Одной тропой

Рикон думал, что этот миг никогда не настанет, но в очередное утро из тумана, стлавшегося под сонными вековыми деревьями, выткался замок. Он был такой же серый, как и всё в это мрачное утро, и в первое мгновение мальчик подумал, что это его уставший разум играет с ним злые шутки. Но потом он увидел, как встрепенулась и заулыбалась Оша, как Лохматый Пёсик потянул носом воздух, в котором отчётливо чувствовался запах дыма и людского жилища. Без труда Рикон разглядел знамена, трепещущие на высоко вознесённых древках: бронзовый диск, от которого разбегались алые языки огня, на белом, как снег фоне. Он нахмурился: этот герб был незнаком ему, Рикон мог поклясться чем угодно, что прежде Карстарки носили знамя с белым солнцем на чёрном фоне. Сердце мальчика пропустило удар, а затем забилось неровно, когда подле незнакомого знамени хозяев замка он увидел знамя с лютоволком Старков. К глазам подступили предательские слёзы, словно почувствовав смятение хозяина, Лохматый Пёсик заглянул Рикону в лицо и скупо вильнул пушистым хвостом туда-сюда. Превозмогая себя, мальчик напомнил себе, что он всё-таки принц, и сморгнул влагу прежде, чем заметила слёзы на его ресницах зазевавшаяся Оша. - Это знамя твоего рода? – женщина кивнула в сторону серых стягов, и он понял, к чему она так долго присматривалась. Сглотнув ком в горле, Рикон выдавил из себя: - Да. Впервые за это вдруг показавшееся непомерно длинным путешествие Рикон ощутил некоторое подобие спокойствия. Путь через нескончаемый и суровый лес, простирающийся от моря и, кажется, до самого горизонта, истощил силы мальчика. Всё чаще его одолевали отчаяние, страх и сомнения. И только Оша, неизменно величавшая его попеременно «маленьким принцем» и «маленьким королём», заставляла его улыбнуться. Не то, чтобы он грезил о короне Королей Зимы, что принадлежала сейчас его сестре, но эти ничего не значащие пока титулы придавали ему уверенности в том, что то, к чему он стремится, реально. И вот теперь, стоя перед замком своего первого вассала на этом пути, он подумал, что может передохнуть немного и расслабиться. Наверняка, в этом замке их с Ошей досыта накормят, обогреют и дадут провожатых до самого Винтерфелла – северяне испокон веку почитали своих королей, и, значит, ему стоит только назвать своё имя. - Ты боишься? – приметив его состояние, спросила одичалая. - Не знаю. Я не хочу сражаться с Арьей за корону, Оша. Женщина вздохнула, а Рикон нахмурился. Ему и без слов было ясно, что думает Оша. Она считала, что корона Севера по праву принадлежит ему, а, значит, он непременно должен получить её, пусть даже и силой. Но он не хотел так. Сестра – родная, живая, реальная – была для него важнее ста корон, и каждый из сотни венцов, которых он не имел, он отдал бы за возможность обрести хоть подобие семьи. Одичалая потрепала его по плечу. - Здесь нет Арьи, малыш, - впервые за долгое время она назвала его так просто, словно он по-прежнему был просто маленьким скитальцем, - здесь есть только эти…как их…Карстарки? – осторожно повторила Оша имя, которое он ей называл. - Да, - кивнул он, но тут же спохватился и насупился, - то есть, не знаю. Знамя не их. Но, кто бы ни сидел в этом замке, он точно подчиняется моей сестре. - Тебе. - Сейчас корона принадлежит Арье, - упрямо произнёс Рикон. Спустя совсем немного времени они достигли стен замка. Ворота были приветливо распахнуты, со двора доносились звуки обычного утра в большом замке: заскрипел колодезный ворот, процокали по мощёному двору копыта, кто-то кого-то окрикнул. Привыкший к тиши дорог и лесов Рикон с наслаждением вслушивался в давно забытые звуки, и каждый из них воскрешал в мальчишке без роду и племени Рикона Старка, сына лорда Эддарда, Хранителя Севера. Лютоволк, тоже давно забывший жизнь в замке, вздыбил шерсть на загривке и угрожающе приподнял верхнюю губу, обнажая острые клыки, и мальчик успокаивающе положил ладонь на голову зверя. Не хватало ещё, чтобы Лохматый Пёсик с перепугу переполошил замковую челядь. Когда они с Ошей шагнули в ворота, никто не обратил на них внимания. Мало ли скитается оборванцев по разорённым недавней войной землям? Запоздало Рикон понял, что всё-таки ожидал более теплого приёма, но затем оглядел их с одичалой и только вздохнул: его плечи облекал старый, потёртый и прохудившийся плащ, а его спутница по обычаю своего народа одевалась в разномастные шкуры. В таком виде никто не признает в нём потерянного принца. Да и кому бы признать? Наверное, все эти люди помнили лишь его старшего брата, чья смерть стала легендой о вероломстве, а о младших Старках и думать позабыли. Рикон потянул зазевавшуюся Ошу за меховой рукав, привлекая к себе внимание женщины. - Что? - Нам нужно к тому, кто здесь правит. Все эти люди никогда и в глаза меня не видали. - Легко сказать, маленький король, - протянула женщина. – Наверняка, кого попало в замок не пускают. А ты взгляни на нас! Он не знал, радоваться ему или огорчаться, раз уж они с одичалой подумали об одном и том же. - Вот что: ты посиди где-нибудь здесь, а я пойду и всё разузнаю. И зверя придержи, чтобы он не перепугал здесь всех. Мальчик хотел удержать её, напомнив, что она всё-таки была одичалой, которых здешний люд не сильно любил, но прежде, чем с его уст слетело хоть слово, Оша проворно смешалась с толпой и была такова. Притянув к себе за шею лютоволка, Рикон покорно поплёлся к крепостной стене и устроился там, обхватив руками колени. Люди сновали мимо него, не обращая на мальчишку и огромного зверя никакого внимания. Запахи стряпни, доносившиеся из кухонь, будоражили воображение Рикона, и он с досадой почувствовал, как во рту собирается слюна. Он мог бы купить себе хоть краюху хлеба, но Оша не оставила ему и медяка, совершенно позабыв о том, что они не ели со вчерашнего дня. Тусклое зимнее солнце уже укатывалось за тяжёлые сизые облака, когда Оша, наконец, вернулась. Бросив на женщину пытливый взгляд, мальчик тут же сник: ничто в облике одичалой не указывало на то, что её затея удалась. В руках она держала буханку серого хлеба и несколько рыбёшек, из чего Рикон рассудил, что ужинать в замке им сегодня не придётся. А, между тем, над головой их, в стремительно темнеющем небе зарождалась буря, грозящая обрушить на них мириады колючих снежинок, и это значило, что без ночлега им будет совсем туго. Приблизившись к Старку, Оша без лишних слов разломила хлеб пополам и сунула ему половину буханки и две рыбины, а сама принялась за свою долю еды. Неторопливо жуя хлеб, Рикон заметил, что несмотря на явное разочарование, во взгляде одичалой сквозил смех. Заметив его вопросительный взгляд, она хихикнула. - Здешняя леди вышла замуж, малыш. От того и знамена тебе не знакомы. - Но я вообще не видел никогда такого знамени, - осторожно произнёс Рикон, не до конца понимая, куда клонит его спутница. - А знаешь, кто стал избранником леди Карстарк, малыш? – судя по всему, Оша едва сдерживалась, чтобы не разразиться громким хохотом. – Магнар теннов, Рикон! Ты думал, что меня, одичалую, здесь и на порог не пустят! Но отчего бы им не пустить, если ими правит один из одичалых?! Рикон поджал губы, не зная, что ответить Оше. Было видно, что её так и распирает гордость от того, что один из вольного народа возвысился над людьми, которые всегда чурались их племени. Сам же Старк дивился тому, как переменилась жизнь здесь, на Севере; в былые времена люди его отца исправно патрулировали земли Старков, вылавливая и не жалея перебравшихся через Стену одичалых. Что бы сказал Эддард Старк на то, что одичалый стал его вассалом? И что бы сделал он сам, если бы ему пришлось править всеми этими людьми? Внезапный страх одолел Рикона; ему захотелось вернуться на Скагос, в низенькую тёмную хижину, заметённую снегом по самую крышу. Туда, где он был лишь мальчишкой, не обременённым короной и необходимостью решать за целое королевство. Но дорога назад была отрезана метелями и бушующим морем и его собственной гордостью. - И что, мы можем явиться к этому новому лорду Кархолда? Искорки смеха потухли в глазах Оши, взгляд снова стал серьёзным. - Пока нет. Лорд и леди в отъезде. - А когда вернутся? - Их ждут завтра-послезавтра, но, - женщина подняла голову к небу и совсем по-звериному потянула носом, - буря может задержать их в пути. Кажется, мой маленький принц, - вдруг произнесла она, понизив голос почти до шёпота, - здесь что-то затевается. Что-то нехорошее. Всюду сборы…звенит оружие, и люди какие-то мрачные. - Что же нам делать? Мы не можем просидеть вот так у стены несколько дней! - Вернёмся в лес и где-нибудь неподалёку соорудим хижину, - в голосе её вдруг зазвучала едва заметная мольба, а затем Оша смешно сморщила нос, - мне здесь не нравится, Рикон. Рикон пожал плечами, подчиняясь. Без Оши он давным-давно сгинул где-нибудь на бесчисленных тропах Севера, а, значит, он должен был уважить её просьбу. Ей, привыкшей к бескрайним белым просторам Застенья, было тесно и неуютно в строгих объятиях каменных стен. И мальчик отчасти понимал её: большую часть своей жизни он всё-таки прожил среди лесов, камней и просторов, не ограниченных крепостными стенами. Сможет ли он когда-нибудь до конца привыкнуть к гаму замковой жизни, к тяжёлым камням, окружающим его сейчас? Да, наверное, сможет. Но этот час ещё не настал. Миновав селение, раскинувшееся под сенью Кархолда, Оша и Рикон вернулись в лес. Небо роняло на землю крупные хлопья снега – первые вестники надвигавшейся бури. Одичалая наскоро насобирала длинных ветвей и обломанных еловых лап, умелыми движениями связала их обрывками верёвки в шалаш. Рикон развёл костёр и присел рядом с ним. Протянув руки к огню, он не сводил взгляда с замка, чьи очертания стремительно таяли в подступавшей мгле. Он не повернулся даже, когда Оша закончила сооружать их хлипкое жилище и села рядом с ним. - Не грусти, маленький принц, - она провела ладонью по его волосам, струшивая насыпавшийся снег, - всё образуется. Давай-ка заберёмся вовнутрь, пока нас не похоронило в сугробе, - женщина поманила его за собой, и Рикон послушно забрался в шалаш. Он будто вернулся в свою прежнюю жизнь, в которой не было ничего, кроме бедности, Оши и лютоволка, и то, что казалось таким близким, вдруг стало неимоверно далёким. Но прошёл не день, не два, а целых пять, пока, наконец, по дороге в замок пронёсся гонец, возвещавший жителей Кархолда о возвращении их лорда и леди. А через несколько часов в ворота въехало и всё посольство. Оша и Рикон наблюдали за возвращением хозяев замка с заметённого снегом пригорка и видели, как встречали лорда и леди Тенн. Но, несмотря на радостные приветственные крики, лица у людей были озабоченные, почти мрачные. Они ждали целый день и на другое утро, привязав Лохматого Пёсика у шалаша, отправились в замок. Рикон не хотел оставлять лютоволка, с которым чувствовал себя увереннее и сильнее, но Оша уговорила его. - Неровен час, - увещевала его одичалая, - ещё напугает кого-нибудь. Да и стража может не пропустить в замок такого зверя. Волк недовольно ворчал, косил на Ошу зелёные глаза и приподнимал шерсть на загривке. Рикон обнял могучего зверя за шею, прижался губами к мохнатому уху, шепча успокаивающие слова. Лохматый Пёсик лизнул мальчика в щёку тёплым шершавым языком, чёрный мех на загривке опустился. В замковом дворе никто не обратил ни малейшего внимания на двоих оборванцев, проскользнувших в ворота, но перед входом в замок стражники скрестили перед ними свои копья. Рикон опасливо покосился на Ошу, опасаясь, что гордая одичалая станет хвататься за нож, но, видимо, и она знала, когда стоит склониться перед более сильным. Поэтому женщина только слегка улыбнулась. - Нам нужно увидеть вашу госпожу, - воины переглянулись, наверное, готовясь захохотать в голос, но вкрадчивый голос Оши заставил их промолчать, - у нас к ней прошение… Они и правда вполне сошли бы за просителей: одетые в старье, исхудавшие и, наверняка, с голодным блеском в глазах. Одарив их мимолётным почти презрительным взглядом, один из стражников кивнул в сторону входа: - Вам повезло: сегодня как раз тот день, когда милорд и миледи принимают прошения от бедняков. Сказано это было с насмешливой небрежностью, но иного им и не нужно было: они попали под своды замка, а, значит, лишь несколько минут отделяли Рикона Старка от возвращения в прежнюю, уже подёрнутую пеленой забвения, жизнь. Когда их в свою очередь ввели в Великий Чертог Кархолда, мальчик увидел серые стены, сложенные из грубого камня, почти без украшений, если не считать потускневших от времени, побитых молью, но от этого не менее драгоценных гобеленов, на которых были изображены подвиги славных героев из дома Карстарков. Лорд и леди Тенн восседали перед ними в резных деревянных креслах, подобных тронам. И, хоть кресло седеющего большеглазого мужчины было выше и богаче украшено, чем кресло девушки, сидевшей подле него, каким-то внутренним чутьём Старк понял, что истинным правителем Кархолда была именно она. У молодой правительницы было худое угловатое лицо в обрамлении каштановых кудрей. Острый пытливый взгляд скользнул по Рикону и его спутнице. Осмотрев просителей, мужчина склонился к супруге и что-то зашептал ей на ухо. Девушка слушала его, не сводя взгляда с женщины и мальчика. Оша поклонилась, просто и легко, словно ей приходилось кланяться по нескольку раз на дню. И он, наследник северных земель, принц Винтерфелла, тоже склонился перед собственными вассалами, понимая, что иначе нельзя. Сигорн Тенн стрельнул взглядом в сторону леди Элис, и она, вздохнув, заговорила. - Ещё при моём отце, - сдвинув брови, она обращалась к Оше, видимо, считая Рикона вовсе недостойным её внимания, - вас бы вышвырнули за ворота, а то и бросили в темницу. Но теперь, - её муж посмотрел на девушку строго, но она будто этого и не заметила, - времена поменялись, и одичалые могут являться в замок так же просто, как и остальные жители Севера. Что тебе нужно, дочь вольного народа? Одичалая улыбнулась ей и притянула Рикона к себе. - Сегодня я пришла не просить, миледи, а представить вам, - глубокий, чуть хриплый голос Оши уверенно звучал под каменными сводами, - вашего короля. Элис Карстарк удивлённо моргнула и тут же нахмурилась. Мальчик понял, что сейчас быть беде, и громко, стараясь, чтобы не дрожал голос, чётко и раздельно выговорил: - Я Рикон Старк, сын лорда Эддарда и леди Кейтилин, младший брат Молодого Волка и…ваш король. Тёмные глаза девушки вдруг стали метать молнии, она схватилась руками за резные подлокотники, словно стараясь сдержаться и не вскочить со своего места. - Да как вы смеете?! Как смеешь ты, ничтожный нищий мальчишка, называть себя именем нашего погибшего принца?! Я знакома с лордом-командующим Ночного Дозора Джоном Сноу и доподлинно знаю, что его младшие братья, принцы Бран и Рикон Старки, были жестоко убиты Теоном Грейджоем, - голос её задрожал, лицо исказилось судорогой боли, и мальчик понял, что их семью до сих пор помнили, любили и чтили на земле их предков. Вот только у него не было ни единого доказательства, что он взаправду принадлежит к дому Старков. – Вон! - Но… - Вон! – почти прорычала она. – Вон, пока я не приказала бросить вас в темницу! Будете знать, как насмехаться над горем целой страны! Рикон хотел возразить, но Оша крепко схватила его за плечо и потянула прочь из залы, забыв даже поклониться. Он только и успел заметить, как леди Тенн откинулась на резную спинку своего кресла и закрыла лицо руками. А затем за ними захлопнулись тяжёлые двустворчатые двери. Одичалая тянула его по двору замка к воротам, не обращая внимания на его возражения и не давая мальчику остановиться, и остановилась, тяжело переводя дух, только когда и замковые ворота остались позади. Когда до ушей Рикона донёсся жалобный вой оставленного в лесу лютоволка, силы и выдержка изменили ему, он сел прямо на снег и расплакался, спрятав лицо в ладонях. - Ну, ну, мой маленький принц, не плачь, - Оша села рядом с ним и заключила его в кольцо своих рук. - Не называй меня так, - пробубнил он, размазывая слёзы по покрасневшим от холода и солёной влаги щекам. – Никакой я не принц. - Принц, и самый настоящий. Он не стал больше возражать, и она замолчала тоже. Но тут внезапная мысль хлестнула его сознание, и мальчик рванулся прочь из рук одичалой. Одарив его удивлённым взглядом, Оша всё-таки удержала его за полы плаща. - Что такое? - Лохматый Пёсик! – она всё так же непонимающе смотрела на него, и Рикон нетерпеливо передёрнул плечами. – Все знают, что у нас были лютоволки. Достаточно просто показать им его, чтобы они поверили. Но женщина, к его удивлению, только покачала головой. - Разве ты ещё не понял, Рикон? Больше нас с тобой и на порог Кархолда не пустят, хоть с лютоволком, хоть без. А если будем упорствовать, ещё и собак спустят, а то и стрелой наградят. Мы оскорбили, кажется, самое священное, что у них есть – память о вас с Браном. - Но я-то жив! – воскликнул раздосованный мальчик. – И Бран, может быть… - Милостью Богов, - тихо ответила одичалая. – Идём, мой маленький принц. Впереди у нас ещё много замков. И, может быть, в одном из них нам повезёт.