***
Около полудня родители ушли за покупками. Сегодня под вечер предстоял серьёзный разговор с семейством Чхве. Папа сказал, что когда он сообщал эту новость, родители Хёна прилично так вошли в шок. Честно говоря, мне было очень жаль наше старшее поколение. Хотя нет. Больше всего мне было жаль себя, так как воспользовались именно мной. В груди от всего постоянно сжимался какой-то комок. Хотелось сесть в дальний угол, обнять себя за колени и взвыть. Но, пока я справлялась. Но никакие мысли не могли меня заставить отделаться от того разговора, который ждал меня этим вечером. Честно признаться, я ненавижу ставить людей в неловкие ситуации. А это вообще будет чем-то из ряда вон выходящим. Но хотя, меня волнует даже не сам разговор, а тот, кто будет при нём присутствовать. Как не повезло мистеру Чхве, за то, что он связал кратковременный свой жизненный путь с истеричкой, как я. В груди неприятной склизкой массой разлилась неуверенность. К чему было всё то, что свершилось?.. И что же мы имеем? Очередной аккорд разыгравшихся нервов, чей итог страдание, вечное страдание, брат-близнец любви, оборотная сторона сказочной жизни, сущность моего естества. Страдать здесь я наловчилась мастерски. Страдать у меня получается даже лучше, чем любить, если, в моем случае, это вообще не одно и то же. Страдание дает мне адреналин и пищу для размышлений, всплеска страстей, так мне необходимые, и осмысленность череды однообразных будней. Может, я вовсе не сказочная героиня, а персонаж посредственной драмы, где только и нужно, что закатывать глаза и невротически заламывать руки, стеная, причитая и угрожая броситься с крыши? Правда есть правда, даже если она горькая. Я сама смоделировала ситуацию, заставив Топа принять в ней участие и сыграть свою роль. Я манипулировала им, чтобы получить свой самый сильный наркотик – страдание. Чем же я руководствовалась? Как рассуждала? Если ты не можешь дать мне любви, дай хотя бы какие-нибудь сильные чувства? Если я не могу быть любима – пусть же я буду несчастна? Об этом был мой крик? Как глупо, что я сама не знаю. Да и не могу знать, я давно перестала понимать, где проходят границы между реальностью и моим воображением. Наверняка я знаю лишь одну вещь: я хочу, чтобы между нами были искры, а не пустота. Мне нет дела до того, какой будет природа этих искр, мне просто нужно что-то получать взамен. Я готова принять даже ненависть, все что угодно, только бы это не было равнодушие. Оно убивает меня, выпивает до дна, обращает мою жизнь в беспросветное уныние. Так всегда получается с мечтами: даже реализованные, они остаются иллюзиями. Стоило чуть собраться с мыслями, и вот, мне уже значительно легче. Я поднимаюсь на ноги с дивана, отряхиваюсь и с видом героя смотрю в окно, где синее доселе небо начинает постепенно розоветь. Восемь часов, а значит, что уже скоро приедут родители, мои и Хёна. Подняв руки к небу, я пронзительно закричала на всю квартиру: - Я больше не хочу страдать! Я не хочу, чтобы жалость к себе заменила любовь к себе! Тем более, когда цена за это столь высока.. Решив немного развеяться, я резво побежала в свою комнату. Да вот только, на бегу я сворачиваю за угол и больно ударяюсь обо что-то твердое. Не устояв на ногах, я оказываюсь на полу. Сын Хёну, а «чем-то твердым» был именно он, в отличие от меня, удается удержаться на ногах, он лишь чуть пошатывается и отступает назад, после чего поднимает меня с пола и отряхивает. - Одри я, - только начинает он, как я, предательски краснея, отстраняюсь и, смотря в пол, тихо проговариваю: - Не надо.. Мне совершенно стыдно смотреть в глаза его родителям. Они только тихо поздоровались, а я в ответ лишь кивнула. Как только я собралась проследовать в столовую, отец жестом указал на мою комнату, как делал в детстве - мол, разговор приватный, только для взрослых. Обиженно фыркнув, я направилась к себе, не заметив, как ещё одна туша отправилась следом за мной. Пропуская его внутрь, я наблюдала, как он сел на противоположенный диван, который находился параллельно с кроватью, куда изволила примоститься я. Слабая Одри. Хилая Одри. Несчастная Одри. Я не хочу, чтобы он видел меня такой, в глубине души прекрасно отдавая себе отчет в том, что светилась бы от счастья, если бы он меня пожалел. Как унизительно признаваться в этом даже самой себе! Что может быть гаже, хуже, чем стремиться к тому, чтобы выглядеть нарочито жалко, надеясь не любовью, так состраданием проложить путь к своей цели и получить все то безраздельное и трепетное внимание, которого я лишена и по которому тоскует мое сердце. Пускай, это пошло, инфантильно, глупо, это на уровне примитивных романов, воспевающих силу великой любви, но я не могу ничего с собой поделать и такие тщетные, унижающие мое достоинство мечты ядовитым туманом заполняют мои мысли. Да, мне нравится мечтать об этом, нравится думать, что если бы он осознал, что вот-вот может меня потерять, его отчужденность и сдержанность бы пали, сокрушенные чувствами, с которыми ни одно живое сердце не в силах совладать. Но я еще не лишилась здравого рассудка окончательно и знаю, что в моем случае нечего рассчитывать даже на этот суррогат любви, возникающий под влиянием жалости. - Может, поговорим? - он начинает первым. - О чём? И снова молчание. Я посмотрела в сторону, и вдруг меня с головой захлестнул неожиданный порыв. Подбросив свою тушку с кровати, я метнулась на диван к Топу, и села рядом, прижавшись к его плечу. В носу защипало, но я всё равно, сгорая от смущения и от близости, прижалась к нему. Рука мужчины тут же нашарила мою и сплела пальцы. Как ни странно, даже это явно вынужденное проявление нежных чувств не оставляет меня равнодушной: хочется подпрыгнуть вверх или громко расхохотаться, игривая радость заставляет поверить, что мне все по плечу и что все непременно будет замечательно, и я улыбаюсь широко и беззаботно, понимая, что счастье гораздо ближе, чем кажется. - Одри, ты же умная девушка? Я думаю, мы бы поняли друг друга. Непроизвольно ТиОуПи зарылся носом в мои волосы, и всё из-зоны моей осязаемости просто выпало. Существовало два объекта - он и я. Чхве продолжал что-то говорить на ухо, а я просто наслаждалась той близостью, которую последний мне благородно дарил. Слёзы капали из моих глаз, а на лице играла блаженная улыбка. В конце концов, мир Морфея мягко заволок меня в свои объятия.***
POV третьего лица. Когда девушка проснулась, уже расцвело. Она оказалась в своей постели, заботливо укутанная одеялом. Одри встала и потянулась. Всё тело отчего-то приятно ломило, и в заплаплывшем сознании стали всплывать картинки вчерашнего вечера. От стыда и стеснения девушка спрятала лицо в ладонях и что-то нечленораздельно простонала. Неожиданно, под ногой что-то зашуршало. Оторвавшись от себяжаления, Одри потянулась и вырвала из-под одеяла кусок бумажки. Знакомый почерк заставил сердце взлететь вверх и затрепетать. Завтра. Плейд-Плаза, 19:00. Там и поговорим. Ч.С.Х. А ты рискнешь, Одри? Рискнешь? Ты всегда была трусихой, тебе нужна стабильность, уверенность в завтрашнем дне, разве нет? А вдруг, согласившись, ты все потеряешь?***
Уважаемые читатели, простите пожалуйста за задержу глав! Знаете, главу было очень сложно писать из-под палки... Но всё-таки, вот и подошла к концу третья часть. Впереди маленькая - четвёртая. И, даже пока я не знаю, сделать хэппи энд, или бэд энд. Но всё равно, спасибо всем огромное, что продолжаете поддерживать меня!