Сердце Леса

Трандуил поспешно пробирался во дворец, пытаясь хоть как-то уложить в голове свою невероятную утреннюю встречу. Неужели он был наконец-то услышан, неужели… И точно, вспомнил он, этой ночью, глядя на серп Валакирки, он шептал ее имя. Случилось это с ним вскоре после гибели Орофера. Трандуил поспешно отступал лицом к врагу, стараясь сохранить их поредевший строй. Осознать все случившееся времени просто не было, он должен был отдавать четкие приказы и действовать быстро. И вот, вернувшись домой, в свой золотой по осени лес, он понял, что остался один. И многие глаза устремлены на него с надеждой. Он совсем не был к этому готов, ему легко было жить по давно сложившимся правилам, которые не требовали от него принятия сомнительных самостоятельных решений. И хоть Орофер всегда советовался с ним, последнее слово все же оставалось за отцом. Трандуил иногда горячо с ним спорил, но, остыв и спокойно поразмыслив, почти всегда приходил к согласию с ним. И вот теперь груз этой ответственности так неожиданно лег уже на его плечи. Спорить было уже не с кем, кроме самого себя и, прежде чем давать ответ, приходилось долго думать и взвешивать каждое свое слово. После этой войны численность его народа сократилась почти вдвое, и не счесть имен тех, кто остался навеки лежать в мертвых болотах. Лес практически был взят в плотное кольцо объединившимися силами вастаков, Гундабадских и Мордорских орков. Трандуил сутками не слезал с лошади, спал одним только глазом, не выпуская даже во сне своих парных клинков. Всегда готовый к внезапной атаке врагов. Месяцами жил на границе, не возвращаясь во дворец. Он запредельно устал, исхудал так, что на осунувшемся лице остались одни прозрачные глаза, казалось, что даже они утратили свой привычный зеленый цвет. Взгляд его стал жестким и беспощадным. Ему приходилось думать о вещах, которым раньше он не придал бы никакого значения, вникать во все вопросы, разбираясь уже на ходу. Осада Барад Дура грозила затянуться, несмотря на то, что Гил-Галад и Элендил бросили туда почти все свои силы. Лотлориен помогал чем мог, но большая их часть также находилась под теми же знаменами. Артанис ушла в глухую оборону. Он устал, был вымотан, беспрерывно метался по всему лесу, как белка в колесе, пытаясь поспеть повсюду. - Ох, если бы ему немного сил, самую малость, совсем чуть-чуть, - думал он, вспоминая Мелиан и ее непроницаемый пояс, наглухо укрывший Дориат от всех врагов. Сила эта была неимоверна. И Трандуил в сотый раз с тоской думал о том, что будь у него хоть малая капля этой силы и все могло бы измениться для его народа. Боль от потери отца истерзала его сердце, он засыпал с ней и просыпался тоже, а она все не уходила, мучала разными воспоминаниями. Теперь, когда отца не было рядом, он о многом сожалел. Сожалел о том, что не сказал и о том, что часто говорил, еще больше. Сожалел и о поступках и еще об очень многом, как это и бывает. Но изменить было уже ничего невозможно и слова, которые были у него на сердце, сказать было теперь тоже уже некому. Смутная надежда, что рано или поздно они встретятся где-то там в чертогах Намо, являлась слабым утешением его горю, все это было далеко и непонятно, а его горе вместе с ним, живое и такое близкое. Прямо здесь и сейчас. С этими мыслями он однажды и заснул в корнях какого-то дерева, по привычке не выпуская оружия из рук. Но перед этим он снова думал о Мелиан и внезапно вспомнил ее однажды сказанные ему слова, смысл которых он стал прозревать лишь теперь. -О, Кементари, королева земли, дарительница жизни, давшая мне имя, вспомни названного тобой, - с этими словами он и уснул. И не знал он потом, сном это было или явью. Снилась ему песня, начатая тихим женским голосом, почти шепотом, но она медленно становилась все сильнее, голос делался все увереннее, набирал обороты. И ничего прекраснее этой песни он не слышал в своей долгой жизни. И он всем своим существом внимал звуку этого дивного голоса. Слушал, замерев, слова, пересказать которые он был бы не в силах, но чувствовал каждое из них. Потому что каждое слово было чье-то рождающейся жизнью. И он видел это непостижимое рождение нового, доселе не бывшего, того, что вместе с песней явилось в мир. Ему чудилось, что под ногами у него выросла трава и он был так бесконечно удивлен, потому что увидел ее впервые, вот появились крепкие стебли, а на них бутоны, уже в следующий миг ставшие диковинными цветами. И вот звук голоса стал приближаться к нему. И он весь замер, боясь пошевелиться, сделать хоть малейшее движение. И почувствовал, что кто-то идет ему навстречу. И сразу был ослеплен каким-то золотистым сиянием. Он зажмурился и прикрыл лицо рукой. Воздух вокруг него наполнился запахом весенней земли, прогретой солнцем. Какое-то время он просто ничего не видел и не мог понять, что с ним такое. И вот это сияние, рассыпая легкие зеленоватые искры, внезапно коснулось его. Он не выдержал и упал на одно колено. Вдруг чья-то сияющая рука легко коснулась его волос. Он ощутил это прикосновение каждой частичкой своего фэа и роа и в следующий миг наполнился какой-то ликующей силой. Он смог наконец просто открыть глаза. Она стояла перед ним - высокая и величавая, юная и мудрая. Он бы не смог описать ее лицо, ему казалось, что он видит лишь сияющие золотисто-зеленые глаза. И свет этих глаз дарит ему жизнь. - Встань с колен, моя Цветущая Весна, - он снова услышал ее голос. Трандуил поднялся, но он совсем не ощущал собственного тела, а был словно растворен в исходящем от нее свете. - Значит, это все правда, - прошептал он. - Разве ты не поверил Мелиан? Трандуил потрясенно молчал. - Ты позвал меня и я пришла к тебе со своими дарами. То, о чем ты просил, думая о Мелиан, я дам тебе в той степени, какую ты сможешь понести. Ты просил охранить эту землю и кто лучше тебя сделает это? Ты уже связан с ней корнями столетних деревьев и их предками, которые помнят твой приход и передали это знание следующим за собой. И еще крепче станет эта связь, каждый лист в этом лесу, каждый зверь будет знать твое имя и ты будешь знать их имена. Ты станешь сердцем этой земли, Сердцем Леса. И пока оно бьется, земля эта будет стоять, хранимая тобой от всякого зла. Но дни юности твоей миновали и больше ты не будешь беспечен, как прежде, ноша твоя не будет легка, твоя битва еще только впереди, но помни слова майи, я всегда приглядываю за тобой, сын Леса. Эти слова еще долго звучали у него в сознании, когда он открыл глаза. Мир бесконечно изменился. Сначала это был звук, он был оглушен им. Шелест листьев у него над головой был не просто шелестом листьев, это был разговор. - Владыка проснулся, - пронеслось в вершинах деревьев. - Но до рассвета еще неблизко, - отозвался кто-то. - Мы стережем твой сон, - проухали совы, рассевшиеся по ветвям. - Спи спокойно, - донеслось до его сознания, на поляну из кустов вышел лис, сверкнул на него желтыми глазами. Белка спрыгнула ему на плечо, прижалась к щеке пушистым тельцем, он услышал, как быстро колотится ее маленькое сердечко. - Какой красивый, - коснулось его сознания. Она закрыла смущенную мордашку лапками и сразу исчезла. Прилетели большие черные бражники. - Владыка, Владыка, - наперебой загомонили они. Один, самый крупный, опустился ему на руку. - Приветствуем тебя! – услышал он. - Приветствуем! – отозвались две крохотные мышки, чья нора была в корнях дерева, где он сидел. В воздухе что-то зазвенело, несмотря на осень, послышалась соловьиная трель. Кто-то гудел, шумел, разговаривал, смеялся на разные голоса. - Приветствую тебя, Трандуил, сын Орофера, Владыка всего Эрин Гален, - раздался чей-то мощный голос, - мое сердце, Сердце Леса! - И я приветствую тебя, - отозвался он, хотя не очень пока понимал, с кем именно он сейчас разговаривает. Никогда ничего подобного с ним еще не было, конечно, он, как и всякий из народа Эльдар, очень почитал все живущее под солнцем, но чтобы он понимал о чем спорят могучие дубы у него над головой с недовольными соснами, такого с ним не бывало. И видеть он стал гораздо дальше и глубже. Видел и чувствовал, как незримо растут корни деревьев, как птицы вьют свои гнезда, а звери роют логова, слышал звук их дыхания и даже знал, что им снится, слышал, о чем переговариваются с цветами ночные светлячки, о чем рассказал лисице низко пролетевший филин, слышал спор двух бобров - молодого и старого. Улыбнулся, когда понял, что белки непрестанно обсуждают его внешность и все как одна влюблены в него, а одна, оказывается, стащила его перстень и спит с ним в обнимку. Летучие мыши жаловались ему на летучих собак, что те занимают их деревья. Совы хихикали, слушая это. Все вокруг было живое, все жило своей жизнью, всем было дело до него, никто не проходил мимо молча, все хотели что-то рассказать, поведать, выразить почтение, восхищение, наконец, просто взглянуть на него. - О, Кементари! – выдохнул он. - Благодарю тебя за дары твои, жизнь дающая! Это был новый мир и он был в самом его центре, он и являлся его центром, благодаря ее благословению. - Что же это? – удивленно восклицал он. И ему охотно объясняли, рассказывали, посвящали. Поутру эльфы обнаружили его, спящего в компании лис. Все онемели, разглядывая эту картину. Они и не сразу поняли, что это, решив, что это обычное меховое одеяло. Но вот один конец этого одеяла внезапно сверкнул на них желтым глазом. Кто-то громко ойкнул, кто-то хихикнул, кто-то просто изумленно таращился. Лисы заволновались, Трандуил же проснулся. Сначала он решил, что все это невероятный сон, должно быть приснившийся ему от большой усталости. - Вот, разбудили всех, - внезапно услышал он жалобу. - Не сон, значит! – на радостях он чмокнул ближайшую хитрющую морду в теплый шершавый нос. Морда мгновенно возмутилась. - Ну вот еще, - насмешливо фыркнули в ответ, - с белками ступай целуйся, они давно мечтают! Он еле уговорил их уйти, они не хотели, хотели подольше остаться с ним. А конь его и до этого отлично понимал, так что тут мало что изменилось. К концу того дня самые догадливые кой-чего смекнули, все же. - Тсс…, - Трандуил приложил палец к губам, - пока никому о том, что вы видели и слышали. - они послушно закивали. А Трандуил ощутил в себе неведомую силу. Еще целую неделю он выжидал, чтобы убедиться в реальности всего происходящего с ним, но совы и мыши, к его бесконечному восторгу, продолжали с ним разговаривать дальше. Поэтому он, по своему обычаю, решил навестить Артанис. Хоть от их южной границы до соседей было рукой подать, все равно прорывались с боем, потеряли нескольких лошадей, но сами все были целы, не считая мелких царапин. С Артанис он неожиданно столкнулся прямо на въезде в Лотлориен, когда та внезапно спрыгнула с дерева прямо перед его конем. Конь и тот испугался меньше, чем он сам от неожиданности. Он ее даже сначала и не узнал. Одета она была в легкий кожаный доспех какого-то неопределенного древесного цвета, не стеснявший ее движений, лицо сплошь вымазано чем-то коричнево-зеленым, так, что только белки глаз сверкали. На голове туго стянутая коса и тоже чем-то измазана навроде зеленой болотной тины. Вид у нее был озабоченный и хмурый, а в пальцах туго натянутая тетива. - Эй! Не стреляй, это я! – поспешно воскликнул он, на всякий случай поднимая уже безоружные руки. - А может, уже и нет, - мрачно ответила она с прищуром, не опуская лука, - что я сказала тебе в ночь перед уходом из Дориата? Трандуил ответил. Галадриэль кивнула. - Ты и так знаешь, что это я, - удивленно заметил он, - и нет нужды задавать такие вопросы. - Ты что-то сияешь прямо весь не к месту и не ко времени, - вместо этого ответила она, наконец опустив свое оружие. - А ты вот что-то на взводе, что случилось? Он подал ей руку и она легко запрыгнула к нему в седло. И сразу заговорила, понизив голос почти до шепота. - Плохие вести, на Горгорот состоялось очередное сражение, Анарион убит. - Как? – тихо воскликнул Трандуил. - А вот догадайся, как? – зло прошипела она. - Погиб в бою, - предположил он, - как же еще… - Если бы, он был убит молнией Гортхаура. Трандуил нахмурился и покачал головой. - Ненавижу эту тварь, - проскрежетала она и укусила свой кулак. - Действительно, вести плохие, - мрачно согласился он, - а что Гил-Галад и Элендил? - Временно отступили, ты же знаешь, силы не равны и численность его войск на порядок превосходит силы объединенного союза, по примерным подсчетам, у него одних уруков четыреста пятьдесят тысяч, не считая всех остальных. - Да, это ощущается, мы еле прорвались к вам, я обложен со всех сторон, с востока напирают орды кочевников, если бы не союз с Эсгаротом, восточная граница была бы прорвана, я сражаюсь каждый день, мои люди устали, но конца этому пока не видно. - То же самое, - ответила она, - едва ли четверть моих людей остались а Лориене, остальные с Гил-Галадом. - А где Келеборн? - Утром уехал туда же, как только узнал про гибель сына Элендила. - Странно, что ты еще здесь. - Я делаю, что могу, - огрызнулась она, - и если бы не Келебримбор, - тут она резко осеклась и замолчала. - А что Келебримбор? - Келебримбор, Келебримбор, о звездное небо Варды, сколько раз я говорила этому глупцу не верить этой лживой твари Гортхауру. Твердила каждый раз одно и тоже, но все было бесполезно, я только и слышала старую песню о том, что он не такой, что он раскаялся, что хочет жить в мире, о Элентари, он как с ума сошел, прямо помешался на нем, был настолько ослеплен им, что и слушать ничего не желал! - Тише, тише, - Трандуил прижал ее к себе, - я знаю, как болит твое сердце из-за Финдарато. Артанис лишь оскалила зубы, как волчица. - О, как я мечтаю, чтобы они победили, я вижу эту победу в моих снах, я молюсь о ней каждую ночь Тулкасу и Оромэ. Мечтаю о том, как его, жалкого, на веревке потащат в Валинор и швырнут под ноги Манвэ, как когда-то еще одного. - Кто притащит-то, - выдохнул Трандуил. - И верно, - осеклась Артанис, - после Войны Гнева им нет до нас дела. - Я вот как раз и хотел с тобой об этом поговорить, - ответил он. - О Войне Гнева? - Да нет, ну и о ней, конечно, тоже, но в основном о Валарах. - О Валарах? – изумилась Артанис. - Странная тема для нынешних времен. - Возможно, - согласился Трандуил, - вот я и сам так думаю, впрочем, я не знаю, что и думать. - Говори яснее, будь любезен, а то твоя наполненность сюрпризами начинает пугать меня как-то. - Яснее сложно, - честно ответил эльф, - я сам в полной растерянности. - Похоже, дело серьезное, - констатировала она, оборачиваясь к нему лицом. - Да у тебя глаза позеленели, - вдруг заметила она, - и сам ты весь... - она напряглась, пытаясь подобрать слово, - изменился, - со значением закончила она. Он уже было открыл рот, чтобы что-нибудь ответить. - Погоди, - остановила она его, - доедем, там и расскажешь, а то мне кажется, что твой конь и тот нас слушает. - Ох, как ты права-то, - про себя подумал он. Когда они на пару сидели на небольшом талане, на самой макушке огромного вяза, а Артанис с усилием пыталась оттереть свое лицо, Транндуил, наблюдавший за ее потугами, не выдержал. - Ты похожа на лягушку, - заявил он. - Что? – она даже приостановилась. - Вообще, в моем случае это комплимент был, они очень милые и мудрые создания, - пояснил он. - Война окончательно повредила тебе голову, - с подобием сочувствия сказала она, возобновляя свое занятие. - Я успел и об этом подумать, - согласился он, - шучу я про лягушку, ты для меня всегда Валиэ… - Вот сколько живу, столько и покупаюсь на эту фразу, - улыбнулась она. - А я не передумал, даже теперь, - ответил он. - Что это значит? Ты все утро говоришь какими-то загадками. - Помнишь, в детстве я часто расспрашивал тебя о Валиноре и Владыках. - А как же, помню, но ты все больше Владычицами интересовался. Трандуил в ответ скромно опустил длинные ресницы. - Расскажи мне про Йаванну, - неожиданно для нее попросил он. - Я тебе уже сто раз рассказывала, и вообще, Трандуил, ты с утра зарезал пятьдесят уруков, чтобы послушать о Кементари? - Именно так, - подтвердил он. - Почему эта тема так волнует тебя именно сейчас? - Мне кажется, - тут он сглотнул, - что она приходила ко мне и теперь я стал немного другим. У Артанис от удивления округлились глаза, она мгновенно позабыла о краске на лице и с любопытством уставилась на своего бывшего пажа, немедленно усевшись напротив него и выразила полную готовность внимательно слушать. И Трандуил стал рассказывать, как мог. - Мелиан однажды сказала мне, что мое имя дано мне самой Йаванной. И она всегда приглядывает за мной. - Постой, а ты никогда не говорил об этом, - изумилась она. - Да я и сам совершенно забыл об этих словах, я тогда был слишком молод и не понимал и половины того, что она обычно говорит, спросить бы у отца, - он горестно запнулся, - да поздно… Слезы навернулись на его глаза, но он взял себя в руки. - Слова Мелиан никогда не были напрасны, - задумчиво произнесла Артанис, пожевав кончик своей зеленой косы, - что-то они да значат… - По-видимому да, хотя времени с тех пор прошла целая вечность. - Время, - она пожала плечами, - что оно значит, для нас некоторые события нашей жизни были как будто вчера, они навсегда высечены на наших сердцах и лукавая память хранит даже то, что мы бы хотели забыть. Трандуил молча кивнул и каждый из них подумал о чем-то своем, а затем он продолжил свой рассказ. - Ты видел ее лицо? - Видел свет. - Невероятно, Трандуил, но, похоже, ты и песню слышал, во всяком случае то, что ты описываешь, очень на нее похоже. Трандуил подобрался к главному. - Перед тем, как уснуть, я думал о завесе Мелиан, о силе, что так долго хранила дом Серого Плаща, и Кементари, - эльф не мог спокойно произносить ее имя, - сказала мне о своих дарах, о том, что я отныне храню и защищаю эту землю, я ее сердце и битва моя впереди и теперь… - И что теперь? – почему-то шепотом спросила она. - Лес говорит со мной. - Это как? - Ох, - выдохнул он, - похоже на осанвэ, только в сто раз сильнее, если бы такое коснулось меня раньше, я бы умер, наверное. Каждый корень, лист, травинка, зверь, птица, мотылек, все они говорят со мной, я понимаю каждого и весь этот хор подчас сливается в одно могучее сознание, которое уже говорит от лица их всех и зовет меня Владыкой. - Ух ты! – выдохнула потрясенная Артанис. - А я и смотрю, ты весь будто светишься и диким медом с сосновой хвоей от тебя пахнет, а за границей леса тоже самое? - А вот и нет, - я уже раз двадцать пробовал, выхожу из-за последнего в лесу дерева на равнину, будто невидимую черту пересекаю и раз - полная глухота, тишина и молчание, становлюсь нормальный, как до этого, захожу обратно и снова, раз, все слышу, а они надо мной смеются… - Невероятно, но жаль, что только в лесу. - Да ты что, я и к этому-то никак привыкнуть не могу, вот к тебе приехал, отвлекся.. - А здесь такого не чувствуешь? - Нет, здесь твоя сила. - Сила? – переспросила она. - Я ощущаю это, как силу, нечто, но совсем другое, отличное от моей, более могущественное, моя связана с землей, твоя же, - он напрягся, глаза его в этот момент стали будто хрустальные, - вода, - закончил он. Галадриэль встала на этих словах. - Что это? - спросил он. - Возьми меня за руки, - велела она. - Ненья, - коснулось его сознания, - кольцо воды, Келебримбор сам отдал мне его незадолго до пленения Гортхауром. - Одно из трех, - поразился Трандуил, - у тебя… - Да, но мы поклялись пока что хранить это в тайне. - А остальные? - У Гил-Галада. - Так почему ты не там? Ты так жестоко ненавидишь Саурона… - Если Мордор возьмет верх, а я не могу не думать о такой возможности, ему нужно будет куда-то отступать и кто-то должен будет прикрыть это отступление. - Но с силой трех, возможно, перевес был бы на нашей стороне. - А если нет? Что если Гил-Галад падет, как и Анарион, или хуже, будет захвачен в плен? Тьма мгновенно накроет все эти земли до самого моря. Он так страстно хочет собрать их все вместе, хочет добраться и до трех, добраться до меня, понимаешь? Каждую ночь я вижу, как он убивает в застенках Тол-ин-Гаурхот моего брата, он посылает мне это видение раз за разом и я вижу, как бессильные слезы текут по лицу Келебримбора, когда вся правда открывается ему, о, если бы ты знал, что я вижу еще, я еле стою, Трандуил, я еле держусь, каждую ночь он тянет ко мне свои кровавые руки и говорит, говорит, я затыкаю уши, но его голос внутри меня, если бы ты знал, что он говорит мне, если бы ты знал… Трандуил с ужасом смотрел в ее расширившиеся глаза, ее пальцы свело судорогой. - Я не знал. - Теперь знаешь, но должен молчать, пока не придет время, поклянись. И он поклялся. - И ты не сказала бы мне? - Нет, если бы Йаванна не дала тебе свою силу и ты не смог бы почувствовать, нет… - Почему? Ты не доверяешь мне? - Не сказала бы, потому что ты ничем бы не смог помочь мне, у каждого своя битва, Трандуил, и твоя, как предрекла тебе светлая Валиэ, еще впереди. А моя, она сейчас и здесь, я стою рядом с Гил-Галадом и Элендилом на Горгорот, у стен Барад-Дура, все, ты знаешь и должен молчать об этом, - она разжала их сцепленные руки. Оба еще потрясенно молчали некоторое время. - С какой легкостью ты понял, - сказала она уже вслух, даже, как ему показалось, с какой-то опаской. - Эй, это же я, - жалобно произнес он, - помнишь, как я однажды съел все конфеты и выпил все вино, которое тебе прислал Келеборн и платье нацепил, тоже им накануне подаренное, а он влез к тебе в окно и думал, что это ты с ним разговариваешь? Артанис слабо улыбнулась, обычно, когда он вспоминал эту нелепую историю, они хохотали так, что с деревьев сыпались молодые листья. - Мы так часто вспоминаем Дориат, - тихо ответила она. - Просто мы были моложе, но нет возврата в чертоги Менегрота, он давно покоится на дне морском в объятиях Ульмо, правда ли то, что он до сих пор приходит в Эннорат? - Правда, но совсем не так часто, как это бывало раньше, Кирдан говорил мне, что виделся с ним совсем недавно. - И что сказал Владыка Вод? - Предупредил кое о чем, - расплывчато ответила она. - Значит, могла прийти и Йаванна, - заключил Трандуил. - Ну, я бы не поверила в эту историю, если честно, - призналась Артанис, - если бы ты не почувствовал…, говорят, орлы Манвэ до сих пор летают на Танекветиль. - Есть ли Манвэ дело до нас? – спросил он. - Низвергнув Бауглира и затопив Белерианд, не решили ли они, что дело их закончено? Но ходили слухи, что Саурон и впрямь устрашился гнева Западных Владык и даже раскаялся. Артанис на этих словах прямо перекосило. - Ты видишь, как он раскаялся, этой скользкой твари удалось обмануть свиту Эонвэ и бежать… - Ловить-то его не стали.. - Почему не стали, ловили, уж точно долго выслеживали, искали по всему Эннорат, но подлец зарылся так глубоко, что сразу не нашли, а потом не то успокоились, не то позабыли, не то не до него было… - Каким он был в Валиноре? – спросил Трандуил, хотя знал, что спрашивая у нее об этом, мог и не получить ответа. В особенности лучше было не трогать тему Феанаро, но как ее не трогать, было непонятно, его призрак маячил за половиной истории Эннорат. Правда, Трандуил научился выбирать обходные пути и в лоб вопросы, затрагивающие эту тему, старался не задавать. - А, он мне никогда не нравился, даже в Валиноре. Что сказать тебе о нем в те дни… Ауле возлагал на него большие надежды, он был действительно одним из самых талантливых его учеников. Но уже тогда я заметила, как он честолюбив, как он жаждет быть самым первым, самым талантливым, самым искусным. - Разве это плохое качество? - Не плохое, когда не овладевает тобой настолько, что ты готов пожертвовать всем, вернее, всеми… Глядя в золотые глаза Майрона, тогда его все звали именно так, и он действительно казался всем воистину прекрасным, так вот, глядя в его глаза, мне все время казалось, что говорит он одно, делает другое, а думает и вовсе что-то третье. - И что же, никто не видел этого, кроме тебя? – полюбопытствовал он. - Ну почему же не видел? Видел, конечно… - И кто? - А ты догадайся, - с жесткой усмешкой предложила Владычица Лотлориена. - О…, - подумав мгновение, произнес он. - Все были им просто очарованы, Майрон то, Майрон это, даже сам Ауле и тот поддался этому обольщению. Надо сказать, что он может, когда захочет, еще и не то. Однако, было видно, что он многое сдерживает из своих помыслов и как будто все время что-то не договаривает. Всеми он был любим и все хотели его общества, он был не скучен, умел хорошо слушать, но еще больше говорить, а уж когда брался петь, тут прямо некоторые, особо чувствительные натуры, едва ли не сознание теряли. Одним словом, всеобщий любимец, звезда кузни Ауле. Говорят, к Бауглиру он пришел добровольно. И я, как никто другой, верю в это. - А он знал о твоем сложившемся о нем мнении? - Знал, конечно, я в те дни еще не все свои чувства умела скрывать, о чем впоследствии глубоко сожалела. - А именно? - уточнил он. - Эта тварь Саурон, язык не поворачивается назвать его Прекрасным, стала распускать про меня разные слухи, а однажды он и к отцу моему посмел с этим явиться… Артанис на миг прикрыла глаза.