Одной тропой

Она думала, что сойдёт с ума за эти два дня, пока Сандор отсутствовал, объезжая свои небольшие владения. Тревога снедала Сансу всё больше и больше, но тревожилась она не о своём женихе: её служанки, проводившие на Север своих наречённых, без умолку болтали об этом, а воображение Сансы под влиянием их болтовни рисовало ей всё новые и новые картины разорённого Винтерфелла. Девушки надеялись, что их женихи сделаются богатыми людьми после этого похода, Санса же понимала, что обогатятся они разве что сокровищами из замков её страны или золотом, что даст им новый король за кровь, которую они пустят мятежному Северу. Иногда она впадала в такое отчаяние, что ей хотелось прикрикнуть на служанок, заставить их замолчать, но тогда бы волей-неволей пришлось бы открыть своё имя, чтобы объяснить, почему судьба далёких северян так волнует её. А, даже погрузившись с головой в пучину тревоги, Санса понимала, что это может стоить жизни или свободы и ей, и Сандору, и всем жителям Клиган-Холла. К концу первого дня она попробовала атаковать престарелого кастеляна, приняв за податливость его старость, но тут же поняла, что невеста – ещё не значит жена: сир Джодас тщательно хранил секреты своего господина и отделался от Сансы ничего не значащими уважительными безделицами. И девушка снова осталась один на один со своей тревогой. К ней все относились хорошо и исполняли все её желания, но в Клиган-Холле она была пока ещё гостьей, а не хозяйкой. Она верила в свою сестру, помня, какой воинственной была Арья в детстве, но понимала, что храбрость одного человека, да ещё и женщины – слишком мало, чтобы противостоять силам южан. С болью в сердце Санса понимала, что, если люди Сандора приложат свою руку к разорению её дома, она никогда больше не сможет смотреть на него без доли презрения и отвращения, как бы ни старалась, что бы ни чувствовала к нему, что бы сейчас ни обещала. А она не хотела этого…ей хотелось любить его, показать жестокому воину другую сторону жизни, где есть спокойствие и счастье, сделать этот мрачноватый, населённый призраками замок совсем другим, мирным и уютным… Но это всё так и останется несбывшейся мечтой, если между нею и Сандором встанет призрак разрушенного Винтерфелла, порабощённого Севера, погубленной сестры. Когда же стук копыт во дворе и голоса слуг возвестили о возвращении маленького отряда Сандора, Санса вылетела из замка в одном платье, позабыв о морозе и даже не накинув плаща. Нира, одна из её служнок, бежала следом за нею с тёплым плащом в руках, но, когда она оказалась во дворе, Санса уже прижималась к груди Клигана, укутанная в его огромный плащ. Заметив строгий взгляд мужчины, направленный на враз съёжившуюся служанку, Санса мягко произнесла: - Не ругай её – это я сама… - Не для того она к тебе приставлена, чтобы ты замёрзла и подхватила лихорадку, - за суровой резкостью его голоса отчётливо угадывалось неподдельное беспокойство за неё, и Санса почувствовала, как после долгих часов неусыпной тревоги теплеет на душе. С ним она ничего не боялась, ему она доверяла и знала, что, если она попросит, он вернёт своих людей назад. И она собиралась попросить его об этом прямо сейчас. Отстранившись, мужчина заглянул ей в лицо и нахмурился. – Что-то на вас лица нет, миледи. Что-то случилось? Вложив свою руку в его ладонь, Санса зашагала с ним к замку. Слуги держались на почтительном расстоянии, но на лицах их угадывались добродушные улыбки. Сандор, идя с ней рядом, выжидательно молчал. Лишь переступив порог, Санса отважилась заговорить. - Я узнала, что ваши солдаты отправились с королевским войском на Север, - она не хотела, чтобы это прозвучало, как претензия, но почему-то получилось именно так. Испугавшись, что разозлила Сандора, Старк искоса взглянула на мужину и с удивлением отметила, что он только ухмыляется. Не понимая причину его веселья, девушка нахмурилась. Ей оставалось только надеяться, что не в её горе он увидел повод для улыбки. - Так и думал, что вы узнаете об этом не от меня, - задумчиво произнёс он. – Нужно было сразу сказать вам, но я подумал, что время терпит… Идёмте, миледи, - с этими словами он увлёк её за собой наверх. Санса попробовала протестовать: - Но вам нужно поесть и отдохнуть, и… - по правде говоря, она ожидала, что он будет пытаться увильнуть от этого разговора или скажет, что война – это не женское дело, но к тому, что Сандор захочет вот так скоро рассказать ей всё, девушка была не готова. И теперь ей стало страшно от той правды, которую она могла услышать. С огромным стыдом, почти презрением к самой себе Санса поняла: она не хотела знать правду. Но он вёл ей за собой с твёрдым намерением рассказать ей всё, и она не нашла в себе силы вырвать свою ладонь из его и скрыться от него в своей комнате. Когда за ними закрылась дверь покоев Сандора, девушка почувствовала, как ослабевают колени, и, сбросив с плеч тяжёлый плащ Клигана, опустилась в старое кресло. Тяжёлые шторы на окне были задёрнуты, в комнате царил полумрак и, когда Сандор отошёл к столу, она перестала даже угадывать выражение его искажённого шрамами лица. Внезапно девушке стало страшно: с нею он всегда был добрым и сдержанным, но всё-таки Санса знала, что он не всегда бывает таким. Что, если её вопрос разозлил его? Самые худшие мысли родились в голове девушки в несколько мгновений до того, как в её руку легли два измятых пергаментных свитка. - Что это? – вопросительно посмотрела она на мужчину, с облегчением отметив, что Сандор по-прежнему оставался спокоен. - Читай, Пташка, - невозмутимо кивнул он на бумаги в её руках. – Там ответы на все твои вопросы. Сперва девушка дрожащими пальцами развернула письмо с искрошившейся печатью из жёлтого воска. В нём король Джендри Баратеон, первый этого имени, повелевал лорду или кастеляну Клиган-Холла выслать навстречу его войску столько-то вооружённых всадников и пехотинцев и столько-то мужчин отправить на работы в копях Драконьего Камня, но ничто не указывало на то, что король южных земель объявлял войну Винтерфеллу. От сердца у неё отлегло, но оставалось ещё второе письмо, и под внимательным взглядом Сандора Санса развернула его. Печать на этом письме была из чёрного воска – прежде ей не доводилось видеть таких. По мере того, как она читала написанные ровным чётким почерком строки, в воспоминаниях Старк оживали старые сказки и седые легенды, которыми потчевала их долгими северными вечерами Старая Нэн. Белые Ходоки, упыри, одичалые…разве что о снарках и грамкинах не упоминалось в этом послании. Она даже подумала, что это была чья-то дурная шутка, но письмо было написано слишком серьёзным слогом и просьба, высказанная в этом письме, тоже была слишком серьёзной: бросить все силы всех королей, лордов и рыцарей Вестероса на борьбу со злом, движущимся к Стене. Взглянув на подпись, девушка вскрикнула, и письмо выпало из её вдруг ослабевших пальцев. - Что случилось? – Сандор, наклонившись, поднял письмо и пробежал его взглядом. Должно быть, он подумал, что её напугало само содержание письма, угроза, о которой сообщалось в нём. Но, прижав пальцы к глазам, Санса думала о Джоне Сноу, брате, которого для неё не существовало с тех пор, как она узнала значение слова «бастард». Клиган испытующе смотрел на неё, ожидая ответа, и она повторила дрожащим голосом последнюю строку письма: - «Лорд-командующий Ночного Дозора Джон Сноу». Это мой брат. Брови мужчины вопросительно поползли вверх, и она принялась объяснять. - Побочный сын моего отца. Он…он отправил его в Ночной Дозор вместе с нашим дядей прежде, чем мы все отбыли на юг. Должно быть, он сделал это, чтобы порадовать мою леди-мать или…или ещё почему-то… - она никогда не думала о вопросах наследования Винтерфелла, о том, мог ли Джон Сноу помешать её братьям. По правде говоря, она вообще очень редко вспоминала о Джоне. – Я…я никогда не была с ним близка… Но Арья, и Робб, и Бран, - каждое имя отдавалось уколом боли в её сердце, - они любили его и считали своим. Но не я. Я почти не говорила с ним никогда, а теперь жалею. И она действительно жалела. Оглядываясь назад, Санса понимала, что её поведение по отношению к Джону не было не только достойным леди, но и вообще девушки из хорошей семьи; она просто копировала отношение к нему леди Кейтилин и думала, что поступает правильно. Теперь же, когда её родителей и других братьев не было в живых, она по-другому взглянула на него. Пусть Джон был рождён от другой женщины, но он оставался её братом, её единственным братом, её семьёй. И Санса вдруг почувствовала, что любит его, как прежде любила Робба и Брана, и маленького Рикона; любит и хочет однажды обнять его и сказать ему об этом, попросить его забыть о прежних обидах. Нелюбимая сестра, нелюбимый брат, человек, на которого когда-то она и взглянуть боялась, – вот теперь и вся её семья. И её-то она намеревалась сохранить любой ценой. - Я бы хотела увидеть его, - осторожно произнесла она. На лице мужчины появилась кривая усмешка. - Я обещал вам, миледи, отвезти вас в Винтерфелл и я всё ещё намереваюсь сделать это. А там и до Стены рукой подать. Но, - вдруг посерьёзнел он, - теперь я не знаю, разумно ли ехать туда именно сейчас. Может статься, мы попадём прямиком в лапы к грамкинам. От его слов, несмотря на то, что последняя фраза была сказана с налётом насмешки, Санса вздрогнула. В самом деле, затевается война, и Винтерфелл, а вместе с ним и Арья с Джоном будут в самом эпицентре битвы, и неизвестно, победят они или погибнут. А значит, она может никогда больше их не увидеть, а они не узнают, что она жива. Должно быть, Сандор прочёл всё по её лицу, потому что в следующее мгновение Санса услышала его резкий скрежещущий смех, к которому ещё не успела привыкнуть. - Должен ли я принести вам голову Белого Ходока в качестве свадебного подарка, миледи? – преувеличенно учтиво, забавно копируя манеру разговора какого-нибудь придворного рыцаря, осведомился он. Предложение это ужаснуло девушку, но в следующую секунду она поняла, что он всего лишь смеётся над её испугом, и нахмурилась. - Вовсе нет. Мне будет вполне достаточно, если вы отвезёте меня домой, - проворчала она, всё ещё не зная, как ей следует реагировать на его насмешки, порой слишком жестокие и прямолинейные. Её они почти никогда не касались, но на весь остальной мир Сандор Клиган смотрел сквозь призму издёвки, и едва ли что-то могло его изменить. - Договорились. Значит ли это, что я могу попросить септона приготовить всё для нашей свадьбы? Санса подняла на него глаза, ожидая и сейчас увидеть в них насмешку, а на губах – привычную кривую ухмылку, но в этот момент мужчина был серьёзен, как никогда, а в чёрных глазах она заметила совершенно несвойственное Сандору волнение. - Конечно, - улыбнулась она, чувствуя, как румянец проступает на щеках. – Мне жаль только, что вы не сделали этого раньше, милорд. Несмело она взяла в свою руку тяжёлую ладонь мужчины и поднесла её к губам, коснувшись костяшек пальцев поцелуем, – она видела когда-то, как её мать точно так же целовала руку отца, одним-единственным жестом признавая его своим господином. Отец всегда мягко улыбался в ответ на этот жест, но Сандор не улыбнулся; мускулы на его лице, напротив, напряглись, а во взгляде полыхнуло такое жаркое пламя, что Санса кожей почувствовала этот жар. Когда Сандор, пообедав, отправился к септону, Санса увязалась за ним. Прибежищем здешнего септона была маленькая невзрачная септа – видно, Клиганы не слишком-то чтили Семерых. Глядя на семигранный домик без окон, грубые рисунки, облупившуюся краску статуй, девушка вспоминала аккуратную, словно кукольный домик, септу леди Кейтилин в Винтерфелле. Сохранил ли её Теон Грейджой или сжёг во славу Утонувшего Бога, которому поклонялись островитяне? А если её уничтожили, восстановила ли септу Арья? Что-то подсказывало Сансе: едва ли. Её сестра, как и отец, и братья, предпочитала поклоняться деревьям с их суровыми ликами. Септон Клиган-Холла оказался пожилым потрёпанным мужчиной в видавшей виды рясе. Половина зубов у него отсутствовала, отчего речь его была шепелявой и тихой. Пока Сандор обсуждал с ним церемонию бракосочетания, септон то и дело бросал беспокойные взгляды на стоявшую поодаль Сансу. От этого пытливого взгляда девушке стало неловко, и она набросила на голову капюшон, скрываясь от глаз мужчины. Выйдя из септы вместе с Сандором, она сказала. - Он так смотрел на меня… Он не выдаст меня…Ланнистеру? – осторожно произнесла она, не зная точно, как теперь ей называть Тириона. - О, нет, точно нет, - протянул Клиган. – Лорд Тирион, - мужчина прямо-таки выплюнул это имя, - отправился вместе с королём на Север, сражаться с Иными, а кастеляну Кастерли Рок нет никакого дела до того, что происходит в Клиган-Холле и на ком я женюсь. Кроме того, Бес теперь помолвлен с одной из дочек Красного Змея, а значит Верховный Септон аннулировал ваш брак. Ты свободна, Пташка. Санса настолько не ожидала услышать что-то подобное, что замерла на месте. Свободна. Она уже и забыла, что такое настоящая свобода. Не то, чтобы она хотела быть женой Полумужа, но всё же было странно ощущать, что её уже вычеркнули из его жизни и жизни ещё многих людей. Должно быть, они все сочли её мёртвой, раз Тириону позволили жениться во второй раз. Внезапно она поняла, что, отправившись в Винтерфелл, они привезут вести о ней Арье, и вести эти будут недобрыми. Как отреагирует сестра? Припомнит все старые обиды и вздохнёт с облегчением или станет оплакивать её? Но ещё больше Сансе хотелось увидеть лицо Арьи в тот миг, когда они встретятся. Вынырнув из своих мыслей, девушка поняла, что Сандор вот уже несколько секунд пристально наблюдает за ней. Она пожала плечами в ответ на его слова и улыбнулась: - Ненадолго. Но всё-таки, почему твой септон так меня рассматривал? Лицо Сандора исказилось. - Он тебя жалеет, - в его голосе зазвучала неприкрытая горечь, - потому что думает, будто бы я силой удерживаю тебя здесь и заставляю выйти замуж. Он видит моё лицо – лицо чудовища, и думает о моём брате, который не стеснялся пытать и убивать, а своё уважение к богам проявил тем, что выбил септону только половину зубов. Он думает, я такой же, и, знаешь, Пташка, когда я понял это, мне захотелось выбить ему остальные. Клиган замолчал, только желваки ходили на его потемневшем лице. Санса молча шла рядом с ним. Она знала, что должна что-то сказать, но слов не находила. Ему ведь всегда было плевать на всех – на богов, королей и лордов, зато косые взгляды слуг теперь задевали его за живое. Он никогда никому не позволял смеяться над собой, а сам смеялся над своим увечьем так громко, как только мог. Но сейчас он не смеялся; сейчас Сандор снова загонял себя в раковину из насмешливой ненависти к самому себе и яростной злобы на мир вокруг. А она должна была любой ценой разбить эту раковину, но не знала, как. Санса могла бы напомнить ему, что он спас её посреди зимней бури и одиночества, как спасал когда-то от гнева Джоффри, что оберегал её на всём этом долгом пути, что они проделали, как никто другой, что пообещал сопроводить её домой, в самую гущу невиданной прежде войны, забыв о собственной безопасности; могла бы сказать, что никто из его людей его, в сущности, и не знает, а когда узнают – обязательно полюбят. Она могла бы говорить и говорить, подобрать много красивых высокопарных слов, от которых Клиган научился отмахиваться ещё много лет назад; теперь бы он, конечно, выслушал бы их, но едва ли поверил бы хотя бы одному. Санса знала лишь один способ сделать так, чтобы он поверил, и, когда они завернули за угол септы, девушка преградила Сандору путь и, привстав на цыпочки, крепко прижалась губами к его губам. Сперва мужчина, казалось, не до конца поверил тому, что она сделала: его губы оставались твёрдыми, словно она целовала вырезанный из дерева лик Воина, а во всём теле чувствовалось невероятное напряжение. Но девушка не отступала, и Клиган понемногу начал оттаивать: губы его дрогнули и ответили ей, руки обхватили Сансу за талию и зарылись в её рыжие волосы. Они долго стояли так, не обращая внимания на порывы холодного ветра и сыплющийся с неба снег, и, когда Сандор, наконец, отстранился от девушки, она прошептала, глядя ему в глаза: - Я люблю тебя, - впервые в жизни она говорила кому-то эти слова, но они сорвались с губ так легко, словно она привыкла повторять их по много раз на дню. – И мне плевать, что думают о тебе остальные. Он взглянул на неё, и в глазах мужчины снова вспыхнул тот обжигающий огонёк. Санса совершенно смутилась, но в душе она ликовала: ей ведь удалось вернуть Клигана из этого страшного, близкого к разрушительной ярости оцепенения. Она даже не ждала, что он как-то ответит на её признание, понимая, что подобные слова вообще не свойственны Сандору, а все его действия говорят о его чувстве к ней лучше любых слов. Мужчина выпустил её из своих объятий и нарочито благопристойно поднёс её руку к своим губам, но, целуя, прихватил губами нежную кожу, от чего по спине девушки побежали мурашки. Это не укрылось от него, как и смущение Сансы, но всё же он выпустил её руку и спокойно проговорил: - Идёмте, миледи. Нам нужно подготовиться к нашей свадьбе. В другое время приготовления к свадьбе заняли бы не одну неделю: рассылались бы приглашения, лорды и леди съезжались бы из соседних замков, слуги до седьмого пота трудились бы в кухнях, оранжереях, конюшнях и залах, портнихи бы искололи себе пальцы иглами, расшивая платья для невесты, её подруг и родственниц. Теперь всё было куда проще, ведь не было в Клиган-Холле больше ни оранжерей, ни гостей; теперь вся подготовка к свадьбе состояла лишь в том, чтобы запечь достаточное количество мяса да наварить пива на всех жителей замка, очистить септу от паутины да зажечь в ней побольше свечей, начистить видавшие виды доспехи жениха и приодеть невесту. И с последней задачей справиться было труднее всего: платье у Сансы было всего одно, да и то так истрепалось за время трудного пути, что даже под вышитым плащом невозможно было скрыть его несуразность. И тогда служанки Сансы обшарили все сундуки в замке и отыскали несколько платьев, принадлежащих ныне покойным жёнам Горы и их с Сандором сестры. За много лет эти наряды обветшали и вышли из моды, а кое-где, к ужасу Сансы, и вовсе были перепачканы кровью, но всё же несколько из них вполне подошли Сансе. В назначенный день маленькая невзрачная септа Клиган-Холла преобразилась и, кажется, даже засияла, наполнившись, в основном, слугами замка и несколькими зажиточными поселянами из ближайших деревень. За стенами семигранного домика, не прекращаясь, валил снег, но внутри было тепло и почти уютно. Эта септа не шла ни в какое сравнение с Великой Септой Бейелора, в которой Санса венчалась в первый раз, но показалась девушке много прекраснее величественного и богатого храма, оставшегося далеко в Королевской Гавани. Эта её свадьба вообще была настолько непохожа на предыдущую, что Санса даже украдкой ущипнула себя, чтобы удостовериться, что это не сон: не было ни богато расшитых плащей, ни нарядов, ни именитых гостей, ни толстого септона в великолепном облачении. Зато её нынешний избранник многим бы показался не намного красивее предыдущего, но Санса знала разницу между ними, а на остальное ей было плевать. И в септу она вошла в одиночестве, высоко неся голову, увенчанную короной рыжих волос, а на губах её играла улыбка, от которой, казалось, замерли все присутствующие. Сандор Клиган в своих блестящих доспехах и родовом жёлтом с чёрным плаще ждал её у алтаря подле септона и лишь украдкой взглянул на вошедшую невесту. Девушка улыбнулась ещё шире, вдруг осознав, что этот большой, сильный, жестокий мужчина волнуется и ревниво следит за каждым её шагом, как робкий юноша. Собственноручно вышитый плащ с лютоволком оттягивал плечи Сансы, но, как бы она не любила свою семью, сейчас она была только рада избавиться от него. Остановившись у алтаря, девушка выжидательно замерла и впервые за целый день встретилась взглядом со своим женихом. Септон пожевал губами, ещё раз задумчиво оглядел своего господина и его невесту и высоким надрывным голосом принялся читать молитвы. Санса старалась смотреть прямо перед собой, но взгляд её всё время возвращался к Сандору: девушка до последнего боялась, что страхи, одолевавшие его на Королевском Тракте, возьмут верх, и в последний момент мужчина отменит свадьбу. Но он, казалось, даже не дышал, словно боялся спугнуть мгновение. Когда настала его очередь произносить клятвы богам, его низкий голос заметно дрожал. Зато голос Сансы звучал уверенно и чётко, а ведь когда-то, стоя рядом с Тирионом Ланнистером перед толстым Верховным Септоном, она с трудом вспомнила нужные слова. - Отец, Кузнец, Воин, Мать, Дева, Старица, Неведомый… - в один голос произнесли Сандор и Санса. - Я – её, и она моя… - Я – его, и он мой… - С этого дня и до конца моих дней, - снова вместе закончили они. Септон семь раз пробормотал благословения, а трое мальчишек тоненькими голосами завели свадебный гимн, какого, должно быть, в этой септе не слышали много лет. Они заметно фальшивили, но пели с таким воодушевлением, что несколько женщин на скамьях заплакали. - Если кто-либо из присутствующих знает причины, по которым этот брак не может состояться, я призываю их говорить, - сурово проговорил септон, стараясь не открывать широко рот и не показывать собравшимся остатков своих выбитых зубов. Санса затаила дыхание и заметила, как Сандор напрягся. Если бы хоть кто-нибудь из присутствующих признал в ней жену Тириона Ланнистера, беды было бы не миновать. Но люди за её спиной хранили молчание, и септон удовлетворённо кивнул и призвал жениха и невесту обменяться плащами. Пальцы Сансы запутались в завязках плаща и только сильнее затянули узел, но, в конце концов, ей удалось справиться с ними и сдёрнуть с плеч плащ с эмблемой Старков. Тут же на плечи лёг тяжёлый плащ Сандора, и даже сквозь плотную кожу девушка почувствовала тёпло его рук. Однако, чтобы покрыть своим плащом его плечи, ей пришлось привстать на цыпочки, но под всеобщий добродушный смех ей всё-таки это удалось. - Этим поцелуем я клянусь тебе в любви и признаю тебя моим лордом и мужем, - приблизившись к Сандору, Санса вложила свои руки в его. - Этим поцелуем я клянусь тебе в любви и признаю тебя моей леди и женой, - склонившись, мужчина впился ей в губы не целомудренным, но страстным поцелуем. На несколько мгновений мир вокруг них перестал существовать, подёрнулся плотной пеленой, поглотившей все образы и звуки, и лишь многозначительное покашливание септона вернуло их к реальности и напомнило, что церемония ещё не окончена. Он воздел над их головами кристалл, отбрасывающий радужные блики на стены, и торжественно провозгласил: - Пред ликами богов и людей торжественно объявляю Сандора из дома Клиганов и Сансу из дома Старков мужем и женой. Одна плоть, одно сердце, одна душа отныне и навеки, и да будет проклят тот, кто станет между ними. Только теперь за их спиной пополз удивлённый шепоток – до сих пор Сандор открыл её тайну лишь септону, но теперь многие из домочадцев Клигана припомнили имя опального северного дома. Может быть, кто-то и знал об обвинении мёртвой теперь королевы, может быть, кто-то помнил, что Санса Старк в своё время вышла замуж за Ланнистера, – теперь это всё не имело никакого значения. Она стала женой Сандора Клигана и теперь, в отличие от своего первого брака, не собиралась отказываться от данной перед ликами богов клятвы. Рука об руку они вышли из септы, и последние слова септона снова и снова звучали в ушах у Сансы. «Да будет проклят тот, кто встанет между ними». Грозное предостережение, верная защита для только что свершившегося брака; но, опираясь на твёрдую, как железо, руку своего мужа, Санса знала, что лучше и быстрее любого проклятия её и их любовь защитит меч Сандора. Впервые с того страшного мига, когда голова её отца скатилась с плеч, Санса почувствовала себя по-настоящему в безопасности. Её безмятежную радость омрачало теперь только то, что ни отец её, ни мать, ни братья, ни сестра не видели, как она счастлива теперь. Ах, если бы только они могли быть сейчас рядом с нею! Если бы они могли вот так стоять среди их немногочисленных гостей, приветствуя их! Впрочем, останься жив её отец, она бы сейчас была королевой Джоффри, терпела бы его издевательства и унижения, родила бы ему наследника, а Сандор был бы для неё только телохранителем её мужа; а, если бы у неё хватило безумия влюбиться в него, её бы не ждало ничего, кроме топора палача. Эта картина так живо встала перед её глазами, что Санса содрогнулась. Заметив это, Клиган вопросительно посмотрел на свою юную жену, но девушка только крепче сжала его ладонь. Она в безопасности. Нужно только привыкнуть к этому. В Клиган-Холле нашлись и лютня, и волынка, и звонкие тонкоголосые дудочки, и слуги, умевшие играть на этих инструментах. Войдя в украшенный лентами зал, Санса подумала, что музыка, вероятно, не звучала в этих стенах уже очень давно. Замковая челядь осторожно, недоверчиво рассаживалась за длинными столами, уставленными дичью, цыплятами, пирогами и кувшинами с вином и мёдом. Пир был славным, но всё-таки не годился для свадьбы лорда, а уж тем более принцессы Севера. Но за стенами Клиган-Холла всё ещё зверствовала зима и отступать не думала, а, хоть эти земли меньше всего пострадали во время недавно отгремевшей кровопролитной войны, припасы таяли быстро, а новых продуктов взять было неоткуда. Санса полагала, что и такой пир слишком шикарен для свадьбы, которой вообще-то полагалось быть тайной, но Сандор настоял: он считал, что это событие стоит отпраздновать, а, кроме того, справедливо полагал, что его люди истосковались по празднествам и пирам. И, судя по светящимся радостью лицам, он был прав. Первым слово взял кастелян замка и в подтверждение своих слов мигом осушил заздравную чашу, а уж после его речи тосты и поздравления полились рекой. Люди, говорившие их, изъяснялись совсем не изысканно и далеко не всегда правильно, они быстро пьянели и становились не в меру шумными, но у каждого из них искренности хватило бы на добрую половину придворных. Они нравились Сансе и их полные неподдельного восторга слова тоже: они радовались, что снова обрели лорда, надеялись, что он окажется добрее предыдущего, и радовались, что их лорд так удачно женился на такой прекрасной леди. Они желали молодым долгих лет жизни, процветания и крепких наследников, и при упоминании последних Санса неизменно краснела, помня о том, что случится, когда окончится пир. Но, несмотря ни на что, ей нравилось здесь; ей нравилось вот так сидеть подле Сандора, чувствуя тепло его тела, и пить с ним из одной чаши, снова и снова невзначай касаясь его пальцев, щеки или губ. Ни трон, ни корона, ни россыпи драгоценных камней не могли бы сделать её счастливее. Но вот все тосты в честь молодых были произнесены, превознесены красота невесты и сила и отвага жениха, половина присутствующих напилась допьяна, а другая половина – натанцевалась до мозолей. И тогда выжидательно смолкла музыка, а к Сансе подошли две её служанки. Под общее молчание её муж поднялся и обвёл присутсвующих долгим взглядом, а, когда, наконец, взглянул на девушку, в глазах его вспыхнули жаркие красноречивые огоньки. Санса смутилась, поняв, что настал момент молодым супругам удалиться в спальню. Она несколько мгновений помедлила, но вкоре поняла, что унизительной и грубой церемонии провожания ей удастся избежать: похоже, у людей Сандора не возникло даже мысли прилюдно раздевать свою молодую госпожу, да и мало кто, вероятно, осмелился бы притронуться к ней хоть пальцем в присутствии Сандора. Она бросила на мужчину мимолётный взволнованный взгляд и пошла следом за Нолой и Арисой. В её комнате непривычно притихшие девушки помогли Сансе избавиться от ей подвенечного наряда, переодели её в тонкую расшитую сорочку – Санса понятия не имела, откуда в запущенном и покинутом хозяевами Клиган-Холле взялась такая красота – и расчесали её медно-рыжие волосы до блеска. Глядя на то, как служанки всё так же молча неторопливо расстилают постель, она поняла, что ни капли не боится того, что произойдёт уже очень скоро. Мия, побывавшая замужем дважды, конечно, рассказала ей о том, что происходит за запертой дверью после того, как молодые супруги удаляются от гостей, но сейчас Санса не думала о её словах. Она вспоминала жар, охватывавший её тело, когда Сандор целовал её, и тот вечер в гостинице, когда они… Увидев, как заалели щёки их госпожи, служанки захихикали. Санса, несмотря на своё смущение, ответила им улыбкой и забралась в постель. Тихо девушки вышли из спальни и затворили за собой дверь. Сансе казалось, что время бежит с невероятной скоростью, и она уже начала волноваться, что Сандор не приходит. Быть может, он всё-таки передумал в последний момент? Они должны разделить ложе, чтобы их брак считался свершившимся, а без этого все слова, все клятвы, все молитвы септона не будут стоить ровным счётом ничего, и тогда любой сможет разлучить их. Девушка выбралась из-под одеяла и подошла к дверям, прислушиваясь, и в тот же миг уловила звук приближающихся шагов. От сердца тотчас же отлегло, хотя от волнения засосало под ложечкой. Наверное, ей стоило вернуться в постель и встретить мужа, как подобает, но ноги её словно приросли к холодному полу. Так что первым, что увидел Сандор, войдя к ней в комнату, были её горящие глаза. - Миледи… - он вопросительно взглянул на Сансу. Сандор успел избавиться от своего жёлтого с чёрным дублета и теперь оставался в тонкой полотняной рубахе, коричневых бриджах и высоких чёрных сапогах. Девушка заметила, что он вновь старается держаться в тени, пряча своё уродство от неё, и, к тому же, всё ещё полон сомнений. Они могли простоять вот так, выжидательно глядя друг на друга, всю ночь, год, целую вечность, но оба они хотели не этого. И кто-то должен был первым нарушить это безмолвие, протянуть руку, сделать шаг вперёд, коснуться другого… Сандор приблизился к ней вплотную, глядя на неё сверху вниз; в глазах его бушевало пламя, грозящее сжечь её дотла. Санса почувствовала, как кровь прилила к щекам, и, стремясь скрыть своё смущение, прикоснулась к изуродованной щеке Клигана, пробежалась пальчиками по его коже. От неё не укрылось, как потяжелело его дыхание, когда он скользул взглядом по её фигуре, облачённой в тонкую сорочку. Сандор глядел на неё недоверчиво, словно она теперь не принадлежала ему телом и душой. Мужчина убрал с её лица рыжую прядь ласковым мимолётным движением, которого трудно было ожидать от него, а Санса тем временем развязала тесёмки на вороте его рубахи. Сандор стоял тихо, неподвижно, словно статуя, как будто боялся спугнуть её, лишь только послушно поднял руки, когда девушка, справившись с тесёмками, потянула его рубашку вверх. Санса задержала дыхание, когда её взору открылась широкая мускулистая поросшая чёрными волосами грудь её мужа; то здесь, то там смуглую кожу прорезали тонкие белые линии шрамов. Санса совершенно неуместно хихикнула. - Должна ли я снять с вас сапоги, милорд? – её голос был хриплым то ли от волнения, то ли от желания, обжёгшего её. - К дьяволу сапоги, - почти прорычал мужчина. Он почти мгновенно сбросил обувь, а затем подхватил Сансу и так крепко прижал к себе, что ей стало трудно дышать. Но она и не хотела высвобождаться из этих объятий, никогда. Он впился в её губы таким неистовым поцелуем, что у неё перехватило дыхание; прежде он никогда ещё так не целовал её. Словно ставил на ней своё клеймо, заявлял свои права на неё перед богами и всем миром. Девушка зарылась пальчиками в чёрные волосы мужа, притягивая его обожжённое лицо ближе; оторвавшись от его губ, она принялась покрывать поцелуями его изуродованную щёку, но Сандор увернулся. Санса застонала, когда его губы прошлись по её подбородку, спустились по шее к ключицам и вороту рубахи. Тонкая ткань сейчас казалась непреодолимой преградой между нею и его прикосновениями. Подойдя к кровати, Сандор аккуратно опустил на неё свою ношу и сам навис над девушкой. Недолго думая, она снова притянула его к себе для поцелуя. Пальцы Сансы впились в плечи мужчины, когда она почувствовала его мозолистые ладони на своих ногах; они неторопливо скользили всё выше и выше по гладкой коже, дюйм за дюймом приподнимая её ночную рубашку. Мириады мурашек рассыпались по спине Сансы, она закусила губу, чтобы не издать разочарованный стон, и нахмурилась, заметив лукавую усмешку на лице мужа. Что за дьявол: сам изнывал от желания, но нашёл в себе силы помучить её! Девушка притянула его к себе так близко, как только это было возможно, и снова поцеловала его. Когда же они оторвались друг от друга, чтобы перевести дыхание, она невольно вскрикнула, почувствовав его прикосновения на внутренней стороне бёдер. Ещё миг – и её рубашка была отброшена куда-то в сторону. Губы Сандора спустились к её животу, оставляя горящие отметины на её коже, большие огрубевшие ладони накрыли грудь, заставляя девушку задохнуться в вихре новых для неё острых ощущений. А мужчина, казалось, только упивался тем, как тяжко и рвано она дышала, как сбивчиво шептала ему что-то неразборчивое, моля прекратить эту муку. Санса неуклюже пыталась развязать завязки на его бриджах, но, кажется, только туже затягивала злосчастный узел; несмотря на неумелость и неловкость всех её движений, Клиган сдавленно шипел всякий раз, как её пальцы мимолётно задевали оголённую кожу его живота. Разум Сансы был затуманен страстью, но сердце её подпрыгивало от осознания того, какую власть она имеет над ним. Проложив дорожку поцелуев по её шее, мужчина коротко поцеловал её в губы и, аккуратно убрав её руки, сам избавился от остатков одежды. Санса почувствовала, как сердце её неистово заколотилось, волнение и глупый страх на миг рассеяли туман желания. Девушка стыдливо отвела взгляд от Сандора, взглянув ему в лицо вновь лишь тогда, когда почувствовала тяжесть его тела. Чтобы прогнать нервную дрожь, она крепко обняла Сандора за шею и впилась ему в губы жадным поцелуем. Но, когда мужчина двинулся вперёд, она сдавленно вскрикнула, и не смогла сдержать слёзы: солёные капли покатились по вискам, противно заползая в уши. Сандор замер, осторожно поцеловал её, и поцелуй этот был совсем не похож на прежние неистовые его поцелуи: столько в нём было нежности, мужчина словно бы извинялся перед нею за причинённую боль. Это была единственная боль, которую он мог причинить ей, вдруг подумала Санса, смаргивая слёзы и притягивая к себе мужа. Следующее движение Сандора снова отдалось болью, не такой острой, как прежде, но всё-таки болью. Но Санса терпела, то и дело ловя губы мужчины, оставляя беспорядочные поцелуи на его щеках, до синяков, кажется, сжимая его плечи. Боль понемногу отступала, но проблески удовольствия были ещё слишком слабыми, чтобы она могла полностью сконцентрироваться на них. Сжав её бедро, мужчина в последний раз толкнулся вперёд и замер на секунду, а после лёг рядом, прижал её к себе и легонько поцеловал в висок. - Надеюсь, я не обидел тебя, Пташка, - хрипло проговорил он. Вместо ответа Санса только поцеловала его и, устроившись на его широкой груди, провалилась в сон без сновидений. Когда на следующее утро она открыла глаза, то увидела мускулистую, исполосованную шрамами спину сидящего на краю кровати Сандора. Почувствовав её шевеление, он обернулся. - Не хотел тебя будить. - Доброе утро, - улыбнулась она и протянула к нему руки. Их губы встретились в долгом поцелуе, и пальцы Сансы сами собой зарылись в чёрные волосы Клигана, но он мягко отстранился. Только тут девушка заметила на нём бриджи и сапоги. Встретив её разочарованный взгляд из-под нахмуренных бровей, он только задорно рассмеялся. - Я теперь лорд, милая, а лорд не может валяться в постели до обеда. Санса лишь скрестила руки на груди, с удовлетворением заметив, как вспыхнули огоньки во взгляде Сандора, заметившего это её движение. - Он что, не может даже побыть со своей леди? – ей хотелось снова ощутить его губы на своих губах, почувствовать тяжесть его тела, попробовать снова… От собственных мыслей она залилась краской, запоздало подумав, что теперь ведь она может думать о Сандоре, сколько угодно. Кажется, он всё прочёл по её лицу, потому что взгляд его потемнел от сдерживаемого желания. Мужчина снова наклонился к Сансе, но так, чтобы между их лицами оставалось расстояние. - Потом, миледи, - произнёс он шёпотом, от которого по телу девушки побежали мурашки. Она хотела было поймать его за руку, заставить остаться с нею, но он был слишком ловок, несмотря на свой рост, и, легко спрыгнув с постели, Сандор сверху вниз взглянул на свою юную жену. – Мне понадобится две недели, чтобы уладить здесь кое-какие дела. А потом я отвезу тебя в Винтерфелл, как обещал.