Сердце Леса

Однако, как ни печален был их путь, Эмин Майл они миновали без приключений, хотя на последнем гондорском посту и предупредили, что недавно видели на нагорье орков. Впереди на много лиг вокруг простирались перед ними Бурые Земли. Еще один, почти личный повод ненавидеть Саурона. Раньше, еще до того, как они пришли на эти земли из Дориата, жили здесь жены энтов и развели на этой земле обширные сады. Были здесь так же и многочисленные людские поселения. И все они жили в мире. И жены энтов учили людей обрабатывать землю и ухаживать за садами. Самих жен энтов Трандуил уже не застал, ибо те незадолго до его появления исчезли неведомо куда. Вскоре он встретил своего старого знакомца Древобрада, которого знавал еще в те времена, когда тот бродил в семиречье Оссирианда. Глава энтов был печален, потому что поиски его не увенчались успехом. И теперь он бродил по всему Эннорат с расспросами всех своих знакомых, не знает ли кто-нибудь из них, что же случилось на самом деле. Трандуил и сам расстроился от того, что ничем не смог помочь ему, но уже тогда он смутно подозревал, что за все этим стоит некто. И действительно, вскоре появился Саурон и незадолго перед битвой на Дагорлад выжег всю местность дотла, видимо вспомнив Анфауглит. Сады были уничтожены, а поселения людей разорены, остатки их бежали к границам Зеленолесья, где и были встречены эльфами. Земли эти с тех пор стали называться Бурыми, потому что после того пожарища ничто не хотело вновь расти там. И были по сию пору почти не обитаемы. Трандуил помнил, как он в бессильной ярости шел по воняющему гарью пепелищу и вспоминал, где и что росло. И как сказал бы его знакомый: Я помнил эти деревья еще желудями. И снова Орофер, узнав о погибших садах, посмотрел в глаза своего расстроенного сына и сказал, что пусть это будет самая большая потеря в его жизни. Трандуил тогда ничего не понял и про себя возмутился, решив, что отцу не особенно жаль погибшего наследия энтов. - И зачем только я согласился ехать этими землями, - хмуро думал он, - а вообще во всем виноват Элронд, - совершенно несправедливо заключил он. Если бы не это занудное сидение в Имладрисе, они бы сразу поехали назад домой, а вовсе не в Гондор. Впрочем, мысль эта была рождена досадой, конечно, Элронд здесь ни при чем и вообще он всегда такой. Уже бы стоило к этому привыкнуть. Между тем надвигались сумерки. Небо до широкого горизонта затянуло синеватой мглой. А где-то далеко на севере сверкали красноватые молнии. - Пора искать укрытие и устраиваться на ночлег, - объявил он своему небольшому отряду, - не хотелось бы попасть в самую грозу. - Ветер дует с севера, - произнес Таурхавель, приподнявшись на стременах, - как раз нам навстречу. - Поторопимся! - Может, еще свернет восточней, краем только заденет. Некоторое время спустя они заметили нагромождение каких-то древних камней и поспешили туда. Выяснилось, что там есть небольшой навес, где вполне можно укрыться с подветренной стороны и даже развести костер. Так и поступили, уставших лошадей, однако, расседлывать не стали. Трандуил велел им быть поближе, потому что идет гроза. Кони сразу поняли его и принялись отыскивать небольшие клочки чахлой травы, то тут, то там росшие между камней. Трандуил почти двое суток провел в седле и с непривычки чувствовал, что ноги растут из него сразу колесом. Они быстро развели костер, кто-то достал флягу с вином, которая сразу пошла по кругу. Трандуил отказался. - Пить не советую, - сказал он, вглядываясь в пока еще далекие зарницы, - ночь будет неспокойная, ставьте часовых и спать, до дома уже близко. С этими словами он поплотнее завернулся в шерстяной плащ, нашел небольшое углубление между валунами, подложил руку под щеку и моментально уснул, будто провалился в черную дыру. И из этой дыры его внезапно выдернули чьи-то руки. - Ирч! - воскликнул Ангброгиль. И сразу же послышался долгий волчий вой, который приближался с каждой минутой. Вот-вот должен был хлынуть дождь. Небо над головой расчеркивали алые всполохи молний, гремел гром, воздух был душный и тяжелый. - Откуда они взялись? – прокричал Таурхавель. - Скорее всего, спустились с нагорья и прошли по нашему следу,- отозвался Медведь. - Как знал, - успел подумать Трандуил. - Хватайте факелы и в круг! - громко скомандовал он. Все происходило очень быстро. - Только бы дождь не хлынул, - взмолился он. Вой был уже со всех сторон. Засвистели первые стрелы. А потом из темноты на них молча прыгнул здоровенный варг. - Руби их! И они рубили и он рубил, а потом наконец хлынул проливной дождь и тут же погасил их единственное преимущество. Огонь мгновенно угас с громким шипением. В ослепляющих вспышках молний и в водопадах льющейся с небес воды Трандуил пытался определить, какова численность нападающих. Выли и кидались на них со всех сторон, только отточенная реакция эльфов помогала им, потому что врагов было гораздо больше. - Откуда такой большой отряд в этих пустошах? - соображал он. - Мглистые Горы далеко, восточнее земли кочевников, тоже недолюбливающих орков, несмотря на часто заключаемые союзы, неужели спустились с нагорья? И как сумели проскочить под самым носом у набирающего мощь Гондора. Странно. В этот самый момент над ухом просвистела очередная стрела, гибкий эльф успел увернуться, но справа, под грудью, вдруг обожгло резкой болью. На мгновение он задохнулся, попытался схватиться за это место рукой и понял, что глубоко в ребрах у него сидит стрела. - Похоже, меня ждет судьба Исильдура на этом проклятом пути, - подумал он, прежде чем на него налетел очередной варг. В дальнейшем все смешалось в один нескончаемый хаос из чьи-то визгов, криков, хрипов боли, лязга оружия, грохочущего грома и шума не утихающего ливня. Ему стало казаться, что рассвет не наступит никогда. Но постепенно дождь стал стихать, бушующая гроза и вправду уходила на восток. Небо посерело и немного посветлело. С наступившим хмурым рассветом окончился и бой. Было непонятно, то ли они всех перерубили, то ли враги отступили вместе с ночью. Трандуил упал на колени, опираясь на свои скользкие от орочей крови клинки. - Плохо дело, - подумал он. - Таур ранен! - воскликнул Ангброгиль, заметивший первым. В горячке ночного боя было не до этого. Когда же все закончилось, то к своему ужасу эльфы увидели своего Владыку, зажимающего рукой окровавленный бок, из которого торчало оперение черной стрелы. Подскочили, подхватили, сразу уложив на плащ. Ангброгиль быстро осмотрел рану. - Плохо, - наконец сообщил он, глядя в хмурые, покрытые грязью и кровью лица окружающих. - Возможно, у него задето легкое. - Вытащить сможешь? – спросил Таурхавель внезапно севшим голосом. - Лучше не трогать, станем вытаскивать - еще больше повредим, здесь нужен тот, кто получше нас разбирается в таком деле, рана непростая. - И кого ты здесь видишь! - завопил Таурхавель. - Если я попробую вытащить, он может умереть прямо здесь, - зло бросил Медведь. - Лотлориен, - прохрипел таур, - уже рядом, близко, может, еще и успеете… - Ехать сможешь? – спросил Таурхавель, заглядывая ему в глаза. Трандуила уже вело от кровопотери, но он, сжав зубы, согласно кивнул. Его как можно осторожнее усадили в седло впереди Таурхавеля. Хвала Валарам, разбежавшиеся ночью лошади были неподалеку. - Только удержись, - тихо с отчаяньем шептал ему на ухо Таурхавель, бережно прижимая его к своей груди, стараясь не задеть раны, которую Ангброгиль попытался хоть как-то перевязать. И они помчались на запад в сторону течения Андуина. Если он выдержит эту скачку, то к концу дня они будут уже близко от переправы, Артанис не бросит, поможет… Он держался, как мог, но через несколько часов начал терять сознание и едва не упал, только крепкая рука Льва сумела удержать его в последний момент от неминуемого падения. - Стойте! – громко крикнул он остальным. - Мы не довезем его, он истекает кровью! - В галоп! – заорал Ангброгиль. - Мы уже рядом, скоро Андуин. - Нет! Он умирает! - И что? Предлагаешь похоронить его прямо здесь? - зарычал Медведь. - Думайте, думайте, балрог вас раздери. Он умирает. - Да замолчи ты, карту дайте, быстрее! Так, через Андуин нам его, похоже, не перевезти, но я вижу, что где-то не сильно южнее того места, где мы сейчас, обозначено какое-то людское поселение, похоже, что рыбацкий поселок с непроизносимым названием, проклятье, я плохо знаю эти пустоши! Но, раз он указан на карте, значит, не из трех лачуг состоит, возможно, там есть лекарь или знахарь, кто-то, кто сможет ему хоть как-то помочь… - А если нет? Это безумие! - Ты первый твердишь, что до Лориена он не дотянет, - обозлился Ангброгиль. - А если нету никого в деревне? – задал волнующий их всех вопрос Таурхавель. - Смотри, - Ангброгиль старался говорить убежденно, - до поселка совсем близко, шанс, хоть и призрачный, но есть. - Ладно, - отозвался наконец Лесной Лев, прикрыв на миг глаза. - Ну, чего стоишь? Гони вперед! Действительно, не проехав и полтора часа, они увидели впереди какой-то чахлый перелесок, над которым витал еле приметный сизый дымок, потянуло запахом людского жилья и речной сыростью, близилась большая вода. - Есть деревня! – радостно заорал Таурхавель так, как будто сдал Трандуила с рук на руки самой Галадриэль. Но все и вправду вздохнули с небольшим облегчением. - Что-то я этой деревни здесь не помню, - с некоторым сомнением прошептал Эланор. - Ну, на карте-то есть, - возразил Таурхавель. - А что за карта, вы где ее взяли? - запоздало поинтересовался Ангброгиль. Выяснились, что карта совсем новая и взяли они ее не из дома, а в Гондоре. - Я вроде места эти немного знаю, - Эланор продолжал сомневаться, - а деревни этой не припомню что-то. В ответ Таурхавель пожал плечами. - Ну мало ли переселенцев по берегам Андуина, за всеми не уследишь, а может, и ты что-то пропустил.. - Может, и пропустил, - задумчиво согласился его собеседник. Деревня, впрочем, была самая обыкновенная, такая, в которой живут люди, дома особо новыми не выглядели, но и старыми не были. Поселок как поселок. Вокруг него был даже поставлен крепкий частокол и кто-то сидел на воротах. Оказалось, парнишка какой-то, на вид лет семнадцати, он неторопливо грыз еще зеленое яблоко. - Эй! Кто там! – сразу закричал Ангброгиль. - Да не бойся, добрый человек, лекарь нам нужен, раненый у нас, сам видишь! - махнул он рукой в сторону безжизненно свисающего Трандуила. – Лекарь есть у вас в деревне? – продолжал настойчиво допытываться он у него. Мальчишка настороженно выглядывал из-за высокого частокола и с ответом не спешил, внимательно оглядывая взъерошенных покрытых грязью и кровью эльфов. - Вы из Лотлориена, что ли? – наконец спросил он. - Из Зеленолесья, - поспешно объяснил Таурхавель, - вот, возвращались домой и недалеко отсюда напоролись на отряд орков. Лекарь есть? - уже теряя последнее терпение, гаркнул он. - Нету лекаря, - ответил малец, откусывая свое яблоко. От таких новостей лица у всех вытянулись. Мальчишка, правда, тут же хмыкнул: - Повезло вам, бабка моя, хоть академий и не заканчивала, а лечить умеет, кого хошь, хошь гнома, хошь варга, а хошь эльфа. Ну и я при ней сызмальства, тоже кой-чего соображаю. - Так чего ж ты раньше-то молчал? - взъярился Медведь. - А мало ли, кто по пустошам-то гиблым шляется, - хмыкнул он в ответ, снова откусывая яблоко. - И то верно, - буркнул Таурхавель, - давай бабку свою скорее! - Ну пошли, что ли, сейчас ворота отомкну, дом–то наш последний, вон, к реке который ближний. - он махнул рукой в сторону темной избушки, стоящей на самом краю поселка. Вышедшая на порог древняя старуха хмуро, исподлобья оглядела всю компанию, о чем-то тихо переговорила с внуком и сказала заносить раненного. - На стол кладите! – сурово велела она, попутно с него что-то убирая. - Ремни доспеха и одежу на нем режьте, только аккуратно, не трясите его. Старуха склонилась над разбинтованной раной, внимательно осмотрела, покачала головой. - Как еще дышит, непонятно, - пробормотала она, - ну, да вы, первые дети, живучие, ну, что замерли, будем доставать, держите-ка его покрепче! От ужасной пронзающей боли эльф на некоторое время пришел в себя. Когда старуха, крепко схватив древко, потянула наконечник на себя, он выгнулся дугой, едва не вывернув себе суставы, и забился, как раненая птица, так, что они его еле удержали. Бабка, держа вытащенный кровавый наконечник узловатыми пальцами, внимательного его осматривала, а затем внезапно лизнула и тут же, сморщившись, сплюнула на пол. Затем наклонилась к кровоточащей ране и шумно принюхалась. Эльфы, глядя на это, замерли. Трандуил что-то тихо простонал. Старуха выпрямилась и молча покачала головой. - В чем дело? - напряженно спросил Таурхавель. - Яд! – объявила старуха. - Его ранили отравленной стрелой и судя по тому, сколько уже прошло с тех пор времени, не доживет ваш белобрысый до утра. После этих слов воцарилась зловещая тишина. - Нет! Нет! – вдруг заорал Лесной Лев, подскочил к старухе и принялся трясти ее за плечи. - Сделай же что-нибудь, сделай! Та молча скинула его руки. - Я промою ему рану, перевяжу и дам настоя, но это ничего уже не изменит, вы опоздали, действие яда уже не остановить. Трандуила осторожно подняли и перенесли на широкую лавку, застеленную жесткими волчьими шкурами. Таурхавель, вцепившись в его безжизненную руку, остался рядом с ним. Все остальные, включая сделавшую свое дело старуху, не выдержали и вышли во двор. На улице давно была ночь. Темное небо было усеяно тысячью мерцающих звезд. На севере, там, где был их дом, поднялся серп Валакирки. Они молча развели костер и встали вокруг. - Что нам делать? - глухо спросил Ангброгиль. - Это ты во всем виноват! – зло воскликнул Эланор. - Мы подъезжали бы уже к Лотлориену и, возможно, он был бы все еще жив! - А если бы он умер прямо у тебя на руках! - Не выдержал Медведь. - А теперь он и так умрет на них к утру! - О, Элберет, что нам делать! - Кому-то нужно было мчаться в Лориен, - возразил Эланор. - Даже если бы ты до смерти загнал того коня, на котором ехал, и следующего на обратной дороге, вы бы все равно не успели, - отозвался Миртинтель. - Чары Галадриэль сильны, - произнес Эланор. - Но не настолько, чтобы воскрешать из мертвых, брат, - отозвался Миртинтель. - Но, возможно, ей бы удалось сделать хоть что-то, - не уступал Эланор. - Мы все виноваты, - угрюмо произнес Ангброгиль, - он до последнего не хотел ехать этим путем, говорил, что у него плохое предчувствие, а мы буквально настояли. - Как он вообще получил эту стрелу? А? Ангброгиль? И где ты сам был в этот момент? - Да я был все время рядом, отвлекся от него лишь однажды, когда меня сшиб с ног здоровенный варг, а когда я снова был рядом, он не сказал, что ранен, дождь лил стеной и была такая тьма, что я не увидел этого до самого рассвета. Тут из дома вышел Таурхавель, он кулаком утирал слезы. Все в ужасе вздрогнули. - Он… - Эланор не смог закончить. - Нет, он жив пока, - поспешно отозвался Лев, - просто все время впадает в забытье и периодически просит пить, а где старуха? Старуха, однако, куда-то подевалась и ее нигде не было видно. - О, Светлая Варда, - глухо застонал Ангброгиль, - кто поможет ему? - Уж точно не та, кого ты сейчас помянул, - раздался чей-то спокойный голос. Все снова вздрогнули от неожиданности. К их костру из глубокой ночной синевы вышел открывший им ворота мальчишка. - Я могу помочь, - негромко объявил он. - Ты? – изумились эльфы. - И как же? - А это уж мое дело, уважаемые, - буркнул он, - если оставите меня с ним одного до утра, то друг ваш, о котором вы так беспокоитесь, возможно, и выживет. - А что ты собираешься с ним делать? - настороженно поинтересовался Таурхавель. - Ничего особенного, вот, водичкой попою, - он указал на глиняный горшок, который, как оказалось, держал в руках, - ну, может, наговор кой-какой пошепчу, бабка старая уже стала, силы-то в ней почти не осталось… - пояснил он. - Ты маг, что ли? – недоверчиво спросил Ангброгиль, разглядывая его. - Да какой из меня маг, - неопределенно хмыкнул мальчишка, - ну, может, яд и заговорю. Эльфы от страха за своего Владыку в эту ночь соображали крайне плохо, а потому вопросов больше не задавали. - Только условие у меня, - напомнил новоявленный целитель, - до самого утра вовнутрь ходу никому. Иначе собьете заговор-то, понятно? - громко спросил он. Компания согласно закивала. Мальчишка улыбнулся самым краешком губ и, аккуратно придерживая свой горшок, зашел в избушку и плотно прикрыл за собой дверь. И там, за закрытой дверью, он обернулся в сторону костра и шепнул одно единственное слово: - Спите… И слово это, тихо просочившись наружу, тут же погрузило всех находящихся у ночного костра в глубокий сон. Рядом с лавкой, на которой тихо лежал раненый, стоял небольшой фонарь, его неяркий свет бросал розоватые отблески на уже заострившиеся черты эльфа, как будто возвращая его к жизни. Мальчишка поднес его поближе и долго разглядывал лежащего перед ним без сознания Трандуила. Затем он поставил свой горшок на стол и медленно погрузил в него пальцы обеих рук. В горшке оказалась густая как смола и такая же черная, остро пахнущая какими-то травами жидкость. Обмакнув в нее пальцы, он неторопливо сел в изголовье скамьи, взял голову эльфа в свои ладони и медленно прикрыл глаза. Трандуил долго падал в какую-то пустоту. Впрочем, пустота эта не совсем была пустотой, мимо проносились размытые скопления звезд. Ему было очень страшно, потому что он не понимал, где он и что с ним. Он в отчаянии звал на помощь сначала Мелиан, потом саму Йаванну, но никто из них не отвечал ему, никто не приходил, и ему стало еще страшнее. - Наверное, я умер, - в отчаянии решил он, - и направляюсь прямиком в чертоги сурового Намо. Там ждет меня отец и мои друзья, - немного успокоился он и сразу вспомнил ту самую песню, которую однажды слышал от Финдарато, но почему-то сразу запомнил и стал упрямо петь ее слабым голосом: Отец сотворил мир для эльфов и смертных, и отдал его в руки Владык: они на Западе. Они священны, благословенны, любимы, — кроме черного. Он пал. Мелько исчез с Земли — это хорошо. Для эльфов создали они Луну, а для смертных Солнце красное — они прекрасны. Всем дают они по мере дары Илуватара. Мир прекрасен, небо, моря, земля, и все, что в них. Нуменор чудесен. Но сердцу моему вечно нет покоя — ибо все кончается, и наступит конец и Увядание, когда все будет сочтено, исчислено, но нам не довольно этого, нет, не довольно! Но что же даст мне Отец, Отец, в тот день, когда Солнце мое угаснет? -Солнце мое угаснет, - повторил он шепотом. И вдруг все звезды разом пропали и наступила тьма, но вместе с тьмой пришел странный гулкий звук, отдаленно напоминающий биение огромного подземного молота. Мрак перестал быть абсолютным. Где-то, и не понять было где, в этом месте показался тусклый багровый свет. По мере того, как падение его продолжалось уже, как ему казалось, в черную бездну, багровое свечение набирало силу и постепенно становилось ярче. Откуда-то посыпался фонтан оранжевых искр, как будто он очутился в гигантской кузнице. - Не очень-то похоже на чертоги ожидания Намо, какими их описывают, - не совсем уверенно подумал он. И вдруг он увидел взметнувшееся пламя, которое на миг совсем ослепило его. Но затем он смог различить находящийся в этом пламени горн. И некто, держа раскаленный молот, что-то гулко ковал на нем. - К Ауле я, что ли, попал? - изумился он. А затем жаркий ветер резко дунул ему в лицо, опаляя ресницы и брови, а на губах он ощутил привкус пепла. Фигура кузнеца обернулась к нему и будто выступила из багрового пламени. Длинные волосы змеями развевались вокруг лишь однажды виденного лица, но взгляд он узнал сразу. Темный майа в упор взглянул на него своими горящими золотистыми глазами. Эльф в ужасе попытался отшатнуться и открыл глаза. - Где это я опять? – он не понял, что говорит вслух. - В рыбацкой деревне на берегу великого Андуина, - произнес совершенно незнакомый голос где-то у него над головой. - Совсем близко от родного Леса и Лориена, - насмешливо добавил он. - Что со мной? – спросиил эльф у своего невидимого собеседника. - Ты ранен отравленой орочьей стрелой и к утру умрешь. - О, Кементари! – выдохнул Трандуил. - Тсс! Тихо… - оборвали его внезапно, - не нужно этих имен этой ночью… - А ты кто? – спросил эльф у пустоты. - Я-то? – весело переспросил голос. - Ну, этой ночью можешь называть меня Даритель. - Даритель чего? – не понял Трандуил. - Ну, в твоем случае жизни, ты жить хочешь, Владыка Ясного Бора? Трандуил подумал и ответил, что хочет. - Я так и предполагал, - ответил голос, - у тебя столько дел впереди, на целую эпоху задумано, обидно бы было прямо сейчас отправиться в неласковые объятия Намо. Эльф не видел того, кто с ним говорит, но по голосу было похоже, что его невидимый собеседник как будто поморщился. - А я могу тебе этот шанс подарить, спасти твою долгую жизнь и дать тебе достаточно времени воплотить все то, о чем ты еще мечтаешь, но теперь можешь и не успеть. - Лицо свое покажи, - потребовал Трандуил. Он сфокусировал взгляд на склонившемся над ним темном силуэте. Это оказался человеческий мальчишка, по виду совсем еще юный: курносый нос, зеленоватые глаза, каштановая челка. От удивления эльф даже вздрогнул. - Ну, вот видишь, не страшно, спасу тебя, - проникновенно прошептал он, заглядывая ему в глаза, - но есть у меня одно ма-а-ленькое условие. - Какое же, - прохрипел эльф, силы вновь стали стремительно покидать его. - А вот когда ты вернешься домой, - он подчеркнул голосом последнее слово, - пообещай мне отдать то, о чем первом узнаешь по возращении. - Бред какой-то, - простонал Трандуил. - Ты подумай, я не спешу, в отличие от тебя. Эльф действительно задумался. Ситуация патовая, либо через пару часов в объятия Мандоса, либо пообещать этому… А кто же это? В общем, этому, отдать то, о чем он первом узнает по возвращении домой. А о чем он может узнать дома и чего он там не знает? Все вроде знает и про всех, а узнает лишь последние сплетни, скопившиеся за полгода своего отсутствия. - Странная просьба, - вслух заключил он и закашлялся вдруг хлынувшей кровью. - Время твое истекает, - спокойно сказал паренек. - Хорошо, я согласен, - выдохнул эльф, уже захлебываясь кровью. - Я не расслышал тебя. - Я, Трандуил, сын Орофера, Владыка Ясного Бора, обещаю отдать тебе, кем бы ты ни был, первое, о чем я узнаю по своем возвращении домой, в обмен на свою жизнь, - проговорил он уже из последних сил. - По рукам, - тихо произнес мальчишка и крепко взял его за правую руку. Невыносимая боль захлестнула его бичом вокруг ребер. Трандуил завыл, закусывая губы. - Помни, однажды я приду за ним и ты отдашь, - раздельно и четко добавил мальчик. С этими словами он склонился над ним, погладил по волосам и вновь сел в изголовье. Хлебнул из своего горшка, дал отпить и эльфу. И вновь положил пальцы на его виски. Трандуил, отпив черной жидкости, вновь потерял сознание. И последнее, что он видел перед этим, были нечеловеческие, желтые волчьи глаза деревенского знахаря. - Чувствительный какой, - усмехнулся тот и опять погладил его по голове, - не-е-т, жить тебе еще долго, моя маленькая лесная птичка. Трандуил пришел в себя на рассвете, медленно открыл глаза, огляделся и увидел, что рядом с ним, скорчившись перед его ложем в три погибели, сидит уснувший Таурхавель и во сне держит его за руку. Трандуил прислушался к собственным ощущениям и неожиданно осознал, что чувствует он себя не так плохо, как ожидал. Он попытался восстановить события этой ночи и вспомнил, что его спас мальчишка знахарь и они с ним о чем-то еще долго говорили, но, как ни старался, сути их разговора припомнить не смог. В голове был один сплошной хоровод из обрывков его странных ночных видений и одно самое страшное, как наяву, еще долго стояло перед ним, но он поспешно отогнал его прочь. И тихо позвал Таурхавеля, легко сжав его руку. Эльф спал чутко и мгновенно проснулся, жадно вгляделся в лицо своего Владыки, будто не веря собственным глазам, затем уткнулся носом ему в ладонь и Трандуил почувствовал, что по лицу Лесного Льва текут горячие слезы. - Не плачь, - тихо попросил он, - все позади и мне лучше. - Мы думали, ты не выживешь, - так же тихо ответил он, - в ранившей тебя стреле был яд. - А где все остальные? – спросил Трандуил, вновь оглядевшись. - Во дворе, у костра. - Ну так ступай, позови их. Таурхавель вышел во двор. Рассвет еще не наступил, все еще было сумрачно. У почти прогоревшего костра, прижавшись друг к дружке, крепко спали эльфы. Лев немедленно принялся их будить. Поначалу, со сна они очень испугались, решив, что он принес им самые плохие вести. Но всмотревшись в его счастливое лицо, поняли, что плохого не случилось. - Жив? – не удержался Ангброгиль. Лев радостно кивнул. - Жив, и более того, только что говорил со мной, сказал, что ему лучше и велел позвать вас. Все тут же повскакивали, поспешно сбрасывая плащи, в которые еще минуту назад зябко кутались. И, толкаясь, всей гурьбой ринулись в избушку. Облегчение, которое они испытали, глядя на своего вполне живого повелителя и друга, описать было невозможно. Они наперебой что-то спрашивали у него, говорили все разом, каждый порывался взять Таура за руку, но Лев не давал им сделать этого. - Да успокойтесь вы, - наконец не выдержал он, - разве не ясно, что он нуждается в покое и отдыхе! Эльфы мигом опомнились. - Прости нас, - ответил Эланор, - просто все было так плохо… Никто не стал продолжать, но всем и так было ясно, что он имеет в виду. - А где мальчик, который меня лечил? – задал уже некоторое время мучавший его вопрос Трандуил. Все стали переглядываться и пожимать плечами. - Похоже, мы проспали всю ночь, - подвел итог Миртинтель, - может, ты, Лев, его видел? - Нет, не видел, я когда первым проснулся, сразу в дом пошел, а кроме Таура там никого уже и не было, - рассказал он. Мальчишка как в воду канул, хотя они искали его по всей деревне весь день, но никто из местных того со вчерашнего дня так не видал. К вечеру откуда-то вернулась озабоченная бабка, очень удивилась, что ее пациент жив, внимательно выслушала рассказ про своего внука, который, видно, рожден великим целителем. Сделала между делом умелую перевязку и немного покормила раненного какой-то кашкой. - А где твой внук? – не выдержал Трандуил, покорно глотая нечто вязкое и безвкусное. - А я знаю… - нелюбезно отозвалась старуха, запихивая ему очередную ложку в рот, - может, ушел куда, с ним такое бывает… - А когда вернется? – допытывался эльф, который чем больше размышлял, тем более находил все случившееся довольно странным. - Может, завтра, - флегматично ответила старая женщина, - а может, и через год, тебе-то он зачем теперь? - Поблагодарить хотел, - отозвался он. Бабка зыркнула на него из под кустистых бровей. - Наблагодаришься еще, - не совсем понятно ответила она, - домой тебе надо, там твое исцеление. - Верно, - согласно подумал про себя Трандуил, - Лес моя сила. И вдали от этой силы он ощутил себя слабым и потерянным. Однако, выехали они из деревни лишь спустя десять дней, раньше этого никто не рискнул бы посадить все еще слабого, как котенок, Трандуила в седло. Отблагодарив, как только могли, старуху за гостеприимство и пообещав вскоре прислать кого-нибудь из леса с чем-нибудь более весомым, они со всей осторожностью усадили укутанного в плащи Трандуила в седло впереди Таурхавеля и кони тихим шагом наконец покинули деревеньку. Парнишка так и не вернулся, как втайне надеялся Трандуил. - Странная история приключилась со мной, - размышлял он по дороге, - очень странная, надо будет как-нибудь рассказать о ней Артанис. Через четыре дня пути на горизонте показалась стена Леса. У Трандуила сжалось сердце. - Я дома! – с внезапным облегчением подумал он. - Мы дома… И тихим и все еще слабым голосом запел он старую песню о том, как ждет Лес своих ушедших детей. Таурхавель улыбнулся у него над ухом и стал тихонько подпевать ему. А затем и все остальные, включая Медведя, чей сильный голос придал песне еще большую выразительность. С последними словами конь Трандуила, который осторожно вез двоих седоков, вступил под своды Леса. И тысячи голосов, сливаясь в одно могучее сознание, сразу коснулись его слуха. - Здравствуй, сердце мое, - сказал ему радостный Лес. - Здравствуй, - безмолвно в ответ улыбнулся эльф. - Как долго тебя не было дома, - посетовали ему. - Я спешил всю дорогу, - ответил он. - Значит, ты еще не знаешь? - прошелестело вокруг. - Не знаю чего? - удивился Трандуил. - У тебя родился сын, Владыка! - Что? И тут запели тысячи птиц, гулко зашумели кроны деревьев, все вокруг пришло в движение. Эльфы с беспокойством уставились на замершего с широко распахнутыми глазами Трандуила. - Что происходит? – удивленно воскликнул Медведь, озираясь по сторонам. В этот момент из-за деревьев возник один из пограничных отрядов. Узрев во въехавшей в Лес компаний самого Таура и его ближний круг, пограничники, позабыв всякую субординацию, радостно завопили на все Зеленолесье. - У тебя сын, Владыка! Вся компания моментально приостановилась, пораскрывав рты. Трандуил, когда отмер, выглядел слегка сошедшим с ума, он то плакал, то смеялся, закрывая лицо руками, то взъерошивал на голове волосы. - Во дворец, - бормотал он не своим голосом, - во дворец, скорее… Ну, скачи же, - велел он коню. - Погоди-ка, - пытался образумить его такой же ошарашенный Лев, - у тебя рана может открыться… - Скачи, как ветер! - выдохнул Владыка коню. И конь не то чтобы поскакал, как ветер, он все же был умным животным, но шагу сразу прибавил. Трандуил подсчитывал и подсчитал, что его не было дома достаточный срок, чтобы он ничего не знал на момент своего отъезда в Имладрис. - Почему вы не сообщили мне в Гондор? – с огромным возмущением поинтересовался он у Фиритрандира, который в этот раз был оставлен за все отвечать. - Владыка, мы пытались, одного отправили сразу, как только узнали, что вы отправились в Гондор, он должен был отыскать вас в Минас Аноре. - Так не отыскал! - возмутился Трандуил. - На этот случай мы вскоре отправили еще двоих, - объяснялся Фиритрандир. - И куда те двое делись? – нахмурился эльф. - А вот это теперь неизвестно, расстояние до Осгилиата неблизкое, я, честно говоря, был уверен, что они вернутся вместе с вами. - Неужели и они напоролись на орочью банду, - задумался Трандуил, - что плохо, время прошло, теперь и концов не сыщешь. Беспокойство, однако, продолжало терзать эльфа ровно до того момента, пока он впервые не взял своего сына на руки. Младенец, который до этого был неспокоен, сразу притих. Трандуил с замирающим сердцем вгляделся в ярко-зеленые, как весенняя листва, глаза своего мальчика, нежно дотронулся до его щеки самыми кончиками пальцев. - Мой Зеленый Листочек, - тихо прошептал он ему на ухо и невесомо поцеловал в теплую макушку, покрытую мягким светлым пушком. Младенец еще шире распахнул свои удивительные глаза и казалось, что он услышал и понял, что его отец только что дал ему имя. А Трандуил продолжал жадно вглядываться в его личико и ему казалось, что в своем-совсем еще крошечном сыне он узнает черты своего отца. Во всяком случае, ему хотелось так думать. - Ion nin, Legolas! - уже громко произнес он, поднимая его у себя над головой. Все присутствующие при этом разом склонились в глубоком молчаливом поклоне. Правда, Зеленый Лист не дал торжественной минуте сильно затянуться, потому что к полной неожиданности растроганного отца описался прямо у него на руках. Брови Трандуила сошлись на переносице, когда кружевные пеленки, в которые был замотан его наследник, внезапно стали мокрыми. Младенец что-то радостно пискнул. Трандуил с некоторым недоумением повертел его на уже вытянутых руках, как бы пытаясь понять, что это сейчас такое было. Однако, заботливые женские руки уже забрали у него мальчика. Леголас немедленно зашелся в горьком плаче и его поспешили унести. Весь тот день лесной Владыка был пьян без вина. Он был абсолютно, безгранично и невыразимо счастлив. Он никак не мог осознать все происходящее. Слишком внезапно и неожиданно свалилось это оглушительное счастье. - У меня сын! – твердил он про себя уже в тысячный раз и никак не мог поверить в это окончательно. Уже вечером, когда над лесом сгустились августовские сумерки и стали загораться первые звезды и праздничные огни во дворце, он обнял свое дерево, прижался к шершавой коре лбом и поведал о том, как он счастлив. Могучий дуб в ответ трепетал и шелестел всеми ветвями. И Трандуил попросил у своего Леса подарить ему одно чудо. Он попросил, чтобы в Лесу целый год была весна. Такая же, как и у него на сердце. И Лес услышал и исполнил просьбу своего сердца. И на следующее утро все эльфы Зеленолесья долго не могли прийти в себя от изумления. Потому что вновь, несмотря на конец лета, зацвели вдруг все деревья, кустарники и травы. И сотни соловьев запели свои майские песни. В чаще гулко закуковали кукушки. Звери вышли из нор и логовищ греться на ласковом солнце. Зацвели поляны лесных ландышей и гиацинтов. И длилась эта благословенная весна целый год. Целый год гремели небывало шумные пиры. Целый год прибывали соседи с подарками. Целый год в Лесу был один нескончаемый праздник. Ясный Бор гулял, прославляя рождение своего принца. На целый год счастливый отец позабыл обо всем на свете. Ни о чем не думал, ничего не вспоминал. И ничто не омрачало его радости в эти дни.