Воробей и Колибри

И Пашка трудился. Старательно забывая о предстоящей пятнице. Изо всех сил не думал о Никите и всём, что с ним связано. Это было нелегко. Спасала работа: с наступлением жаркого сезона её стало действительно много. Павла не переставая упрашивали взять в салоне хотя бы еще один день – запись к нему растягивалась на неприличные две недели вперед. С одной стороны, работа в салоне давала дополнительную известность и ощущение востребованности, с другой – одиннадцатичасовая рабская смена выматывала до предела. Но и в остальные дни, когда Пашка пасся на вольных хлебах, отдыхать особо не приходилось. Он мотался по городу со своим чемоданом в ускоренном режиме и радовался, что ремонт, в который пришлось основательно вложиться, позволяет регулярно принимать клиенток у себя. Вечер пятницы он добросовестно расчистил, даже смог освободиться пораньше. Заехал в салон и отдался коллегам на постриг и лёгенький маникюр. Теперь со свежей стрижкой он выглядел острее, чуть более манерным, и решил, что красить свои никакущие волосы пока не будет, не стоит усердствовать в преображении, это может быть понято превратно. Но перед зеркалом дома крутился так, как собираются обычно на волнительное свидание. Запоздало пришла мысль, что номера Никитиного телефона у него по-прежнему нет, поэтому снова придётся приезжать без звонка. Все же оброненная Ником фраза про какой-то особенный день не выходила из головы. День рождения у него, что ли? Пашке ничего такого не сообщали, и он подумал, что в любом случае бутылка хорошего виски не помешает. Вроде в навороченном холодильнике у Ника он видел ту фигню, которая сама производит лёд. - Ого, - Никита принял красивую коробку благосклонно, - вино вгоняет в меланхолию, а виски должен бодрить! Пашка не отказался бы тяпнуть сразу, как пришёл, дабы унять вновь возникший при виде Ника тремор. Тот не заставил себя упрашивать и откупорил принесенную бутылку. Вообще-то ничего не говорило о том, что этот день хоть как то отличается от всех остальных. Ник был в тех же серых свободных штанах, босиком, только в другой футболке, но тоже явно не праздничной. В углу комнаты уже привычно мелькал экран, на котором Депп и Дель Торро пускались в свои неподражаемые трипы, накачиваясь коксом, кислотой и мескалином*. Бодриться с помощью крепкого напитка оказалось куда динамичнее, вскоре Пашка почувствовал, что с успехом накидался, качественно и довольно быстро. Разговор клеился как нельзя лучше, хоть и ни о чём, Ник рассказал что-то о паре текущих дел, Пашка к слову приплёл пару веселых историй о своих неадекватных клиентках. В какой-то момент он ощутил, что прежний трепет ушёл, и можно общаться вполне свободно и даже не заострять внимание на двойственности ситуации, скорее всего и нет ничего такого, просто нужно отпустить свои заморочки и быть проще. Похоже, его экзотическая пташка не ищет специальных поводов для общения и не задумывается о причинах. Ник спрашивал что-то и уже не первый раз замечал, что Пашка готов пройтись по фильмам и книгам, по работе и погоде, но личного не рассказывает о себе абсолютно ничего, и все Никитины откровения прошлой встречи так и остались без взаимности. Щедро подлив вискаря в стаканы и выгрузив очередную порцию льда, Ник спросил прямо, хоть и с лукавым прищуром: - Пашка, расскажи лучше о себе. Желательно, только хорошее. Вопрос заставил слегка замяться. Что именно хотел услышать Ник, из какой области Пашкиной жизни сведения - было не очевидно. Возможно, настал именно тот момент, когда нужно сказать ему о себе. Когда пора признаться в чем собирался, дабы не путать себя и других. Расставить все точки, над чем они там должны стоять, но в самый последний момент ему просто не хватило духу так резко обломать вечер. - Ну, я экономист, но по специальности не работал… - Я знаю, что ты парикмахер, - хотел было перебить Ник. - Я попросил бы! – взвился Пашка. - Понял, понял. Я имел в виду, не кем ты работаешь, а кто ты сам… Ну, я не знаю… Что ты любишь? В людях, в себе?.. Вот и оно. Пашка успел инстинктивно втянуть голову в плечи. Это была уже прямая подводка к конкретным ответам, даром что их было не много. Пашке мало что нравилось в себе, охотнее он рассказал бы о том, от чего он желал избавиться: от своих, уже начавших проступать, несмотря на самый мощный крем от загара, веснушек, своей неуверенности, излишнего, казавшегося постыдным, романтизма. - Я обычный, Никыч, ничем не примечательный, мне нечем похвастаться… И я совершенно теряюсь от таких вопросов. - У тебя много всего примечательного, ты просто себя не любишь, - спокойно заявил Ник, разглядывая растерявшегося Пашку, тому отчаянно хотелось взять себя в руки и он перешел в наступление: - Да? Ну тогда ты мне расскажи обо мне. - У тебя очень обаятельная мимика… - Я много кривляюсь, это от смущения… - У тебя выразительные живые глаза… - Обидно, если б они были мертвыми… - У тебя красивый рот, тебе идёт улыбка… «Если бы ты знал, что этот рот умеет…» - успел подумать Пашка. - Поцелуй меня. - Эмм… - Пашка приготовился уже возразить что-то и на это, но расслышав, запнулся, и ему показалось, что расслышал он неправильно, - что, прости? - Поцелуй меня, - отчетливо и невозмутимо повторил Ник, все так же сидя, подобрав под себя одну ногу. Руки с вискарным стаканом сцеплены на коленях, упавшая длинная прядь по-домашнему просто заправлена за ухо, поблескивающие, слегка прищуренные глаза - весь его вид излучал непрошибаемое спокойствие, абсолютно никаких романтических порывов. Пашке стало казаться, что он конкретно перепил, и «Страх и Ненависть в Лас-Вегасе» перетек с экрана лаптопа и покрывает пол и стены своим причудливым извивающимся узором, и что когда он сейчас скажет что-то или, не дай бог, сделает, его галлюцинация окажется раскрыта. - В каком смысле? - Желательно в эротическом, - пояснил Ник и, кажется, убедил Пашку, что тот не бредит. Пашка медленно отставил свой стакан и подошел вплотную к Нику. Тот не шелохнулся. - Поцеловать? – еще раз уточнил, приблизив лицо и глядя прямо в глаза. Ник только угукнул, вытянул шею и слегка наклонил голову. И Пашка поцеловал. Осторожно, не позволяя себе лишнего, руки по швам, прикасаясь только губами и самым кончиком языка, словно все еще не веря, что это не розыгрыш. Ник так же сдержанно отвечал. Его руки все также лежали на коленях. Никаких страстных порывов и стаканов вдребезги, которые непременно должны были бы присутствовать в романтических рассказах о сбывающихся мечтах. Пашка отстранился, отступил, совершенно ошеломлённый, опустился обратно на свой стул. - Ну и зачем это тебе? – от смущения он заговорил первый, чтобы не дать паузе слишком затянуться. - Да вот, - как ни в чем не бывало бодрым голосом ответил Никита, - собираюсь заняться сексом с мужчиной, но совершенно ничего об этом не знаю. Надо же начать хотя бы с поцелуя. Прочувствовать, что к чему. - Ты собираешься… что?! И ты даже ни разу не целовался… с парнем? – Пашка часто заморгал. Сердце булькнуло и обрушилось вниз. У него не осталось сил прятать эмоции, и вся его живая мимика выдала его с головой. - Ну да, а что такого? Думаю, ты не осудишь, – Ник уже подорвался за свежим льдом. - Ну и как? Прочувствовал? – голос у Павла совсем упал. - Честно? Еще не распробовал, - Никита хлопнул дверцей холодильника, брякнул чем-то на столе, внезапно оказался рядом с картонным Пашкой и буквально вытянул его со стула за уши. - Никыч, не стоит… - но его никто не слушал, его заткнули поцелуем гораздо менее сдержанным, чем первый, горячие ладони бесцеремонно шарили у него по шее, по затылку, зарывались в волосы, спускались на плечи. Самое время было ронять свой стакан, но тот остался далеко на столе. - Ты же покажешь мне всё? Ты же научишь меня? Да, Паш? – жаркий шепот в рот, в шею, за ухом… Пашка пятился и пытался вывернуться из захвата, ему хотелось и продолжать, и в то же время сбежать от обманчивых ласк, выпрыгнуть из этой галлюцинации. Кое-как он оттолкнулся от груди Ника и почти заорал: - Да о чем ты говоришь-то?! - Как о чем? Паш, о сексе! Я же знаю, ты хочешь, ну! Давно, с самого начала! - Да пошёл ты! – Пашка рванулся и высвободился. Метнулся в прихожую. Голову повело, то ли от виски то ли от всего того, что происходило помимо выпивки. - Ну в чем дело, Паш? Это же просто секс! Удовольствие. Что за драма? – Никита стоял посреди гостиной, разведя руки, пока Пашка лихорадочно затаптывал задники на своих мокасинах. - Пошел ты, придурок! Ищи себе другого инструктора. Найми за деньги! – Пашка подхватил свою легкую сумку и выскочил за дверь, так и не надев нормально один башмак. В два прыжка очутился у лифта, со всей дури шибанул по кнопке вызова. Шестнадцатый этаж - лифт можно ждать вечно. Прислонился пылающим лбом к прохладному металлу и чуть не заскулил. Какого фига опять влип? Как можно было так запутаться? С самого начала все было ясно! И с того момента, как он очутился в этой квартире - тем более. Первая вспышка злости и разочарования отпускала, сердце принялось стучать спокойнее. Подумал о том, как было бы здорово научиться управлять сердечным ритмом и навсегда запретить глупой мышце замирать от восторга или частить в необоснованной надежде. В самом деле, с чего так психовать? С чего злиться на Никиту, который, собственно, авансов не раздавал, а когда пришло время - сказал как есть. Злиться Пашка должен был только на себя: действительность отличалась от того, что он успел себе надумать. И правда, это же просто секс. Просто удовольствие. Какие могут быть претензии? Особенно к человеку, с которым пару недель назад он и заговорить бы не осмелился. Почему нужно отказывать себе - в первую очередь себе - в маленьком приключении без продолжения? Двери лифта внезапно дернулись и поползли в стороны, Пашка отпрянул. Постоял, посмотрел в зеркальную клетку, приглашавшую покинуть этот этаж навсегда. Почти успокоившись, сделал шаг назад. Он обязательно уедет отсюда и больше не вернется, просто не сейчас, чуть позже. За дверью было тихо. Пашка нажал на ручку, и она тут же поддалась. Никита стоял в прихожей и явно ждал, что беглец вернется. - Я знал, что ты не уедешь, - Ник улыбнулся, стаскивая с Пашкиного плеча сумку. - Тебе просто никто не может отказать, да? - Не без этого, - почти промычал Ник, потому что рот сразу оказался занят поцелуем. Они немного повозились в прихожей, футболка Ника уже была задрана до шеи, Пашина рубашка выпростана из штанов, но все же пришлось ненадолго прерваться. - Иди куда ты хочешь. Мне надо в душ, - распорядился Пашка и скрылся в гостевом санузле, не забыв щелкнуть замком. Вышел уже в одном полотенце на бёдрах, нашёл Ника в его спальне, тот сидел на покрывале, как обычно подобрав под себя одну ногу, и в каком-то явном замешательстве. Спонтанное возбуждение схлынуло, а алкогольный туман почти рассеялся. - Ну, и чего сидим? Кого ждём? - Пашка наоборот был полон спокойной решимости. - Или мне раздеть тебя? Ник сам скинул футболку, стянул штаны, под которыми ожидаемо не оказалось белья, залез обратно на покрывало. Он не был возбужден и в бой не рвался. Пашка даже подумал, что зря вернулся, скорее всего, Ник соскочит, раз так не уверен. Тот не проявлял инициативы, но и смущенным не выглядел, скорее сосредоточенным, а голос его оставался все таким же ровным: - Я не очень знаю, что делать… - А природа ничего не подсказывает? - Паш, не томи, помоги мне. Пашка хихикнул, просить дважды нужды не было. Он с неподдельным энтузиазмом принялся за дело и за тело. И вскоре Ник уже изумленно охал, охреневая от того, что делал с ним Пашкин рот. Первым открытием стало то, что ни одна из прежних Никитиных пассий не смогла бы конкурировать с таким по части мастерства и самоотдачи. Но кончить нахаляву ему не дали. Хоть Ник уже и был готов умолять не прерываться, Пашка отстранился, чувствуя, что надо притормозить. Он поднялся повыше и навис над Никитой, стоя на коленях. Тот тяжело дышал и дымился от желания. Но, окинув мутным взором стройное тело, проведя рукой по непривычно твердым груди и животу, с явным замешательством сфокусировал взгляд на немаловажной детали прямо перед собой и замер. Необходимость ответить была очевидна, и это пугало. - У тебя резинки-то есть? – смилостивился Пашка. Никита только мотнул головой в сторону тумбочки. Там в ящичке обнаружился какой-то простенький лубрикант - уже что-то, а вот резинки Пашку разочаровали. - Это не подходит, Никыч. Ну что это? - Ник лишь хлопнул ресницами, - …Эх, - Пашка сполз с кровати и как был, с гордо неприкрытым стояком, почесал в прихожую рыться в своей сумке. Вернулся и кинул Нику блестящий квадратик, - Всего один. Смотри, не облажайся. - Это ты сейчас для чего сказал? Чтобы меня подбодрить, да? В общем, никто и не облажался, Пашка почти все сделал сам, оседлав своего неискушенного любовника. Ему только показалось, что в ответственные моменты руки Никиты ищут что-то у него на груди и не могут найти, это слегка напрягало. Но когда он все же догадался сменить направление поисков и сам переложил беспокойные ладони себе на задницу, они как-то сразу прижились там, даже начали задавать темп, и дело пошло веселее. К тому же ничего не мешало двигаться, полностью укладываясь на Ника, тереться о его живот и, конечно, целоваться. Приближаясь к финалу, Пашка снова употребил чужую ладонь и сделал так, чтобы Ник в буквальном смысле прочувствовал, что он не один тут такой, с членом, требующим внимания. Чтобы не думал, что если закрыть глаза, то можно представить на себе извивающуюся девку. Пусть знает, за что держаться. Ник сорвался сразу за Пашкой. Тот, кончая, так сжал его в себе, неожиданно, ни на что не похоже, что не осталось вариантов, кроме как сдавленно выматериться и кончить следом. - Ну, что, Никыч, исследовательская часть проведена, пора писать выводы, - съязвил Пашка, отбывая курить к окну в гостиной, - вернусь, озвучишь. - Ты это ТАК называешь? - отозвался все еще осоловелый Никита - Это ТЫ так называешь, - огрызнулся Пашка, прикуривая. - Ну, какие аспекты тебя интересуют? - продолжил Ник, поддерживая заданный Пашкой тон, когда тот вернулся. - Психологические, физиологические, социальные или, может, морально-нравственные? - На твой выбор. Сегодня же твой день. - Ну ок, в общем, как-то я примирился со всем. Даже с видом еще одного члена в собственной постели. - С видом? - уточнил Паша, злорадно оскалившись. - Ты как в анекдоте что ль: "Мальчик, девочка… Какая, в жопу, разница"? - Эмм, я бы не стал так грубо формулировать... - Никита, дорогуша, позволь тебе заметить, что пока ты будешь бояться примерить один хуй за щеку, кто-то другой обязательно пристроит свой у тебя с тыла. И тогда эта шутка уже не прокатит, - при этих словах Пашка уже откровенно злорадствовал. Никита нахмурился: - Это обязательно?.. - Вообще-то это специфика секса между мужчинами, ты же хотел знать. Хотя, ты еще успеваешь соскочить - один раз, как известно, не водолаз… - Пашка хотел вылезти из постели, но был перехвачен за запястье и поцелован. - Так а что, у тебя еще презика нет? – поинтересовался Ник после нового раунда возни. Еще презика не было. Пашка вновь продемонстрировал на что способен его красивый рот, в этот раз до конца. Никита даже попытался ответить взаимностью, но ничего путного из его порывов не вышло, пришлось додрачивать рукой, хотя и на этом Паша не настаивал, с какой-то упрямой злостью напоминая себе, что вообще-то инструктору не положено требовать удовольствия для себя. Уже почти наступало утро. Никита вырубился на полуслове. Пашке сон не шел, да он и не собирался оставаться в чужой постели. То, что она чужая, теперь уже точно, он мог не сомневаться. Он подождал, пока дыхание Ника выровняется и станет глубоким, сполз с кровати, стараясь не бултыхать матрас, на цыпочках прошуршал в ванную, оделся и тихо покинул квартиру, навсегда закрыв за собой красивую дверь. Паша ехал в такси, по самому длинному из возможных, маршруту через единственный не разводящийся в это время мост, смотрел на темнеющий на излёте Белых ночей город и пытался переиначить на свой лад цитату из “Страха и Ненависти”: “У нас было целое множество одинаковых вечеров, три странные ночи, ящик вина, одна бутылка виски, моя романтическая глупость, его прагматизм и один сеанс чистого секса. Не то что бы это был необходимый набор для очередного разочарования. Но если начал собирать дурь, становится трудно остановиться…” Если кто не понял - речь идёт о фильме «Страх и ненависть в Лас-Вегасе» (Fear and Loathing in Las Vegas) — режиссёр Терри Гиллиам, 1998г.