствуя безумную слабость. Дмитрий пил всё медленнее, и ей приходилось тратить намного больше крови, чтобы вылечить себя, даже больше, чем он успевал выпить. Девушку снова тошнило, но теперь ей казалось, что это от того, что внутренности сгнили вместе с кровью. Если Дита не научится контролировать этот яд, она умрёт. И может, даже сегодня. Дмитрий подтянул смертную к себе, прижимаясь ртом к шее с другой стороны. — Нет! — принцесса попыталась оттолкнуть его, но вампир прокусил девушку, и боль обожгла с двойной силой: яд жёг всюду. Волшебница теряла сознание. Дита была уверена, что это конец. Закашлявшись, она чувствовала, как наполняются ядом лёгкие. — Амалия? — Дмитрий прекратил пить, когда в его рот попала отравленная кровь. Отпустив смертную, он сел рядом, внимательно рассматривая чернеющее лицо. Дмитрий видел, как боль растекается по ней, и Дита с трудом сопротивлялась его отраве. Вампира вдруг охватила паника, что он мог сгубить ценную вещь Тримеров, и он схватил её рану рукой, пытаясь выдавить свой яд. — Крови... — Дита была не уверена что сказала это вслух. Разорвав ногтями своё запястье, Дмитрий прижал руку к её рту. Вцепившись в него, девушка пыталась пить, отплёвываясь от гнилой крови, что переполняла тело и лилась отовсюду. Направляя каждую каплю на лечения себя, смертная не могла насытиться. И лишь когда кожа принцессы вновь приобрела приятный розовый оттенок, а раны на шее затянулись, она отпустила его руку. В глазах Дмитрия виделся неподдельный страх. Ведь именно так умирали сотни его жертв, почерневшие, задохнувшиеся. — Хватит - значит хватит! — Девушке хотелось выругаться, но не похоже, что Носферату сделал это намеренно. Вампиры слабы в своих желаниях. Дита сильно злилась, но… кровь Дмитрия... она читала его, рассматривая его прошлое, мысли, события, будущее. Если бы хоть один из бессмертных знал о её способности читать их через кровь... дали бы они ей хоть каплю? Магичка не говорила об этом никому. Даже Джетту. Хотя от него Дита не могла утаить почти ничего. …чёрные полосы на лице Ринаты, его невесты. Лицо Дмитрия. Его обычное человеческое лицо. Сир Дмитрия – Милано. Малкавиан? Дита ничего не понимала. Алиса, поглощающая душу Милано. Страх. Боль. Вечный голод. Столько переплетений в чувствах и эмоциях. Да, Дмитрий – Малкавиан. Безумен. Безумнее не бывает. Братец не менее безумной Алисы Саргос, воспоминания о которой у Диты вызывали трепетный ужас. Но Дмитрий верит в то, что он Носферату, наверное, сильнее, чем все остальные Носферату в городе, верят в то, что они принадлежат к этому клану. И страхи. Страх себя, других. Страх от прикосновений. Дита слегка провела по его руке, и Дмитрий непроизвольно отдёрнул кисть. Страх чувств. Она подняла на него глаза и улыбнулась открыто, широко. Он дёрнул губой, отводя взгляд. И его зубы. Разве можно быть более проклятым?