Пока смерть не соединит вас

Оставив так и не очнувшуюся графиню - не то Гирке, не то Квирхайм - на попечение двух служанок и заперев дверь на ключ, хозяин Альт-Вельдера вернулся в малую гостиную. Дриксенский полковник - русоволосый, худой и долговязый, как сам Август, так что со спины, не будь формы, можно было и спутать - возвышался ровно на том самом месте, где его оставил Гирке, когда уносил бесчувственную жену в ее покои. Ну а теперь можно было и поговорить. Август кивнул на стул, сам опускаясь в придвинутое к столу кресло, молча поставил на стол фляжку с касерой. Рядом лег вытащенный из-за пояса пистолет. - Пистолеты и касера? - Дрикс снова насмешливо дернул уголком рта. - Сначала выпить, потом стреляться? Или сначала стреляться - а выживший пьет за упокой? - А это уж как получится, - Гирке недовольно нахмурился, разливая содержимое фляжки по небольшим походным стопкам. - Но на трезвую голову разговор вообще не получится... - Ну, что вы, полковник... - «Гость» поблагодарил хозяина легким кивком, не заставляя себя долго упрашивать. - А что "полковник"? - зыркнул на слишком уж вольготно себя чувствовавшего в его доме «гуся» Август. - Ситуация - нарочно не придумаешь: марагонец с дриксенцем хлещут касеру на двоих... - Вас чем-то не устраивает касера? - Похоже, полковника кесаря ситуация забавляла в большей мере, нежели самого Гирке. - Есть можжевеловая... Ситуация становилась все абсурднее. - Ставьте, - кивнул Гирке, отрешенно наблюдая за извлечением из-за голенища фляжки с коронованным лебедем. - Все равно касера заканчивается. - В таком случае - ваше здоровье, сударь. Дрикс отсалютовал своей фляжкой. Гирке отсалютовал в ответ своей, игнорируя опустевшие стопки: - Не слишком ли опрометчивое пожелание человеку, перед которым лежит направленный в вашу сторону пистолет? - Пристреливать людей, будучи под парами касеры, представляется мне весьма пошлым. Отдает пьяной кабацкой дракой, - все с той же непередаваемой усмешкой дриксенец закинул ногу на ногу, чем заставил Гирке скривиться от отвращения. - Надо было вас сразу пристрелить, чтоб не говорили, будто я за пистолет с пьяных глаз схватился, - огрызнулся Август. Тем не менее, признавать собственные ошибки он умел. - Ваше здоровье. - Я всегда верил в здравый северный рассудок, полковник, - Дриксенец чопорно наклонил голову. Было абсолютно невозможно понять, говорит он все это серьезно или издевается над собеседником. - Вы не находите, что здравый рассудок с каждой минутой становится все менее здравым? - кивнул Август на две стремительно пустеющих фляжки. Дриксенец лишь спокойно пожал плечами: - У пьяных порой разумения и здравого смысла больше, чем у трезвых. - В ситуациях вроде этой - так уж точно, - не смог не согласиться Гирке. - Будь мы трезвы, полагаю, мне бы следовало вызвать вас на дуэль по какому-нибудь нелепому поводу и препоручить дальнейшее злодейке-судьбе. Но мы пьяны и потому просто пьем. Словно в подтверждение своих слов Август снова приложился к горлышку фляжки. Дриксенец незамедлительно последовал его примеру. - Увы, полковник - я не дерусь на дуэлях по нелепым поводам. - Я тоже. Помолчали. Выпили. - Но что-то же нам с вами надо делать! - первым не выдержал и прервал затянувшееся молчание хозяин. - Нельзя же всё оставить так, как есть! - И что вы сделаете? - «Гость» задумчиво повертел фляжку, прищурился на огонек свечи, словно нелепость создавшейся ситуации беспокоила исключительно одного Гирке. - Сядете за стол переговоров с проклятым «гусем»? - Ну, мы, в некотором роде, уже сидим, - недовольно покосился на столешницу с лежащими на ней пистолетами Август. - Так что не стройте тут из себя оскорбленную сторону, тем более что вас пока никто не оскорблял. Лучше пейте. - Оскорбленную сторону? Увольте, я не пятнадцатилетний мальчишка, чтобы считать себя оскорбленным из-за каждого пустяка, - пожал плечами дрикс, но советом марагонца все же воспользовался. - Причину нашей... - Гирке запнулся, все еще не решаясь называть вещи своими именами, - нашего разговора вы тоже считаете пустяком? Дрикс ответил не сразу. Вздохнул, повел плечами, поставил фляжку на стол. Некоторое время рассматривал кольцо на правой руке. - Причину нашей встречи... Я - нет. Но кому-то это тоже может показаться глупостью. Теперь настал черед Гирке помолчать и подумать. - Никогда не думал, что скажу это дриксу, - Августу и в самом деле казалось совершенно диким то, что он сейчас произносил вслух, - но мне, пожалуй, будет жаль пускать вам пулю в лоб. - Все-таки решили стрелять, господин полковник? - в голосе ни страха, ни упрека, лишь невеселая насмешка. - Будто вы оставили мне выбор, господин... - Гирке внезапно осознал, что имя вражеского полковника у него совершенно вылетело из головы. Август бросил на дриксенца почти жалобный взгляд, но тот лишь устало отмахнулся. - Зачем вам это сейчас? Не все ли равно, как зовут варита, которому вы собираетесь влепить пулю между глаз, видя в этом благословенный выход из положения? - Безымянных варитов я убивал в Торке, - снисходительность «гостя» подхлестнула начавшую сдавать позиции гордость. - Здесь - не Торка, а вы - не просто какой-то варит. И не нужно надуманной заботы о моей совести. У вас столько же шансов пристрелить меня, как и у меня - вас. Здесь мы в равном положении. Так будьте любезны не отказать мне в равных условиях и в остальном. - Забота о вашей совести? - Августу показалось, что дрикс вот-вот расхохочется ему в лицо, но нет. - Вы слишком высокого обо мне мнения, право! Хорошо, уравняем наши позиции. Эвальд Густав граф фок Квирхайм, полковник армии Его величества кесаря, - даже в не самом трезвом состоянии собеседник нашел в себе силы церемонно кивнуть, - к вашим услугам. - Вы и так уже... услужили, - пошел на поводу у выпитой касеры и прицепился к ничего не значащей фразе захмелевший Август. - Дальше некуда! Вот скажите... полковник, с какого перепугу вам приспичило жениться на герцогской дочери? Дрикс коротко усмехнулся, заставив Гирке возмущенно вскинуться, но тут же снова посерьезнел: - По любви. Только по любви. Разве вы никогда не теряли голову? - Настолько, чтобы посвататься к какой-нибудь вашей светлокосой Гудрун? - Август попытался взять себя в руки, поняв, что усмешка Квирхайма была вызвана какими-то личными воспоминаниями, а не желанием оскорбить собеседника. - Нет, настолько - не терял. - Вы просто все время воевали с дриксенцами, - Кесариец задумчиво пожал плечами и снова прищурился на свечу. - Вы - марагонец и встречали нас только на поле боя. А там с прекрасными женщинами плохо. - А вы, стало быть, предпочитали честной войне чужие столицы... полковник? - поддел соперника, но уже не так злобно, как в начале разговора, Август. Квирхайм лишь слегка повел бровью, не отрывает взгляд от свечи: - Моя семья решила, что я должен посмотреть не только на талигойскую армию на поле боя. У них было убеждение, что это в дальнейшем благотворно скажется на моей карьере. Слово «карьера» заставило Гирке презрительно фыркнуть: - В таком случае, граф, я даже удивляюсь, чем вы не угодили моему... - Август зло улыбнулся, - нашему тестю? Полагаю, герцог потом жестоко раскаивался, что променял шило на мыло. - Быть может, тем, что я не принадлежу к аристократии Талига, - и не подумал оскорбиться первый зять покойного герцога Придда. - И что посмел жениться, не особо озаботившись его мнением на сей счет. Как бы то ни было, этого нам уже не узнать никогда, - Квирхайм снова приложился к позабытой было фляжке с можжевеловкой и испытующе прищурился. - Вижу, у вас разговоры о карьере вызывают некое... отторжение? - Вы удивительно наблюдательны, граф! - вспомнил про собственную фляжку Гирке. - Просто кладезь талантов! Наверно, и карьеру, как того требовали родственники, сделали хорошую? Квирхайм улыбнулся с нескрываемой иронией: - Ошибаетесь, карьеры я не сделал, жестоко тем самым разочаровав родню по обоим линиям. - Что ж вы так? - опустился уже до откровенной язвительности Август. - Надеюсь, причиной стала не неудачная женитьба? - Держите пари - и выиграете... граф. Во многом именно она и стала причиной. Я получил клеймо неблагонадежного. - Сочувствовать не стану, - огрызнулся Август, хоть и несколько мягче, чем хотел бы. - Не могло же вам не воздаться за соблазнение невинной девушки! - Я не смею и надеяться на ваше сочувствие. С учетом всех... обстоятельств. Ответ Квирхайма Гирке прослушал, пораженный собственной нечаянно оброненной фразой. В этом отношении покойный герцог был честен с зятем и напрямую объяснил о причинах, побудивших его согласиться на такой мезальянс, как брак его дочери с дальним родичем и вассалом. От осознания того, что напротив сидит тот, чью шкуру он столько лет мечтал попортить любимым палашом, Августу захотелось схватиться либо за пистолет, либо за бутылку. Стрельба в пьяном виде уже чуть ранее была обоими соперниками признана пошлой, поэтому схватиться пришлось за касеру. - Ну и что же, - Гирке едва не поперхнулся слишком большим глотком, - приехали отомстить? - Отомстить? - Квирхайм с усмешкой откинулся на спинку стула. Машинальным движением расстегнул верхнюю пуговицу и снова приложил к фляжке. - Кому? Вам? Нет... я хотел увезти, - помедлил, старательно подбирая слово, - ее. Подальше от войны. - Это куда же? - Гирке с трудом заставил себя не вскочить с места. - В Эйнрехт? - В Эйнрехт, - Дрикс спокойно кивнул, задумчиво глядя на собеседника. - Или в родовой замок. Можете начинать смеяться, граф. - Что-то не смешно, граф, - почти выплюнул Август. - И у вас достало бы наглости увезти чужую жену из дома ее мужа? - Свою жену, граф, - Квирхайм словно невзначай - или по привычке? - бросил взгляд на свое запястье, на котором из-под манжета поблескивал обручальный браслет. - Перед Создателем она - графиня фок Квирхайм. - И перед Создателем, и перед людьми она - графиня Гирке, сударь, - Август попытался отвести взгляд от полускрытого рукавом браслета и - не смог. - И я не позволю вам бросить тень ни на мою честь, ни на честь моей жены. - Полагаете, Создателю есть дело до вашего желания что-то не допустить? - Квирхайм небрежно отбросил упавшую на щеку прядь волос. - Оставьте, граф. Я был первым, кому Ирена дала обеты. Хотите вы того или нет - этого вы не измените. И снова напоминание как пощечина. Гирке заскрежетал зубами, стискивая кулаки, чтобы не пустить их в ход: - Давала обеты? Без родительского благословения и втайне ото всех? Про вас, сударь, никто знать не знает. В глазах людей Ирэна - графиня Гирке. И вы осмелитесь растоптать доброе имя женщины, которую, по вашим уверениям, когда-то любили?! - Знаете, граф, - Дриксенец, словно не замечая состояния собеседника, нежно и почти благоговейно дотронулся до браслета. Наверно, Август счел бы, что проклятый «гусь» над ним просто-напросто издевается, если бы лицо того не стало вдруг отстраненным и немного грустным, - было бы честнее, если бы мы предоставили Ирэне право самой решить. Но... - Мимолетная слабость была побеждена, и лицо Квирхайма приняло обычное выражение - холодноватое и слегка высокомерное. - Вы позволите мне встретиться с ней? От подобной дерзости Гирке на мгновение замер. Соперник демонстрировал полную непринужденность, по крайней мере, внешнюю, вынуждая отвечать тем же. Август глубоко вдохнул и расслабленно откинулся на спинку кресла, в свою очередь позволив себе расстегнуть верхнюю пуговицу мундира: - Если у графини будет такое желание, полковник. Я свою супругу под замком не держу, она вольна принимать всех, кого сочтет... уместным. - И в то же время я боюсь причинить ей лишнюю боль. Не хочу заставлять страдать... - Квирхайм, казалось, даже не расслышал ответа собеседника, глядя куда-то сквозь него и продолжая задумчиво ласкать браслет кончиками пальцев. - Вы любите Ирэну, граф? Гирке с большим трудом удалось заставить себя очень медленно поставить на стол фляжку и откинуться на спинку, стараясь придать позе расслабленный вид. Внутри у него все кипело: - Граф, ваша бестактность начинает переходить все допустимые границы. - Возможно. Я уже показал, что я скверный дипломат. Много лет назад, - Фок Квирхайм чуть заметно дернул уголком губ и, словно опомнившись, убрал наконец руку от браслета. - Раз уж мы с вами по-пьяному откровенны - вы любите Ирэну? Или вы женились на ней, привлеченные приданым и родством? У Гирке кровь отхлынула от лица. В одно мгновение перед глазами пронеслись и гордо вскинутый подбородок жены, так и не открывшей имя мерзавца, и насмешливый взгляд герцога Придда, когда Август в первый и в последний раз в жизни потребовал от него объяснений, и пронзившая грудь вспышка ненависти при встрече с младшим Эпинэ, чье имя нашептывали ему столичные «доброжелатели». Гирке хрустнул зубами и изо всех сил стиснул пальцами подлокотники, чтобы не поддаться искушению швырнуть перчатку в лицо дриксу прямо сейчас: - За подобные предположения, граф, на дуэль вызывают. Но вы пьяны, и я извиняю вашу бестактность. - В вашем снисхождении я не нуждаюсь... граф, - Спокойно и холодно, словно граф Квирхайм - лишь сторонний наблюдатель, который с ленивым любопытством просто ждет, что будет дальше. Только на скулах предательски загораются яркие пятна. - Хотя дуэль и была бы благословенным выходом из ситуации для одного из нас. - И вы даже готовы поступиться своим правилом не драть по... нелепым поводам? - сверля взглядом соперника, подхлестнул самого себя Гирке. - Или так жаждете сделать Ирэну вдовой, что остальное перед этим меркнет? Квирхайм ответил не сразу. И не так, как того ожидал Август. Кесариец рассмеялся. Сухо, надтреснуто, но совершенно искренне: - В результате дуэли Ирэна станет вдовой в любом случае. Явной или тайной - другое дело. Кстати, я - варит, вы - мараг. Для наших предков столетиями это был веский повод грызть друг другу глотки. И... да. Ирэна для меня веский повод, чтобы поступиться правилом. - Желаете покончить с затянувшимся фарсом прямо сейчас? - вскинув подбородок, ухватился за предложенный повод Гирке. - Вам это кажется фарсом? - почти светским тоном уточнил дриксенец, вновь погладив спрятанный под рукавом браслет. - Два мужа одной жены? Да, фарс. Причем совсем не смешной. Фок Квирхайм ненадолго замолчал, неспешно застегнул пуговицу, одернул мундир Август непроизвольно бросил взгляд на свою шпагу, дожидаясь лишь ответа противника. - Вы понимаете, что дуэль невозможна? - осадил уже готового сорваться с места марагонца Квирхайм. - Чтобы она не превратилась в убийство по пьяной лавочке, должны пройти хотя бы сутки. Этих суток у нас нет. Послушайте... есть свидетели, способные подтвердить законность моего брака... - Вы мне предлагаете отдать вам без борьбы свою жену и спокойно отойти в сторону? - со злой усмешкой оборвал соперника Гирке, поняв, к чему тот клонит. - Вы правда полагаете, что я соглашусь на подобное? - Но вы же предлагаете мне так поступить, - процедил Квирхайм. Говорил он по-прежнему негромко и спокойно, но и в голосе, и во всей позе дриксенца чувствовалось внутреннее напряжение. Гирке снова скрежетнул зубами: - Я забочусь о репутации своей жены. В отличие от вас. Удар пришелся в цель, дрикс сорвался. Лихорадочный румянец на скулах сошел на нет, до почти обморочной бледности. - Не моя вина, что меня вышвырнули из Олларии и из Талига. Август мгновенно подобрался, словно перед поединком. Впрочем, их разговор с Квирхаймом именно поединком и был: - И вы собираетесь возложить за это ответственность на доверившуюся вам женщину? Вы понимаете, что обнародование ее второго брака погубит Ирэну? Теперь уже и кесариец стиснул руки так, что ногти налились лиловым: - Видит Создатель, я никогда ее не винил. Ни в чем, что бы со мной ни случилось. - Тогда зачем вы намерены опорочить ее имя, потакая своим безрассудным страстям? Гирке сам не заметил, что приподнялся, опираясь на подлокотники кресла, в то время как дриксенец наоборот сумел взять себя в руки. - Знаете, граф, - Фок Квирхайм покачал головой в такт своим мыслям и грустно усмехнулся, - мы, Квирхаймы, отличаемся готовностью пойти против всего мира. И удивительным безрассудством. Когда меня выслали, разлучив с Ирэной, я чуть не покончил с собой, - Взгляд полковника был устремлен куда-то сквозь Августа, словно вся эта неожиданная исповедь предназначалась самому себе, а не собеседнику. - Потом жил надеждой увидеть ее. И в замке Печальных Лебедей, и в глухом гарнизоне, где либо спиваются, либо начинают выть на луну. И вот теперь, узнав, что она близко... - Квирхайм, словно опомнившись, резко оборвал сам себя, в направленном на Августа взгляде промелькнуло... осознание? Досада? Злость? - Я не собираюсь вам исповедоваться. - По-моему, вы уже начали, - примирительно буркнул Гирке, падая обратно в кресло. Услышанное хотелось запить. Запить и забыть, потому что сидящий напротив человек - соперник и враг, к которому не должно испытывать сочувствия и понимания. Пока идет война, им остается лишь ненавидеть друг друга. Август молча придвинул позабытые на время стопки, разлил в них остатки касеры и толкнул один дриксу. - Пейте. И рассказывайте, - Это было вовсе не то, что он собирался сказать, но слова сами сорвались с языка. - Что нам еще остается, если мы не можем убить друг друга? Упрямиться Квирхейм не стал, одним глотком выпил касеру, даже не поморщившись. Снова расстегнул верхнюю пуговицу, слегка оттянул шейный платок, словно тот его душил, и лишь после этого решился: - Это был страшный скандал, граф. Сначала посол буквально размазал меня - спокойно, даже не повысив голоса. И выслал под скромной охраной в тот же вечер. Больше всего я опасался, что оставил Ирэну беременной и ее заставят избавиться от ребенка. А потом... в Дриксен меня арестовали. В чем только ни подозревали - вплоть до измены. Полтора года я провел в крепости, не зная, выйду я оттуда на эшафот или так и сгнию в камере. Пытался доказать свою невиновность, - Уголок рта Квирхайма дернул от не слишком приятных воспоминаний, между бровей залегла заметная морщинка. - Меня не лишили титула, но отправили в дальний гарнизон, где нет ничего - даже войны. Родные от меня отвернулись, большая часть друзей - тоже. А полтора года назад все-таки вытащили из той могилы и произвели в полковники. Ирэна... я люблю ее больше жизни, граф. Она дороже мне спасения души. Ожидая продолжения, Гирке молча подвинул к собеседнику опустевший стакан, кивнул на фляжку. Немного поколебавшись, но сочтя, что после всего услышанного цепляться за этикет и условности уже нелепо, в свою очередь расстегнул несколько пуговиц на мундире и с явным облегчением стащил с шеи платок. Фок Квирхайм по-прежнему молчал. - Я не знаю, что вам сказать, граф, - Август устало провел ладонями по лицу, зарылся пальцами в волосы, не замечая, что тем самым приводит их в беспорядок. - Сказать, что сочувствую? В нашей ситуации это будет слишком пошло. Сказать, что вы заслужили обладать своей супругой? Я этого никогда не скажу даже под страхом смерти. Сказать о собственных чувствах? Но ни вам, ни мне этого не нужно, - Гирке снова замолчал, глядя в столешницу и набираясь решимости перед следующим вопросом. - А Ирэна? Она тоже вас любила? Прежде чем ответить, Квирхайм наполнил стаканчики можжевеловой из фляжки, один придвинув собеседнику: - А что вы можете сказать, граф? - Дриксенец, подчеркнуто обращавшийся к Августу по титулу, а не по званию, сводя разговор к личному, без экивоков в сторону войны и политики, усмехнулся и покачал головой. - Ничего, - Шейный платок Квирхайма последовал за своим талигойским собратом в ту же лужу из разлитой касеры. - Она вам дорога, верно? И не только в силу долга и данных клятв. Любила ли меня Ирэна... Я верил, что да. И сейчас верю, что любила хотя бы некоторое время. Я не принуждал ее к браку, - Квирхайм, словно устав от этого разговора, прикрыл глаза. - Если ситуация станет совсем отчаянной - позвольте ей воспользоваться моим именем, чтобы спастись. Не считайте, что я пытаюсь таким способом получить ее. - Воспользоваться вашим именем - значит отказаться от собственного, - Август задумчиво покрутил в пальцах стаканчик. Как ни странно, пропавшее в какой-то момент желание пристрелить зарвавшегося «гуся» не торопилось возвращаться. - Графиня Гирке, урожденная герцогиня Придд, не будучи вдовой, не сможет воспользоваться вашим предложением без урона для собственной чести, кроме как окончательно порвав со своим прошлым, - Август поднял взгляд на собеседника, не стесняясь смотреть прямо в глаза. - Вы думаете, Ирэна пойдет на такое? - Разумом я понимаю, что нет, - словно слов было недостаточно, Квирхайм медленно покачал головой. Пресловутая дриксенская выправка вдруг стала какой-то менее жесткой, плечи устало опустились. - Граф... вы можете мне рассказать, как она жила эти годы? Гирке на мгновение задумался; оттягивая неизбежное, перехватил стопку в левую руку, расстегнул остальные пуговицы на мундире и откинулся на спинку кресла, прикрыв глаза: - Зачем вам это? Надеетесь услышать признание мужа, что его жена вспоминала другого? Даже если бы так и было, я бы вам не сказал. Квирхайм молчал. - В последнее время Ирэна жила затворницей в Альт-Вельдере, что в итоге ее и спасло от возможной гибели. Мне кажется, у нее начались размолвки с покойным герцогом, потому что иначе бы она, скорее всего, сбежала из столицы не сюда, а в Васспард. - Не могли не укусить, граф? - Дриксенец поднял глаза на собеседника. Улыбнулся или показалось? - Зря, у вас это не получится. Пальцы Квирхайма снова принялись ласкать браслет. На какой-то миг Гирке показалось, что кесариец уже принял какое-то решение, но никак не может отважиться сделать последний шаг. - Не предполагал, что обязан щадить ваши чувства... граф, - Август отвесил сопернику полудурашливый поклон, но тут же снова посерьезнел. - Что вы хотели узнать... о ней? Похоже, Квирхайм шутку не оценил, мгновенно подобрался, выпрямился, сжал губы: - Я спишу ваш яд на количество выпитого и щекотливость непривычных для вас обстоятельств, сударь. О ней... я бы сказал, что хотел бы узнать все. Но прекрасно понимаю, что вы не ответите на этот вопрос. Как и на вопрос, счастлива ли она. - Вы правы: я пьян, - Гирке задумчиво посмотрел на стопку в руке, поколебавшись, слегка пригубил. Исключительно из чувства противоречия. - Счастье - понятие относительное. Я сам достаточно давно ее не видел: служба в гарнизоне, восстание в Эпинэ, безумие в столице, потом война... Герцог не отсылал ее из Олларии, Ирэна уехала сама. Стала ли она от этого счастливей - не знаю, - Август залпом допил можжевеловку и невесело рассмеялся. - Теперь вы обрадуетесь, решив, что из столицы она сбежала от меня, ведь так? - Представьте себе - не обрадуюсь, - Квирхайм оторвался от разглядывания тяжелого старинного кольца на пальце; помолчал, кусая губы, и наконец решился. - Граф, я хотел бы предложить вам некое... соглашение. Полагаю, оно устроит нас обоих. Но для этого нам нужно быть трезвыми. - Соглашение? - невольно приподнял бровь Август. - Между нами? Право, вы меня все больше поражаете. Того и гляди, к утру я перестану жалеть, что не убил вас. И в чем заключается это... соглашение? - Иронизировать будете после того, как выслушаете меня, граф, - одернул собеседника Квирхайм. Гирке промолчал, осознавая, что и в самом деле слегка перегнул палку. Кесариец молча снял браслет, медленно покрутил его в пальцах. - Вы позволите мне забрать солдат и уехать, - Гирке молчал, позволяя продолжить. - Я дам вам слово графа фок Квирхайма, что больше не напомню о своем существовании. Но если возникнет опасность для жизни Ирэны, она может заявить, что находится под моей защитой, не упоминая о том, что... что для меня она продолжает являться графиней Квирхайм, - Пауза. Четвертая или пятая за столь короткий монолог? Браслет торжественно лег на стол - ни дать ни взять - на могилу. Эвальд замолчал, собираясь с силами, словно опасался, что еще немного - и сорвется. - А вы останетесь ее мужем и сделаете все, что в ваших силах, чтобы она была счастлива. Августу застыл, недоверчиво глядя на лежащий на столе браслет. - Заберите, граф. В этом доме ему не место, - Непреодолимо захотелось швырнуть стаканом в стену, однако Август сдержался, аккуратно поставил стопку, пошатываясь вышел. Через некоторое время вернулся с мокрыми волосами и влажными пятнами на рубашке, зато с уже почти трезвой головой; прошел к секретеру, быстро набросал пару строк, запечатал кольцом. - Я не буду возражать, если Ирэна воспользуется вашим именем для защиты своей жизни и чести, граф. И я... благодарен вам за заботу о безопасности... моей супруги, - подбирать слова столь щекотливой ситуации становилось все труднее и трудне. - Вы - благородный человек. Смею надеяться, что вы позаботитесь не только о безопасности графини Гирке, но и о ее добром имени. Квирхайм молчал, принуждая к дальнейшей откровенности. - Я вижу, вы действительно любите ее. Я тоже люблю Ирэну и, пока жив, отказываться от нее не намерен. Однако идет война, а все мы смертны. Если вы получите это письмо, - Гирке повертел в пальцах запечатанный прямоугольник и сунул его в рукав мундира, - значит, вы оказались чуточку удачливей меня. Не мешкайте в этом случае. Обещаете? - Трудно давать обещание, не зная, что предстоит исполнить, - Квирхайм пристально посмотрел на собеседника, после чего, словно решившись, взял со стола браслет и не глядя убрал его за пазуху, во внутренний карман. - Но - обещаю. Даже если там просьба пустить себе пулю в лоб. Гирке взгляд выдержал; усмехнулся, вытащил конверт и протянул дриксенцу: - Если считаете меня чудовищем, способным лишить женщину обоих мужей разом, можете ознакомиться. Печать еще теплая. - Позволю себе отказаться от возможности узнать содержание, - как-то совсем невесело улыбнулся Квирхайм, и Август, кивнув, словно и ожидал чего-то подобного, убрал конверт обратно в рукав. - Возможно, сложись обстоятельства иначе... я был бы горд назвать вас своим другом, граф. Впрочем, достойных врагов я тоже уважаю. Одного мгновения оказалось достаточно, чтобы перебороть многовековую ненависть. Квирхайма слегка качнуло, когда он поднимался, но протянутую марагонцем руку дриксенец пожал твердо и уверенно: - Не думал, что когда-либо сделаю это... но я верю, что Ирэна в надежных руках. Раз уж я не смог... надеюсь, сможете вы. На последней фразе голос все же подвел Квирхайма, слегка сорвался. Гирке сделал вид, что не заметил, разорвал рукопожатие, застегнул мундир, коротко, по-военному кивнул: - Постараюсь оправдать ваши надежды, граф, - И уже другим тоном, отсекая все личное. - У вас будут какие-либо просьбы, кроме уже озвученных, господин полковник? - Только одна, - Квирхайму дважды намекать не было нужды. Через пару мгновений шейный платок уже был повязан, а пуговицы застегнуты, перед хозяином дома снова стоял замкнутый холодноватый высокомерный дриксенский полковник. - Вы позволите нам выступить утром? Или стоит убраться немедленно? - Я не хочу, чтобы марагонцев ославили презревшими гостеприимство. Будь вы трезвее и не предложи я сам касеру, я бы настаивал на втором варианте. Однако в своем нынешнем состоянии вы просто свалитесь по дороге с лошади и свернете себе шею. А подобный способ избавления от... соперника мне откровенно претит. Можете располагаться в левом крыле, - Гирке запоздало поискал взглядом свой платок, обнаружил его в луже касеры и брезгливо поморщился. - Если в ваши планы входит наведаться на хозяйскую половину, зря потратите время: ключ от комнаты графини только один, и он у меня. Предвосхищая ваш вопрос, который мне, скорее всего, покажется бестактным, отвечу сразу: нет, я не собираюсь им пользоваться до вашего отъезда. Квирхайм оскорбленно вскинул подбородок: - Простите, граф, но я не собираюсь предпринимать попыток встретиться с, - Эвальд все же невольно запнулся, - с графиней. Решение принято. Вам нечего опасаться. - Я рад, что мы поняли друг друга, граф, - Август сдержанно поклонился. - Завтра вы и ваши люди вольны уехать в любое удобное вам время. Квирхайм, словно соперничая в благородстве, учтиво поклонился в ответ. Выглядело бы достойно королевского приема - но эффект чуть подпортило то, что слегка качнуло. Гирке с трудом сдержался, чтобы не рассмеяться нелепости происходящего, и непроизвольно вскинул руку - поддержать: - Вас проводить? Эвальд смущенно хмыкнул, коротко ругнулся на дриксен, выровнялся, расправляя плечи: - Буду крайне вам признателен, граф. Не хотел бы свернуть шею, упав по пьяному делу с лестницы. - Это было бы до крайности нелепо, - вынужден был согласиться с очевидным Август. Сделав приглашающий жест и подхватив канделябр, Гирке нетвердой походкой - несмотря на умывания ледяной водой - направился к дверям, показывая дорогу. - К тому же ваши сопровождающие, граф, могут не поверить в случайность подобного инцидента, что чревато неприятными последствиями, - словно опасаясь этих самых последствий, на лестнице вошедший в роль радушного хозяина Август на всякий случай даже подхватил собутыльника под локоть. - Прошу сюда. Почти дошли. Теперь можете падать. - Солдаты - простые парни, сунувшиеся за мной по доброй воле. В такую случайность они не поверят, - Квирхайма заметно мотнуло в сторону при попытке добраться до кровати. - Благодарю, граф. Сам с трудом державшийся на ногах, Гирке без лишних церемоний уронил «гостя» на кровать: - Не обессудьте, сапоги снимать с вас не буду. Рухнувшее на кровать тело не возражало. Август обреченно вздохнул и пинком придвинул стул, на который, упав в стоящее у кровати кресло, и водрузил ноги: - Если не возражаете, составлю вам компанию, - Гирке пожал плечами в ответ на вопросительный взгляд с трудом повернувшего к нему голову дриксенца. - Здешние слуги - в основном - мараги. Может Леворукий и попутать. - Хотелось бы, чтобы то, что слуги являются марагами, не повредило моим солдатам, которые имеют честь быть варитами, - даже в таком состоянии остававшийся верен себе и долгу Квирхайм мучительно поморщился, пытаясь устроиться поудобнее. - Сапоги - пожалуй, все же лишнее. - Укокошить десяток спящих в одной комнате солдат без всякого шума? - Гирке зевнул и поерзал в кресле. - Здешние слуги - мараги, но не адуаны и не «фульгаты». Лучше подушкой поделитесь, господин граф. Долго и мужественно собиравшийся с силами Квирхайм наконец стянул сапоги. После недолгого раздумья снял шейный платок и перевязь, расстегнул несколько верхних пуговиц и к немалому удивлению Гирке подвинулся чуть в сторону, освобождая место на половине подушки. - Вы чрезвычайно любезны, граф, - не удержавшись, все-таки фыркнул от смеха Август в ответ на столь благородный порыв «гостя» и прикусил губу, душа начинающуюся истерику. - А вы представляете лицо Ирэны, если бы она сейчас случайно вошла? - Признаюсь, нет... - Судя по усмешке, приподнявшийся на локте Квирхайм был еще пьянее, чем казался. - Не понимаю, что такого... - Что такого, что такого?.. Она, наверняка, уже перевернула все сундуки, выбирая серое платье по одному из нас на завтрашнее утро. Что такого?.. - Видимо, пьяное сумасбродство дриксенца было заразным, потому что Гирке вдруг счел разумной идею отопнуть стул и подняться. Разумеется, слишком резко. Чтобы не завалился набок или - того хуже - на Квирхайма, пришлось ухватиться за спинку. - И в самом деле: что такого? - Приняв наконец боле-менее устойчивое положение, Август сложил в опустевшее кресло перевязь со шпагой и кинжал, выругался, стягивая сапоги, и повалился рядом с дриксом. - Кому скажешь - не поверят... - Не поверят. Но никто никому ничего не скажет, - Квирхайм поморщился и потер лоб, становясь снова серьезным. - Нет, чем позднее она наденет серое платье по вам или по мне - тем лучше. - Да неужели? - Август закинул руку за голову и удивленно покосился на соседа по кровати. - Неужели вы не жаждете, чтобы графиня Гирке стала поскорее вдовой Гирке? Квирхайм скривился, словно раскусил что-то невыносимо горькое: - Вы начинаете гонять разговор по кругу, граф... Да, с одной стороны мне трудно искренне утверждать, что я не желаю освободить графиню от брака с вами... но... я полагаю, это причинит ей немало боли. А этого я не желаю. Простите, кажется, я начинаю заговариваться... - Прощаю, - чувствуя, что тоже начинает проваливаться в сон, фыркнул Гирке. Сочтя, что более дикой ситуация уже не станет, расстегнул несколько пуговиц на мундире и перевернулся на бок, устраиваясь на своей половине подушки. - Я тоже приношу извинения. Необычность ситуации заставляет говорить глупости. И, между прочим, вы лежите на одеяле. Возможно, Августу и показалось, но, кажется, чопорный дриксенец сквозь сон усмехнулся.