«Иногда я думаю о том, что они чувствовали, когда тонули в тот день. Потеряли ли они сознание до того, как упали в воду или они чувствовали каждый обжигающий вдох воды в легких, эту невыносимую боль. На что она была похожа? На вливание чистого спирта в открытую рану или на тупой удар бейсбольной битой по голове? Сколько времени они еще были живы? Был ли у них хотя бы малейший шанс? О чем они думали в тот момент? Иногда я думаю об этом, перебираю варианты у себя в голове, просчитываю возможности, но вчера был один из тех дней, когда эти мысли, как маленькие пиявки, съедали мой мозг и не давали мне уснуть. И я решил испытать это чувство на себе. Я наполнил ванную водой, залез в нее и попытался тонуть. Было сложно. Инстинкт выживания постоянно выбрасывал меня на воздух, не давая мне в полноте ощутить на себе эту боль, я чувствовал беспомощность всего на пару секунд, а потом мгновенное облегчение новой порцией кислорода. Я пробовал привязать себя, клал на себя тяжелый груз, но ничего не помогало, я цеплялся за жизнь, как мог. Это постепенно превратилось в игру, насколько долго я смогу находится под водой. После двух минут я не выдержал, и снова инстинкт заставил меня всплыть, жадно глотая воздух. Я свалился без сил на холодный кафель ванной, весь мокрый и на грани потери сознания, и единственное, что я чувствовал — это ноющее чувство надежды, что они потеряли сознание до того, как упали в воду».
18 июня
В аудитории, где проходил экзамен стояла мертвая, угнетающая тишина. Слышно было лишь, как ручка царапает на листке бумаги, выводя мое сочинение на 2000 символов по заданной теме. Изредка кто-то кашлял или двигал стул, что отдавало эхом в этом огромном помещении, которое напоминало мне старые библиотеки с высокими потолками и маленькими зелеными лампами на столиках. У нас было 4 часа на выполнение задания, но я торопилась, как могла, в надежде успеть хотя бы на финальные аплодисменты шоу Гарри к десяти вечера. Честно говоря, вдохновение просто разрывало меня изнутри, последний месяц с Гарри был настолько сказочным, что я могла часами писать, не отвлекаясь, главное, чтобы он был рядом и периодически пытался краем глаза подглядеть, о чем я пишу, чтобы перед каждым его сумасшествием на мою фразу «будь осторожен» он отвечал «я уже пробовал, это скучно», чтобы мы часами разговаривали перед сном, чтобы… Мне не хватит всей жизни, чтобы закончить этот список. К третьему часу, я уже с воодушевлением выводила последние предложения моего сочинения, но вдруг я заметила странную суматоху вокруг, странный стук, я подняла глаза и увидела, как преподаватели перешёптывались, глядя в окно. В окне отчаянно бился голубь, пытаясь пробиться внутрь, на это было больно смотреть: он стучал клювом по стеклу, бился крыльями… Через пару секунд ко мне пришло осознание, что это Кельвин. Но что он тут делает? Что опять надумал Гарри? С ним нельзя ничего предугадать. Я машинально встала с места чтобы, впустить Кельвина внутрь. — Леди, вернитесь обратно на свое место, — остановил меня один из преподавателей. — Вам разрешено покидать стол, только когда Вы сдадите работу. Я вернулась обратно, стоя дописала последнее предложение и показательно положила его ей на стол. — Теперь, если Вы позволите, я избавлю моего почтового голубя от мук. Я подбежала и мигом открыла окно. На лапке Кельвина был прикреплен целый конверт. Так только я развязала веревку, Кельвин сразу же улетел, оставив меня наедине с моим недоумением и любопытством. — Леди, покиньте аудиторию немедленно! Вы мешаете проведению экзамена! Я лишь кивнула и ринулась к выходу. Внутри аккуратного белого конверта я нащупала нечто тверже, чем лист бумаги. Дрожащими от волнения пальцами я достала это нечто, что оказалось игральной картой. Перевернув, я увидела её масть, это был пиковый туз. На мгновение, моё сердце дрогнуло. В надежде, что это было не все, я открыла конверт снова и заметила скомканное, исчерканное черной ручкой письмо, которое я не медля начала читать. «Здравствуйте, мисс Грин. Я даже рассмеялся, насколько это нелепо звучит. Я сейчас нашел ручку с бумагой. Боже, это так глупо. Прости, что тебе приходится читать это. Прости за неразборчивость, я очень некрасиво вывожу буквы на этот раз. Хотя, это неважно, я все-равно собираюсь сжечь это дерьмо. Я думал, что все будет легко, но я польстил своей смелости. Не знаю почему, но сейчас мои руки дрожат. Очень сильно. И я не знаю, как это остановить. Все внутри меня сжимается. Пульсирует. Я чувствую себя суперновой, потому что горю и мечусь и жду чего-то. Жду, что вспыхну самой яркой вспышкой. Питер готовит сцену к финальному выступлению, через двадцать минут все начнется. И ты — единственное о чем я сейчас могу думать. Дело всегда было только в тебе. Я не знаю, когда в последний раз меня так сильно заинтересовал кто-то, когда в первый раз увидел тебя. Но это чувство с каждым днем меня все больше и больше пугало, оно превращалось в привязанность. И с каждым днем я все сильнее боялся тебя. Я боялся этого всепоглощающего чувства к тебе. Самое страшное, что я ничего не боялся. Никогда. Но каким-то странным образом и разрушала все, что я знал о себе. Я боюсь, Эф. Я боюсь, что потеряю тебя, боюсь, что в один день во время, не знаю, как это назвать, приключений? Я боюсь, что с тобой что-нибудь случится. Я не прощу себе это. Я хочу, чтобы ты была в безопасности. Помнишь тот вечер с Аароном? Я испугался тогда как маленький ребенок понимаешь? Когда увидел как этот извращенец наставил на тебя пушку… Это было не похоже на меня. Я испугался и замешкался я думал сотню лет, когда всего лишь прошло пару секунд, я замешкался, я не хотел это чувствовать, это притупляет разум, страх затуманивает рассудок. Я хотел убежать и забыть это как страшный сон, но это чувство было сильнее меня, я боялся за тебя. Когда я представил, что он может с тобой сделать, мне захотелось убить его, я даже пообещал себе, что прикончу его, если не сумею спасти тебя. Так же я не прощу себе того, что проснувшись однажды утром ты пожалеешь, что не побывала ни на одной студенческой вечеринке, не прогуливала пары с друзьями, не влюбилась в парня с последнего курса, не сдала экзамены с отличием. Я не хочу, чтобы ты пропустила хотя бы один нормальный человеческий момент. Я хочу, чтобы ты жила спокойной жизнью со своими маленькими радостями, милыми подарками на рождество, просмотрами сериалов и прогулками с собакой. Я не смогу тебе этого дать. Я уже не способен на это. Я хочу этого для нас, но я не смогу так жить, я — как бракованная игрушка на фабрике, хочу хлопать в ладоши, говорить смешным голосом, светиться разными цветами, но я не могу, чертова кнопка уже не работает, меня повредили в процессе создания и мне место на помойке с другими такими же, как я. Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя не такой, другой, непонятной, бракованной. Как я себя чувствую. Я так же боюсь, что ты оставишь меня, когда я привяжусь к тебе настолько, что буду умирать каждый день без тебя. Оставишь одного, потому что я всегда в конечном итоге остаюсь один. Я ненавижу это. Я никому не говорил, но я ненавижу это. Я не хочу испытать это снова. Самое больное, когда в тебе появляется надежда, после долгой спячки, после очень долгой отрешенности от всего. И вроде думаешь вот оно, тебе хорошо. Ты счастлив. Но потом ты понимаешь, что все это было иллюзией, обманом, с тобой опять сыграли злую шутку. Ты никогда не будешь никому нужен, потому что ты такой, какой есть, кусок дерьма, хладнокровного, давно потерявшего сердце и какие-либо чувств вообще, дерьма. И те, так называемся, „чувства“, которые ты испытывал— это простой самообман. Прости меня, если сможешь. Не знаю, возненавидишь ли ты меня за это, но я надеюсь, через ненависть ты поймешь, что я хотел только лучшего для тебя. Я не хочу терять тебя. Поэтому, я удержу этот миг. Он будет длиться бесконечно долго. Ты будешь рядом со мной на одно мгновение, застывшее во времени целую вечность. Разве это не прекрасно? Да, согласен, немного эгоистично. Я самый большой эгоист на земле. Но я не позволю тебя стать такой же. Я попрошу Питера, чтобы он приглядывал за тобой, не хочу, чтобы ты натворила глупостей. Обещай мне, что ты не натворишь глупостей. Господи, Эффи Грин, я не понимаю, как тебе удалось? Как тебе удалось сделать это со мной? Шанс был один на миллиард. Наверное, это просто жизнь, как маленький подросток, жаждущий драмы, опять пытается играть на нервах людей. Ну уж нет, на это раз я не позволю ей сделать этого. Жизнь можно победить только смертью. Кстати, как ты думаешь, смерть может быть представлением? Наверняка может.» Текст оборвался на этом моменте, дальше все было перечеркнуто. Слезы навернулись в уголках глаз, едва ли я закончила читать пятое предложение. Что все это значит?! Мои руки дрожали, время застыло, дышать было невыносимо трудно, у меня как-будто началась паника, но вместо того чтобы бегать, орать и махать руками, я просто застыла на месте, как будто, если я пошевелюсь, время опять начнет идти с бешеной скоростью и ударит по вискам. Я ничего не понимала, сознание блокировало реальность, но это даже к лучшему, потому что думать не было времени. Я сжала этот клочок бумаги со всей силы, стиснула зубы и побежала к театру.