Беты (редакторы): Simeon Stefan Batory
(Берлин, Prenzlauer Tor, военные казармы. 29 августа 1808 год. День). Воскресенье. (Бэн) Восемь утра. Вампиры уснули мертвецким сном, и у их слуг появилась возможность хоть немного передохнуть. Впереди ещё один долгий день в течении которого надо успеть сделать тысячу и одно указание господина, посетить обязательную тренировку, что проводит Анжело и ещё не забыть заняться своими смертными нуждами. После ночного обхода Бэн возвращался в казарму, будил сестрицу и спал от трёх до пяти часов. Строго по расписанию, никаких излишеств. На входе в комнату его поджидал невысокий плотный мужчина. Поприветствовав его кивком, не говоря ничего лишнего, Бэн предложил ему сесть за общий стол в столовой солдат. Зал пустовал, так что гость согласился. — Что привело тебя, Блатт? — наконец заговорил Бэн. — Дела. Хозяйские и личные. — Говори. — Моему хозяину нужен временный слуга. Робин заплатит за хорошего верного парня, который проработает с десяток лет и незаметно канет в лету. — Сколько заплатит? — Сто пятьдесят марок. Но чтобы надёжный и наверняка! — Хорошо. Ещё какие-то требование к кандидату? — Не военный, чтобы писал и читал, не броской внешности и чтобы сила была. Чтобы несколько языков знал, но и в университетах чтобы не был замечен. — Учту. С неделю пойдёт. Деньги вперёд! — Половина. Как всегда, — Блатт кинул на стол кошель. Бэн сразу взялся за монеты: денег в последнее время не хватало критично. — И от себя работёнка. Не пыльная, не маркая, для тебя пригожая. — Рассказывай. — Знаю, что ты на арене выступать будешь... — Носферату разболтали? — Нет, Анжело хвастает, что уложит тебя через минуту после гонга, — Блатт хохотнул, а Бэн слегка ухмыльнулся. — И чего ты хочешь? — Время. Небольшое развлечение для господина. Если ты во всех кругах участвовать будешь, то мы с тобой сойдёмся. Заплачу тебе за пятнадцать минут танцев. — Перед каждым боем и так пятнадцать минут нужно показательно руками махать. — Да, добавь сюда пятнадцать минут крови и показухи – и цена на тебя возрастёт. А Робин будет доволен красивым зрелищем. После второго гонга бой честный. Кто выдержит тот и победит. — Сколько предлагаешь? — Пятьдесят марок. Я знаю, что тебе и крысы денег предложили, так что к общей сумме хорошо пойдёт. — По рукам, — Бэн протянул товарищу руку, — Деньги вперёд. Не вздумай обмануть. Я с тебя шкуру спущу, — добавил он с довольной улыбкой. Гость вежливо кивнул и, поднявшись, ушёл, не прощаясь. Ещё раз проверив монеты, что достались ему от слуги Робина, Бэн отправился отдыхать.***
(Берлин, Heilig-Geist-Viertel. 1 сентября 1808 год. День). Среда. (Ларс) После окончания лекций и сбора информации с гулей, Анжело передал несколько пакетов своим прислужникам и, поймав взглядом Ларса, поманил его к себе. — Пойдём, выпьем? — предложил старший гуль. — Никогда не откажусь, — усмехнулся Ларс. Пьяный Анжело имел тенденцию говорить лишнего, а Ларсу нравилось знать больше, чем положено. — Тоска заела. И снова дождит. Улицы похожи на смердящее месиво. — Нормальная погодка для Берлина. Не унывай. Я слышал, у Марианны новый повар – можно побаловать себя хорошей едой, пока он не отвык от человеческой готовки. — Спасибо, дружище. Я быстро растолкаю ребят по делам, распоряжусь по поводу тренировки и встретимся в Либеайма после семи. — Закажу тебе виски к приходу, — Ларс хлопнул товарища по плечу и, перемахнув через несколько рядов стульев, вышел из зала. До семи было пару часов, и гуль рассчитывал успеть за это время расслабиться с какой-либо девицей, отправить заказ на некоторые стройматериалы для конюшен, и дать распоряжения младшим гулям Дмитрия по поводу торговых связей, что налаживал господин с Англией. Пока весь мир объявил континентальную блокаду, Носферату делали деньги на несчастье смертных. А также можно подкинуть пару провокационных писем о неугодных чиновниках. Дмитрий был великим стратегом и финансистом. И лишь Яснотка своими требованиями и условиями не давала развернуться ему в полную силу. У тремерской капеллы Ларс был уже в шесть. До портовых девиц гуль добраться не успел и спустился в комнаты девочек, которые служили едой для вампиров. Ларс оказывал парочке смертных своё покровительство, и они ублажали его время от времени. Но обе недавно скончались. Марианна, занятая делами хозяина, его к себе не подпускала, а любви хотелось, и мужчина с жадностью осматривал вертящихся в кухне и залах девиц, выбирая ту, что ещё никому не принадлежала и чтобы не слишком уродлива была. — Заплати и получишь девочку на час, — возникла перед ним Марианна. — А может, ты меня развлечёшь? — С рассветом приходи. Сейчас дел по горло! — Так я по быстренькому! — А мне от этого какая выгода? — фыркнула женщина. — Мои девочки подохли. Посоветуй свеженькую, — вздохнул он. — У тебя любая свеженькая через пару месяцев волдырями покроется! Следить за собой не пробовал? — Что за нападки, дорогуша, я ничем не болею! — невинным голосом пропел здоровенный детина. — Вот, смотри. Нини... — она махнула рукой на девицу, и Ларс сразу поднялся, не давая женщине договорить. — Скотина! — плюнула она ему в след. Мужчина быстро подошёл к темноволосой девушке со светлой кожей и миндалевидными глазами и что-то ей зашептал. Девушка кивнула и, скинув фартук, удалилась с гулем в одну из приватных комнат. Пётр указывал Марианне обрабатывать сознание смертному стаду, чтобы те желали, мечтали ублажать мужчин и господ. Марианна отлично справлялась с гипнозом: девицы покидали её комнату с твёрдой уверенностью, что это и есть их смысл жизни, и нет ничего лучше и чудесней, чем удовлетворять желания постояльцев капеллы, как смертных, так и бессмертных. К приходу Анжело Ларс уже сидел за его столиком, заставленном выпивкой и горячей едой. Настроение у гуля Носферату было приподнято, но, увидев мрачное лицо товарища, Ларсу пришлось стереть улыбку. — Чего мрачнее тучи? — поинтересовался он. Анжело плюхнулся на скамейку и, наполнив свой бокал до краёв, выпил залпом. — Достали все! — рявкнул он, стуча пустой кружкой. — Выбери девочку, расслабься, — усмехнулся Ларс. — Ненавижу женщин. Грязные шлюхи! — Выбери мужчину. — Отвали, придурок! Это ты, больной на голову, вечно бегаешь с писькой наперевес в поисках кого бы обрюхатить. Меня от женщин уже воротит. — Может, ты что-то не то ешь? — поинтересовался Ларс с усмешкой, и Анжело залепил ему оплеуху. Гуль Дмитрия сжал кулаки, сдерживаясь, чтобы не двинуть наглецу в ответ. С Анжело приходилось быть сдержанным. Чтобы оставаться в кругу его приближённых. — Знаю одно забавное местечко, развлечение для Бруджа и Носов. Хочешь, сходим? — быстро предложил Ларс. — Ночью? — Да. Анжело ненадолго задумался. — Что за развлечения? Сегодня хозяин не требовал. Можно и сходить. — Собачьи бои. Вампиры и гулей-собак приводят, знатные зверюшки. Робин тигра выставляет. В общем, есть на что посмотреть. А ещё на ставках можно подзаработать. Хотя по мелочам обычно ставят. — Слышал, — Анжело махнул рукой, — бывал даже, Свен водил. Местами забавно, но бои на арене намного приятней. — Арена через неделю! — Да, знаю, подписался на бой с Бэном. Не уверен уже, что стоит, — Анжело быстро огляделся, убеждаясь, что рядом никого нет, — знаешь слабые места засранца? Как мне его уложить? — У него лишь одно слабое место – Катерина, — Ларс развёл руками, — но я уверен, ты справишься, — попытался подбодрить он товарища. — Не смеши. Двести лет проигрываю. С чего бы сейчас победить! — Ты потому такой мрачный? — догадался Ларс. — И поэтому тоже. Как бы заявку отозвать и не опозориться? — Понятия не имею. Но есть одна идея, — Ларс взглянул на стоящую за стойкой Марианну и постучал пальцами по столу. — Пошли на собачьи бои, возьмём с тобой девчонку Бэна и закинем её к бешеным псам. На ней и оторвёмся! — Сегодня среда. Она к Густаву едет, — возразил Анжело, но он явно проявил к этому предложению интерес. — Кристьян сказал, Принц сегодня её не потребует. Марианне заплатим, как будто к вампиру повезём. Снимем девочку на пару часов, потехи-то будет! Анжело, задумавшись, подлил себе в стакан ещё вина и, сделав несколько глотков, кивнул: — Согласен. Повесели меня, дружище. Ларс усмехнулся и направился к Марианне договариваться о товаре.***
(Мариендорф. Alt-Mariendorf 41, 1 сентября 1808 год. Ночь). Среда. (Анжело) Чтобы попасть в это место, надо было не просто знать, где оно находилось, но и иметь определённые связи и знать пароль. На входе в старую псарню стояло двое крепких молодцов внушительного вида. Даже Ларс, со своими шестью с половиной футами казался мальчишкой рядом с амбалами, но Анжело знал, что они не гули, а значит, преимущество было на его стороне. Впрочем, он и не собирался с ними драться. Гуль Дмитрия подошёл к ним первым и, тихо шепнув на ухо пароль, подозвал за собой друга. Амбалы расступились, пропуская их, и мужчина втиснулись в узкий проход. Комнаты, ведущие к главному залу, были завалены старыми пустыми клетками, где раньше разводили собак для королевского дворца. После того, как Наполеон ворвался в город, псарню уничтожили. Людей убили, собак, почти всех, тоже. Тех, кто выжил, выгнали на улицу, и лучшие породистые красавцы превратились в дворовых бродяг. Теперь же, заняв освободившуюся площадь, Грегорис проводил петушиные бои. Три раза в неделю для обычных смертных. Шумные матросы и разнорабочие притаскивали своих драных птиц, чтобы выиграть и получить пару гульденов или проиграть и принести жене на ужин побитого петуха. Пару раз в месяц Грегорис развлекал бессмертных и их слуг. Приходили в основном Бруджа и Носферату. Изредка появлялись и другие кланы, но такое развлечение их явно не особо интересовало, зато гули были постоянными зрителями. В этих боях Грегорис позволял участвовать не только птичкам. Приводили собак, больших кошек, медведей и другую живность. Опоённых кровью и просто старых драчунов. Бои шли насмерть, до того момента, пока один зверь не разорвёт другого. Даже добрые крыски, выращенные до трёхфутового размера, могли откусить противнику голову. Про более крупных и говорить не приходилось. Кровь, мясо, оторванные конечности. Настоящее зрелище для настоящих мужчин. — Засовывай сюда, — сказал Ларс дружку, приоткрывая одну из клеток. — А влезет? — А ты запихай. Анжело скинул со спины мешок и втолкнул в открытую дверцу. Поклажа легко проскользнула вовнутрь и, закрыв защёлку, Анжело забрал клетку с собой. Протолкнувшись до Грегориса, который принимал ставки, гуль Сенешаля с грохотом опустил клетку. — Приветствую, господин, — склонился перед ним Носферату. — На кого хотите поставить и в каком бою? — У меня есть одна... сучка. Хочу, чтоб ты её на арену пустил. — Какая порода? Анжело переглянулся с Ларсом и мужчины рассмеялись. — Человеческая. Девка лет пятнадцати. — Хочешь выставить человечка против гуля-зверя? — удивился Носферату. — Да, подбери для неё псину помоложе, чтоб не сразу прибила. Да и вообще, лучше б, чтобы не прибила. Она мне живой ещё пригодится. — Хорошо, подберу. Под какой кличкой записать вашу «сучку»? — с кривой усмешкой спросил Грегорис. — Дита. — Прекрасно. Поставите ли на кого? — Да, на девчонку и поставлю. Скажем, тридцать марок. — Вот как? — Грегорис сразу принял деньги. — Рассчитываете, что она победит? — Нет, это плата за хорошее развлечение, так что постарайся с противником. — Всенепременно, — Грегорис поклонился и кивнул своему помощнику, который сразу забрал клетку и унёс её к остальным. Ларс сделал ещё несколько ставок на знакомых, и мужчины встали в общую толпу зрителей, выбрав для себя места в первом ряду. Все перед ними расступались. Даже вампиры не смели перечить старшему гулю. Носферату отправился осматривать животных и инструктировать своих помощников. Зверей поделили по виду и силе. Первыми на арену выпустили птичьих: молодые гули, птички меньше десяти кило весом, потом покрупнее и так далее. Бои на выбывание. Победившему в первой схватке предоставлялся шанс погибнуть в следующей. Проигравшее, но недобитое зверьё возвращалась хозяину, чтобы иметь шанс показать себя через месяц, а победителю – и деньги, и слава. Грегорис, оставив следить за боем своего слугу, подошёл к клетке, что принёс Анжело и, открыв её, развернул мешок. На него уставились два голубых глаза. На грязном, заплаканом лице они выглядели особенно ярко. — Носферату, — прошипела девушка и спрятала голову в коленях. — А ты гуль? — удивился Грегорис. — Да, я гуль и этим идиотам серьёзно попадёт за то, что они забрали меня из капеллы. — И чей ты гуль? — Грегорис не хотел иметь неприятности из-за слуг Вильгельма. — Карла Шректа! — громко ответила Дита. — А поточнее? Кто это? — Это Юстициар, болван! — Впервые слышу это имя, деточка. И за твой мерзкий язычок я подберу тебе хорошего противника. — Я не буду драться! — снова закричала она. — И тебе лучше отпустить меня или ты сильно пожалеешь, уродец! Носферату рыкнул на неё и, захлопнув клетку, пошёл проверять псов. Девушка не унималась, продолжая ругаться и поливать его грязью, и Грегорис понял, почему она была запрятана в мешок – так меньше шума от беспокойной девицы. Кто такой Карл и чей он Юстициар, Носферату решил узнать позже у своего Сира. Информацию о Внутреннем Круге получали не все Новообращённые, хотя бы потому, что иметь честь пересечься с Юстициаром выпадала не всякому. Собак было много: почти с десяток старых натренированных гулей. Красавец Азиат, породы Тоса-ину[1], принадлежащий Робину, победитель последних боёв и по-настоящему кровожадное животное, такое же, как и его хозяин. Ещё несколько псов-вампиров, появляющихся регулярно, и несколько новичков, но то же слишком крупных, чтобы пускать против крошечной девчонки. А в этом мешке девочка выглядела крошечной. Выбор Носферату остановился на молодом бульдоге. Пёс имел рост полтора фута в холке, в боях ранее не участвовал и хозяин, Свен, гуль Изабеллы, сказал, что пёс начал пить вите всего пару месяцев назад. Обычная бойцовая собачка, если натренирована хорошо, то девочку погрызёт, поцарапает, но прикончить не сможет. Вписав пса в список, Грегорис вернулся к боям. Ожидаемо, петух Давидова оказался победителем. Правда, зверюга лишилась последних намёков на гребешок и хвост, но с гордостью топталась по остаткам противника и победно кудахтала. Гуль-букмекер раздавал победителям деньги и принимал новые ставки. Грегорис написал на доске следующих бойцов, и зал загудел в ожидании предстоящего представления. Диту и пёсика Свена Грегорис поставил почти в самом начале, чтобы Анжело порадовать и чтобы побыстрее закончить с этой глупостью и смотреть настоящие бои. Пока слуга пытался достать девочку из клетки, она визжала, царапалась и кусалась. Пришлось снова засунуть её в мешок. В таком виде её и притащили на арену. Напротив стоял Свен и удерживал пса на коротком поводке. Собака явно была полна энергии и желания подраться. Животное поскуливало, с трудом сидя на месте, и царапало пол. Когда с девчонки сняли мешок, девица забилась в угол, осматриваясь по сторонам. Свен удивлённо глянул на Грегориса. — Это что за шутки? — спросил гуль. — Науськивай пса, — указал Носферату. — Я на такое не подписывайся. — Науськивай или оплатишь неустойку! Свен ещё раз глянул на девушку и с неохотой снял с пса поводок, цепляя его за ошейник крюком. Собака на человека идти не хотела, но хозяин дал ей приказ. Пёс завёлся. Стал гавкать, рваться, пока мужчина держал его на крюке. Публика зверя поддерживала громким улюлюканьем и свистами. Когда собака стала брызгать слюной, Свен убрал крюк. Дита поднялась и выставила перед собой руки, собираясь хотя бы остановить животное. Пёс побежал на девушку, и она резко шагнула вперёд, поднимая руки над собой. Животное в неуверенности замерло, поднимая хвост и уши. Дита прыгнула на месте, крича на пса, и он отпрыгнул в сторону, снова заливаясь лаем, но уже более испуганным. Девушка снова прыгнула к нему, расправляя юбку и крича. Пёс поджал голову и, скуля, побежал к хозяину. Публика заливалась смехом, обзывая Свена и его четвероногого щенка. Гуль Изабеллы поругался и, забрав собаку, выбрался из ямы. Дита показала неприличный жест Анжело. Тот глянул на Грегориса, и распорядитель боёв кивнул, уходя за следующей собакой. Дита прекрасно понимала, как ей повезло, что собака была молода. Ещё будучи принцессой, она нередко возилась с охотничьими псами отца и знала их повадки, но если ей сейчас подкинут животное, что дралось не раз, которое нападало на людей и знает, как убивать – такой трюк не пройдёт. Грегорис вернулся через две минуты. Он вывел мастифа[2]. Завидев собаку, Дита стала пытаться выкарабкаться из ямы, но зрители, которых действо забавляло, не давали ей подняться, скидывая обратно в яму и наступая на руки, когда она цеплялась за края. Дита местной публике была не знакома, оставаясь привилегированной едой: большинство вампиров её даже не видело, а некоторые о ней и не слышали. Гули же, что с девчонкой пересекались в капелле, прикусили языки, видя, что девушку привёз Анжело. Новый пёс принадлежал самому Грегорису и, спустившись с ним в яму, Носферату что-то шепнул зверю и поднялся. Дита замерла, тяжело дыша и глядя на неподвижную собаку, пытаясь придумать, как справиться с такой тварью. — Атакуй, — приказал хозяин. Пёс двинулся, медленно разбегаясь. Внезапно он прыгнул. Публика зашумела, а девушка закричала. Она попыталась выставить руку и поймать голову собаки, не позволяя прикасаться к своей шее, вторую руку она сунула собаке в рот, надеясь, что та перестанет щёлкать зубами. Но пёс не обращал внимания на её действия и грыз ей кисть. Мастиф царапал ей грудь и живот, так как длины руки девушки не хватило, чтобы держать пса на достаточном расстоянии. Дита стала бить его по носу и глазам покусанной рукой, продолжая удерживать за шею. Собака была не большая, и Дите хватало сил, чтобы не дать ей вырваться, но животное разрывало девушку когтями, и принцесса кричала. Внезапно пёс отпрыгнул и прогулочным шагом стал обходить человека кругом, опуская голову и поглядывая на своего хозяина, который беззвучно управлял им. Дита крутилась вместе с собакой, всхлипывая и выставляя руки перед собой, надеясь, что сможет вновь схватить его. Собака атаковала внезапно, проскользнув мимо её рук, она вцепилась девушке в бок, а не в шею, явно не собираясь убивать. Дита упала под весом животного, и стала пытаться отодрать его от себя, стуча ладонями по его пасти. Собака не отпускала, дергаясь и рыча. Внезапно она дёрнула девушку на себя и, подбросив человека, откинула на пару ярдов. Зрители с восторгом зааплодировали, а Дита, зажимая прокушенный бок, подползла к стене и сжалась в комок, закрывая голову руками. Пёс медленно подошёл и подсел рядом, толкая принцессу в бок и пододвигаясь. Публика засмеялась, дивясь отличной дрессировке, Грегорис усмехнулся и сделал небольшой поклон. Собака стала лизать девушке локти, пока Дита удивлённо не подняла голову. Пёс лизнул девушку в нос и стал подталкивать мордой вверх, указывает ей, чтобы она поднялась. Дита какое-то время отпихивала собаку, а потом всё же поднялась. Пёс тёрся о её ноги, а потом резко схватил за колено. Принцесса снова завопила, стуча кулаками по собачьей морде. Пёс сжимал челюсти всё сильнее, и девушка упала от боли. Снова подкинув человека в центр арены, собака сразу кинулась на жертву. Животное расцарапывало Дите руки, плечи, изредка кусала. В конце концов, мастиф откусил девушке пару пальцев и отплюнул их куда-то в сторону. Публика шумела, требуя большей крови; Дита визжала, стараясь убрать от себя пса, который стал вгрызаться в неё, прокусывая живот. На смертной почти не оставалось одежды, и многочисленные порезы сильно кровоточили, заставляя вампиров приблизиться к яме. Кровь Диты явно пахла иначе, притягивая, зазывая. Даже Грегорис подёргал носом, приказывая псу подтащить жертву поближе. Девушка продолжала отбиваться, а Носферату надеялся, что она быстро ослабнет и можно будет присудить победу мастифу. Но Дита всё кричала и кричала, изредка поднимаясь и отползая с центра арены, куда вытаскивала человека псина. В какой-то момент Грегорису показалась, что Дита, наконец, сдалась. Девушка замерла и пёс, придавив её лапой, удерживал зубами за плечо. Внезапно девушка дёрнулась к морде собаки и громко на неё гавкнула. Такой короткий «Гав», сбивший вампира с толку. Мастиф отпрыгнул в сторону и, прижав хвост, стал жаться к стене, испуганно поскуливая. — Атакуй! — приказал ему Грегорис, прибывая в недоумении. Девушка лежала на мокром от крови полу и тяжело дышала. Её раны излечивались, и сквозь разодранное платье это было слишком хорошо заметно. Носферату замер с открытым ртом, увидев, как отрасли у девушки пальцы за пару секунд. Спрыгнув в яму, вампир подсел к собаке и стал что-то ей нашёптывать, но пёс продолжал скулить и жаться, словно был безумно напуган. — Атакуй! — повторил приказ Грегорис, но собака не подчинялась. Достав хлыст, он несколько раз ударил скотину, но та лишь всхлипывал и не нападал на человека. Дита поднялась. Закутавшись в остатки платья, она спокойно обошла вампира и поднялась по лесенке. Грегорис проводил смертную взглядом, но не остановил. За девушкой дёрнулся Анжело, но его перехватил Ларс. — Я говорил тебе, что она маг. Лучше Диту сейчас не трогать. Анжело послушно кивнул. — Её всё равно надо отвести в капеллу. Мы купили Диту у Марианны всего на два часа. Ларс согласился и, протолкнувшись сквозь удивлённых зрителей, они поспешили за девушкой, которая уже ушла к клеткам, где дожидались своих боёв другие животные. Мужчины успели за ней как раз вовремя, чтобы наблюдать ужасающую картину: каждая зверюшка мимо которой проходила девушка с визгом отпрыгивала к дальней стене клетке и скулила от страха. Животные отступали от принцессы, словно она была чумная. — Эй, стой! — окликнул её гуль Сенешаля уже на улице. Девушка остановилась, медленно оборачиваясь к мужчинам. Встретившись с её взглядом, Анжело показалось, что Зверь, доставшийся ему с вампирской кровью, испугано сжался и заскулил, как и животные в клетках. С трудом сглотнув, он подошёл к ней ближе. — В капеллу подброшу, — Анжело попыталась выдавить из себя привычное спокойствие, но внутри его клокотал ужас. — Нет. Тварь смердящая. Не приближайся ко мне более, — голос смертной был низким, рычащим. Анжело показалось, что её тёмные волосы почернели в смоль и извивались змеями, тянулись к его шее. — Спокойно, девчонка, — вступился Ларс. — Ты по улицам туда живой не дойдёшь. По ночам вся французская пьянь на гулянки выходит. Дита перевела на него взгляд, и мужчина тоже ощутил звериный страх. — Вот дерьмо, — тихо выругался гуль Носферату, — магичку лучше прикончить, пока она не прикончила нас, — Ларс посмотрел на друга. — Пошли, сопроводим, — отгоняя от себя наваждение, сказал Анжело и последовал за Дитой, отставая на десяток ярдов.