Иллюзионист

Полную тишину прервал глухой удар каблука о белоснежную кафель общественного мавзолея в кладбище "Ферглифф". Молодая девушка с одинокой красной розой в руках не спеша следовала по узкому коридору за сотрудником мовзолея сквозь бесконечно расстилающиеся имена уже ушедших из жизни людей. Стены с двух сторон были разделены на небольшие прямоугольники, на каждой из которых были одинаковые ритуальные таблички с именами и датами рождения и смерти. Рядом с этими табличками висели маленькие вазочки для цветов. И все они были пустые. В таких местах обычно не навещают покойников. Они обречены на забвение среди точно таких же одиноких и оставленных. Сотрудник мавзолея замедлил шаг и направил его к левой стороне стены, а затем вовсе остановился и повернулся ко мне. Слова были ни к чему. Я повернула взгляд и мигом заметила знакомое имя. Мое лицо скривилось от резкой, сдавливающей мне ребра, боли. — Мисс... — робко произнес работник мавзолея. — Не надо, — отрезала я, — Пожалуйста, не надо меня так называть. — Я оставлю вас наедине. Я кивнула, но мой взгляд застыл на месте, вновь и вновь читая его имя. Неужели это правда происходит? Опять? Эхом за моей спиной раздался низкий мужской голос, будто фантом воспоминаний прошлых лет, оживший перед глазами. — Эффи? Что ты здесь забыла? — сердито сказал мужчина. Эффи повернулась к нему, но отвечать не стала. — Это еще что? Так и будем молчать? Я знал, что она воспитает из тебя невоспитанную мразь, не уважающую собственного отца. Ты что ты забыла, я спрашиваю? — продолжил мужчина. Волна невыносимой злости пробежала по телу девушки. Она сжала зубы в тиски, но продолжала молчать. — Что, стыдно тебе стало? — ехидным тоном продолжил он. — Поэтому пришла? Посмотреть, до чего ты довела свою мать!? — Что?... Не смей так говорить. — Я буду говорить, как захожу, а ты проваливай готовиться к экзаменам. Нечего тебе тут делать. — Это не моя вина, — едва сдерживая слезы проронила Эффи. — А чья же еще?! — Серьезно?! Ты издевался над ней всю жизнь! — Да неужели? А чего ты тогда молчала все это время? — Да как ты можешь так говорить?! Как ты можешь так говорить?! Как?! — Эффи перешла на крик. — Не повышай на меня голос, малявка, — пригрозил сквозь зубы мужчина. — Иначе быстро окажешься в коробке рядом с матерью. — Ты чудовище! Эффи издала протяжный вой ненависти, а затем толкнула отца изо всех сил, будто выплескивая всю злость и обиду, которая копилась годами. Это было опрометчивое решение. Девушка тут же поняла, что наделала и подняла испуганный взгляд на отца, тот, недолго думая, замахнулся и дал ей мощную пощечину. Удар был настолько сильный, что Эффи с грохотом упала на холодный кафель. Ее тело сжалось. Эффи в последний бросила взгляд на табличку с именем "Мелани Грин" и убежала, захлебываясь слезами. Девушка с треском ворвалась в дом, в котором она еще несколько дней назад, вернувшись домой со школы, нашла свою мать с пустой баночкой антидепрессантов в руках. Она не дышала уже пару часов. Ее руки были холодные, губы синие. Эффи не могла выкинуть эту страшную картину из головы. Каждый раз, закрывая глаза, она видела ее бледную кожу. В тот день вместе с ней навсегда умерла и частичка Эффи. Девушка спешила. Нельзя было медлить. Он мог прийти в любую минуту. Эффи приняла твердое решение: надо уходить. С верхней полки девушка достала большую дорожную сумку и принялась дрожащими руками раскладывать туда все ее ценные вещи: ноутбук, фотоаппарат, золотые украшения... Вместе с ценными вещами шла первая попавшаяся под руку одежда и книги, много книг. Она понимала, что больше сюда не вернется никогда, поэтому каждая маленькая деталь дома вызывала у нее череду воспоминаний, эдакий прощальный танец с памятью. Вот кухня, на которой мама готовила Эффи ее любимые панкейки с медом, а вот настольная лампа, которую бросил в маму отец, когда ему в очередной раз что-то не понравилось. Пять швов. "Где мне жить?", "откуда брать деньги?", "придется прервать все контакты с друзьями, чтобы отец меня не нашел?", — эти и другие вопросы проносились мимолетно в мыслях Эффи каждую секунду, но оставались без ответа. Девушка решительно закрыла сумку с вещами и закинула на плечо. Ей казалось, что если она остановится хоть на секунду, чтобы все обдумать - все разрушится. Нельзя было давать страху взять верх. Однако, девушка все же остановилась, вспомнив о верхнем шкафчике своего стола. Она медленно подошла к нему и так же медленно раскрыла ящик. Нож лежал все там же, куда Эффи положила его на свой 18-й день рождения. Она взяла холодное оружие в руки и почувствовала тепло, но всего лишь на одно мгновение, потому что в следующее к ней пришло осознание его истинного значения. От этой мысли у девушки все внутри съежилось. Мелани всю жизнь брала огонь тирана на себя, чтобы защитить свою дочь, но даже самые сильные из нас со временем необратимо ломаются. "Я буду сильной", — прошептала Эффи, положила нож в сумку и умчалась прочь. Казалось бы, этот фантом воспоминаний, оживший перед глазами на долю секунды, должен был отвлечь меня от мужского голоса, раздавшегося сзади, но я узнала его с самого начала. — Эффи? — повторил голос. Повернувшись, я увидела бессовестный взгляд Питера, который смотрел на меня с невыносимой мне жалостью. — Да? — Рад тебя видеть. Это чувство у нас было точно не взаимно. — Не надо этого, — холодно отрезала я. — Я пришел попрощаться с ним. — Уверена, вы вдоволь успели с ним попрощаться. — Пожалуйста, не надо. — Не надо? Не надо злиться, что ты все знал и не попытался его остановить? — Это твои слова, не мои. — Но ты стоял и смотрел. И ничего не делал. Мне этого достаточно. Питер молчал. Я осторожно поставила розу в маленькую вазу рядом с именем Гарри и принялась вновь и вновь его перечитывать. — Знаешь, Питер, в одном из его записей в дневнике, он сказал, что смерть преследует его. Что если смерть преследует и меня тоже? Я не видела лица Питера, но почему-то почувствовала, что его жалость ко мне увеличилась вдвойне. — Уверен, что это не так. — Тогда скажи, что это неправда. — Эф... — Скажи, что это был фокус. Розыгрыш. Очередной грандиозный план Гарри. Как он это сделал? Может, брат-близнец? Двойник? Манекен? Как он это сделал? Пит молчал, а уровень его жалости ко мне становился все выше и выше. — СКАЖИ, ЧТО ВСЕ ЭТО НЕПРАВДА! Мой голос раздался громким эхом по коридору мертвецов и потихоньку иссяк. Вместе со всеми моими отставшимися силами. — Прости, Эф. Я провела обезвоженными пальцами по имени Гарри, которое едва ли могла разобрать из-за слез, в последний раз перед уходом.