Одной тропой

Король глубоко вдохнул колючий от мороза воздух, всматриваясь в ночное беззвёздное небо. Бал окончился, музыка смолкла, упорхнули мотыльки-придворные в своих ярких одеждах. Красный Замок погрузился во тьму и тишину – тревожную, наполненную ощущением близкой беды. Уже завтра предвоенная лихорадка своей удушающей пеленой накроет и замок, и Королевскую Гавань. Зазвучат с удвоенной силой кузнечные молоты по наковальням, ржание боевых коней перекроет девичьи песни, заснуют туда-сюда гонцы знатных и мелких лордов, и скоро зарябит в глазах от сотен разноцветных знамён. Такой войны Вестерос ещё не видел. С нею не сравнится ни легендарное завоевание Таргариенов, ни восстание Роберта Баратеона, ни Война Пяти Королей, кажется, навсегда разделившая Семь Королевств. Это битва не за корону, не за власть и не за женщину – это битва за жизнь. Решение далось ему нелегко, и Джендри уже сейчас знал, как отреагирует на него его брат. Но он должен был знать, что, что бы ни случилось с ним, его королевство, которым он так тяготился, но к которому так привязался, не останется без короля. Он вошёл в комнату брата без стука. Темноволосая девчонка ойкнула и соскользнула с постели Шторма, скрывшись в двери противоположной той, в которую вошёл король. Джендри улыбкой проводил её и повернулся к брату. - Что вам угодно, Ваше Величество? – на лице Эдрика была написана неприкрытая досада. – В такой-то час? - Мой долг не даёт мне уснуть. - Какой долг? – парень выбрался из-под мехового одеяла и, накинув халат, подошёл к брату. - Это, - он вытянул перед собой свёрнутый в трубочку пергаментный лист. Эдрик отшатнулся от бумаги, как от огня. - Ты же знаешь, я не… - Я могу погибнуть, - отрезал король. – Я не требую от тебя становиться Баратеоном и наследным принцем сейчас, но прошу отбросить упрямство и ребячество, если меня не станет. Этим указом я признаю тебя своим братом, законным сыном нашего отца и законным наследником тех Пяти Королевств, что у нас остались. Я сохраню это в секрете ради твоей же безопасности, но я доверяю тебе его – а вместе с ним и судьбу страны. Ты волен сжечь его, но всё же я надеюсь, что ты не станешь делать этого, Эдрик. Слишком многое зависит от тебя. Парень молча смотрел на бумагу, во взгляде его отчётливо сквозило недоверие и…страх. - Я не могу, - зажмурившись, выдохнул он. - Ты должен. Ты не можешь позволить королевству вновь погрузиться в пучину междоусобиц – этого ему не пережить. И первой жертвой междоусобной войны станешь именно ты, знай это. Ты должен защищаться и защищать тех, кто верит тебе. На лице Эдрика проскользнуло отвращение, а затем безысходность, но всё же он разомкнул пальцы, принимая бумагу. - Ладно. - Поклянись. Голубые глаза его распахнулись и удивлённо взглянули на Джендри. Но король был непреклонен. - Поклянись. - Клянусь…памятью нашего отца, Роберта Баратеона, первого его имени, - глухо, но торжественно произнёс Эдрик. - И поклянись, что женишься на Мирцелле, если меня не станет. - На Мирцелле?! Это ещё что такое? Она что, довесок к имени Баратеонов? – вспылил парень, в глазах его моментально зажглись воинственные огоньки. Джендри только рассмеялся. Несмотря на небольшую разницу в возрасте, он казался себе на добрую сотню лет старше своего брата. Его нелёгкая жизнь наложила свой отпечаток, а Железный трон добавил мудрости и осторожности. - Она не довесок, она – залог того, что Кастерли Рок будет на твоей стороне. Бастард нахмурился. - Не нужна мне ни она, ни Кастерли Рок. - Эдрик, это не шутки. Я поклялся, что женюсь на ней, я обручился с нею, и если я не смогу сдержать свою клятву, моё место займёшь ты. Как на троне, так и в её постели, - Джендри говорил серьёзно, хоть и понимал, как тяжелы эти слова для его брата, привыкшего к полной свободе, которую даёт имя бастарда и приличное состояние. Кажется, его речь возымела действие, потому что Шторм, хоть глаза его и сверкали обозлённой обидой, выглядел сейчас смиреннее, чем когда-либо. - Но откуда мне знать, что ты не прикинешься мёртвым, чтобы не возвращаться к Мирцелле Ланнистер, а жениться на своей северной королеве? На сей раз король не выдержал и разразился громовым хохотом. Спустя несколько минут, чувствуя, что болит живот, а глаза саднит от слёз, он с трудом заставил себя успокоиться. - Что ты сказал? Эдрик, только сумасшедший женится на Арье Старк, если хоть раз видел, как она обращается с мечом. На губах бастарда появилась беззлобная усмешка. - Правда? Ты так часто смотришь на неё, что я могу предположить, что ты повредился умом, братец, - он несильно пихнул брата в плечо. Джендри усмехнулся и покачал головой. Он действительно часто останавливал свой взгляд на северянке, но лишь затем, чтобы удостовериться, что это не сон, что маленькая девочка, исчезнувшая из лагеря Братства без Знамён одной дождливой ночью, не только не погибла, но заполучила корону Королей Зимы и бросила вызов Иным. Был ли он увлечен королевой Севера? Нет, определённо. Уже нет. Когда-то, будучи нищим мальчишкой-кузнецом, он был действительно очарован высокородной беглянкой с замашками уличного оборванца и палкой вместо меча, но те времена давно миновали. Теперь Джендри знал свой долг и свою дальнейшую жизнь до последнего дня, и Арье Старк в этой жизни не было места. -Ты плохо знаешь меня, раз думаешь, что я хочу жениться на ней. И плохо знаешь её, если думаешь, что она пойдёт за меня замуж. - Так ли, Ваше Величество? – задумчиво спросил Эдрик. - Если я вернусь, я возьму в жёны Мирцеллу Ланнистер. Это моё последнее слово, и не смей в нём сомневаться. Его брат поклонился ему, сжимая королевский указ в руке, и Джендри вышел из спальни Шторма. В душе его отчего-то было пусто, как если бы он завершил своё последнее дело на этой земле. Нет, Джендри не собирался погибать – он собирался побороться с тем ужасом, что двигался на них в облаке из снега и холода. Он собирался победить, хотя, видят Боги, чувствовал себя ничтожнейшим из ничтожных! Несколько лет в Братстве научили его кое-чему, но инстинкты смутно подсказывали ему, что простое боевое искусство, пусть и почёрпнутое у лучших учителей, здесь ему ничем не поможет. Неслышной белой тенью от стены отделилась леди Бриенна Тарт и последовала за ним. Король усмехнулся: он знал, что каждый из королевских гвардейцев, не задумываясь, сложит свою голову за него или подле него – как распорядятся судьба и Боги. Но меньше всего ему хотелось, чтобы погибла эта славная женщина. И, в то же время, он не мог просить её остаться в Королевской Гавани, не оскорбив её преданной души. Вот если бы она вдруг решила выйти замуж… Но Тартская Дева, кажется, избрала своим единственным возлюбленным меч валирийской стали, что дал ей Цареубийца. Уже засыпая на рассвете, Джендри вдруг понял, что готов ко всему, что преподнесут ему Боги. Смерть так смерть, жизнь и царствование – да будет так! Но вместе с неожиданным успокоением пришло неуютное и тягостное безразличие. Словно бы он уже умер.