Одной тропой

Наверное, сами Старые Боги хранили их: за несколько дней пути по оголённой белёсой равнине им не встретился никто. Вокруг стояла тишина, не нарушаемая даже криком птиц – мёртвая тишина, жуткая, заставляющая сердце трепетать от безотчётного страха перед неизвестностью. Бран никак не мог отделаться от гнетущего ощущения, что за ними кто-то наблюдает, хотя даже мутно-белое небо над их головами было непривычно пустым. Сперва Старк лелеял надежду встретить братьев Ночного Дозора где-нибудь в окрестностях Стены, может быть, даже Джона, но, чем дольше они шли, тем отчётливее он понимал, что его надежды не оправдаются. Видимо, чёрное братство засело в своих замках, покрепче заперев массивные ворота. Когда он делился с Жойеном своими мыслями или опасениями, Рид по большей части отмалчивался, и собеседник из него выходил не лучше, чем из Ходора. Всегда более чем сдержанный, сейчас наследник Дозора в Сероводье был ещё более молчаливым и угрюмым; порой Брану вообще казалось, что его друг не с ним, а где-то невероятно далеко, там, куда не заглянуть даже самому сильному древовидцу. На девятое утро их странного путешествия лучи рассветного солнца скользнули по ледяной глыбе где-то впереди, высекая сотни тысяч искр из величавой Стены, выраставшей, кажется, так близко. Бран уже однажды видел Стену, но и теперь у него дух захватило при одном только виде этого строения, неподвластного ни человеку, ни нежити. Сердце парня застучало быстрее, ведь скоро можно будет позабыть о холодных неживых руках, тянущихся к ним сквозь толщу снега. А эти руки приходили к нему во сне каждую ночь, заставляя вскрикивать и ворочаться. Конечно, немноголюдные земли с той стороны Стены тоже хранили немало опасностей, но те враги были куда более уязвимы, чем Иные и их порождения. Он хотел было поделиться своей радостью с другом, но, повернувшись к Жойену, увидел, что тот выглядит ещё более мрачным, чем обычно, словно не подходил к концу самый трудный и опасный отрезок их пути. Ободряющие слова замерли на губах Брана. - Мы почти пришли, - глухо и бесцветно произнёс он. Рид кивнул и огляделся по сторонам. Вдруг в его взгляде появилось затравленное выражение, которого Бран раньше никогда не видел. - Что такое? – поинтересовался Старк. - Где твой лютоволк? – продолжая оглядываться, бросил Жойен. Бран пожал плечами, не понимая, куда клонит Рид. - Наверное, убежал охотиться. - Призови его! - Зачем это? Лето нужно поохотиться, да и нам мясо не помешает. Земляные орехи не добавляют сил ни тебе, ни Ходору, а путь до Винтерфелла ещё совсем не близкий, и что-то получше мы едва ли сможем найти на разорённых войной землях. Но Жойен, кажется, вовсе не слышал его слов. Впившись взглядом в лицо друга, он воскликнул: - Призови его сейчас же! Пусть Иные возьмут всех зайцев в округе! Сейчас не время думать об охоте. Бран почувствовал, что начинает злиться. Он был калекой, но не слабоумным, и терпеть не мог, когда от него что-то скрывали. А Жойен говорил загадками, понятными ему одному. Но настойчивость Рида, пусть и необъяснимая, всё же убедила Старка. На несколько секунд погрузившись в транс, он мыслью отыскал Лето на опушке реденького леска, где за кустом притаился заяц. Лютоволк, раззадоренный почти удавшейся охотой, пытался сопротивляться, однако человеческий разум был сильнее воли животного, и Лето пришлось подчиниться. Вернувшись в реальность, Бран скорее почувствовал, чем увидел или услышал, как волк несётся к ним, стелясь по белоснежному покрову. Оказавшись совсем рядом с ними, Лето глухо заворчал, выражая своё недовольство, но всё-таки ткнулся мокрым носом в ладонь Жойена. К удивлению Брана, Рид не запустил длинные пальцы в густой мех животного, как делал это обычно, пусть и всего на одно мгновение, а, наоборот, отступил на шаг, и на вытянутом лице парня проскользнуло раздражение. Жойен походил на натянутую до предела струну – тронь, и порвётся, рассыпая вокруг бусы нестройных нот. Он не обращал никакого внимания на своих спутников, лишь вглядывался и вслушивался в притихшую пустоту вокруг. - Да что с тобой такое?! – не выдержав этого тревожного напряжения, вспылил Бран. Но и теперь Жойен казался таким же отрешённым, как за минуту до вспышки Старка. - Рано радоваться, Бран, - спокойно ответил он. – Мы ещё даже не достигли Стены. И, как ты правильно заметил, у её подножья наши тяготы не кончатся. И это всё если мы сможем пробраться на ту сторону. Холодный пот прошиб Брана: впервые он подумал, что они попросту не смогут найти обратный путь из Застенья. Никто из них не имел ни малейшего понятия о том, где расположены замки Ночного Дозора, а если бы и имели, то не знали, какие из этих замков обитаемы и соединены с Застеньем действующими тоннелями. Одичалые испокон веку взбирались наверх прямиком по отвесной ледяной стене и точно так же спускались вниз, но этот путь им точно было не преодолеть. В прошлый раз только счастливый случай в облике толстяка в чёрном помог им пробраться за Стену, но здравый смысл подсказывал Брану, что больше на подобные подарки судьбы им рассчитывать не приходилось. - Осталось ведь немного, - к собственному недовольству Старк заметил, что его голос звучит не твёрдо, а почти просящее. – Если мы не найдём проход сразу же, пойдём вдоль Стены, пока не поравняемся с каким-нибудь действующим замком Дозора. Может быть, нам даже удастся послать весточку Джону. Или даже увидеться с ним. - Если твой брат всё ещё жив, - мрачно заметил Рид. – Ты много лет ничего не слышал о нём, а нынешние времена суровы и немилосердны. Бран содрогнулся от того, как проникновенно звучал голос его друга. По правде сказать, больше всего он страшился даже не встречи с упырями – больше всего он боялся разглядеть в одном из них Джона Сноу, увидеть горящие на знакомом лице неестественно-синие глаза, почувствовать его холодные пальцы на своей шее. Изо дня в день он гнал прочь подобные мысли, но что-нибудь снова и снова воскрешало их. - Я бы почувствовал, если бы с ним что-то случилось. И Лето тоже. - Может быть, - уклончиво ответил Жойен. - Тебя что-то тревожит. Скажи, что? - Нам нужно передохнуть. Совсем немного, - с этими словами парень уселся прямо там, где стоял. Бран пожал плечами и приказал Ходору последовать примеру Жойена. Великан тотчас подчинился, и в следующий миг Старк уже сидел на холодном снегу, поддерживаемый Ходором. Он внимательно вглядывался в лицо Рида, с тревогой замечая, что его друг будто постарел не на один десяток лет. - Ты можешь со мной поделиться. Жойен устремил взгляд куда-то вдаль. - Я бы хотел… В последнее время мне становится всё тревожнее. Хочу тебя кое о чём попросить, Бран. Нет, даже… Поклянись, что, если со мной что-то случится, ты продолжишь путь и сделаешь всё, чтобы сохранить свою жизнь и добраться до Винтерфелла. Это важно. Для Старков, для Севера, для моей семьи… Ты нужен этому миру, Бран. - Что ты такое говоришь?! Мы доберёмся до Винтерфелла, непременно доберёмся, но вместе! Тот только покачал головой. - Я чувствую… Это не объяснить. Поклянись! - Не собираюсь я клясться! – воскликнул юноша, обуреваемый злостью и отчаянием. – И тебя бросать я тоже не собираюсь! Жойен улыбнулся тихой, задумчивой улыбкой. - Я ведь не прошу оставить меня прямо сейчас. Я говорю о том, что когда-нибудь… - Не желаю слышать! Ты называл меня своим королём, так вот и подчинись мне! – Бран сжал кулаки так, что костяшки пальцев побелели. Он был так зол и расстроен, что был готов ударить друга, лишь бы тот перестал говорить такие страшные и загадочные вещи. – Я запрещаю тебе даже думать об этом! - Думать ты мне не запретишь. И чувствовать тоже. - Ходор, - прорычал Старк, - поднимайся. Нам пора в путь. Великан безропотно поднялся, снова взвалил себе на плечи корзину с парнем и зашагал широкими размеренными шагами. Лето трусил рядом, и, не оборачиваясь, Бран мог слышать позади себя упругие шаги Жойена. Но вдруг лютоволк глухо заворчал, вздыбливая шерсть на загривке, а в следующий миг Рид глухо вскрикнул, заставляя великана круто развернуться. Прямо за спиной Ходора стоял один из упырей: великан почти ростом с Ходора, кожа свисает клоками вперемежку с разодранной чёрной одеждой, безобразно оголяя тронутую разложением плоть и кое-где кости. В почерневшей руке оживший мертвец держал длинный клинок, который тут же со свистом опустил прямо меж лопаток замешкавшегося Жойена. Дикий крик вырвался из горла Брана, когда его друг упал на снег, как подкошенный, а кровь из жуткой длинной раны обагрила и растопила снег у его ног. Ходор заметался, дико вытаращив глаза и не переставая бормоча испуганное «Ходор»; в панике он сбросил с плеч корзину с юношей, и Бран больно ударился головой о землю. На миг в глазах потемнело, парню даже показалось, что он умирает, поверженный упырём, но тут где-то рядом зарычал Лето, возвращая его к жизни. Распахнув глаза, Бран увидел, как лютоволк бросился на мертвеца, впиваясь ему в шею. Жутко затрещали мёртвые кости, а, когда прямо рядом с ним приземлилась голова со светящимися голубыми глазами, к горлу Старка подкатила дурнота. Голова опасно клацнула зубами прямо у руки Брана, и он поспешно отдёрнул руку и вообще отполз подальше, выпутываясь из корзины. Обезглавленное тело продолжало наносить слепые удары вокруг себя, и сила, с которой мертвец опускал меч, была поистине страшной. Только чудо помогало Лето уклоняться от ударов. Лютоволк с остервенением вгрызался в гниющую плоть, под его зубами с оглушающим треском ломались кости, но упырь будто бы не замечал этого. Наконец, Лето удалось отгрызть руку, державшую меч, и она упала в сугроб, всё ещё продолжая шевелиться. За ней последовала нога, обутая в добротный сапог, и мёртвое тело неуклюже повалилось набок, продолжая бороться с волком. Дрожащими руками Бран высек искру и поджёг один из оставшихся факелов, а затем метнул его в мертвеца. Пламя едва не опалило бок лютоволку, животное с ворчанием отскочило, бросая своего противника, когда упырь вспыхнул, как солома. Но Старк уже не видел своего поверженного врага, не видел он и Ходора, который остановился и тяжело дышал, пытаясь восстановить силы. Из последних сил он подполз к Жойену, попытался перевернуть друга на спину, но ничего не вышло. Кровь Рида обагрила его руки и рукава полушубка, бледные пальцы Жойена слабо вцепились в его предплечья, отталкивая Брана. - Я же говорил… - прохрипел умирающий, с трудом подняв взгляд на Брана. – Я чувствовал… Слова застряли в горле юноши, вместо ответа он всхлипнул, даже не стараясь сдержать слёзы. - Я не смогу один… - Ты не один… У тебя есть Ходор и Лето…береги его… И…поклянись! Теперь уж поклянись… Дрожащей рукой Бран убрал упавшие на лоб волосы, оставляя кровавые полосы на своём лице. - Клянусь, что доберусь до Винтерфелла и стану королём, - чужим голосом произнёс он. Он проклинал себя за то, что, поддавшись видению, быть может, обманчивому, покинул безопасное место, повёл за собой Жойена по пути, на котором того подстерегала Смерть. – Жойен! Если бы не я… - Ты всё сделал правильно, Бран Старк. Свою судьбу не обманешь. У меня, как видишь, не вышло… - произнеся эти слова, Рид закашлялся, выплёвывая кровь, а через несколько мучительных минут навеки затих. Окровавленными пальцами юноша закрыл жутко глядящие в пустоту болотно-зелёные глаза и ровным тоном, словно ничего и не случилось, скомандовал Ходору: - Подай факел! Великан повиновался и вложил в руку Брана гладкое древко. Пошарив вокруг себя в холодном снегу, он нашёл кремень и спустя несколько секунд дрожащими руками высек искру, тут же разгоревшуюся в яркое, весело трещащее пламя. Делая это, парень не мог заставить себя смотреть на мёртвого друга, решился лишь в последний момент, перед тем, как опустить факел точно туда, куда ударил меч упыря. Несмотря на кровь, пропитавшую одежду, тёплый плащ Жойена занялся быстро, источая вокруг себя тошнотворный запах палёного меха. Бран с трудом разогнул застывшие пальцы Рида, вынул из его руки топорик Миры, мысленно поклявшись, что, если девушка ещё жива, он непременно разыщет её, вернёт оружие и расскажет о последних минутах брата. Затем, так же не глядя на пылающее тело друга, он кое-как забрался в корзину. Ошеломлённый Ходор по первому немому знаку своего господина взвалил Брана себе на спину и двинулся туда, куда так же молча, одним только жестом, велел ему Старк. Огонь, пожиравший упыря, потихоньку затухал, зато погребальный костёр Жойена Рида пылал ярко, весело, трескуче, словно насмехаясь над холодом и смертью. Но у Брана размеренный треск порождал лишь нестерпимое желание зажать уши руками, чтобы не слышать, как отправляется в мир иной его единственный друг. Но, помня о том, что он не мальчишка, а король, пусть без ног, королевства и короны, юноша сдержался, не закрыл уши ладонями. И не оглянулся. Слёзы, сами собой сочившиеся из глаз, мгновенно замерзали на щеках и ресницах, мешая смотреть и противно стягивая кожу, но Бран и не пытался их сдержать. Он оплакивал единственного человека, который не бросил его, прошёл с ним тот длинный нелёгкий путь, который ему уготовили Боги, и в конце концов отдал за него жизнь. Старк рвался домой, обратно к людям, в привычный мир своего детства, но он не знал, ждёт ли его в Винтерфелле и вообще в том ставшем чужим мире за Стеной хоть одна живая душа. Если бы только Жойен был всё ещё с ним…он бы мог пройти любой путь, преодолеть все препятствия, смириться с любым поражением…если бы только не остался один. Стена выросла перед ними будто из-под земли уже в конце того дня, когда погиб Рид. Но в толще льда не было даже и намёка на какой-либо проход на ту сторону, и Бран приказал Ходору двигаться вдоль Стены. Несмотря на то, что Брану нестерпимо хотелось спать, он заставлял себя бодрствовать: теперь он был единственным разумным существом в их маленьком странном отряде, и все решения ложились на его плечи. Справа от них дышала холодом ледяная громада Стены, слева вздымался мрачный Зачарованный Лес. Когда юноше надоело недовольное хныканье великана, а на заледеневшие просторы Застенья опустилась иссиня-чёрная ночь, Бран всё же решился устроить привал. Ходор извлёк парня из его корзины и помог разжечь огонь, Старк оделил себя и великана скудными порциями кореньев и земляных орехов, но не позволил Лето отправиться на охоту, страшась потерять и лютоволка. Пригревшись у костра, великан через некоторое время захрапел, а Бран, как мог, боролся со сном, в одной руке держа завещанный Ридами топорик, а в другой – веточку, которой неустанно ворошил угли в костре. Хоть ему и казалось, что среди деревьев мелькают какие-то неясные тени, их отдых никто не потревожил, и с первыми проблесками рассвета они вновь отправились в путь. Следующие два дня прошли в однообразной качке в ритм шагам Ходора. Бран почти не говорил, лишь отдавал отрывистые приказания великану. Иногда, правда, ему приходилось покидать своё тело и вселяться в тело Ходора, потому что измученный долгой дорогой, холодом, полуголодным существованием и вдобавок стойким предчувствием близкой опасности великан временами отказывался подчиняться своему хозяину. Тогда Бран завладевал разумом великана, и не мог нарадоваться возможности идти по твёрдой земле, обладать сильным, свободным и здоровым телом; ему хотелось побежать вперёд, испробовать свои силы на первом же попавшемся дереве или звере в глубине леса, но приходилось помнить о собственном изломанном теле в корзине, болтающейся за спиной. Узкая полоска открытой равнины между Стеной и лесом, в некоторых местах подступающим к ледяной глыбе почти вплотную, оставалась безлюдной к огромному облегчению Старка. И нигде в ровной белоснежной поверхности Стены не было видно и щели, хотя бы отдалённо напоминавшей ворота или двери, или даже крошечную дыру, напоминавшую вход в тоннель. Отчаяние стало завладевать Браном: грандиозное творение его предка протянулось на много миль с запада на восток, а замков Дозора на всём протяжении Стены было всего девятнадцать. Бран даже не представлял, в каком именно месте он находится, как далеко до ближайшего замка, и порой им стойко завладевала мысль о том, что он окончит свои дни, так и не наткнувшись ни на одни из девятнадцати ворот. Но удача не оставляла его: около полудня третьего дня своего одинокого путешествия Бран, завладевший разумом Ходора, увидел чернеющие в Стене врата. Радость захлестнула его, забыв, что он находится в чужом теле, он рухнул на колени и воздел руки к небу, благодаря Богов. Его собственное безвольное тело в это время болталось за спиной великана, рискуя вывалиться из корзины, и лишь поскуливание Лето вернуло Брана к реальности. Подойдя к воротам поближе, он понял, что они давным-давно засыпаны камнем и щебнем, которые за много лет намертво смёрзлись со льдом Стены. Старк был готов снова погрузиться в отчаяние, когда вдруг заметил сбоку от громадных ворот небольшое отверстие, аккуратно заваленное валуном. - Ходор, опусти меня, - вернувшись в собственное тело, скомандовал Бран. Тот послушно сделал то, что от него требовал хозяин, и удивлённо взглянул на юношу, когда он вложил в огромную руку свой топорик. Ходор открыл рот, и Старк, предчувствуя протест, вновь покинул своё немощное тело, войдя в великана. Сила, которой было наполнено неповоротливое тело, заставила сердце Брана ликовать, оружие в его большой ладони показалось ему легче пёрышка. Валун, закрывавший отверстие вроде того, по какому Бран и его друзья вошли в Застенье, крепко примёрз к Стене, но через какое-то время холодное стекло льда треснуло под неистовыми ударами топора в руке великана, а затем посыпалась прозрачная ледяная крошка. С сожалением взглянув на топор, на лезвии которого от борьбы с морозом остались зазубрины, Бран отложил оружие и изо всех сил налёг на огромный валун. Сперва ему показалось, что с таким же успехом он мог бы попробовать сдвинуть с места саму Стену, но после нескольких попыток камень поддался, а затем Брану удалось откатить его в сторону, открывая узкий вырубленный явно человеческой рукой лаз. Чувствуя невиданную усталось, он поспешил освободить разум Ходора. - Ходор, - жалобно протянул великан, непонимающе глядя на молодого хозяина. Бран неловко улыбнулся добродушному верзиле, понимая, что сейчас все мышцы Ходора адски болят. - Нам нужно туда, - притянув к себе лютоволка, он кивнул на тёмный тоннель. – Мы идём домой, Ходор. Мы идём в Винтерфелл.