Одной тропой

Лорд Хоуленд Рид присоединился к ним с тремя сотнями своих людей, вооружённых острогами, луками и короткими мечами, едва они миновали Ров Кейлин. Насмотревшийся на хмурых бородатых северян Джендри полагал, что его невозможно чем-то удивить, однако озёрные жители оказались настоящей диковинкой: низкорослые, поджарые, почти все с зелёными, как мох, глазами; спокойные и рассудительные, словно никакие горести не могли коснуться их. Его люди, правда, за спинами новоприбывших плевались и называли их «лягушатниками» и «болотными дьяволами», и в первое время Джендри опасался стычек, но люди Ридов и ухом не вели. - Ваши люди, милорд, помнят, как поколения их предков погибали от стрел лордов Сероводья и других озёрных жителей, когда хотели завоевать Север, - сказала как-то королева Арья, смеясь, - и до сих пор не могут простить им это. Впрочем, им на это наплевать. Несмотря на это, Болтоны перешли через Перешеек, не потревоженные лордом Хоулендом, когда Ланнистеры даровали им Винтерфелл и весь остальной Север, но об этом Джендри предпочёл умолчать: ему не хотелось ссориться с юной королевой, не хотелось вызывать в ней горькие воспоминания, не хотелось, чтобы она становилась мрачной и молчаливой…снова. Стоило им ступить на земли королевства Старков, как Арью словно подменили: она стала куда более разговорчивой, улыбчивой, а в серых глазах теперь время от времени вспыхивали искорки весёлости. Такой Джендри не видел её никогда прежде, даже когда она была маленькой девочкой. Впрочем, тогда ни у кого из них не было поводов для веселья, хотя даже дожить до нового утра было небывалой удачей. Он помнил Арью Старк угрюмым злым ребёнком, жестоким и своенравным; он узнал её холодной, словно высеченной изо льда, расчетливой королевой; но теперь она была совсем другой. Всё больше и больше времени они проводили вместе, скача по бескрайним белоснежным просторам стремя в стремя, и Джендри всё чаще ловил себя на том, что любуется её глазами, её припорошенными снегом волосами, её жёсткой грацией, какой не найдёшь ни в одной южанке. Арья Старк была не просто красивой девушкой или молодой нежной королевой – она была воительницей, и в ней не было ничего нежного, а, кроме того, ему всё казалось, что есть в Арье что-то ещё, тёмное и жестокое, какая-то страшная тайна, которую она никогда не откроет никому. Но даже это не отпугивало молодого короля. Ему нравилось смотреть, как она улыбается, нравилось, как звучит её смех, и он думал…ему хотелось, чтобы так было…чтобы так она смеялась только с ним. Впрочем, ничто не мешало Арье Старк подгонять своё войско и войско Джендри, несмотря на кусачий мороз и тьму, слишком рано опускавшуюся на земли Севера. Порой солнце не показывалось по нескольку дней кряду, а буря засыпала всё вокруг белой крупой, и сугробы вдоль дороги росли и росли, но бесконечная стальная змея всё вилась и вилась по Королевскому Тракту. Дневные переходы с лёгкой руки Арьи стали длиннее, стоянки – короче; люди королевы не жаловались и лишь послушно ускоряли шаг, южане роптали, но ослушаться и повернуть вспять не осмеливался никто. Чем ближе становились Винтерфелл и Стена, чем выше вырастали сугробы, тем меньше Иные казались персонажами сказок и мифов. В такую холодину нетрудно было поверить в живых мертвецов и ледяной ужас, управляющий ими. - Северяне поговаривают, будто лорд Сноу припас для нас синеглазых мертвецов в своих ледяных камерах, - рассказал как-то лорд Тирион, заглянувший на совет в шатёр Джендри, - чтобы мы лишний раз убедились в правдивости слов его сестры, - карлик протягивал маленькие ладони к огню, полыхавшему в жаровне, и отсветы пламени ещё больше искажали черты его и без того изуродованного лица. - Полагаю, в этом не будет нужды, когда мы прибудем на Стену, - проговорил, глядя в огонь, его старший брат. Джейме Ланнистер теперь будто бы стал тенью своего лорда-брата, одевался в серые и коричневые тона, и о былом великолепии Цареубийцы напоминала только его золотая рука. Когда Джендри глядел на братьев Ланнистеров, ему становилось неуютно: он знал, что по окончании этой войны, если им удастся отбить своё королевство у Белых Ходоков, ему предстоит отдать Кастерли Рок одному из них; Цареубийца был старшим из двоих, однако былые обеты воспрещали ему наследовать земли своего отца; впрочем, и от клятв Королевской Гвардии его освободила сама жизнь. Порой это казалось Джендри даже сложнее, чем отвоевать право на жизнь у холода и ужаса, надвигающихся на Вестерос. Его лорды собрались на совет в золотом шатре короля: Тирион и Джейме Ланнистеры, сир Тантон Фоссвей от Хайгардена, леди Обара от Дорна. Сир Лорас и леди Бриенна были тут же, белоснежными изваяниями застывшие у обоих входов в палатку. Пажи разносили подогретое пряное вино, и пар от нагретых чаш вился в стылом воздухе. - Надеюсь, в лагере всё спокойно? – едва пригубив своё вино, осведомился молодой король. Больше всего он опасался ссор своих людей с северянами, ведь теперь, когда их путешествие подходило к своему мрачному концу, страсти были накалены до предела, несмотря на чудовищный холод. Слишком живы были ещё воспоминания о Войне Пяти Королей, где нынешние союзники сражались за разных королей. Одного необдуманного словечка, одной свары хватило бы, чтобы хлипкий союз Юга и Севера распался, и одной только его волей или желанием Арьи сохранить его было невозможно. Первой заговорила дорнийка. - Солдаты, конечно, предпочли бы греться у своих домашних очагов, но они понимают, что таков приказ Вашего Величества. Кто-то ропщет, кто-то ищет повода сцепиться с северянами, но в целом… Здесь слишком холодно, и даже дорнийская кровь обращается в лёд, - ухмыльнулась девушка. Джендри вяло улыбнулся в ответ на её слова. Дорнийцы слыли невозможными задирами, охочими до драк не на жизнь, а на смерть, острой пищи, острого словца и ядовитого оружия, и казалось невероятным, чтобы девушка, пусть даже Обара Сенд, смогла умерить их бьющую ключом смертоносную энергию. Впрочем, быть может, она была права, и всё дело за неё сделал мороз. У него не было желания разбираться в этом, он просто был доволен, что не льётся кровь. - Кажется, впервые за много лет люди действительно понимают, за что они воюют, - снова заговорил Цареубийца. – А для тех, кто ещё сомневается, у людей королевы Арьи припасена тысяча сказок. Порой страх заставляет людей идти на то, на что не толкнёт даже жажда славы и наживы. Знал ли Джейме Ланнистер, что такое страх? Джендри помнил, как он явился за ним в сопровождении леди Тарт в самую чащу леса, отыскав лагерь Братства, и прямо и бесстрашно взглянул в глаза Леди Бессердечной, чего не осмеливались делать даже её преданные соратники. Он не боялся её, не боялся разбойников, не боялся проклятий своей сестры, чьё хрупкое правление он разбил вдребезги…боится ли он Иных? Едва ли. Должно быть, он пойдёт в бой с улыбкой на устах и будет смеяться в лицо каждому мертвецу, с которым его сведут боги. Но таких, как Джейме Ланнистер в войсках обоих королевств было слишком мало, и сам король к их числу не принадлежал. Они все боялись, но именно страх вёл их навстречу врагу. - Около десяти моих людей отморозили себе ноги в последний переход, - мрачно заявил сир Тантон. – Нельзя ли делать их поменьше и давать нам больше времени на отдых? Джендри нахмурился: десять это не сто, но если в каждом отряде каждый день будет десять отмороженных, сколько людей сможет сражаться в назначенный день у Стены? Однако, если они станут продвигаться медленнее, кто знает, что застанут они в землях Ночного Дозора. Кое-какие отряды северян отправились к Чёрному замку, не дожидаясь свою королеву, но у них не хватит сил оборонить Стену. И Арья… Он понимал, что прежде всего должен заботиться о своих людях, а не о том, что скажет правительница чужого королевства, но Джендри было в самом деле жаль человека, который вздумал бы предложить северянке двигаться помедленнее. - Некогда отдыхать, сир, - фыркнула Обара Сенд, - слава ждёт нас у подножья Стены и она не будет ждать вечно. - Слава… - протянул в ответ Фоссовей. – Холод и смерть – вот, что нас ждёт. В шатре повисло напряжённое молчание. Джендри заметил лишь, как подобралась леди Бриенна на своём месте, словно готовясь к смертоносному выпаду. Древние распри между дорнийцами и жителями Простора были известны всем и каждому в Семи Королевствах, и было бы глупо полагать, что зима и необходимость противостоять общему врагу смогут затушить непримиримую вражду, которую они так лелеяли. Однако слова сира Тантона выражали всё то, что не осмеливались сказать другие. Молодой король вёл своих людей на верную смерть – если даже им удастся победить, погибнут многие, очень многие – и вряд ли стоило ожидать, что никто не упрекнёт его в этом. Улыбка девушки была похожа на оскал, а в тёмных глазах блестела неприкрытая насмешка. - А вы думали, что отправляетесь на пикник, сир? Ещё не поздно возвратиться к юбкам своих жён, пока Иные не учуяли запах вашего страха. Если бы здесь были северяне, они бы сказали дорнийке, что смеяться над Белыми Ходоками не стоит. Но сир Тантон лишь побагровел, и рука его потянулась к мечу, висевшему на поясе. Леди Обара молча наблюдала за ним, скрестив руки на груди. Судя по виду, у девушки было припасено ещё немало колкостей, и все их она желала бросить в лицо Фоссовею. - Довольно, миледи, - резко произнёс Джендри. – Меньше всего мне хочется, чтобы вы опустились до глупого, бессмысленного кровопролития. Если вам так охота помахать мечами и пустить кому-нибудь кровь, приберегите свой пыл до Стены. Там-то у вас не будет недостатка во врагах, разве что кровь у них чёрная и холодная. Сир Тантон крепко стиснул кулаки, дорнийка же обернулась к королю и смерила его скучающим взглядом. Джендри сделал вид, что не заметил этого не слишком уважительного взгляда: дорнийцы ещё лелеяли память об Элии Мартелл и её детях, убитых во время восстания отца Джендри, и присягнули новому королю последними. Если Тирион Ланнистер женится на младшей сестре леди Обары, а Джендри – на Мирцелле, их связи станут крепче, но ненамного, и ему, пожалуй, всегда придётся жить и править с оглядкой на Дорн. Но все эти союзы будут заключены в будущем, пока ещё таком призрачном, а прямо сейчас Джендри Баратеон хотел получить от своих подданных беспрекословное повиновение. Он не знал, что отразилось на его лице, но леди Обара поджала губы, а Фоссовей опустил глаза, словно стыдясь своей вспышки. Лорд Тирион ухмылялся, глядя на короля, и безуспешно пытался спрятать свою улыбку в воротнике мехового плаща. - Да, ваша милость, - спустя несколько мгновений в один голос пробормотали оба. Джендри кожей почувствовал, как выдохнули его гвардейцы на своих местах. - Хорошо. Сир Лорас, - обратился он к закованному в белоснежные латы рыцарю, - что слышно от ваших людей? Корабли Хайгардена должны были доставить провиант, фураж и значительный груз драгоценного драконьего стекла морем в Белую Гавань, и эту задачу молодой король возложил на Уилласа Тирелла, брата Десницы и Рыцаря Цветов. - Последние письма от лорда Редвина и моего брата Уилласа ждали меня в Риверране. Я рассчитывал получить от них весточку и в Сероводье, но, похоже, даже вороны не могут отыскать это место, - король нетерпеливо махнул рукой, и сир Лорас торопливо продолжил: - на тот момент он милостью богов не потерял ни одного корабля, несмотря на зимние штормы. Лорд Редвин писал, что они будут в Белой Гавани одновременно с нами. Милостью богов. Если Семеро будут милостивы к ним, ему удастся уговорить хайгарденских капитанов отправиться со своим грузом дальше, к Восточному Дозору-у-Моря, хотя это и казалось Джендри почти невероятным. Если боги будут милостивы, они разобьют Иных и смогут вернуться домой. Если боги будут милостивы… Но Семеро здесь, на Севере, слабее, чем у себя дома; этот край – край белых чардрев с суровыми ликами и кроваво-красными листьями, и кто знает, слышат ли деревья молитвы, внимают ли молитвам южан Старые Боги. - Надеюсь, что всё так и будет, - тихо ответил король. – Спасибо, сир, - несмотря на некоторую заносчивость, Лорас Тирелл нравился ему, и Джендри понимал, что может доверять молодому рыцарю, хоть тот, безусловно, считал, что Ренли Баратеон был бы лучшим королём. Рыцарь Цветов сдержанно поклонился. Говоря с ним, король краем глаза наблюдал за леди Обарой и Фоссовеем: стоя в разных концах королевского шатра, они, не имея возможности продолжать свой спор и упражняться в остроумии, обменивались холодными угрожающими взглядами. Несмотря на то, что в тёмных глазах дорнийки притаилась жестокая насмешка, а сир Тантон, конечно, не мог спустить обиды женщине, бастарду и дорнийке, Джендри не сомневался, что они оставят свою вражду, как он им и приказал, до лучших времён, однако от их подданных этого ждать не стоило; едва они вернутся к своим отрядам, весть о произошедшей ссоре разлетится среди солдат, и уже до темноты кто-то отправится на суд богов. Этого он допустить не мог. Когда эта война закончится, они будут вольны вернуться к своим драгоценным распрям, а пока… - Леди Обара, - он круто обернулся к ней, а затем повернулся к мужчине, смерив того жёстким взглядом, - сир Тантон, я хочу, чтобы вы понимали и донесли это до своих людей: я не потерплю ссор среди ваших солдат. Если я узнаю, что дорнийцы и хайгарденцы ссорятся, следуя славным традициям своих предков, - а я узнаю – я повешу зачинщиков, кем бы они ни были, а остальной отряд пойдёт в авангарде и первым встретится с нашими врагами. Он не сомневался, что такая угроза возымеет действие: никому не хотелось встретиться с Белыми Ходоками первыми. Леди Обара молча склонила голову в знак смирения, а сир Тантон пошёл дальше – встал на одно колено перед Джендри, опустив остриё меча в землю. Для молодого короля это было лучшим ответом. - Хорошо, - сдержанно кивнул он. – В таком случае совет окончен, и я не смею вас больше задерживать, - когда его советники потянулись к выходу, он добавил: - и вы, сир Лорас, можете пока отдохнуть. Сейчас мне нужна только леди Бриенна. Тирелл не посмел ослушаться, хотя взгляд, который он бросил на Тартскую Деву, ясно говорил об огромном недоверии, которое тот испытывал к девушке. Джендри, впрочем, не видел оснований для него, и не верил, что это Бриенна убила короля Ренли. Он не одобрял этой глупой распри между Лорасом Тиреллом и Тартской Девой и считал, что однажды она сослужит им обоим дурную службу. А, может быть, и ему самому. Когда за матерчатыми стенами шатра затих скрип снега под сапогами покинувших его лордов, Джендри вынул из ножен свой меч, задумчиво глядя, как побежали по клинку узорчатой валирийской стали отблески оранжевого пламени. Вдовий Плач – так прозвал его король Джоффри, он достался Джендри вместе с Железным Троном, но имя это не нравилось молодому королю. Имя меча леди Бриенны, выкованного из той же ворованной Ланнистерами стали, было куда более приятным и благородным, но Джендри не решился переименовывать меч: ему ли было не знать, что у стали есть своя память и свой характер, и мечу это может не понравиться. Леди-воительница, неподвижно стоя на своём месте, вопросительно наблюдала за ним. - Я подумываю о том, чтобы возвратить королеве Арье этот меч – он был выкован из меча, принадлежащего роду Старков сотни лет, и было бы справедливо, чтобы она снова завладела им. По правде говоря… - он не осмелился говорить дальше, глядя как Бриенна Тарт судорожно сжала пальцы на рукояти своего меча, словно руку старого друга, который может вот-вот исчезнуть навсегда. Джендри не думал, что леди Тарт когда-либо боялась своих врагов, но сейчас на её лице застыл неподдельный испуг: она догадалась, что он хотел предложить передать Арье и её меч вместе со своим. – Я дарую вам другой меч, лучше этого, - едва ли можно было найти подходящую замену валирийскому клинку, и молодой король почувствовал, как предательский румянец заливает его лицо. - Как прикажете, ваша милость, - безжизненным ровным голосом ответила ему она, но ладонь с рукояти не убрала. Рубин, вделанный в эфес, загадочно перемигивался с огнём в жаровне. Тартская Дева беспрекословно повиновалась ему, но не такого повиновения желал Джендри; он видел, что это расставание с мечом болезненно для неё, хоть она и не смеет ослушаться своего короля. Верный Клятве был с девушкой, сколько он её знал, но сам меч и убранство ножен были непомерно дорогими для воительницы, долгое время ведущей образ жизни небогатого странствующего рыцаря. Джендри попытался вспомнить всё, что ему когда-либо говорили об этих мечах, изготовленных по приказу Тайвина Ланнистера… Конечно! Золото и багрянец, сплетающиеся повсюду в этих благородных клинках, были цветами дома Ланнистеров, но это вовсе не отвечало на вопрос о том, как один из мечей оказался у леди Бриенны и почему так дорог ей. Тем временем девушка предприняла ещё одну попытку сохранить меч при себе. - Едва ли этот поистине благородный жест понравится королеве Арье, ваша милость. - Почему это? – брови короля взметнулись вверх. - Это…это мечи Ланнистеров, ваша милость, - осторожно произнесла Тартская Дева. Одного взгляда на эти великолепные клинки хватало, чтобы понять, что она права: золото, рубины и львы, скалящиеся с ножен и эфесов. В тот единственный раз, когда Джендри довелось видеть лорда Эддарда Старка, тот был без меча, да это и немудрено, если то, что он слышал о фамильном мече Старков – правда. Но и теперь о нём в Королевской Гавани говорили достаточно, чтобы жадный до всего, что касалось оружия, король, смог составить себе представление о нём: огромный клинок по имени Лёд, серый, как Север, как глаза Арьи Старк. И он явственно представил себе эти глаза и ярость, которая вспыхнет в них, если он предложит девушке мечи с львиными головами, венчающими рукояти. В лучшем случае она сочтёт это насмешкой, в худшем – снесёт ему его глупую голову и будет права. Взъерошив тёмные волосы на затылке, Джендри поднял глаза на Бриенну: та стояла неподвижно, словно белоснежное изваяние, но голубые глаза пристально следили за любой переменой в его лице. - Тут вы, пожалуй, правы, миледи. Хорошо, что я завёл с вами этот разговор. Спасибо. - Помогать Вашему Величеству – мой долг, - ответила ему девушка, однако радость свою скрыть не смогла. Белая Гавань предстала перед ними через два снежных дня: белые крепостные стены, белые дома, крытые заметёнными снегом белыми крышами. Если бы не серые пряди дыма, поднимавшиеся к хмурому небу, город бы показался миражом, вытканным из мириадов снежинок. Белый цвет слепил глаза, и Джендри страстно пожелал увидеть ещё какие-нибудь цвета, кроме белого и серого. Белый и серый – цвета Старков, подумал он, въезжая в ворота города стремя в стремя с Арьей Старк. Эта девушка была здесь абсолютной хозяйкой, тогда как Джендри чувствовал себя на Севере нежданным, нежеланным гостем – куда хуже, чем чувствовала себя Королева Севера у него в Королевской Гавани. Необъятный лорд Виман Мандерли принял обоих королей с большим размахом в Новом замке, тоже выстроенном из белого камня. Сын и наследник лорда Вимана, его невестка и молоденькая внучка, только что разрешившаяся от бремени, были тут же, и, когда одна из придворных дам Королевы Севера безо всяких церемоний кинулась обнимать их, Джендри вспомнил, что она тоже была из Мандерли. Пока лорды пировали в Великом Чертоге замка, а их солдаты – на широких улицах Белой Гавани и в лагерях, разбитых за крепостной стеной, гостеприимный хозяин сопроводил короля Юга и его ближайшее окружение в великолепную Снежную септу. Опустившись на колени, Джендри не мог вспомнить ни одной молитвы и лишь бестолково повторял, что хочет во что бы то ни стало выиграть эту войну, надеясь, что Семеро смилуются над бестолковым мальчишкой-кузнецом, по нелепой случайности получившим трон и корону. Когда он вернулся в пиршественный зал и увидел Арью Старк, беспечно смеющуюся с сёстрами Мандерли и Мирой Рид, у юноши защемило сердце от того, какой далёкой юная королева показалась ему. Это была её земля, её люди, её боги; он же был здесь чужаком, как и все его люди. Какая бы цель не свела их с северянами, не привела в эти холодные земли, больше всего они все желали одного: убраться отсюда подальше и никогда не возвращаться. А на следующее утро к стенам Белой Гавани стали прибывать отряды северян, ещё не успевшие присоединиться к невиданному воинству, которое от самой Королевской Гавани вела за собой юная упрямая девушка. Первыми, несмотря на удалённость своих земель, прибыли Амберы под предводительством своего шумного лорда по прозвищу Большой Джон. Поистине огромный мужчина ввалился в двери Великого Чертога, где Арья и Джендри восседали на великолепных резных креслах, громогласно требуя, чтобы ему сей же час показали «девочку Неда Старка», иначе он тотчас же уведёт своих людей обратно в Последний Очаг, предварительно сняв головы с тех, кто его обманул. Огромный клинок с проворством, которого сложно было ожидать, вылетел из ножен в подтверждение этих слов, и Джендри краем глаза увидел, как подобрались королевские гвардейцы у него за спиной. Но Арье Старк было достаточно подняться со своего места, чтобы Джон Амбер благоговейно умолк и рухнул на колени, уперев остриё своего меча в каменные плиты пола. Баратеону даже показалось, будто в уголках глаз свирепого северянина блеснули слезинки. - Моя королева, - голос его дрогнул, - простите меня, что я не уберёг вашего отца и ваших братьев, - сказал он так, словно за смерти Эддарда Старка и его сыновей отвечал он один. - Вы не виновны, милорд. Вы потеряли сына от рук наших общих врагов, но теперь они повержены, а наши близкие отмщены. Поднимитесь, милорд. Надеюсь, мне вы будете служить так же верно, как моему отцу и моему брату, - при их упоминании голос девушки тоже задрожал, и она отвела взгляд. На этом аудиенция Амбера была окончена. Вслед за ним потянулись другие: Гловеры из Темнолесья, Рисвеллы из Родников; людей Толхартов от имени своей кузины и жены Эддары привёл Брандон Толхарт. Из Хорнвуда прибыл на поклон к королеве бастард Халиса Хорнвуда Ларенс Сноу и был тут же узаконен Арьей и наречён Ларенсом Хорнвудом и лордом Хорнвуда. Отрядами Сервинов командовал тихий племянник прежнего лорда, безутешной и одинокой леди Джонелли названный наследником Сервина. Войсками Барроухолла, к удивлению всех собравшихся, командовала сама леди Барбри: седовласая худая и высокая женщина с острыми и неприветливыми чертами лица. Она ни от кого не скрывала своей неприязни к Старкам, и от того её встреча с королевой оказалась самой холодной; на Джендри и других южан старая дама даже не взглянула. - Она привела солдат – это всё, что от неё требовалось, - шепнула Арья Джендри, когда, откланявшись, леди Дастин заняла своё место в дальнем конце переполненного Великого Чертога. – Любить меня я её не заставляю. Выяснили, что Карстарки и Мормонты, а так же оба дома Флинтов повели свои войска прямиком к Чёрному Замку; так же поступили кланы Волчьего леса и горные кланы. Белая Гавань была переполнена, казалось, её белокаменные стены вот-вот лопнут от такого невообразимого количества людей; от людских голосов звенело даже давно покинутое мрачное Волчье Логово. В Великом Чертоге Нового замка едва хватило места для всех лордов и рыцарей, а такое количество голодных ртов грозило оставить лорда Мандерли без припасов, заготовленных на зиму. Об этом лорд Виман без обиняков сказал королеве Арье, и девушка пообещала увести своих людей, едва корабли Хайгардена покажутся в гавани. И, словно бы Старые и Новые Боги объединились, чтобы дать удачу своим детям, уже через два дня все корабли, кроме двух, разбившихся в зимних штормах у Сестёр, пристали у Белой Гавани. Джендри потратил целый день, чтобы просьбами, угрозами и сладкими обещаниями заставить капитанов следовать дальше к Восточному Дозору-у-Моря, но согласилась лишь треть, и среди них сам лорд Редвин. С остальных кораблей, работая всю ночь, груз перенесли на телеги и сани, и уже на следующий день огромное войско двинулось к Винтерфеллу. Теперь юную Королеву Севера было сложно узнать: в Королевской Гавани это была замкнутая девушка, напуганная и от того свирепая, но теперь, в окружении своих преданных знаменосцев она стала словно бы неуязвимой. Каждое утро они встречались и проводили вместе почти весь день, разговаривая или молча пытаясь обогнать друг друга; время от времени они устраивали поединки на радость своим приближённым или отправлялись на охоту. Они не останавливались ни на минуту, если могли продолжать путь, но теперь объединённое войско Юга и Севера двигалось единой колонной под началом обоих королей. Впереди их ждала битва, какой прежде не видывало человечество, битва не на жизнь, а на смерть, и Джендри желал покончить с этим как можно скорее, но всё-таки бывали мгновения, когда он хотел, чтобы нелёгкое это путешествие не оканчивалось никогда. Миновав замок Сервин, они остановились на ночлег у самой кромки Волчьего Леса, в считанных лигах от Винтерфелла. Несмотря на то, что в этот день Королева Севера, как никогда, подгоняла войско, заснеженная тьма упала на них неожиданно, отрезав им дальнейший путь по Королевскому Тракту. Арья рвала и метала, желая встретить эту ночь дома, но всё-таки поддалась уговорам своих военачальников, умолявших её не рисковать и подождать до рассвета. Королева сдалась, но её лютоволчица сдаваться не собиралась: огромная свирепая Нимерия рвалась домой, и девушке пришлось привязать её у входа своей палатки. Удостоверившись, что Королева Севера никуда не денется, Джендри отправился в свой шатёр, где ненадолго забылся беспокойным сном, но уже в час волка задули первые рога, поднимая воинство на ноги. Едва занялся рассвет, лагерь был свёрнут, а они с Арьей Старк вновь скакали по заснеженной дороге. - Ты помнишь, что я рассказывала тебе о Винтерфелле? – спросила она его, и серые глаза её возбуждённо блестели. Джендри покачал головой: воспоминания тех безрадостных дней в Харренхолле подёрнулись дымкой, и в них не осталось места рассказам маленькой Арьи. Девушка обиженно надула губки, но тотчас забыла об ответе короля: Нимерия, навострив уши, с воем унеслась в чащу Волчьего Леса. - Нимерия, ко мне! – совсем не по-королевски завопила девушка. – Ко мне, мерзавка! Ко мне! Вернись сейчас же! Нимерия! Однако волчица возвращаться не пожелала, и тогда Арья, дав шпоры своей кобыле, поскакала следом за нею. Джендри не оставалось ничего другого, как последовать за ней. Прильнув к шее лошади, он слышал позади себя стук копыт и голоса своих гвардейцев и солдат Королевы Севера, пытавшихся нагнать обоих правителей, но не оборачивался и темпа не сбавлял. Когда он всё же догнал Арью на опушке леса, с боков жеребца хлопьями опадала пена, и конь тяжело дышал, храпя и нервно жуя удила. Хлопья снега набились даже между ресниц молодого короля, так что он не сразу увидел изумлённое и взволнованное выражение лица Королевы Севера и серо-чёрный рычащий комок прямо перед ней. Волки, понял он. Жеребец короля нервно всхрапнул, когда Джендри осторожно направил его к взмыленной лошади девушки, вынув из ножен Вдовий Плач. Арья даже ухом не повела, неотрывно глядя перед собой, и тонкий меч её покоился в ножнах. Через несколько мгновений рычащий клубок распался на Нимерию – с горящими глазами, но невредимую, и чёрного зеленоглазого волка, не уступающего ростом королевской лютоволчице. На шее у чёрного волка болталась оборванная верёвка. - Лохматый Пёсик, - изумлённо выдохнула девушка, и зверь в ответ вильнул хвостом. А затем из горла Арьи вырвался надрывный вопль: - Рикон! – и она тут же сорвалась с места, устремившись по одной ей ведомым тропам туда, где высился Винтерфелл. Волки исчезли вместе с нею, и Джендри остался один в окружении подоспевших солдат.