Иллюзионист

Едва ли касаясь кожи, кончик пальца юноши плавно вырисовывал очертания неглубокого белого шрама на чужой ладони. Его сложно заметить, если не знать, что он там есть. Но юноша знал, прекрасно знал. Более того, был виноват в его существовании. Утреннее солнце мягко грело белые простыни, на которых уютно валялись два тела после пробуждения. Они не знали, сколько так пролежали, час или два. Но им было хорошо, вот так. Вместе. Молча. Пальцы все продолжали нежно, даже скорее трепетно, прорисовывать этот несчастный шрам. В какой-то момент, брови юноши нахмурились. Это не осталось незамеченным для девушки, которая так внимательно рассматривала черты его лица, как будто пыталась запомнить каждую деталь. Именно сейчас, именно в этот момент. Она не знала точно, чем он отличался от других, но как-будто счастливее момента не было никогда. Парень все так же смотрел, не отрываясь, на ладонь девушки, но от мягкого и беспечного взгляда не осталось ничего. Девушка уже хотела что-то сказать, но именно в тот момент послышалось тихое и сиплое "прости", едва ли слышимое. - Прости, - уже громче сказал Гарри, подняв нечитаемый взгляд на Эффи, но как только их глаза встретились, Гарри стушевался и вновь посмотрел на ее ладонь. Выдержав небольшую паузу, будто собираясь с мыслями, Гарри вновь посмотрел на растерянную девушку серьезно, с сожалением и болью в глазах. - Прости. Я идиот. Не надо было. Прости. Растерянность Эффи в миг испарилась. Конечно же, он говорил о шраме, который он оставил в первую их встречу. О чем же еще? - Все хорошо, - она улыбнулась. - Это было давно, - мягко произнесла Эф, касаясь той самой ладонью щеки Гарри. Его рука соскользнула к ее запястью, слегка сжимая. Гарри долго всматривался в ее глаза, все еще не веря, что это происходит с ним. Он этого не заслуживает. Не заслуживает быть счастливым ни сейчас, ни завтра, никогда. Не заслуживает Эффи. - Какой же я идиот, - снова шепотом произносит Гарри и тянется ближе, оставляет легкий поцелуй на щеке девушки, потом еще один. Следует дорожкой поцелуев выше, целует веки, кончик носа. Покрывает поцелуями каждый миллиметр ее лица, что-то бормочет тихо. Эффи улыбается то ли от щекочущих ощущений, то ли от умиления. Кто бы мог подумать, что он может быть таким нежным? Гарри обхватывает ладонью линию ее челюсти, зарываясь в мягкие волосы пальцами и нежно целует в губы. Медленно, смакует каждое ощущение. На секунду забывает, что не заслуживает быть так счастлив. Мягких губ Эффи начинает катастрофически не хватать. Хочется больше и совсем не хочется выпускать ее из объятий. Гарри проводит языком по нижней губе девушки, требуя больше, глубже. Эффи отвечает сразу же, и они сплетаются в чувственном поцелуе, почти жадном, от которого у обоих медленно сносит крышу. Гарри подается вперед, наваливается сверху, спускается дорожкой поцелуев по тонкой шее девушки, рука медленно сползает к ее талии, слегка сжимая бока. Вскоре этих невинных касаний становится мало, и рука Гарри нетерпеливо ныряет под футболку Эффи, он водит ладонью по ее мягкой коже - поясница, ребра, бока. Ощущение, будто юноша хочет удостовериться, что это реальность. Вот она, здесь. Живая плоть, бархатистая кожа, маленькие звуки удовольствия, вырывающиеся из губ девушки. Это точно реальность. Прикосновения обжигают кожу Эф, дыхание сбивается, воздуха катастрофически начинает не хватать. Гарри отстраняется, перестает терзать губами нежную кожу под ключицами девушки и направляет свой взгляд на расфокусированный взгляд Эффи. Его ладонь возвращается к ее щеке, большой палец ласково поглаживает ее нижнюю губу. Его взгляд серьезен и полон немой просьбы о доверии. - Я больше никогда, слышишь? Больше никогда не причиню тебе боли, - на одном дыхании сказал Гарри. Больше никогда. Не причиню тебе боли. Никогда. Надо же. Какая наглая ложь. Потому что мне больно теперь всегда. Точнее большую часть времени, я не чувствую ничего, полное опустошение, а в те редкие моменты, когда я позволяю себе на секунду оступиться, вспомнить, боль дает о себе знать. Даже сейчас, когда я просто лежу на кровати в своей холодной квартире в этом затхлом городе в конце ноября, отчаянно пытаясь уснуть. Тщетно. Если долго смотреть в потолок, мозг начинает вырисовывать на нем узоры сам. Я не жалуюсь, так даже интереснее. Батарейки проектора созвездий уже давно сели, а купить новые рука не поднимается, не знаю почему. Сон - теперь особая форма роскоши. Я бы выпила снотворное, но людям в таком состоянии опасно держать такие таблетки дома. Сколько прошло уже времени? Час, два? Неважно. Мысли, воспоминания, этот поток невозможно остановить. Пока есть, чем заняться - учебой в заведении, о котором я грезила годами, новой работой редактора книг молодых писателей - все спокойно, но минуты наедине с собой затягивают петлю на шее. Пронзают острым лезвием. Слез уже не осталось, если честно. После первых суток, я думала, что никогда не перестану плакать. После первого месяца, я думала, что никогда не перестану чувствовать боль. Сейчас, я молюсь почувствовать хоть что-то, кроме нее. Я хочу вырывать собственные ресницы и содрать с себя кожу, чтобы эта боль оглушила это чувство. Каждый день проходит будто по минному полю. Я боюсь в лишний раз пошевелиться, заговорить слишком громко, сделать слишком резкое движение. Потому что в этом случае мир станет слишком реальным, я стану слишком реальной, реальнее кожаного пакета с кровью с простым набором функций для жизнедеятельности, мне нельзя себе этого позволять. Я не выдержу испытывать это чувство постоянно. А если я нечто большее, чем костяная марионетка - то этого не избежать. Больше никогда не причиню тебе боли. Почему я это вспомнила? Почему именно сейчас? Боже, пожалуйста, остановите это. 3:06 на часах. Сегодня - ровно год с момента нашей первой встречи. Проклятая дата. Воспоминания заново вспыхнули в голове, как яркая вспышка огня, резко причинив сильнейшую тянующую боль в груди. Опять. Я закрыла лицо руками и съежилась в комок, уже не в силах терпеть это. Я не могу, скорее бы уже чертов день закончился. С каждой секундой это чувство становилось все невыносимее. И вдруг, отбрасывая от себя последние остатки разума, я раздалась криком отчаяния, который не сравнится ни с каким другим. Вот оно - слишком громко, слишком резко. Все тело задрожало, пальцы потянусь на автомате судорожно царапать руки, чтобы успокоиться. Все тщетно. Нужно что-то делать. Резко вскочив с кровати, я накинула на себя пальто и вышла прочь. В такси я назвала адрес, который знала все еще наизусть, адрес места, в котором я не была уже целую вечность, места, которое я обходила стороной и избегала. Теперь бежать некуда, скоро все закончится. Дверь такси захлопнулась слишком резко, ветер взъерошивает листья деревьев слишком громко, видеть это здание вновь - слишком больно. Не оглядываясь, я поспешила к двери. Постучать? Позвонить? Стучать слишком резко и слишком громко. Первый звонок прошел безрезультатно. Естественно, на часах 3:47. После третьего, самого долгого, послышался шорох и вскоре дверь осторожно открылась. - Мисс Грин, что... - Не называй меня так. Слишком резко? Возможно. Питер выглядел удивленным и слегка испуганным. Он показательно поправил халат, будто я застала его врасплох, но он не выглядел, как человек, которому прервали блаженный сон - волосы аккуратно зачесаны в его стиле, в глазах ни грамма усталости и сонливости, голос бодрый и не осипший. Зачем этот спектакль? - Что ты тут делаешь? Сейчас глубокая ночь, я… - Прости, Пит! - выпалила я, вежливо улыбнувшись, хотя моя улыбка сейчас наверняка похожа на издевательскую гримасу, но нужно не подавать виду, что мое тело прокалывают иголками, нужно быть умнее. - Прости, пожалуйста, что разбудила, просто я была поглощена новым романом, который мы изучаем в университете и... Время пролетело незаметно, в общем. Я просто вспомнила, что мы завтра едем, то есть уже сегодня, на природу целым курсом, чтобы вживую увидеть места, которые описывал Фицджеральд, но из-за работы, я не успеваю поехать со всеми, поэтому… В общем… Мне нужна машина на день. Я подумала, что ты по старой дружбе сможешь мне одолжить свою. Питер долго молчал, а в его глазах читалось абсолютное непонимание. - Машину? У меня... я не вожу. - Оу, понятно, - щенячьи глазки, Эф. Так держать, молодец. - Но я тебе могу одолжить его машину. Не думаю, что он бы был против. Сработало. - Правда?! - больше блеска в глазах, Эф. Так держать, молодец. - Да, правда. Подожди здесь, я схожу за ключами. - Спасибо! - поспешно сказала я, когда Пит уже исчез за дверью. Время, кстати, тоже поменяло свои формы. Стало для меня ещё более непонятным явлением. Временами оно скоротечно, час может пролететь за пару минут, а временами оно тягучее, плавное, и час может по ощущением превратиться в неделю. Поэтому, не знаю точно, когда Пит снова появился передо мной, он был уже в легком сером пальто и ботинках. - Пойдём, я провожу тебя к ней. Она во дворах. Я кивнула и последовала за Питером в темный лабиринт домов. Не знаю, что было у него в голове, долгое время мы шли молча, не проронив ни одного взгляда друг на друга. между нами была недосказанность, неловкая удушающая недосказанность. Или мне только кажется? - Как ты? - неожиданно прервал молчание Питер, но я была слишком глубоко в своих мыслях, чтобы сразу понять, к кому он обращается. - Что? - Спрашиваю, как твои дела? - О, неплохо, да. Преподавателям немного надоели мои однотипные рассказы, а так все в порядке. А ты как? - Хорошо, - сухо ответил Пит, краем глаза взглянув на меня. - Что ты все еще делаешь в Прибежище? Чем ты вообще занимаешься, если... - А ты любопытна сегодня, дорогая, - перебил меня с легкой ухмылкой Пит. - Я сдаю театр в аренду артистам, иллюзионистам, театральным труппам, в общем, кому придется, живу на этом, ищу новые таланты потихоньку. - Замену? - Что? - Ты хотела сказать замену, ты ищешь замену. Питер ничего не ответил, только слегка замедлил свой шаг и остановился возле черной Импалы и протянул мне ключи. - Будь осторожна с этой малышкой, - напоследок сказал Пит и развернулся обратно в сторону Прибежища. - Спасибо! С ней наверняка все будет хорошо, обещаю. Питер снова ничего не ответил, лишь повернулся, чтобы взглянуть на меня и расплылся улыбкой, которая так и не достигла его глаз. Мчаться по Таконик-Стейт-паркуэй на скорости, по меньшей мере, пятьдесят миль в час на водительском сидении оказалось не так страшно, как я предполагала. Хотя, тут нужно учитывать, что я давно перестала чувствовать страх как таковой, да и радость, злость, разочарование, удовольствие, и дальше по списку нормальных человеческих чувств. Мегаполис сдался высоким деревьям и впечатляющим природным пейзажам, но я видела перед собой только бесконечно длинное пустое шоссе. Доехать до того самого холма у озера не составило особых проблем. Он выделялся среди многих своей массивностью и крутым уклоном. Я заглушила мотор у самого обрыва и на автомате залезла на крышу старенькой Импалы. Расположившись на спине на холодной металлической поверхности, я открыла глаза, и выдохнула с облегчением. Вот он - небосвод, усыпанный звездами. Красиво. В миллионы раз лучше любого проектора звездного неба на земле. Возможно, на долю секунды я почувствовала, что-то кроме боли в тот момент, возможно. Забавно, конечно, что теперь моя очередь приехать сюда, чтобы вспомнить моменты, которые я помнить не хочу. И тепер моя очередь не поставить машину на ручной тормоз. «Мы с тобой успеем еще столько всего сделать, Эф. Ты и я». «Ты и я, помнишь?»