Одной тропой

Стоя на вершине холма, Арья наблюдала, как необъятное воинство лениво ползёт по дороге, ведущей в Риверран. Там, в двух днях пути отсюда, её и короля Джендри ждал в своём замке её дядя и дядя её матери. Будь её воля, она бы скакала день и ночь, без остановки, чтобы как можно быстрее достичь Стены и воссоединиться с немногочисленным воинством Ночного Дозора. Но в обязанности королевы, к большому неудовольствию девушки, входили ещё и никому не нужные визиты, и раздача милостей, и присутствие на пирах в её честь. И этими древними, как мир, ритуалами нельзя было пренебречь ни в мирное время, ни во время войны. Хорошо ещё, что южные лорды отказались от бессмысленных турниров, которые так любил организовывать во время привалов дядя Джендри, Ренли Баратеон. Впрочем, и этого было сложно от них добиться: даже в годы смуты они привыкли жить в той роскоши и неторопливой праздности, которую завещали им их отцы и отцы их отцов. Потёртый плащ хлопал у неё за спиной, словно гигантские серые крылья. Даже не оглядываясь, Арья ощущала позади себя присутствие Эйдана Талли, ставшего её тенью. Глядя на него, она старалась не вспоминать, что перед ней её будущий супруг и отец её будущих детей; впрочем, и юноша вёл себя, как почтительный родич и верный подданный, ни словом, ни взглядом не выказывая ни нетерпения, ни честолюбия. И всё же она не могла забыть, какую роль ему суждено сыграть в её судьбе, и подчас срывала на своём кузене злость и недовольство, даже если их причина была совсем в другом. Впрочем, сын Чёрной Рыбы спокойно сносил все её вспышки – подобно отцу, он был молчалив, серьезен и даже будто бы равнодушен к происходящему вокруг. Он беспрекословно выполнял приказы своей королевы, но что-то подсказывало Арье, что всё переменится, стоит ей водрузить корону короля-консорта на его рыжеволосую голову. Впрочем, до Винтерфелла было ещё далеко, а раньше Арья и думать об этом не желала. Когда позади неё раздались голоса и ржание лошадей, девушка обернулась не сразу, не желая отрывать взгляд от серой, искрящейся отражением солнца в доспехах и копьях, змеи. Было что-то непривычно радостное в самой мысли о том, что все эти люди от простого солдата до высокородного лорда подчиняются ей, зависят от неё. Порой эти мысли всерьёз пугали Арью – не такой желали бы видеть её лорд-отец и леди-мать, но иногда это было единственное, что по-настоящему согревало душу девушки. Шум приближался, и королева уже не могла игнорировать своих нежданных гостей. Повернувшись и прикрыв глаза ладонью от косых лучей зимнего солнца, девушка рассмотрела взбирающегося на холм молодого Баратеона и его свиту, состоящую из леди Бриенны, Рыцаря Цветов, смуглолицей девушки из Дорна и вездесущего Тириона Ланнистера. При одном только взгляде на уродливое, но беспечное лицо последнего гнев удушливой волной поднялся в её душе. Так случалось всякий раз, когда она видела кого-нибудь из рода, погубившего её семью, и даже то, что Ланнистеры поставили в строй изрядное количество своих людей и отчасти обеспечили их кампанию провиантом и деньгами, не могло обелить их репутацию в глазах северной королевы. По её мнению искупить свою вину они могли лишь кровью, и крови Серсеи Ланнистер и её отца было недостаточно. Впрочем, у его милости короля Джендри Баратеона на этот счёт, по-видимому, были свои суждения: Беса он почитал едва ли не другом и собирался взять в жёны его племянницу по возвращении в Королевскую Гавань. Иногда Арья спрашивала себя, что стало с тем мальчишкой, с которым они делили на двоих ненависть к Ланнистерам и прятались по придорожным кустам от золотых плащей Серсеи. Мог ли хоть один человек на свете быть так одинок, чтобы искать общества таких гнусных личностей, как Ланнистеры? Эти и ещё множество других вопросов, острот и обвинений готовы были сорваться с уст Арьи всякий раз, когда она видела Джендри, и она только чудом успевала сдерживать себя. То, что могло сойти с рук грубоватой девочке-оборванке, не прощалось королеве. То, на что упрямый подмастерье кузнеца мог закрыть глаза, не должен был слышать о себе король. - Моё почтение, - приблизившись, Джендри галантно поцеловал её руку, затянутую в кожаную перчатку. От Арьи не укрылся острый взгляд, которым Эйдан наградил короля. Какая-то недобрая радость шевельнулась в ней, ведь Талли ещё не мог рассказать никому об их сговоре и, тем более, он не мог перечить королю, даже если его что-то не устраивало. - Почему вы не со своими людьми? – сдержанно осведомилась девушка. – И ваши лорды с вами… Кто же командует вашим войском, милорд? - Не беспокойтесь за наших людей, Ваше Величество, - беспечно ответил ей Тирион Ланнистер, словно не замечая её пылающего ненавистью взгляда. – Они, вероятно, не собьются с пути и не побегут назад, так что королю нет нужды загонять их, как овчарка загоняет овец. Девушка вспыхнула от негодования и смущения: ещё ни один человек не осмеливался заговорить с ней в подобном тоне с той самой секунды, как корону Королей Севера возложили на её чело. Она заметила, как стиснул челюсти и положил руку на рукоять меча Эйдан. Он взглянул на неё, словно ожидая сигнала. Быть может, если бы она пожелала, он изрубил бы болтливого карлика на куски, но Арья проглотила насмешку, не желая обострять ситуацию. Все обиды стоило отложить до того момента, как угроза вечной зимы не отступит от Вестероса. Но помощь неожиданно пришла со стороны короля Джендри: гневно сверкнули голубые глаза, и парень отрезал: - Немедленно просите прощения, милорд! Муж вашего положения не смеет смеяться над леди, а тем более, над королевой! Я требую, чтобы вы сию же минуту извинились перед королевой Арьей! Улыбка на устах Беса померкла. Под колючим, неумолимым взглядом Баратеона ему пришлось спешиться и преклонить колени, едва ли не по шею утопая в сугробе. Леди Бриенна отчаянно краснела, переводя взгляд с застывшего в снегу Ланнистера на своего короля, а затем на неё; Лорас Тирелл почти безуспешно скрывал смех; сам же Бес старался держаться так, словно для лорда Кастерли Рок не было ничего необычного в том, чтобы падать на колени посреди заснеженного леса перед чужой правительницей. Продержав Ланнистера в таком положении пару минут, девушка жестом велела ему подняться. Больше всего ей хотелось прогнать его с глаз долой с предписанием больше никогда не показываться ей на глаза, но Тирион был подданным Джендри, и она была не вольна указывать ему. Поэтому она ограничилась тем, что одними губами шепнула Баратеону короткое: «Спасибо». - Ну, не пора ли нам вновь встать во главе наших войск? – облегчённо выдохнув, с улыбкой спросил Джендри. - Пожалуй, - улыбнулась ему в ответ девушка. – Может быть, тогда эти лентяи станут двигаться чуть быстрее? Среди придворных послышался смех, а в следующую минуту вся маленькая кавалькада уже неслась вниз с холма, и брызги снега летели из-под подкованных копыт лошадей. Пропустив вперёд Эйдана и своих дам, Арья чуть затормозила, и тут же с ней поравнялся забытый своей развеселившейся свитой Джендри. Во взгляде его девушка различила искорки задора, когда он обратил свой взор к ней. - Ваши придворные дерзки и непочтительны, - прохладно произнесла она, искоса поглядывая на парня. К её удивлению, Джендри, только что заставивший своего министра пасть пред ней на колени, только пожал плечами. - Лорд Тирион – известный весельчак. Вы выглядите грустной и задумчивой, вот он, должно быть, решил вас развеселить. - Сейчас не время веселиться, - отрезала девушка резче, чем ей бы того хотелось. Баратеон ничего не ответил, и между ними повисло неловкое молчание. Арья думала о том, что теперь Джендри её гость, а не она – его. Лицо бывшего кузнеца было непроницаемо, словно высеченный из камня лик статуи, и ей оставалось только гадать, видел ли этот юноша в ней ту, что украла у него добрую половину королевства, или же ему было всё равно? Глядя на то, как там, внизу гнедой конёк Беса обогнал массивных лошадей остальных придворных Джендри, девушка невольно улыбнулась и решила, что пора сменить гнев на милость. - Однажды они тебя потеряют, - просто сказала она. - Как и тебя. - Если бы, - обречённо выдохнула Арья, но тут же спохватилась, подобралась в седле и гордо выпрямила спину. – То есть, я хотела сказать… Он только махнул рукой, и девушка поняла, что рядом с ним у неё нет нужды оправдываться или изворачиваться. Джендри, как никто другой, мог понять её. - Ты помнишь эти места? – вдруг спросил он, и веселье в его глазах погасло, уступив место задумчивости. Конечно, она помнила. Лица членов Братства Без Знамён, как живые, всё ещё вставали перед её взором, и в пламени костра она то и дело видела поединок испуганного Пса с Дондаррионом. Но это была часть той жизни, которой не должно было быть места в её будущем и даже воспоминаниях, и потому Арья ответила: - Я повидала много разных мест за эти годы, ваша милость. И могу с точностью сказать, что один лес очень похож на другой, - и, пришпорив лошадь, пустилась галопом по склону холма. Только чудом ей удалось ускользнуть от своих бдительных гвардейцев и востроглазых фрейлин. Она искренне не понимала тех, кто готов был убивать и идти по головам ради трона, короны и королевского титула, ведь в такой жизни не было решительно ничего хорошего. Казалось, ты повелеваешь сотнями людей, вершишь суд над крестьянином и лордом, волен карать и миловать, как тебе вздумается, - но на деле же король лишь пленник большого замка, драгоценной короны и шумной толпы придворных. Даже такая малость, как несколько минут одиночества, теперь были недоступны Арье, и вырывать их приходилось хитростью и силой. Пришпорив лошадь, девушка стрелой неслась прочь от гудевшего на разные лады лагеря, терявшегося в стремительно подступающей тьме. Ей только и оставалось радоваться, что её серый простой плащ незаметен в толпе, ход у её кобылки быстрый и тихий, а зимние густые сумерки быстро скроют её от преследователей. Отдалившись от собственной палатки на приличное расстояние, она остановилась и тихонько рассмеялась: где это видано, чтобы королева пряталась от собственной свиты, как воришка? Впрочем, они ведь наступали на горло её свободе, а этого Арья не терпела в детстве и не собиралась терпеть сейчас. Заметив забытый кем-то костерок, девушка спешилась и привязала лошадь к ближайшему кусту. Холодный ветер то и дело прибивал пламя к земле, стараясь вовсе его затушить, но упрямый огонь всё равно поднимался, расправлял оранжевые лепестки, плевался в обидчика снопами искр. Протянув руки к живительному теплу, Старк невольно сравнила этот упрямый огонёк с собой: она могла умереть сотни раз с того мгновения, как её семья впала в немилость, но всякий раз она выбиралась из любой передряги, зализывала раны и шла дальше и дальше, упорно идя к неведомой цели. Может, судьба и Боги нарочно спасали её от всех невзгод, чтобы сейчас, вооружившись тонким мечом, она повела своих людей против угрозы более страшной, чем все распри и междоусобицы в мире? Её мозг лихорадочно искал ответ на этот вопрос, терзающий её не первый день. Красные жрецы вроде Тороса или станнисовой Красной Женщины могли видеть будущее в пламени костра или ответы на свои вопросы, но она не видела ничего, кроме оранжевых языков, сколько не напрягала зрение. Но всё равно не оторвала взгляд от огня, заслышав позади себя шаги. - Вы всё время подкрадываетесь, ваша милость. Джендри молча встал рядом с ней и так же, как она, уставился в костёр. Арья оглянулась: у Джендри пока не было королевы, не было и детей, поэтому все семеро гвардейцев сопровождали короля в его походе, и Старк ожидала увидеть за его спиной самое меньшее Лораса Тирелла, а то и верную Тартскую Деву. Но он пришёл один. Если бы кто-то взглянул на них со стороны, то непременно удивился бы, что оба короля Вестероса встретились на краю шумного лагеря у забытого кем-то костра. - В лагере только и разговоров, что о разбойниках, - нарушила молчание девушка. - Мы в Речных Землях, - Джендри пожал плечами. – Это вотчина Братства без Знамён. - Это вотчина дома Талли, - резко произнесла Арья. Молодой король только снова пожал плечами и добавил, будто стараясь успокоить её: - Братство будет рыскать рядом с нами, но близко не подойдёт. - Мне придётся повесить их всех. Лима, Энги и Тома-Семёрку, Тороса… - она запнулась, и ей пришлось собрать все свои силы, чтобы произнести следующее имя, - и Бессердечную, если я её отыщу… - Арья увидела, что лицо молодого короля дёрнулось, словно от удара. – Речные Земли теперь мои, и я не могу допустить, чтобы здесь орудовали банды вроде Братства. Я не могу простить их только за то, что когда-то они делились со мной бобами и похлёбкой. Арья знала, что много лет, пока она скиталась по свету, Джендри был членом Братства без Знамён, таким же разбойником, как и все они. По правде сказать, он глянулся Дондарриону сразу, как только они втроём с Пирожком попали к ним в лапы. И они, наверняка, стали для него семьёй, ведь иной родни у Джендри не было до недавнего времени. Что же должен был он чувствовать, слыша от неё такие слова? Будто свою, девушка вдруг почувствовала его боль и поспешно отвернулась. Она была дочерью своего отца, и обязана была сделать то, что требовалось от неё по закону, даже если это причинило бы боль ей самой. Он смотрел не на неё, а в огонь, и его голос сделался глухим, когда он заговорил. - Я был с ними…все эти годы после того, как ты ушла. Арья вспыхнула. Неужели он думает, что она бросила его, тогда как это он сам отказался идти с ней дальше? - Я не ушла! – всё это до боли напоминало ей их старые ссоры. Ссоры беглянки и бастарда. Но теперь они короли, а королевские ссоры нередко заканчиваются войной. – Меня украл Пёс. - Я знаю, - кротко согласился Джендри. – Но если бы он этого не сделал, ты бы всё равно ушла. Девушка опешила. Он не мог этого знать, но именно так она и собиралась поступить, это правда. Мог ли Джендри знать её лучше, чем она думала? Арья кусала обветренные губы, не зная, как ответить на этот выпад юноши. Признаться ему во всём или солгать, поддерживая старую легенду? После нескольких минут молчания Джендри снова заговорил, не сводя взгляда с костра. - Они были моими братьями, - в голосе его слышалась горечь. – Моей семьёй. Обида вдруг вскипела в её душе, защипала слезами в уголках глаз. - Я могла бы стать твоей семьёй, но ты этого не захотел, - зло и совсем по-детски отрезала Арья. Он оторвал взгляд от огня и посмотрел на неё. Тени от костра плясали на его лице, и разгадать подлинное его выражение было невозможно. Джендри только покачал головой. -Ты не смогла бы стать моей семьёй. Ты была моей леди. В его голосе не было ни грусти, ни тоски, ни упрёка, лишь бесхитростная констатация факта. Помедлив ещё миг, он развернулся и ушёл, скрывшись в темноте так же внезапно и бесшумно, как недавно возник из неё, оставив Арью ошеломлённой и растерянной. Слова Джендри ещё отдавались в её ушах - слова мальчишки-кузнеца, так и не сказанные маленькой дочери лорда, или король признавался ей в любви? Девушка постояла ещё немного, но пламя костра больше не грело её, а ледяной ветер жестоко рвал плащ, и королева поняла, что пора бы возвращаться в лагерь, пока её гвардейцы не сошли с ума от беспокойства. Арья отпустила поводья, предоставляя лошади полную свободу, и кобылка не торопясь брела куда-то сквозь молчаливые, окутанные ночью заросли. Обида, объяснения которой девушка не могла найти, жгла сердце. Она могла тогда остаться, сделаться разбойницей Братства, и, быть может, тогда бы какой-нибудь септон из придорожной деревушки уже вложил бы её руку в ладонь Джендри и произнёс бы над ними брачные клятвы. Но что стало бы тогда с Винтерфеллом? С королевством Джендри? И уж, конечно, Серсея Ланнистер бы по-прежнему безраздельно властвовала бы в Королевской Гавани, а её псы наступали бы на пятки ей и бастарду короля Роберта. Стерев с щеки предательскую слезу, Арья подумала, что всё сделала правильно: не этого она хотела для себя, да и для Джендри тоже. Осознание опасности пришло к ней только тогда, когда её окружили тихие, молчаливые тени. Сердце Арьи глухо бухало в груди, быстрый ток крови шумом отдавался в ушах. Положив ладонь на рукоять Иглы, девушка знала, что даже не вынет меч из ножен: какой бы искусной убийцей она не была, ей не сладить одной с ними всеми. И потом, она без труда узнала их, и кривая улыбка исказила её лицо: Братство без Знамён. Королева Севера легко узнала Энги в худощавом мужчине, чья стрела была направлена точно ей в сердце; она была уверена, что у Лима, застывшего по правую руку от неё, плащ был того же лимонного оттенка, который она помнила; отчётливо видела она, как в неверном лунном свете блеснуло золото искусственной руки Цареубийцы. Она могла бы сказать им: «Это же я», но это было бы слишком бесчестно после того, что она только что сказала Джендри. Арья молчала, гордо распрямив спину, ожидая, пока кто-нибудь из разбойников озвучит её дальнейшую судьбу. - Миледи Арья, - в говорившем Арья узнала Тороса из Мира. Он не сказал «королева» или «Ваше Величество»; должно быть, все они давно позабыли эти слова – слишком долго у них не было короля, - ваша мать желает вас видеть. Ночной лес поплыл перед глазами девушки при этих словах. Легенды о жуткой обитательнице Речных Земель, безжалостно вершившей своё странное правосудие, докатились даже до Винтерфелла, но Арья упрямо не желала верить ни единому их слову. Но вот теперь, когда над головой волком завывал ледяной ветер, а из тьмы на неё смотрел десяток разбойников, сомнения казались юной королеве слишком большой роскошью. В горле пересохло, и Арья смогла только кивнуть, отринув любые доводы разума, подчиняясь только внезапно охватившему её чувству смертной тоски. Члены Братства без Знамён окружили её так, чтобы у неё не получилось бы сбежать, даже если бы ей очень этого захотелось. Они не стали завязывать ей глаза – в морозной ночи все деревья были одинаковыми, а все тропки скрывались под толстым слоем снега, так что Арья не смогла бы найти дорогу к их убежищу даже и при свете дня. Их путь оказался неожиданно коротким – уже скоро девушке помогли спешиться и ввели её в пещеру, показавшуюся девушке смутно знакомой. Но у неё вовсе не было времени или желания разглядывать обиталище Братства: в дальнем и самом тёмном углу она увидела силуэт статной, изящной женщины. В каждом изгибе тела, в повороте головы, в мимолётном движении рук угадывалась Кейтилин Старк, но, в то же время, от этой тени веяло ужасом и холодом, и Арья замялась в нерешительности. Кто-то непочтительно подтолкнул её в спину, но она даже и не заметила этого, лишь послушно шагнула вперёд, чувствуя на губах солёные слёзы.