Ноябрь 935 года. Юго-запад Элладина.
— Скажи, Нергал, как вы стали теми, кем являетесь сейчас? — спросил я предводителя Проклятых Берсерков по пути к нейтральной территории — полуразрушенной старой крепости Варба́нда, на которой произойдут переговоры между мной и королем Анхелем.
Нергал задумчиво прохрипел, затем ответил:
— Честно говоря, не хочу об этом говорить. Ты же сам слышал легенды.
— Легенды имеют свойство врать. Хорошо, уточню вопрос: почему Шараман вас ненавидел? Отчего он решил даже после смерти охранять ваш, хм, покой?
Нергал снова промолчал. А после ответил:
— Шараман был моим другом.
Вот это поворот!
— И если вкратце, — продолжил берсерк, — он не очень одобрил мой поступок. На том наши пути и разошлись. А после мы пересеклись на пути враждующих сторон.
— Ясно.
— Ты сказал, что мы разомнемся на войне с королем, — решил сменить тему Нергал, — но тут же ты решаешься на мирные переговоры. Зачем?
— Потому что эта война бессмысленна. Конкретно эта война.
— Не бывает бессмысленных войн, некромант. Война всегда преследует какую-либо цель, либо у нее есть какая-либо причина.
— А как насчет недопонимания?
— На этой почве случались сотни войн как до моего существования, так и, думаю, после нашего проклятия. Посмотри сам! Сколько в Ксаре было войн между людьми и остроухими? Просто потому, что люди не понимали остроухих, либо наоборот. Если уж на то пошел разговор, мы всегда воюем. Не всегда оружием, но мы постоянно в состоянии войны. Понимаешь?
Забавно, что вид Нергал был похож на чудовищного дуболома, однако, он был достаточно умен и понимал определенные вещи в жизни. И тогда я подумал, что он перешел на сторону Империи не только из-за денег, это очевидно. Была иная причина.
— Да, Нергал, я с тобой, пожалуй, соглашусь.
— Если так, то почему текущее кровопролитие не закончить кровопролитием, м? — Нергал посмотрел на меня и хищно ухмыльнулся.
— Мне нужны силы для другой войны, я тебе не раз говорил.
— А нам?
Ох, вот это смелый вопрос.
— А вам, — я решил чуть «осадить» его пыл, — нужно слушать то, что я скажу, Нергал. И исполнять мою волю. Понимаешь?
— Да. Понимаю. Держу и выполняю свою клятву.
— Отлично.
На удивление, несмотря на наступивший ноябрь, крупного снега еще не было. Только серые от высохшей травы луговые поля покрыты редким снежком. Единственное, что точно давало знать о предстоящей зиме, — это морозы. Если с войной все сложится удачно, думалось мне по пути, и я завершу ее мирным образом, то эту зиму придется переждать. Ибо те условия, которые я хотел выдвинуть королю, немного помешают моим грядущим планам. А это значит, что зимы будет достаточно, чтобы вновь накопить силы и идти в сторону Моро.
На пути к месту переговоров меня сопровождал небольшой отряд берсерков, возглавляемых Нергалом, в составе шести человек, мой верный слуга Штайгер в сопровождении семи призраков. И моя скромная персона. Остальная же моя армия пока располагалась неподалеку от города Риссон, последнего на тот момент захваченного города, под временным командованием не менее умного, чем Нергал, берсерка А́бигора и вампира Владислава.
Мне пришлось ждать неделю с момента отправки мной письма лично королю Анхелю с предложением провести мирные переговоры на нейтральной территории, а после того, как пришел ответ с согласием, я немедленно собрал своих бойцов и отправился решать дальнейшую судьбу нашей конфронтации. По сути, если бы я пошел по совету Нергала, я мог закончить войну кровавым путем: ведь приоритет был на моей стороне. Это, наверное, понимал и сам король, раз он так быстро согласился на мое предложение. Если только не придумал какой-нибудь хитрый план. А риск был. Потому что фундамент крепости Варбанда был основан на проперите
[Пропери́т — твердый природный материал, единственный, способный полностью блокировать магическую энергию, что лишает магов пользоваться магией]. Я надеялся, что у короля хватит ума не нападать на меня на переговорах.
Крепость Варбанда. Ее гордо расположенные развалины красовались на холме, являя миру себя. Что-то было воодушевляющее в этом полуразрушенном временем и войнами сооружении. Например, тот факт, что именно в Варбанде был подписан акт о мире и разделении границ между Мехтой и Элладином пятьдесят лет назад. Акт подписан был тогдашним королем Мехты Джиромо Максвеллом и генералом Александром Андерсоном, тогда регентом Элладина, пока Анхель, будучи ребенком, не мог самостоятельно и вменяемо править своими землями.
Нас встретил куда больший по составу отряд элладинцев. Солдаты стояли у стен крепости, а внутри в самом центре крепостного двора стояли пятеро: трое элитных гвардейцев, возглавляемых советником Анхеля — сыном Александра Андерсона Уолтер. И сам король. На мгновение мне показалось, что я встретил Мартина, но, приглядевшись, увидел: борода была куда короче, чем у его отца, а волосы заглажены назад и тоже были короткими. Но взгляд Анхеля. Он был таким, каким я его запомнил тогда, когда бежал из королевского замка, и впервые увидел его, маленького Анхеля. В крепости на меня смотрел уже не ребенок четырех лет, но зрелый мужчина с тяжелым и уставшим взглядом.
Я приказал Штайгеру и его призракам оставаться за стенами крепости — из-за проперита доступ внутрь двора для них был бы весьма болезненным. Берсерки же любезно последовали за мной. Посмотрев на солдат, когда те провожали взглядом моих «молодцев», я понял, что элладинцы морально не были готовы столкнуться с этими «чудовищами». В самом центре двора стоял переговорный стол. А около него нас встречали король со своей свитой. По другую сторону встали мы.
— Я приветствую тебя, король Анхель, — начал я переговоры, — и благодарю за отзывчивость!
Король молча кивнул мне, не отводя своего взгляда. Зато Уолтер Андерсон, закаленный в боях старик со шрамом на лице и седыми усами, решился проворчать:
— Бросай свои манеры! Чего пришел сюда, убийца?
— Я пришел поговорить с королем, так что со своего позволения продолжу.
— Сучонок! — плюнул Андерсон.
— Хватит, Уолтер. — спокойным ровным тоном приказал ему Анхель, затем указал рукой на стол переговоров — Присядем, Аксэль Черно-Белый.
Мы сели за стол, а позади нас встало наше сопровождение. Король Элладина начал:
— Я получил твое письмо, Аксэль Черно-Белый, принял твое предложение. Хочу же сейчас узнать, о чем ты хочешь мне поведать. Зачем ты созвал меня на переговоры?
Я спокойно смотрел на короля. Я был уверен в том, что буду говорить. И давал отчет своим словам.
— Король, я хочу предложить тебе мир.
— Что?! — рявкнул советник Андерсон, — После всей этой резни ты еще смеешь давать такие предложения?!
— Уолтер! — Анхель громко воскликнул, — Не смей, пожалуйста, открывать рот, пока я не прикажу. Пока что я — твой король!
— Да, Ваше Величество. — Андерсон понизил громкость своего голоса и опустил голову.
— Мир, значит? — король обратился ко мне, — Почему? Почему ты, некромант Аксэль Черно-Белый, проклятие моего рода, убивший моего отца и брата, уничтоживший несчастный город Ангулем с его жителями и захвативший часть моих земель? Почему ты сейчас требуешь мира?
— Анхель. Король Анхель. Прежде, чем начну давать аргументы, позволь кое-что уточнить, — я глубоко вздохнул и продолжил, — то, что случилось в Ангулеме — непростительно. Это правда. Те жертвы, что понесли твои люди во время нашей с тобой войны, были напрасны. Это правда. Я убил твоего брата. И это правда. По приказу твоего отца. Но я не убивал твоего отца. И это правда!
— Я тебе не верю, — король говорил спокойно, но глаза его были полны ненависти, — не верю. Отец не мог приказать убить своего сына.
— Это правда, Анхель. Тебя ввели в заблуждение…
— Ваше Величество… — вновь вмешался Андерсон.
— Закрой рот! — рявкнул Анхель.
Я увидел, как советник сжал рукой рукоять своего меча. Я взглянул на его лицо и увидел, как он с трудом сжимал губы, а скулы были напряжены. Отчаяние. Не злость, а отчаяние. Он наверняка с любовью относился к Анхелю. С заботой. С чувством долга перед ним. Это было видно по глазам. И он тоже верил в эту ложь. В ложь о моей причастности к смерти Мартина.
— Тебя ввели в заблуждение, король, — я продолжил свой монолог, — я не убивал твоего отца. Я был свидетелем, но не убийцей.
— И кто же, по-твоему, убедит меня в этом?
— Мария фон Браунинг. Знаешь такую?
— Да.
— Где она?
— Не знаю. Она сбежала очень давно, когда наше расследование дошло до того, что подозрения начали падать на нее. И когда мы узнали, что она позволила тебе бежать из Элладина… Тогда она и сбежала, и нам не известно, где она и что она.
Понятно, Марии не удалось переубедить Анхеля.
— Но мне было достаточно и того, как я, будучи ребенком, тебя встретил впервые — обезумевшего и окровавленного. Я надолго запомнил этот фрагмент.
— Я не убивал твоего отца. Повторял, повторяю и буду повторять. Это правда. Но тебя убедили в обратном. Я это понимаю. У меня нет четкого алиби, а только мое слово и мои воспоминания. Но в нынешнее время это не имеет значения. Только бумага сейчас имеет вес, даже если на ней записана ложь.
— Довольно слов, чего ты хочешь, некромант?
Я вздохнул и ответил:
— Как я сказал ранее, хочу предложить тебе мир. Эта война затянулась. Война, нужды в которой, честно признать, и не было. Я тебе расскажу все, что было до нашей с тобой встречи. Как было на самом деле там, в Ангулеме. Но сперва…
Я поднял левую руку, щелкнул пальцами и крикнул:
— Сюда, мой слуга!
Все присутствующие во дворе увидели, как с трудом к нам, паря над землей, явилась фигура в плаще, поражаемая маленькими разрядами. Проперит делал свое дело. Фантомы, поднятые некромантами, также получают урон от проперита, ибо они окутаны некромагией.
— Смотри, король, на этого призрака. Смотри и знай, что перед тобой стоит твой бывший верноподанный, глава города Ангулем Ангус Штайгер, который сейчас является моим верным слугой.
— Не может быть… — прошептал Анхель.
— Он бы не стал таким, если б не совершил страшнейшую ошибку в своей жизни.
Ангус хрипел от боли. Вскоре, я махнул рукой, и фантом мигом вернулся обратно за пределы влияния проперита.
— Его ошибка была в том, что несколько месяцев назад он решил без суда и следствия казнить меня, голодного и измотанного беглеца, который пытался просто выжить и вернуться в свой дом. Он принял меня за другого преступника. И не стал разбираться в деле, а решил просто взять и сжечь невинного человека! Без сомнения, это меня жутко разозлило. И эта ярость меня окутала. И Ангус Штайгер и остальные жители того злосчастного городка узнали о ярости некроманта. А затем, эту ярость начал познавать ты, король, когда объявил мне войну! Однако, я стал понимать, что зашел слишком далеко. Мое эго превзошло меня. Как и твое эго. Да, Анхель, твое эго. Ведь стоило тебе узнать, кто уничтожил Ангулем, ты вспомнил о своей обиде и злости. И для тебя месть за отца, которого я не убивал, стала первостепенной причиной войны со мной. И ты был готов принести в жертву сотни жизней ради отнятия моей жизни. Наши амбиции столкнулись друг с другом, король! И я хочу это остановить! И прошу остановиться тебя!
Я достал из-за пазухи свиток и продолжил:
— Вот мое предложение: официально с сего дня война между нами будет окончена! Моя сторона признает себя проигравшей! В доказательство этому я верну в твои владения все захваченные мной города за исключением Ангулема. Мне нужно пережить эту зиму. А также, я упокою половину своего мертвого войска. От тебя же, король, я требую одного: не лезть ко мне! Не пытаться ни тебе, ни твоей свите преследовать меня. Просто оставить меня в покое. Я хочу прекратить это кровопролитие, Анхель.
Уолтер Андерсон хотел было что-то сказать, но в этот раз решил промолчать, однако по его взгляду было видно, что он хотел бы адресовать не самые лестные слова в мою сторону. Король же долгое время молчал, а после таким же спокойным и ровным голосом произнес:
— Вот как. Очень сильный и смелый шаг, некромант. Звучит, правда, как подачка, но все же я признаю твою смелость и решительность. Однако, по правила войны, я имею право требовать свои условия. И они следующие: ты прав насчет того, что эта война — война наших с тобой амбиций. Посему, мое условие будет таково, что я убью тебя, некромант прямо здесь и сейчас. По древней традиции Мехэллада.
— Анхель, нет! — воскликнул Андерсон, — Что ты делаешь?!
— Я сказал, по древней традиции Мехэллада!
— Анхель… — горько прошептал советник.
Древняя традиция Мехэллада во время войн была такова: верховный главнокомандующий имел право бросить вызов своему главному сопернику. И главнокомандующие враждующих сторон должны закончить войну путем скрещивания своих клинков. Правила были таковы: бросивший вызов имеет право выбирать место поединка, а также площадь условной арены, которая имеет свои границы. Проигрывает тот, кто-либо выйдет за пределы границ арены, либо сдастся, либо умрет.
— Мы скрестим свои клинки, Аксэль Черно-Белый, — продолжил король, — если проиграю я, то твои условия будут выполнены. А если ты, то в случае, если вдруг останешься жив, понесешь суровое наказание. Тебя прилюдно казнят. А твое войско будет уничтожено и упокоено. Вот мое требование!
Традиция! Если честно, я не очень хорошо отношусь к традициям, ибо для меня они символизируют что-то сродни мракобесию. Тому, что было актуально когда-то, но не сейчас. Да, время циклично и все повторяется, но условия-то меняются! Меняются события, место действия, появляется что-то новое. Идет прогресс. И как же неуместно в это люди пытаются вплести свои древние традиции! Несомненно, традиция является частью культуры любого народа. О них важно помнить. Не чтить, а помнить! К сожалению, люди об этом не задумываются. Чтить и помнить — это абсолютно разные вещи! Одно дело, когда ты знаешь, что давным-давно была такая интересная традиция, но сейчас ее воплощать в реальность не имеет смысла, так как она уже потеряла свой смысл и значимость. В Мехте, например, есть такая традиция: проводить парад в честь окончания гражданской войны в Мехэлладе. По мнению мехтинцев, таким образом они чтят память о прошедших событиях. Опять же, они чтят! Никто не хочет помнить о том, сколько людей было буквально зарезано за эти три года. Никто не хочет помнить о том, почему сотни и тысячи несчастных резали друг друга. Все чтят память об этом, строят новые традиции, просто потому что это интересно и зрелищно.
Традиция! Традиция — это дань своему собственному величию! Анхель решил закончить войну по древней традиции, почему, думаете? Все просто! Он увидел в ней маленькую надежду на то, что даже если и проиграет, его не станет судить народ, нет. Он же действовал согласно традиции! А традиция — это святое! Традиции нужно чтить! Ну, а если Анхель победит меня, то и вовсе слывет величайшим героем, победителем некроманта! Появится новая традиция, например, сжигать мое чучело! Король Элладина Анхель Третий в очередной раз решил потешить свое эго. За что он и поплатится!
Я улыбнулся и тихо посмеялся, затем ответил:
— Я принимаю твое требование, король! Где будем биться?
— Здесь, — ответил Анхель, — прикажи своим здоровякам убрать этот стол. А после мои и твои люди воткнут свои оружия в землю, ограничив наше место боя.
Я кивнул и приказал парням Нергала выполнить требование Анхеля, после чего мои «молодцы» встали позади меня. Свита короля так же вонзила свое оружие в землю и встала по его сторону. Я и Анхель вошли в круг с оружием наготове. Мы стояли друг напротив друга и смотрели глаза в глаза. Его глаза были полны злобы и уверенности, но я чувствовал что-то иное. Будто Анхель был одержим не столько ненавистью, сколько чем-то другим. Я пока не мог понять, чем именно.
— Аксэль Черно-Белый, — начал король, — по древней традиции Мехэллада я вызвал тебя на поединок, который положит конец нашей с тобой вражды! И ты принял мой вызов, чем доказал свое уважение к врагу твоему и его традициям. Тебе известны правила сего поединка?
— Да, король, известны. Если кто-то из нас сойдет с круга, то сошедший становится проигравшим.
— Внутри круга правил нет, некромант. Внутри круга мы бьемся до последней капли крови, пока кто-то из нас не сойдет за пределы круга, не сдастся, либо пока не умрет.
— Да, знаю.
— Тогда начнем!
— Начнем.
Анхель атаковал первым и мощно махнул лезвием своего меча снизу вверх, пытаясь подсечь меня, однако я успел увернуться и сделать выпад, который, к моему удивлению, король успешно отбил. Что ж, для монарха он очень умело управлялся с оружием. Даже очень.
— Признаю твое мастерство, государь! — я кивнул Анхелю.
— Меньше слов, некромант!
Мы начали ходить по кругу, пытаясь найти удачную для себя позицию. На этот раз я решил атаковать первым. Снова сделав выпад, я позволил мечу Анхеля соприкоснуться с моим; однако я резко увернулся вправо, круговым поворотом зашел за его спину и ударил левым локтем в незащищенный доспехом бок, чем слегка оттолкнул монарха от себя. У моей худобы есть одно хорошее преимущество: если ударить костью о мягкую плоть, то удар, как правило, — больной. Анхель не отступил и продолжил свой напор, нанося один удар за другим. Мне удавалось парировать и уворачиваться, однако стоит отметить, что попади он по моей ключице, например, меня бы разрубило как полено от удара колуном.
В очередной раз, обменявшись выпадами и взмахами, мы скрестили клинки и встали друг напротив друга, держа свой меч и глядя друг другу в глаза. Он был напряжен, но сосредоточен. Анхеля хорошо обучали фехтованию, но и я не был промах. Гардой я зацепил лезвие Анхеля и попытался выхватить его, но король не дал мне этого сделать, ударив кулаком по моему лицу. Я практически отлетел от него, упал и чуть не коснулся ногой границы круга, однако мне удалось быстро подняться на ноги и отойти как можно ближе к центру. Хорошо, что размер «арены» была достаточной для маневра. Видимо, Анхелю в его доспехах, тоже не было выгодно делать маленький радиус круга.
Я быстро встряхнул головой, чтобы оглушение от удара прошло быстрее. Когда все вокруг меня прояснилось, я заметил, как Анхель набросился на меня и сделал взмах в мою сторону. Я же, вспомнив, что мой меч после отражения Анхеля вылетел из рук, сделал резкий кувырок в сторону оружия, схватил его и окружил короля со спины. Вот теперь, подумал я, хватит играть в поддавки.
Я кинулся к королю, отвлекая его вихревыми взмахами меча, при этом нанося быстрые, но многочисленные удары. Короля очень хорошо обучили фехтованию: мои удары он мог отражать очень успешно, однако мой напор был слишком силен, чтобы устоять под ним долгое время. К тому же, я тогда был в ярости. Сосредоточенной ярости.
Я постепенно «вихрем» подталкивал короля к краю арены. Наконец, мне удалось подцепить своим мечом его меч, вырвав его из рук короля, а затем сделать сильный взмах в сторону его груди; когда король отвлекся на удар, попытавшись отойти, я сделал мощный пинок в грудь. Король отлетел на пару шагов, несколько раз перевернулся и лег набок.
— Анхель! — крикнул Уолтер, после чего он вытащил свой меч и приготовился меня атаковать. «Молодцы» Нергала резко среагировали и взяли в руки свои оружия.
Анхель поднял свою руку и крикнул:
— Нет!
После чего он поднялся и произнес:
— Он победил. Победил меня. Я вышел за пределы круга.
Андерсон посмотрел на меня с крайней злостью и отчаянием, но опустил свой меч, то же самое сделали и мои бойцы. Я же стоял и смотрел на короля, который, опустив голову, смотрел на свои руки, в которых не было меча.
— Король Анхель, — обратился я к нему, — по правилам традиции, проигравший поединок выполняет условия победившего.
Он взглянул на меня. Его глаза были уставшими, как у Мартина во время нашей последней встречи. Он смотрел на меня долго, затем сказал короткое и уверенное «Да».
***
— Итак, мальчики и девочки, — громко начал свою речь наш учитель по фехтованию, мастер клинка Азеро́т, — магия, который вы владеете, велика и разрушительна! Однако, она имеет свойство истощаться. Как быстро это произойдет — зависит от силы заклинания и самого заклинателя! Поэтому, каждый из вас должен уметь защищаться с помощью меча, кинжала, лука, дубины, топора и прочими полезными, красивыми и смертоносными предметами, направленными исключительно ради защиты себя любимых путем пробивания бошек засранцев! Ой, простите, забыл, что я — учитель. Сейчас исправим. Кхм, путем пробивания черепных коробок засранцев!
Мы невольно хихикнули с каламбура Азерота. Этот худощавый усач, с виду напоминавший рыцаря-неудачника из одной скверной сказки, был одним из немногих учителей в Мессиане, который умел веселить нас, студентов Моро. Несмотря на то, что он учил нас обращаться с оружием, он всегда твердил, что оружие в наших руках должно защищать, а не убивать. Несомненно, вопрос о защите и убийстве оружием был риторическим, однако это не мешало мастеру Азероту надеяться на то, что его слова когда-либо будут услышаны. Тем не менее, его уроки были крайне полезными и интересными.
— Мастер Азерот, — подняла руку одна из немногих девчонок-некроманток в нашей группе, — мы же некромаги! Надо ли нам в совершенстве владеть мечом?
— Девочка моя, я же только что сказал: магия способна истощаться! Истощаться! Это значит, что ты можешь несвоевременно перестать творить свои фокусы!
— А если я, — она подошла ближе к Азероту, — а если я нанесу удар некроплазмой идущему на меня с оружием…
Она сложила пальцы на своих руках, попытавшись вызвать опасный для живого человека магический сгусток мертвой энергии, но Азерот, буквально со скоростью сокола «подлетел» к ней, подцепил своей ногой ее левую голень, отчего та потеряла равновесие, толкнул ее плечом, уронив ее на пол. После этого ее глаза встретились с лезвием, направленным в ее шею.
— То с твоими умениями, девочка, — продолжил ее мысль Азерот, — ты распрощаешься со своей жизнью. Магия сильна, опасна и смертельна. В умелых руках. То же касается и стали. То же касается и простой палки. В умелых руках смертоносно все. Если только эти «руки» не догадаются вслух говорить о своих намерениях.
Мастер убрал меч в ножны и подал ей руку.
— Вставай, девочка, и не расстраивайся. Скоро тебя и всех вас я сделаю настоящими мастерами меча! Такими, что даже Черный Стол позавидует и не рискнет на вас наброситься со своими фокусами!
Он громко засмеялся и приказал нам взять тренировочные мечи.
— Сначала научитесь защищаться от манекенов, детки! — самодовольно произнес Азерот, поглаживая свои длинные закрученные усы.
***
«Сим документом указывается, что сегодня, 19 ноября 935 года Эпохи Людей, заключается соглашение о мире между враждующими сторонами: королем Элладина Анхелем Третьим и некромагом из Моро Аксэлем Черно-Белым. По условиям сего соглашения Аксэль Черно-Белый признает свое поражение королю Анхелю Третьему, посему обязывается исполнить следующие требования:
1. Вернуть захваченные территории (города Риссон, Рион, Фаленгейт, Мергенвальд; крепости Холм Четверых, Стилтис, Дрезден, Вольная Высота; в список исключений входит город Ангулем) во владения короля Анхеля Третьего.
2. Упокоить и провести ритуал погребения погибших солдат Элладина, подвергшихся некромантским ритуалам, проведенных Аксэлем Черно-Белым.
3. Ни при каких обстоятельствах не ступать на землю Элладина Аксэлю Черно-Белому.
Вышеуказанные требования проигравшая сторона обязуется выполнить в срок до 10 декабря сего года.
В качестве ответных условий король Анхель Третий обязуется перед некромагом Аксэлем Черно-Белым выполнить следующее: не нападать, не преследовать и не применять какие-либо карательные действия относительно Аксэля Черно-Белого за исключением случая нарушения вышеуказанных требований короля Анхеля Третьего со стороны некромага Аксэля Черно-Белого.
Стороны текущего конфликта с сим документом ознакомлены и подписаны лично главнокомандующими:
Король Элладина Анхель Третий
Некромаг из Моро Аксэль Черно-Белый.
Дата подписи: 19 ноября 935 года Эпохи Людей».
Начало декабря 935 года. Город Ангулем. Вечер.
Я сидел на площади около столба, на котором несколько месяцев назад меня пытались сжечь жители Ангулема, а после я самолично сжег Ангуса Штайгера и сделал своим слугой-фантомом. Наконец-то война с Анхелем закончилась. Можно было бросить свои силы на возвращение в Моро, но придется переждать текущую зиму, ибо та обещается быть холодной. И такая же холодная зима у меня на душе. Вроде бы пришли к мирному соглашению, но как-то легче не стало от этого. И не мудрено.
Передо мной возник Штайгер и сказал, что ко мне явился посетитель и просит аудиенции в местном храме Ксардаса. Я отправился на эту встречу, так как знал, кто ко мне должен был прийти. Мы не закончили с ним ту встречу в стенах крепости Варбанда. Точнее сказать, не все обсудили.
Единственное, что я не дал своей армии мертвецов тронуть в Ангулеме, когда брал город штурмом, — это храм Ксардаса. Дань своему прошлому? В какой-то степени да, но по большей части, из-за того, что архитектура этих храмов была эстетически хороша и красива. Даже в таких мелких городах, как Ангулем, эти храмы, внешне напоминавшие огромные продолговатые и полукруглые норы, по углам которых красовались высокие остроконечные шпили, символизировавшие единство Четырех Богов
[В мире Элианор верят в четырех Высших Богов: Э́льдар, Ксардас, Виола и Мэйер].
Даже в таких городках такие храмы, построенные упрощенными, выглядели по-особенному. Будто это был отдельный мирок. А внутреннее убранство и вовсе подтверждало мое описание. Стены, украшенные фресками, на которых изображена история создания мира Богами по страницам официальной Священной Книги «О Богах-Создателях»; по традиции установленный по центру алтарь с изображением Ксардаса, стоявшего смирно с распростертыми ладонями, что является символом открытости перед телом и душой человека.
Открытость перед телом и душой.
Анхель стоял напротив алтаря с единственной зажженной свечой.
— Ты не тронул храм, некромант. Почему? — Анхель решил зажечь остальные свечи, окружавшие алтарь.
— Некультурно. — бросил я в ответ.
Я услышал, как король усмехнулся, чем случайно потушил одну из свечей.
— Могу попросить тебя присесть на скамью? — спросил меня Анхель, когда он закончил со свечками и повернулся ко мне.
Я кивнул, затем подошел и присел на ближнюю к алтарю и свету скамью справа. Король же сел на скамью слева. Нас разделял лишь центральный проход.
— Тебе не кажется, что храмы созданы для того, чтобы успокоить душу?
— Нет. — ответил я.
— Почему?
— У меня они не вызывают таких чувств. Никогда не вызывали. Поверь мне как бывшему писарю из Мехты.
— Вот как. Значит, ты был писарем в мехтинском храме. Что побудило стать тебя некромантом?
— Случайность.
— Случайности не случайны.
Мы сидели и смотрели на горящие свечи, ни разу не взглянув друг на друга.
— Ты веришь в Богов, Аксэль?
— Не знаю. Обычно я верю в то, что вижу, но в нашем мире столько неизведанного и необъяснимого. Может, поэтому существуют культы неких богов. А может, они и вправду есть. Не факт, что в таком виде, в каком представляем, но есть что-то такое, что подходит под описание богов.
— Почему ты остановился? Почему решил прекратить войну?
— Я тебе говорил в Варбанде, почему.
— Не все. Я знаю это.
— Какой ты проницательный!
На этот раз Анхель решил повернуться ко мне:
— Ты таким образом решил унизить меня? Показав свое «благородство», ты решил опустить мой авторитет? Зная, что я проиграл бы войну с тобой, некромант!
— А если бы я вас всех убил, вам бы стало легче?
— Нам было бы все равно, ибо стали бы в таком случае твоими мертвецами.
— Нет, Анхель. Я остановил войну потому… Потому что люди, которые умирали от рук моих и моих солдат, были не при чем.
— Тебе самому не смешно от этих слов?
— Нет. Если тебя, Анхель, так задевает то, что я предложил мирное окончание, почему же ты согласился на него?
— Я предложил тебе поединок…
— Идиотская традиция, король, в которой ты, прости, конкретно обосрался!
На этот раз я повернулся к королю.
— Что ты, что твой отец и брат — вы все эгоистичны и принципиальны, чем погубили свое государство.
— Но мы, в отличие от тебя, — короли!
— Вот именно, Анхель, вы — короли. Ваши прихоти неприкосновенны и священны. Однако я даю отчет своим действиям и понимаю, что где-то я перегнул палку. И в данном случае я этот перегиб исправил. Ваше королевское эго и вседозволенность довели Мехэллад до нынешнего состояния. Я расскажу, что стало с твоим отцом и братом. А ты позволь пока что помолчать. Я убил твоего брата по приказу твоего же отца, ибо Мартин допустил то, что Эрлиндил стал некромантом.
— Что? Некромантом? Бред какой-то!
— Бьюсь об заклад, до сих пор народ шепчется о том, что твой род проклят. Такие разговоры еще шли, когда ты был совсем малышом. Эрлиндил обнаружил у себя способности к некромагии. И однажды ему попался в руки гримуар, в котором были записаны несколько некромантских заклинаний и ритуалов. Твой брат их изучил и попытался применить эти знания в попытке закончить гражданскую войну, устроенную твоим отцом, Анхель. Да. Твой отец, а точнее его королевское эго и гордыня довели Мехэллад до раскола. Эрлиндил попытался это исправить. По крайней мере он так думал. Из-за чего он стал личом, живым мертвецом, одержимым лишь ненавистью и жаждой мести по отношению к собственному отцу. Но я исполнил приказ Мартина, потому что понимал, что эти знания в руках юнца могли привести страну в еще больший хаос.
Я на какое-то мгновение замолчал, затем продолжил:
— Если честно, мне жаль Эрлиндила. Парень смог самостоятельно изучить некоторые некромагические заклинания, что весьма непросто. У него был талант. Но мне жаль его не из-за этого, а из-за того, что в него не поверил собственный отец. Из-за того, что отец не объяснил сыну, почему не стоит играть со Смертью. Почему не стоит играть с силой, ведь с большей силой приходит большая ответственность. Есть такая поговорка. А Мартин не дал Эрлиндилу таких знаний. Потому что сам не умел ей владеть. За что и поплатился. Его убили на моих глазах, когда я уходил, держа в руках вот это.
Я подал Анхелю тот самый перстень с черным алмазом, который Мартин мне вручил за выполнение его задания.
— Твой отец вручил этот перстень в знак благодарности. Он хотел подарить его Эрлиндилу. Я хранил его, чтобы однажды вручить тебе, Анхель, и рассказать правду. Это, наверное, что-то фамильное. Возьми его.
Анхель посмотрел на перстень, затем на меня. Я продолжил:
— Я просил Марию фон Браунинг присмотреть за тобой, уберечь тебя от опасности. Видимо, ей не удалось, раз подозрения пали на нее. Видимо, аргументы придворных слуг были более убедительны для тебя, король.
Анхель медленно взял перстень и начал рассматривать его.
— Я видел его, — тихо произнес Анхель, — видел его на портрете отца. Почему именно его отец подарил тебе?
— Как я сказал, этот перстень должен был принадлежать Эрлиндилу.
— Нет, почему именно его, фамильный перстень, отец отдал тебе?
— Не знаю. Я не знаю, Анхель.
Анхель закрыл глаза и глубоко вздохнул и с дрожью выдохнул.
— Если то, что ты говоришь, правда, Аксэль, то скажи: кто убил моего отца?
— Я не знаю, Анхель. Может быть, это кто-то из Мехты, может быть, это кто-то из ближнего круга Мартина. Я не знаю.
Мы молча сидели напротив алтаря, окруженного горящими свечами.
— Эта кровь на наших руках, Аксэль, — прервал молчание Анхель, — на наших. Это должна быть наша личная война, но мы превратили ее в куда большее. Столько жертв из-за недопонимания и предрассудков. Однако тебе хватило духа остановить это. И, более того, признать себя проигравшим. Почему именно так?
— Стране нужен король, а не мертвец.
Анхель встал со скамьи и сказал:
— Не возвращайся в Элладин, и я исполню свое обещание.
Я кивнул, а король направился к выходу.
В храме остались только я и алтарь с Ксардасом, который все стоял с распростертыми руками, открывая перед нами свое тело и душу. Я же сидел, скрестив руки и закинув ногу на ногу, потому что так удобно сидеть.
Спустя какое-то время я спросил:
— Ты знаешь, что подслушивать нехорошо?
Из темного угла вышла стройная фигура. Выйдя на свет, я распознал в ее лице Анну.
— Скажи, Анна, почему ты не уехала? Только не говори, что некуда. Теперь есть. Почему не уехала?
— Не хочу, Аксэль. — ответила она.
— Знаю, чего ты хочешь. Да, из-за меня погиб твой отец, Анна. Из-за меня.
— Не только мой отец. — девушка посмотрела на меня.
Милая девчонка. Темно-русые волосы, свисавшие до плеч, чуть длинный нос, тонкие губы, а над которыми справа красовалась родинка. И карие глаза. На фоне алтаря она была живым символом непорочности, жизни. И какой-то надежды. Хм, ей бы подошло такое имя — Надежда.
— Не только мой отец, Аксэль, погиб, — продолжила Анна, — но и многие другие люди. Но ты понял, что дальше так продолжаться не может и остановился.
— Однако, это не исправило ситуацию.
— Значит, так и должно быть. Такова Судьба. Она дала нам это тяжкое испытание.
— Ты осталась. И что же ты будешь делать?
— Я? — Анна слегка улыбнулась и ответила: — Я стала маленькой сломанной веточкой в большой мертвой реке. И я просто плыву по ней, пока меня не прибьет к берегу и я не дам росток для нового дерева. И в этой реке плывут две сломанные, но живые веточки. Плывут порознь, то сцепляясь, то отцепляясь друг от друга. Но берег-то один.
Анна, словно тень, шагнула в тьму, за пределы света от свечей и исчезла.
— Постой! — я встал со скамьи, — Анна!
— Да? — из темноты мне ответил ее спокойный убаюкивающий голос.
— Прости. Прости меня. Нет в мире такой вещи, которая бы смогла меня оправдать перед тобой. Это единственное, что могу у тебя попросить. Не понять, не принять действительность. Нет, даже не прощения.
Я развернулся и перед тем, как выйти из храма, произнес:
— Только в скверных сказках можно простить грешника.
***
Я сидел на скамье на холме, с которого можно было смотреть на лес, красовавшегося за пределами стен Ангулема. Сидел и пытался согреть свое тело и душу эликсиром на основе забродивших ягод, именуемых в народе вином. Небо в этот вечер было чистым и полным звезд, а свет всему окружающему давала серебристого цвета луна. Я сидел и молча наслаждался звуками тишины вечернего Элладина, делая один за другим глотки из бутылки. Именно в тот момент мне было необычайно легко. Вино давало мне нужный эффект. Хотя бы раз в жизни можно было взять и напиться, чтоб забыться. А потом вернуться обратно и нацепить камни себе на шею.
— Зима близко. — как всегда неожиданно возник Штайгер рядом со мной.
— Неужели? — слегка охмелев, съязвил я.
— Замерзнешь, господин.
— Замерзну, приду обратно и отогреюсь.
Я сделал еще один глоток и продолжил:
— Знаешь, наверное, есть свои плюсы в том, что ты — живой мертвец. Ты не чувствуешь холода.
— Я ничего не чувствую.
— А как же злость на меня? За то, что убил тебя и сделал своим слугой, Ангус? Как насчет этого?
— Я — фантом, господин. Ты управляешь мной и моей волей. Я не могу теперь ни злиться, ни смеяться, ни чувствовать. А мои воспоминания — всего лишь фрагменты того, что было во мне, когда я был человеком. Я помню, потому что это последнее, что делает меня человеком.
— Значит, у духов есть хоть какие-то ощущения и чувства.
— Тебе лучше знать, господин. Ты — мой создатель, а я — твоя воля. Все, что ты желаешь и чувствуешь, я проецирую.
— Значит, ты — всего лишь безвольная игрушка в моих руках. Это ты хочешь сказать, Ангус Штайгер?
— Нет, господин. Это хочешь сказать ты.
Я глубоко вздохнул. Морозный воздух буквально очистил мои легкие от чего-то тяготеющего, и это тяготеющее вышло с паром из моего выдоха. Я сделал еще пару глотков очень вкусного и хмельного вина.
— Господин, позволь задать смелый вопрос? — прервал молчание призрак.
— Как будто у тебя других нет. — проворчал я в ответ.
— Та девушка, Анна. Из-за нее ты решил остановить войну?
— С чего ты взял?
— С того, что она не возненавидела тебя.
— Причем здесь это?
— Она не возненавидела тебя, она направила тебя, господин.
— Куда?
— К пути.
— Какому?
— Правильному.
— А каков он?
— Тебе лучше знать, господин. Я лишь задал тебе вопрос. Ответь на него, пожалуйста. Не мне.
После чего Штайгер удалился, а я смотрел на звездное небо, слегка содрогаясь от мороза. Но он меня не напрягает. Этот мороз делает меня живее. Сделав еще несколько глотков, я, слегка пошатываясь, встал и выкинул бутылку в неизвестном направлении.
— Зима близко, — улыбнулся я, — остаемся зимовать!
