Одной тропой

Джейме Ланнистер привык считать себя бесстрашным человеком: он не боялся ни гнева богов, ни осуждения людей, ни своего сурового отца, ни одного из королей, которым ему выпало служить; он не робел перед Роббом Старком, когда попал к нему в плен, не испугался и его уже мёртвой матери, когда ему пришлось послужить леди Кейтилин. Держа путь на Север, он полагал, что по своему обыкновению лишь рассмеётся в лицо Иным, когда придёт момент. Но, когда момент действительно настал, смеяться ему расхотелось. Рёв сотен одновременно затрубивших рогов на миг оглушил его, отдаваясь в голове адским звоном. Оглядевшись по сторонам, Джейме лишь крепче сжал рукоять своего обсидианового меча и попытался вспомнить слова молитвы, но на ум, как назло, ничего не шло. Он мог думать только о том, сколько людей останется неподвижно лежать на промёрзшей земле Застенья уже очень скоро, и не будет ли среди них его самого. Некстати вспомнилось Ланнистеру, что, присоединяясь к великому походу своего короля, он собирался погибнуть здесь, спасая человечество, и тем искупить все свои проступки. Но теперь, когда миг его смерти, возможно, был ближе, чем когда-либо, Джейме отчаянно захотелось жить. Он даже не знал, зачем: у него не было ничего, что привязывало бы его к жизни, а единственным человеком, который видел в нём не только клятвопреступника, был его брат. Впрочем, была ещё Бриенна, верившая в него, даже когда он сам переставал верить, но любому было бы мало двух душ, которым было не всё равно, чтобы раздумать умирать. Но он раздумал, и раздумал бы, даже будь он на земле совершенно один. Но как остановить неизбежную смерть, несущуюся прямо на них на этих издохших скелетоподобных лошадях? Бесчисленные факелы в руках оруженосцев и слуг надёжно разгоняли сгущающуюся тьму, и Джейме удалось разглядеть Иных – сизо-голубых, отлитых изо льда, и их солдат – полуразложившихся мертвецов, вооружённых изъеденным ржавчиной, щербатым оружием. Они летели на войско людей огромной страшной волной, и Джейме слышал вокруг себя слова многочисленных молитв, произносимые дрожащими от страха голосами, но не мог заставить молиться себя. Заступятся ли боги за того, кто грешил всю свою жизнь, как он, каждым своим деянием оскорбляя Семерых? Едва ли. И Джейме Ланнистер не желал унижаться даже перед ними, прося снисхождения. Он оглянулся на оруженосца, приставленного к нему Тирионом: мальчишка мелко дрожал, так что даже доспехи его тихонько дребезжали, а на лбу его, бледном, как полотно, несмотря на сильнейший мороз, проступила испарина. Ему, кажется, до безумия страшно. Всем страшно. Джейме перевёл взгляд на короткий кинжал с лезвием из драконова стекла, который оруженосец заботливо вставил в его бесполезную золотую руку. Может быть, его хватит, чтобы отмахнуться от двух-трёх упырей, но скорее всего он так же бесполезен, как и его протез. У кинжала была резная ручка из инкрустрированного серебром рога. Джейме усмехнулся: в этой войне любые излишества, указывающие на превосходство рода или имени, не имели значения, но почему-то ещё занимали умы людей. И именно такое оружие, по мнению всех, приличествует Ланнистеру. Тирион восседал в своём причудливом седле чуть впереди, но, словно бы почувствовав взгляд брата, обернулся и подмигнул ему в прорезь шлема. В маленькой руке лорд Кастерли Рок сжимал такой же, как и у Джейме, обсидиановый меч. Мужчина слышал, что в битве на Черноводной против воинов Станниса Баратеона его брат проявил себя настоящим воином, но поверить в это Джейме было трудно: для него Тирион всё ещё оставался младшим братцем, беззащитным, требующем его опеки, куда больше интересующимся книгами по истории, чем оружием. И то, что ныне именно Тирион вёл в бой людей Ланнистеров, не укладывалось в его голове. Чуя приближающуюся нечисть, лошади бесновались под седоками, и Джейме порадовался, что впервые в жизни решил идти в бой пешим – вооружённому калеке невозможно было бы удержаться в седле. Воины чертыхались и кляли своих лошадей, пытаясь усмирить обезумевших от страха животных, и Цареубийца ухмыльнулся, почувствовав на себе несколько завистливых взглядов. Его оруженосец, впрочем, был не в восторге от решения своего господина и всё старался зайти за спину Джейме. Он не возражал – разве не давал он когда-то, давным-давно, пред Семерыми клятву защищать слабых? Воздух над их головами со свистом рассекли сотни стрел – это дали первый залп лучники на вершине Стены. Лишь каждая десятая стрела была с заветным обсидиановым наконечником, остальные несли с собой только огонь. Присмотревшись, Джейме понял, что большая часть стрел упала перед первой линией врага, не причинив никому вреда, но некоторые всё же достигли цели и исторгли из полусгнивших уст упырей сдавленный вопль. Взгляд мужчины выхватил одну льдисто-бледную тень, вдруг рассыпавшуюся ледяной порошей; над обоими воинствами прокатился пронзительный звук, словно кто-то провёл пилой по камню, и это значило, что первый Иной отправился к дьяволу. От этого звука мурашки побежали по спине, но люди ответили ему воторженным кличем, ибо каждый знал, что это была первая их победа. Знать бы ещё, чьей удачливой руке принадлежит этот выстрел… Снова затрубили рога, отовсюду раздались ободряющие окрики командиров отрядов, и закованная в сталь волна ринулась навстречу волне, выкованной изо льда. Мимо Джейме проскакал Тирион, вырываясь вперёд, затем вдруг осадил свою лошадь, круто повернулся к своим людям и поднял коня на дыбы. В прекрасных, достойных принца, доспехах, в шлеме, скрывающем изуродованное неосторожной секирой лицо, с гордо поднятым над головою мечом он походил на настоящего рыцаря из песни. Когда воинство Западных земель встретило своего господина громогласным приветственным кличем, Джейме почувствовал, как гордость за брата затапливает его сердце. Но на сантименты времени не оставалось: спустя миг кавалерия Кастерли Рок вырвалась вперёд, оставляя пехотинцев, а вместе с ними и старшего Ланнистера позади. Передние ряды огромного войска уже сшиблись с Иными, и отовсюду до слуха Джейме долетали крики, стоны, лязг мечей, ржание лошадей и утробное рычание, которым упыри в истлевших чёрных одеждах отвечали на удары. Заглушая, кажется, весь этот адский шум, над битвой разнёсся леденящий душу вой – то выли лютоволки детей Эддарда Старка, которых не удалось запереть и оставить в безопасности Чёрного Замка. - Что, маменькины сынки, небось, обделались уже от страха? – закричал он, оборачиваясь к солдатам, оставшимся под его командованием. Лица большинства воинов были белыми, как простокваша, и на них застыл страх. Они бы побежали, если бы позади их не ждали запертые ворота. Всё-таки умно поступил лорд-командующий Сноу, отрезав своему войску последний путь к отступлению. – Ну-ка, покажите, каких сыновей рождает земля Кастерли Рок! Они, - его матово-чёрный меч указал на стремительно приближающихся Иных, - уже давно мертвы. Вам даже делать почти ничего не надо, только уложить их в погребальный костёр! Это были единственные слова, которые он нашёл для них. По опыту Джейме знал, что любое действие лучше и красноречивее самых красивых слов, поэтому тут же сам бросился в атаку. Но, когда первый его противник предстал перед его лицом, Цареубийца дрогнул и едва не отступил. У высокого упыря, одетого в ржавую кольчугу и изодранный дублет, хранивший следы чёрной краски и запёкшейся крови, не хватало одной руки, и были обглоданы до костей обе ноги, но этот однорукий воин был куда проворнее, чем сам Джейме. А ужаснее всего были его глаза: пронзительно-голубые сверкающие звёзды, мёртвые звёзды. Отбивая его удары, мужчина чувствовал, что взмок под слоями ткани и кожи, но его противник, давно умерший, не знал усталости. Лезвие кинжала с отвратительным чавканьем вошло в почерневшую щёку, но тот и глазом не моргнул, продолжая напирать. На какой-то миг Джейме показалось, что вот сейчас он упадёт, чтобы больше не встать, но хуже всего было то, что последним, что увидит он перед смертью, станет этот мёртвый взгляд. - Воин, помоги мне! – прошептал он потрескавшимися губами и одним ударом снёс мертвецу пол-головы, но это так же ничего не дало. Кто-то вдруг ткнул в уцелевшую половину черепа мёртвого дозорного горящим факелом, и оранжевое пламя тотчас охватило его всего. Оглядевшись, Джейме увидел своего оруженосца и благодарно кивнул ему, но тут же перед ним очутился ещё один упырь. У этого было две руки, зато из огромной дыры в его брюхе вываливались почерневшие внутренности. Немедля он сомкнул мёртвые пальцы на правом запястье Ланнистера, но мужчина, недолго думая, полоснул по держащей его руке мечом и стряхнул кисть упыря со своего протеза. Тошнота на миг подкатила к его горлу – ему, убивавшему и видевшему смерть во всех её проявлениях, происходящее показалось ужасным сном без конца. Мертвец замахнулся на Джейме щербатым топором, лезвие скользнуло по металлу доспехов, высекая искры, мужчина отшатнулся и ударил упыря, вогнав меч в пустую грудь по самую рукоять. Ещё рывок – и рёбра хрустнули, переламываясь легко, как сухие ветви. Джейме оттолкнул своего противника и со всего размаху ударил по держащей топор руке, перерубая кости, а, когда она упала на снег, с наслаждением наступил на неё, троща пальцы. Ещё одним ударом он перерубил ноги упыря, а следующим снёс ему голову. Кажется, только таким образом можно было наверняка обезопасить себя от них. Потом они обязательно сожгут эти мерзкие останки, потом… Если только это «потом» наступит. Упыри наступали один за другим, нападая то по одиночке, то сразу по двое или трое, а Джейме казалось, что он волчком вертится на этом снегу уже целую вечность. Он понятия не имел, на чьей стороне перевес, много ли его соратников погибло. Может быть, он вовсе остался один из всего воинства… Снег в темноте, разгоняемой трепещущим светом факелов, казался чёрным, но была то чёрная кровь мертвецов или алая кровь людей? Он не знал. Чьи-то лица мелькали перед ним – почерневшие, залитые кровью, полускрытые шлемами – Джейме не различал их. Всё вокруг превратилось для него в причудливый, сводящий с ума калейдоскоп. Однажды перед ним мелькнул Иной, но чей-то точный удар отнял у Ланнистера эту победу, обратив того в ледяной прах. Время от времени мужчина поднимал взгляд, пытаясь разглядеть в этой свалке брата, но Тириона и его верного рыцаря Подрика нигде не было видно. Быть может, оба они уже пали, сражённые чьими-то ржавыми топорами. Эта мысль то и дело мелькала в голове Джейме, не задевая странно оледеневшего сердца. Потом…он станет плакать о брате потом… Если это «потом» для него когда-нибудь наступит. Мир вокруг превратился в хаос, расцвеченный мелькающими огнями, искажёнными от ужаса лицами, пятнами крови на снегу, нечеловеческими криками и жутким хрипом Иных. Сверху на них сыпались горящие и обсидиановые стрелы – теперь, когда обе армии схлестнулись, лучникам стало намного труднее выбирать себе цель, и нередко стрелы поражали своих же. Совсем рядом с Джейме пылающая стрела вонзилась в спину седобородого одичалого, и тот, бросив своё обсидиановое копьё, бросился куда-то в гущу битвы, пытаясь стряхнуть с себя огонь. Ланнистер только пожалел, что волшебное оружие, выпавшее из его рук, пропадёт, но уже через миг ему стало не до копья: перед ним появился очередной мертвец. Джейме уже счёт потерял обезглавленным им упырям, но ряды их, казалось, были неиссякаемы. Голова раскалывалась от боли, перед глазами плыли цветные круги – он однажды пропустил удар, и топор одного из мертвецов опустился на его голову, смяв стальной шлем, но не задев кости. Ему нужно было что-то, за что можно было зацепиться взглядом, чтобы окончательно не утратить рассудок, и Ланнистер отчаянно принялся выискивать эту точку опоры. Впереди он увидел колыхающееся чёрное знамя – единственное знамя, которое позволили себе люди. Это знамя несли перед Джоном Сноу во главе войска. Джейме шумно выдохнул, сконцентрировавшись на этой тёмной колеблющейся точке. Пока он смотрит на неё, он сможет не сойти с ума. Но, словно Семеро смеялись над ним, в следующий миг знамя покачнулось, а затем древко сломалось и чёрное полотнище рухнуло к ногам сражающихся. Сердце Ланнистера дрогнуло: там, у знамени, сражались король, принцесса Арья и лорд-командующий Ночного Дозора. Кажется, они так и не разделились, желая показать своим подданным единение, которого вестеросцы не могли добиться столетиями. Но если то, что уронило знамя, добралось до них, огромное войско обезглавлено одним ударом. Не совсем отдавая отчёт в своих действиях, Джейме двинулся вперёд, прорубая себе дорогу сквозь неиссякаемые полчища мертвецов. Никто из тех троих не был особенно дорог его сердцу – по правде сказать, ему было плевать на них, – но что-то гнало мужчину туда. Он желал убедиться, что хотя бы кто-то из них остался жив, потому что Ланнистер по опыту знал, чего стоит даже самое лучшее войско, потерявшее своего предводителя. Достаточно было вспомнить войско Таргариенов, сдавшееся тотчас после смерти принца Рейегара. От сердца мужчины отлегло, когда во тьме блеснула корона: король Джендри всё ещё двигался вперёд, прорубая себе дорогу, а за ним, лишь чуть приотстав, белоснежным полукругом следовали его королевские гвардейцы. Все они лишились лошадей и шли теперь пешим боем. В воине, державшемся ближе всего к Баратеону, Джейме без труда узнал Тартскую Деву. Казалось, она двигалась даже чуть впереди своего короля, чтобы закрыть его от удара. Ну конечно! Глупая женщина. Он знал, на что способна Бриенна, но всё же, чертыхнувшись, Ланнистер ускорил шаг, стремясь оказаться ближе к ней. Он не знал, что двигало им, не понимал и не желал раздумывать, но всё, что Джейме знал, – он должен быть рядом с ней в этой битве. Может быть, в том было его искупление? Он столько раз предавал её, оставляя одну, а она столько раз спасала его – пусть только от него самого, что и отдать жизнь за Бриенну было бы слишком мало. Чья-то чужая, высшая воля вела его вперед, и он не желал и не осмеливаля противиться ей. Наперерез Джейме бросился упырь, целя кривым, насквозь проржавевшим клинком в прорезь его шлема – Цареубийца увернулся, толкнул мертвого врага всей тяжестью своего закованного в доспех тела прямо под удар другого мертвеца, предназначавшийся другому рыцарю с розой на щите. Тирелл. Он оглянулся назад, всё ещё пытаясь в неразберихе боя найти людей Ланнистеров и Тириона, но не разглядел ничего, кроме мечущихся в оранжево-чёрной мгле силуэтов да блеска оружия. Когда королевские гвардейцы Джендри Баратеона были от него уже совсем близко, перед Джейме снова оказался упырь – громадный, покусанный смертью детина, всё ещё источающий невероятную силу. Но, видимо, при жизни он не отличался умом и быстротой мысли, потому что, пока он замахивался, Ланнистер успел отрубить ему руку. К несчастью, левую; а правую, вооружённую длинным мечом, мертвец тотчас занёс над мужчиной. Ланнистер полоснул воздух перед собой обсидиановым кинжалом, пытаясь выиграть пару мгновений, отступил на полшага, и, казалось, этого было достаточно – меч упыря, со свистом опустившийся вниз, не коснулся Джейме. Ему понадобилось два удара, чтобы отсечь своему врагу и правую руку. Он шагнул в сторону, огибая своего увечного противника, предоставляя кому-то другому добивать его пламенем факела, но тут его обожгла боль в правой ноге. Джейме пошатнулся от неожиданности и едва не упал, но устоял, оперевшись на меч. Одного беглого взгляда вниз хватило, чтобы понять, что удар поверженного уже упыря достиг цели, - на правой ноге выше колена кровоточила длинная рана. С отчаянием, какого давно не испытывал, Ланнистер попытался вспомнить, был ли тот меч ржавым или нет, но ему это не удалось, и дрожь прошла по телу закалённого в боях воина: он слишком хорошо знал, какую беду может учинить даже маленькая царапина, нанесённая ржавым лезвием. Но ему некогда был думать об этом, ведь со всех сторон напирали враги. Где-то слева взгляд Джейме выхватил сражающуюся с упырями группу: одичалые, братья Ночного Дозора и два-три вестеросских рыцаря работали слаженно, как будто много лет воевали в одном отряде. По губам бывшего гвардейца судорогой пробежала улыбка. Кое-как, ковыляя, припадая на раненую ногу, отбиваясь от мертвецов, он, наконец, пробился к передовому отряду южан во главе с королём Джендри. В сапоге его уже противно хлюпала кровь, ногу то и дело сводило от холода и боли, но он шёл, понимая, что стоит ему только остановиться, и он погиб. Молодой король, кажется, заметил его первым и кивнул, но тут же отвлёкся на Иного, занёсшего над ним свой меч. Баратеон потерял свой шлем, чёрные волосы его прилипли ко лбу, панцирь на груди был помят чьим-то ударом, но король выглядел бодрым, сильным и здоровым. Некстати Джейме вспомнился Роберт: он был таким же бравым и красивым, когда вошёл в Королевскую Гавань и сел на предложенный ему Железный Трон. Ланнистеру всегда было плевать на Роберта, пусть тот и был его королём и зятем, на весь род Баратеонов, и, как он думал до сего момента, на нового короля тоже, несмотря на то, что Цареубийца, в сущности, сам преподнёс ему корону. Но одного взгляда на Джендри хватило, чтобы Джейме отчаянно захотелось, чтобы этот юноша пережил эту войну, вышел из неё победителем, вернулся в Королевскую Гавань и правил долго и справедливо. Ланнистер решительно шагнул вперёд, встраиваясь в ряд рыцарей, сражавшихся бок-о-бок с королём. Это тоже станет его искуплением. И, конечно, гвардейцы Баратеона его заметили, и первой – Бриенна. - Цареубийца?! – поражённо выдохнула она, повалив на землю упыря. Её меч валирийской стали переливался чёрным и алым в неверном свете факелов, а глаза в прорези шлема сверкали голубизной так же ярко, как у окружающих их мертвецов. – Что ты здесь делаешь? Она так часто задавала ему этот вопрос, словно каждое его появление рядом с нею было самой большой неожиданностью в её жизни. - Пришёл спасти тебя от Иных! – крикнул он, стараясь перекрыть шум битвы. Джейме был уверен, что она поморщилась, услышав эти слова. Бриенна возмутилась бы или попыталась спорить, иначе то была бы не она, но времени на их обычные пререкания теперь не было, ведь всюду была опасность, смерть. - Джейме! – воскликнула девушка, устремив взгляд куда-то ему за спину. Он, поняв её по одному взгляду, присел, и вовремя: там, где секунду назад была его шея, просвистел меч упыря. Крутанувшись на здоровой ноге, Джейме перерубил пополам туловище мертвеца, и верхняя половина его поползла прочь, пытаясь дотянуться до кого-нибудь оружием. Бриенна довершила дело, разрубив наполовину разложившееся тело на четыре части. – И кто кого ещё должен спасать, - проворчала она, укоризненно глядя на Джейме, но всё-таки в глубине её синих глаз мужчина разглядел неподдельную радость. – Ты ранен! – воскликнула Тартская Дева. – Тебе нужно к мейстеру. Её голос звучал твёрдо, и Джейме едва не согласился, но потом, оглянувшись, понял, насколько он удалился от импровизированного лагеря их войска, где оставались мейстеры, привезённые южанами и ученики Сэмвелла Тарли, мейстера Чёрного Замка. Он с таким трудом добрался сюда и обратно ему не дойти; кроме того, Джейме не хотел оставлять битву, прячась в мейстерских палатках, за своей пустячной раной. Он не хотел оставлять её одну. - Пустяки, - отмахнулся он. Они теперь бились плечом к плечу, как должны были сражаться ещё против Кровавых Скоморохов на той далёкой тропе в Речных Землях. И Джейме ещё находил в себе силы удивляться тому, как менялась скованная и неуклюжая обычно Бриенна, когда вокруг неё шумела битва. Трудно было ожидать от девушки такого сложения подобной гибкости, но Тартская Дева, даже закованная в тяжёлую броню, была неуловима для вражеских мечей. Он знал, что с ней нелегко сладить, ещё с того поединка по пути в Королевскую Гавань, но минувшие годы служения в Королевской Гвардии сделали её ещё сильнее, гибче, проворнее. Джейме совершенно точно знал, что не желал, чтобы эта сила и это мастерство были направлены против него, но иметь такого союзника было не только почётно, но и полезно. К ним пробились ещё южные воины, и вокруг молодого короля сформировался кулак, который трудно было разгромить врагу. Ланнистер заметил, что Джендри то и дело поглядывает туда, где, судя по всему, должны были сражаться северяне под командованием своей принцессы, однако Иные, вклинившиеся между южанами и подданными Винтерфелла, безнадёжно разделили их. А, кроме того, как раз рядом с ними отчаянно сражались браться Ночного Дозора – Джейме даже различил среди них молодого лорда-командующего. Боевой конь Джона Сноу волчком вертелся в самой гуще врагов, сам юноша наносил удары без разбору, и одни только Боги ведали, как ему удавалось не порубить своих же, а белоснежный, в кровавых подпалинах, лютоволк рвал клоки гнилого мяса из лодыжек и незащищённых животов упырей. Казалось, мертвецам не будет конца; Джейме уже потерял счёт разрубленным им упырям, но ряды их редеть не спешили. Ему хотелось бы повстречаться с Иным, взглянуть в холодные глаза этого существа, прикоснуться к страшному мифу, а потом развеять его снежной пылью… Но Семеро не дарили Цареубийце такую возможность, оставляя на его долю жутких, полуистлевших дозорных и одичалых. А он покорялся их воле, исправно отрубая жадные руки, тянущиеся к живой, дышащей, тёплой плоти, заставляя гаснуть ужасающие синие звёзды их глаз. Вдруг они услышали дикий отчаянный визг: под лордом-командующим Ночного Дозора пал конь, сражённый десятками ударов, а Джон Сноу исчез под целой грудой мертвецов, желающих отправить его к праотцам. Казалось, битва на миг остановилась, а воины замерли, дивясь и ужасаясь участи юноши, не постеснявшегося призвать себе на помощь лордов и королей со всех концов Вестероса. Первой опомнилась Бриенна: девушка выдернула из гущи сражающихся гвардейца в белом плаще, рывком развернула к себе. Этим гвардейцем оказался Лорас Тирелл – без шлема, каштановые, слипшиеся от крови волосы прилипли ко лбу. - Миледи? – с явным неудовольствием осведомился он. Стрельнул взглядом в сторону Джейме и ещё больше нахмурился. - Там… - Бриенна выдохнула. Даже посреди кровавой битвы она робела перед Рыцарем Цветов, котрый был всего только её подчинённым. Догадавшись о задумке девушки, Джейме хотел было сам всё сказать Тиреллу, но Бриенна нашла в себе смелость заговорить. – Там лорд Сноу, - она кивнула в сторону лорда-командующего, - и ему нужна помощь. Сейчас же! И вы, сир, пойдёте туда и сделаете всё, чтобы он выжил. Это приказ! Лицо сира Лораса приняло воинственное выражение, даже несмотря на то, что глаза его заливало кровью из раны на лбу. - Никуда я не пойду, миледи, и короля не оставлю! – рявкнул он. – Если вы забыли о вашей клятве, то я – нет! – и, не дожидаясь ответа Тартской Девы, он развернулся и пошёл прочь, тут же сцепившись с каким-то упырём. Покачав головой вслед ему, девушка сама сделала шаг туда, где, возможно, погибал под ударами врагов Джон Сноу. Но Ланнистер остановил её, положив руку ей на плечо. Решение созрело в его голове неожиданно быстро: если он защитит одного сына Эддарда Старка после того, как искалечил другого, боги, быть может, зачтут ему это. Бриенна глянула на него через плечо – во взгляде её плескалось отчаяние. Он ведь знал, какое значение она придаёт своим клятвам, как тяжело ей отступать от них и как тяжело бросить в беде человека, к которому испытывает подлинное уважение. Если он избавит её от этой жестокой необходимости выбирать…это тоже зачтётся ему в другом, лучшем мире. - Я пойду, - спокойно произнёс Джейме. Но он не успел. Всё произошло так быстро, что никто из них даже опомниться не успел: два упыря атаковали их, один из мертвецов повалил Бриенну на землю, сбив с девушки шлем, а другой оттеснил от неё Цареубийцу. Он успел заметить, что девушка ловко ушла от рубящего удара мертвеца, но всё же клинок распорол ей левую щёку; а затем весь мир от него заслонил уродливый лик его противника. От удара Джейме выронил свой меч и катался по земле, вцепившись здоровой рукой в горло упырю, пытаясь увернуться от кинжала, целящего ему прямо в глаза. Его собственный короткий обсидиановый кинжал искромсал бледное лицо мертвеца, золотая рука размозжила одну или две кости, но он ничуть не ослабел. Сердце бешено колотилось в груди мужчины, и в какой-то момент Джейме показалось, что вот сейчас оно не выдержит, разорвётся, но шли секунды, а он всё жил, упрямо борясь со своим противником. Вдруг кто-то снёс упырю голову, четыре чьи-то руки оттянули от Джейме обезглавленное, но ещё сопротивляющееся тело; он даже не увидел своих спасителей, бросившись искать потерянный меч, без которого чувствовал себя голым и беспомощным, как грудной младенец. Мужчина почувствовал себя вновь сильным, целостным, когда пальцы левой руки вновь сомкнулись на рукояти меча, успевшего стать ему за несколько минувших часов лучшим другом. Поднявшись, Джейме поискал взглядом Бриенну и, найдя, похолодел: Тартская Дева без движения распростёрлась на снегу в нескольких шагах от него. Посреди кипящей битвы никто, казалось, даже не заметил исчезновения леди-командующей Королевской Гвардией. В один прыжок мужчина преодолел разделявшее их расстояние и в нерешительности остановился над неподвижной Бриенной, взглядом ища на её теле раны и не находя их. Глаза девушки были закрыты, лицо бледно, как снег, на котором она лежала, лишь кровоточила тонкая рана на щеке. Забыв о больной ноге и о битве, которая ещё гремела вокруг них, Джейме опустился на колени рядом с нею, не зная, чем помочь ей, но в твёрдой решимости оборонить её от любого врага. Он ждал, что вот-вот на него набросятся упыри, но казалось, что никто не видел их. Может быть, то боги набросили на них спасительную пелену, дав двоим уставшим воинам короткую передышку? Уже через несколько минут Бриена вздрогнула и распахнула глаза и тотчас же прижала пальцы к раненой щеке и коротко и горестно вздохнула, когда её белая перчатка окрасилась в алый. Джейме не сводил взгляда с неё, и девушка, бросив на него беглый взгляд, смутилась. - Джейме… - тихо пролепетала она, забыв даже по своему обыкновению назвать его Цареубийцей. - Я уж подумал, что ты отправилась на суд Отца. Она мотнула головой и тут же поморщилась. - Я…меня кто-то оглушил. Голова очень болит. Дав ей несколько секунд передышки, Джейме не без труда поднялся с земли и помог подняться Бриенне. Она тяжело опёрлась на свой меч и утёрла с лица пот и кровь. Шум битвы снова оглушил мужчину, словно он неосторожно открыл дверь, разделяющую небольшую тихую комнату и окружающий мир, обратившийся в хаос. Это напомнило ему, что их битва ещё не окончена. - А король? – встрепенулась девушка. – Где Его Величество? Джейме только пожал плечами. Король Джендри Баратеон, лорд Джон Сноу… Сколько их ещё будет, храбрых молодых воинов, которые не спаслись? Сколько девушек заплачет, не дождавшись своих суженых? Сколько матерей до срока поседеет от горя? Всё это должно было разозлить его или опечалить, но почему-то ничуть не трогало. И впервые Джейме Ланнистер почувствовал эту прожорливую пустоту внутри себя и испугался её. Он и не заметил, как остался один – Бриенна снова очертя голову бросилась в самую гущу битвы, туда, где мелькали белые плащи её братьев-гвардейцев. Она ещё надеялась спасти своего короля, а, может быть, и молодого лорда-командующего. Надежда в этой женщине всегда жила до последнего и превышала всякое разумение. А он, Джейме, уже ни на что не надеялся. Вдруг всё стихло. На миг ему даже показалось, будто он внезапно оглох – такая вокруг воцарилась тишина, ни один звенящий удар не нарушал её. Джейме приказал себе не расслабляться и крепче сжал меч, ожидая нападения…но ничего не произошло. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что Иные исчезли, а упыри безжизненно рухнули на снег, как марионетки, которым перерезали верёвочки. Повернувшись налево, Ланнистер встретился взглядом с мужчиной немного младше себя с королевской эмблемой на груди, взглянул направо – одичалый юноша утирал с лица кровь, пот и грязь, обессилено опустив меч и неверяще глядя на лежащего прямо перед ним упыря. - Сжечь их! Сжечь! – прокатился над онемевшим воинством твёрдый приказ. Этот крик на миг вернул Джейме во времена Безумного Короля, и он вздрогнул. И в тот же момент, повинуясь приказу, факелоносцы забегали, заметались меж ошалевших, неподвижных мужчин и женщин, поджигая безжизненные тела. Но ни с одних уст не сорвался победный крик, никто не бросился обниматься – войско короля Джендри и лорда-командующего Сноу оцепенело, не веря в собственную победу. Слишком долго шли они к этой цели и слишком мало верили в успех своего предприятия – они были смертниками, способными лишь ненадолго сдержать надвигающуюся угрозу. Вероятно, никто не ожидал, что сможет вернуться с этой битвы, никто не строил планов на будущее, не видя перед собой этого самого будущего. И, должно быть, на один короткий миг они все почувствовали себя обманутыми. А потом началось то, что обычно бывает, когда битва оканчивается: плотную пелену тишины прорвали стоны раненых, крики о помощи, короткие приказы, раздаваемые кем-то невидимым; между телами засновали помощники мейстера, оставшегося в Чёрном Замке, слуги и оруженосцы; люди окликали друг друга, ища своих родных и друзей среди живых, кто-то плакал над телами павших, кто-то молился жарче, чем в разгар битвы. Распахнулись ворота в Стене, которые, возможно, уже не чаяли открыть, и на огромную равнину, усыпанную телами раненых, павших, пылающими останками упырей хлынули те, кто оставался в Чёрном Замке. Теперь уже победившие воины нашли в себе смелость похлопать соседа по плечу и поздравить с победой, словно не боялись больше сглазить. Взглядом Джейме нашёл Бриенну и сразу же понял, что что-то не так: Тартская Дева сидела на земле, а по широкому веснушчатому лицу её струились слёзы. Остальные гвардейцы в нерешительности сгрудились возле своей леди-командующей, и на лицах их была написана скорбь. Сунув ставший ненужным меч в ножны, Джейме подошёл к ним. На алом от крови снегу было распростёрто неподвижное тело юного короля южан, глаза его были закрыты, чёрные волосы обагрились кровью, а рядом с ним, раскинув руки изумлённо распахнув невидящие светлые глаза лежал Лорас Тирелл, и его белые доспехи стали алыми от крови из жуткой раны на груди. Словно почувствовав его рядом, Бриенна подняла глаза на Джейме. - Это я должна была погибнуть вместо сира Лораса! Я! – всхлипнула она. Ещё одна нарушенная клятва. Неужто им обоим на роду написано быть клятвопреступниками? Сам Джейме давно смирился с этим, но Бриенне того не желал, слишком хорошо зная, какой это груз для совести. – Мой король… - она протянула руку к Баратеону, но тут же отдёрнула её и заплакала пуще прежнего. Один из молодых гвардейцев с искажённым от горя лицом нагнулся и провёл двумя пальцами по лицу Рыцаря Цветов, навеки закрывая его глаза. И в этот момент Джейме, всегда смотревший свысока на заносчивого, не в меру гордого, пылкого и задиристого Лораса Тирелла почувствовал небывалое уважение к этому рыцарю, без раздумий отдавшему свою жизнь за короля. Он, Джейме, так и не сумел этого сделать. Острое предчувствие неотвратимой беды ощутимо толкнуло его под рёбра, когда он вспомнил о брате, оставшемся где-то там, в гуще сражения. Горе королевских гвардейцев словно подстегнуло его желание узнать, что Тирион цел, что Джейме не коснётся эта боль, гнездящаяся сейчас в сердцах Бриенны и её подчинённых. Тронув одного из парней за плечо, он обратился к нему: - Сир… - Хасти, - безучастно подсказал воин. - Приглядите за леди Бриенной, - в нём словно проснулся лорд-командующий, а ошеломлённый горем юноша даже не подумал возражать ему, - и за вашим…королём. Мне нужно отлучиться. Даже не глядя на него, сир Хасти кивнул, и Джейме, удовольствовавшись этим неуверенным согласием, пытаясь заглушить в сердце тревогу и крепнущую с каждой секундой уверенность в том, что беда уже случилась, широко зашагал туда, где уже давно не поднимался багрово-золотой стяг Ланнистеров.