***
Когда я вышла из ванной, Ника уже не было в комнате. Впрочем, его здесь и не должно было быть, так как с отъездом мамы Нику было позволено расположиться в ее комнате, пока в остальных идет ремонт. Не зная чем себя занять, я спустилась в холл, где пытаясь не обращать внимания на возню и шум рабочих в комнатах второго этажа, с поддельным интересом уставилась в экран телевизора. Сначала я бесцельно переключала каналы, затем нашла какой-то старый фильм, названия которого не могла вспомнить. Скука и отрешенность довольно скоро окутали меня своими холодными объятиями, а спустя еще пару часов я начала считать минуты и прикидывать во сколько примерно должен был вернуться Ник. Придет ли он вообще на ночь? Нет, он же не может оставить меня одну на выходные в этом доме... Или все же может?.. К девяти вечера дом покинули рабочие, сообщив, что вернутся в понедельник. Когда вечерний полумрак заполнил холл, а тишина стала давить на виски, я поднялась к себе. Включив ночник, я забралась на кровать, поджав колени к подбородку. От гнетущего одиночества в голову стали лезть глупые бессмысленные мысли, и я уже жалела, что действительно не ушла к кому-нибудь из подруг. От нечего делать я попробовала поэкспериментировать с макияжем глаз, и вроде бы эксперимент удался, и теперь я сидела с тщательно прокрашенными ресницами, стараясь не пустить слезы, чтобы вся эта красота не расползлась. А плакать уже хотелось. Мне казалось, что я теперь навсегда одна осталась в этом доме. Абсурдные мысли витали сейчас в моей голове, но с каждым часом я все больше убеждалась в их правдивости. И вот я уже поспешно стираю слезы с уголков глаз до того, как темными разводами они побегут по щекам.***
— Ты что сидишь здесь в темноте? — внезапно раздавшийся голос Ника у дверей заставил меня вздрогнуть. — Не включай! — выпаливаю я, когда его рука потянулась к выключателю на стене. — Мне вполне хватает ночника. На самом деле я не хотела, чтобы он увидел мои влажные глаза и раскрасневшееся от душивших слез лицо. Но, кажется, я недооценивала проницательность Ника. — Так у кого ты была сегодня? — Ник подошел ближе, как нарочно вглядываясь в мое лицо своим внимательным взглядом, и кажется, понимая все без слов. — Я никуда не пошла сегодня... — выдыхаю я, будто признавая поражение в каком-то деле. — Почему же? — брат складывает руки на груди, видимо плотно войдя в роль главы семейства. — Ведь, судя по боевому раскрасу, собиралась... — И не собиралась... Это так, новую тушь решила попробовать. Как тебе? — Без нее лучше. — А Рейчел тоже лучше без тонны тональника на лице? — я прикусила себе язык после сказанного, но ядовитые нотки злорадства в моем вопросе трудно было не заметить. — Рейчел не моя сестра, чтобы я следил за ее внешним видом. — Конечно, она тебя привлекает в любом виде, даже когда набравшаяся пивом подпирает стену, чтобы невзначай не потерять равновесие... — Эмили! — Ну что Эмили? Что вы все заладили: «Эмили — то, Эмили — это, Эмили — мелкое неразумное существо»! И вообще, иди в свою комнату, я хочу побыть одна! Не ожидала, что апогеем вечера станет это мое желание, но сейчас мне действительно захотелось выставить брата за дверь. — Никуда я не уйду, это такая же моя комната, как и твоя, — улыбнулся брат в ответ на мой мечущий искры взгляд, беря одеяло с верхнего яруса кровати и набрасывая его так, как мы когда-то делали в детстве, когда прятались в подобном самодельном «шалаше». Я оказалась за «стеной» хлипкого укрытия, куда сбоку подсвечивал ночник. Через секунду Ник забрался ко мне, занимая собой практически все свободное место. — Двигайся, — засмеялся он, видя мою растерянность, и вместо того, чтобы потесниться прижал меня к себе. — А теперь, когда мы, наконец, на одной неделимой территории, может быть, скажешь уже когда закончишь плакать? Тебя все время что-то мучает, а я не могу ничего сделать... Или все же могу? — Что по-твоему меня может мучить, как не все те проблемы, которые просто везде теперь? — шепчу я, удобнее устраиваясь на груди брата. — Я не представляю как еще долго смогу жить в этом огромном доме без мамы, отца... — Ути, маменькина дочка! – ухмыльнулся Ник, пощекотав меня под лопаткой, отчего я взвизгнула, отмахиваясь от его руки. — Тебе мало такого образцового брата, как я? — Если бы этот образцовый брат еще бы уделял немного больше внимания своей маленькой вечно ноющей сестричке! — Ну, Котик, пойми, я сегодня правда не мог... Хочешь завтра я посвящу тебе день? Пойдем куда захочешь. Согласна? — Правда? — Обещаю. — Это было бы просто замечательно, — обнимаю Ника за шею, оказываясь уже лежа на нем в тесном пространстве, ограниченным одеялом, под которым уже становилось довольно душно. — Я говорила, что люблю тебя? — Да, кажется, вчера я слышал нечто подобное... — невольно я засмотрелась на улыбку брата, в его искрящиеся весельем глаза, и стало как-то все равно во сколько он пришел и от кого... — Сейчас я люблю тебя еще больше, — прошептала я, уткнувшись носом в его шею. Его теплые ладони легли мне на спину, отчего приятное тепло растеклось от макушки до пяток. Спонтанно я коснулась полураскрытыми губами кожи его шеи, скользнув ими от мочки уха до подбородка. На секунду наши глаза встретились, и не ясно отдавая себе отчета, я прижалась к уголку его губ своими, ладонью касаясь его щеки. В эту самую секунду я поняла, что какой-то зверский механизм запущен. Именно этого мы так старательно избегали, а теперь я совершила ошибку. И вроде бы это был совсем легкий поцелуй, невесомый, но так сестра не целует брата. — Извини! — резко подрываюсь я, отчего одеяло с шуршанием падает на пол. — Извини, я не хотела... Вернее, не пойми неправильно, я просто... Прижимая к губам ладонь, до сих пор ощущая на ней жар его кожи, я поднимаюсь на ноги, пятясь назад, с застывшим в глазах страхом глядя в напряженное лицо брата. — Все в порядке, — примирительно прошептал он, поднимаясь вслед за мной. — Не переживай, все хорошо... — Извини, — продолжаю шептать я, не находя себе место, мечтая раствориться сейчас в воздухе. — Так не должно было быть... — Не должно? — Ник с какой-то растерянностью смотрит на меня, словно пытаясь понять что-то для себя. — Многого не должно было быть... Отец не должен был разбиться, мама не должна была сейчас уезжать, мы не должны были делить эту комнату... И все же это все произошло. Я уже не уверен в том, что должно быть, а чего быть не может... Я замираю, вглядываясь в глубину его глаз, впитывая в себя его растерянность, смешивая ее с собственным страхом. Делаю лишь один маленький шаг к нему навстречу, чтобы понять, чтобы почувствовать... — Этого больше никогда не повторится... — шепчет он мне, рывком перехватив меня за руку и прижав к себе. — Никогда больше... В ту же секунду его губы накрывают мои, тут же раздвигая их языком, проникая внутрь, касаясь ровной поверхности зубов, затем языка. Я плотно закрываю глаза, пытаясь представить, что все это сон, что это во сне кто-то уверенно целует меня, ласкает так, что ноги становятся ватными. Это кого-то другого, не брата, я обнимаю за плечи, сжимая ткань его футболки в кулаках. Так же резко Ник отстраняется от меня, едва не оттолкнув, и без единого звука захлопывает за собой дверь, словно теперь на счету была каждая секунда: чтобы осмыслить, пережить первый испуг от содеянной ошибки и сбежать, пока еще разум диктовал, что требуется сейчас сделать. Ночник несколько раз моргнул светом, будто повторяя гулкие удары моего сердца, затем был потушен мною, так как даже его тусклого освещения мне было много сейчас.