***
Мама уехала ровно через неделю. Как только кризис отступил, и отцу стало легче. Ей нельзя было не поехать — ведь теперь бюджет семьи, расходы по реабилитации отца — целиком и полностью легли на ее плечи. Я помогла маме собрать вещи, Ник отвез ее в аэропорт. А дальше… Дальше мы продолжили жить без родителей. Без должной опеки и внимания. Без посторонних. Спустя лишь сутки после отъезда мамы я была немало удивлена, увидев в нашем доме скопище молодежи. Ник организовал целую вечеринку, дабы приподнять настроение всем нам, но почему-то мне все же было невесело. С одной стороны, я понимала, что Ник хочет разрядить атмосферу, обитавшую в нашем доме, с другой — все это напоминало «пир во время чумы». Слишком рано, неуместно, не нужно мне. — Снежная королева, я рад, что вы удостоили нас своим вниманием! — Тима распирало от сарказма, когда он приземлился рядом со мной на диван. — С траурной и унылой миной на лице, но все же ты с нами, Келли-младшая! Тим отсалютовал мне стаканом с пивом, попробовал положить на мои плечи руку, но я яростно и безапелляционно отмахнулась от его «вполне дружеского жеста». Музыка стерео-системы разносилась по гостиной, оттеняя разговоры и смех собравшейся компании, но мне все эти звуки казались раздражающими. Радовало только одно, что Ник не притащил в наш дом свою лицемерную подружку. Допив последний глоток пива из своего небольшого стакана, я поднялась с дивана, гордо перенеся разочарованный взгляд Тима, который просто уже осточертел своей бесполезной болтовней. Должно быть, я выглядела на самом деле раздосадованной, так как Ник тут же возник передо мной, отрезая путь от спасительной лестницы наверх в мой маленький мир тишины и спокойствия, ограниченный четырьмя стенами нашей пока еще совместной комнаты: — Ты что так рано? — Устала, — признаюсь я, намереваясь без лишних объяснений обойти брата, стремясь покинуть веселую компанию. — Хочу выспаться и завтра пораньше поехать к отцу. — Эмили… — что-то еще попытался добавить Ник, когда я уже поднималась по лестнице. Только оказавшись в своей маленькой комнатушке, я с облегчением вздохнула. Все же разные у нас с братом понятия об отдыхе. Как оказалось, я рано обрадовалась своему одиночеству, так как Ник вошел в комнату практически следом за мной. — Ну что с тобой такое? — он прикрывает за собой дверь, вглядываясь в мое лицо. — Мне не по себе от того, что мы развлекаемся, а ты сидишь здесь. — Да все нормально, просто я пока не могу расслабиться, мне еще сложно свыкнуться с мыслью, что папа в больнице, а маму я увижу месяца через три… — И это ненормально, — Ник сделал шаг ко мне, продолжая перехватывать мой потерянный взгляд своим. — Ты еще практически совсем ребенок, и не должна забивать голову проблемами, с которыми не всякий взрослый справится… — Я не ребенок, Ник! — упрямо заявляю я, сложив руки на груди. — Не ребенок ведь давно уже… Просто мне сложно. Пока сложно. Без слов Ник за руку притягивает меня к своей груди, прижимая сильно и уверенно, желая доказать, что я не одна в этом неправильном мире. Его объятия действуют на меня расслабляюще, я обвиваю его шею руками, вдыхая едва уловимый запах парфюма, положив голову на его плечо. — Хочешь, я выставлю всех отсюда? — тихо спрашивает он, скользнув ладонью вдоль моей спины, отчего почему-то по коже пробежались мурашки. — Хочешь, останемся только вдвоем сегодня, а когда будешь готова веселиться со всеми — устроим огромную вечеринку? — Не нужно, я ведь капризное создание, ты же знаешь, — улыбаюсь я, касаясь кончиком носа его шеи. — Поэтому все так… — Но ты ведь единственное капризное создание, к мнению которого я должен прислушиваться, — улыбается в ответ Ник, едва ощутимо дотронувшись до моих губ своими. Этот поцелуй был таким родственным, таким нежным, что я невольно задержала свои губы у его губ, отчего наше касание продлилось более положенных пары секунд. Холодок пробежал вдоль тела, затем жар коснулся щек, в то время как я с оцепенением вглядывалась брату в глаза. Кто-то здесь переиграл. Кто-то сделал это родственное объятие более откровенным, чем тому положено было быть. Какой-то страх я прочла во взгляде Ника, когда поняла, что он почувствовал то же самое. — Я провожу всех и вернусь, — прошептал он, когда моя голова снова коснулась его плеча, а его руки теснее обвили мою талию. — Хорошо, — так же тихо отозвалась я, намеренно коснувшись губами кожи его шеи. Так хотелось доказать ему, что мне нужно его общество, его забота.***
Ник ушел. Я переоделась в сорочку и забралась под одеяло. Через четверть часа музыка, до того доносившаяся с первого этажа, стихла. Еще через несколько минут в комнату вошел брат. Решив, что я сплю, Ник присел на край моей кровати. Он сидел не двигаясь несколько минут, потирая пальцами виски, лоб. Создавалось впечатление, что передо мной совершенно уставший человек, обессиленный от самой жизни. Когда меня на самом деле начало клонить в сон, я почувствовала, что Ник прилег рядом со мной, положив руку на талию. Своей ладонью я нашла его руку. Наши пальцы сплелись, ладони прижались друг к другу, его большой палец прочертил дорожку от моего запястья до основания пальцев: туда и обратно, несколько раз, усиливая при этом силу сжатия пальцев. Это касание наших рук так отличалось от того невинного, родственного, которым обменялись мы, когда в соседней комнате плакала мама. Теперь какие-то иные эмоции передавали мы друг другу. Я даже этого не понимала, принимая все за родственные связи, но что-то намного более чувственное, импульсивное рвалось изнутри, вмешиваясь в наши достаточно неустойчивые отношения с братом. — Я очень тебя люблю, — прошептала я в тишину сгущающейся ночи. — Никто тебя так не любит, как я. Даже мама. Брат уткнулся лбом в мое плечо, еще крепче сжимая мою руку в своей ладони. Трепетное тепло разлилось по моему телу, когда его горячее дыхание заскользило по моему предплечью. — Не повезет тому, кто позарится на мою любимую сестренку, — как-то грустно, но пытаясь свести все в шутку, засмеялся Ник. — Я буду очень ревнивым братом, когда порог этого дома начнут переступать претенденты на твои руку и сердце… — А если это будет твой дружок Тим? — поддержала я шутку брата. — Его я расстреляю первым! — усмехнулся Ник, коснувшись моего открытого плеча губами. — Спи, давай. — Ник, — я помедлила, едва заметно обернувшись назад. — А… а ты расскажешь про свою первую ночь, проведенную с девушкой? — Что? — Нет, ну я просто вспомнила, как раньше мы делились самыми сокровенными секретами… — Это было в детстве… — И что же? Мне интересны твои секреты до сих пор, — невинно улыбнулась я. — Не хочешь ли ты сказать, что тебе тоже есть, что рассказать? — напрягся брат, отчего даже его ладонь, которую я продолжала сжимать, нервно дернулась. — Нет! У меня еще ни с кем не было серьезных отношений! Ну была пара поцелуев… Не больше! — Расскажешь? — Ник! — засмеялась я. — Ты — мой старший брат и обязан рассказать мне все, чего я не знаю! Быть может, меня это чему-то научит… — Чему? — прыснул смехом Ник, прижав меня к себе крепче. — Из меня плохой учитель… — И все же, я должна узнать своего брата лучше… Чем живет, чем дышит, чего хочет… — Как бы все таинства моей грешной души не повергли тебя в тихий ужас… — Ну, я же не твоя пустоголовая Рейчел — своего брата я не перестану любить меньше, даже если мир рухнет вокруг нас… — Не люблю это слово «любовь», — вздохнул Ник. — Оно какое-то лживое. — Оно не про нас? — удивляюсь я, жалея, что во мраке комнаты не вижу его глаз. — Какое же слово применимо к нашим родственным чувствам? Брат не ответил, задремав в середине моей тирады, или же сделав вид, что спит. На моем же лице продолжала блуждать улыбка. Кажется, нерушимый барьер, разделяющий нас с братом начал рушиться. Пугающе быстро, непривычно для меня, но целенаправленно. Наша родственная любовь — прекрасна, и я вознамерилась доказать ему это.