Меня зовут А́ксэль. Я — некромант. Сущность, стоящая на границе между Светом и Тьмой, не предпочитая ни одну из сторон. Посредник Жизни и Смерти. Тот, у которого может быть все и одновременно ничего. Красиво звучит? Высокопарно произносится? Что ж, так нас учили объяснять всякому спрашивающему, что такое «некромант».
В народе меня прозвали «Черно-Белым» за цвет моих волос: с правой стороны черные, а с левой — белые как снег. Так получилось после неудачного обряда моей трансформации в полунежить — лича. Он же повлиял на цвет глаз, который стал золотым, а также у меня после всего этого «веселья» обострился слух. И я очень долго не старею, практически не меняясь внешне, хотя мне на данный момент насчитывается двести тридцать пять лет. Когда-то я был одним из тех, кто добился немалых успехов на своей родине — Моро. А потом меня зверски подставили.
Но обо всем по порядку. Мои детство и юность были не самыми интересными эпизодами из жизни, чтобы об этом пестро рассказывать. Родителей своих я не знал, ибо меня младенцем нашли служители храма Ксардаса в Ме́хте. Собственно, там я и рос в дальнейшем, набирая жизненный опыт и знания за счет книг, учений, богослужений, а также наказаний от воспитателей за какие-нибудь погрешности. Став отроком, наставники заметили мой интерес к литературе и письму, отчего мне пророчили будущее храмового писаря. Не сказал бы, что я тому обрадовался, но, с другой стороны, мне была дана в распоряжение библиотека в храме, которая считалась в свое время одной из самых богатых на книги во всей Мехте. Но не того просил мой юношеский дух. Мой интерес к книгам в дальнейшем побудил интерес к путешествиям и свободе. Той самой, что была прекрасно описана в «Заметках на большаке» Альфонсо Дельгадо или в балладах Архонта Тунона. Уже после моего совершеннолетия я понял, что жизнь в стенах храма станет для меня просто тюрьмой, каторгой, каким-нибудь не самым радостным местом, поэтому нужно было резко все оборвать и поменять. Это сродни тому, когда ты писал что-то на бумаге (например, очередную стопку объявлений о Большой Службе), чернила случайно накапали и замарали лист, ты сминаешь его и берешь новый. Но писать одно и то же тебе надоело, поэтому ты решил заполнить лист чем-то другим. Например, историей, которая так долго находилась в голове и была готова выйти на свет. Собственно, тогда моя жизнь и началась.
Это было в мае 719 года Эпохи Людей. Мне было тогда девятнадцать, когда я тайно сбежал из храма, чтобы посвятить жизнь скитаниям и приключениям. Вот и нарвался на приключение. Я, слегка пьяный, вкусивший огромные куски свободы и воли, с придорожной корчмы, название которой я не запомнил, решил на кой-то черт пойти прогуляться ночью. На кладбище. Шел я тогда веселый и счастливый, что было весьма неудивительно. А вино, на которое я потратил честно награб… заработанные гроши, вынуждало еще и распевать песни разной степени настроения — от эпичных баллад до сквернословных «баек». И мой приподнятый настрой был таковым до той поры, пока случаем не увидел сдвигающуюся плиту с белой мраморной могилы, украшенной узорами, на надгробии которой сидела отвратительного вида фигура горгульи. Протрезвел я мгновенно, но что-то меня подтолкнуло пойти и посмотреть. Идиот. Что может быть под плитой, кроме гроба, в котором тлеет и тленом этим кормит подземную тварь труп? Тогда я и не думал, что есть такое, от чего можно воскликнуть: «Вот это поворот!» и спустить невольно нужду.
Типичное человеческое любопытство! Если человек чувствует неладное и думает, что лучше бы уйти и избежать этой ситуации, то что-то обязательно подскажет ему подойти и посмотреть, что же там. Многие люди совершают ошибки из любопытства, совершенно не думая о последствиях. Так устроена их сущность — жить и всю жизнь ошибаться, сделав минимум правильных вещей. И именно Судьба создала Ошибку, ведь с ее помощью она может распоряжаться над нашими жизнями дальнейшими. И с ее же помощью Она отправляет чьи-то жизни к своей сестре — Смерти.
Я как раз и попался на судьбоносную ошибку, заглянув в гроб. Плита резко открылась, и бледная костлявая рука схватила меня за шею и затащила за собой. Я не успел издать ни единого звука. Там внизу нечто издало какое-то шипение, и я увидел худую человеческую фигуру, сверкающую клыками. Вампир. Старый и голодный. Я был настолько напуган, что ощущение комка в горле не дало мне произнести ни слова, впрочем, это и не помогло бы. Однако вампир медлил. Он как будто бы изучал меня, принюхивался, а потом сказал, что кровь мою пока пить не будет, ведь у меня есть мощная энергия, которая может заменить его привычный рацион. Это означало, что останусь я тут, в гробу, надолго.
Около недели я по ночам пытался всячески выбраться из могильной ямы, пока не было упыря. Кричать и звать на помощь не видел смысла. Мало найдется идиотов, как я, которые станут лезть в могилу ради того, чтобы узнать причину безысходно издаваемых криков о помощи. Вампир знал о моих попытках к бегству, знал и ничего не делал. Он насмехался надо мной, издевался. Я ненавидел его и ненавижу до сих пор! Каждый день, когда было солнце, он высасывал из меня жизненную энергию. Каждый день я умирал, извивался в муках и агониях, ощущая себя так, как будто все жилы вырывали изнутри. За счет моей энергии, вампир каждый день постепенно превращался из костлявого, дряхлого и седого упыря в молодого, стройного, с аристократической бледнотой, вампира. Длинные черные волосы, высокий рост, красные глаза и эта ухмылка, ухмылка садиста. Каждый день он измывался надо мной, каждый день он прибегал к насилию, склонял к более отвратительным вещам, обсуждению не подлежащим, и так продолжалось несколько месяцев.
С каждым днем я становился никем, нет, ничем. Мое тело сделалось худым, глаза тускнели, я уже давно потерял надежду на спасение и молил богов о скорой смерти.
— Меня зовут Верги́лий ван Да́рский, — в какой-то из дней решил заговорить вампир.
Я молчал. Молчал, уставившись на корень какого-то кустика. За месяцы плена я уже привык к тьме и запомнил каждый ее уголок.
— А ты чего молчишь? — спросил Вергилий. — Назови свое имя, спаситель. Да-да. Именно, спаситель! Я благодарен тебе! Ты дал мне новую жизнь, отдавая свою. Я нашел себя снова. В тебе дьявольски много жизненной энергии! Но не отчаивайся, тебе осталось недолго.
И засмеялся так мерзко, что у меня возникло дикое желание убить. Но что я мог сделать? Ничего. Совершенно ничего. Каждый день я голодал. Жрал землю, червей, пауков и прочую дрянь. Один раз упырь, назвавший себя Вергилием ван Дарским, решил либо сжалиться, либо сохранить мне жизнь еще на некоторое время, либо поиздеваться. Он принес мне что-то, отчетливо пахнущее мясом. Я не стал особо спрашивать и набросился на тушку. Он смеялся долго, особенно, когда я очистил свой желудок через ротовую полость, ибо я ел чью-то руку. Я проклинал ту ночь еще больше.
И настал день, ставший началом новой жизни.
Ночь. Полнолуние. Это было заметно по лучикам серебристого света, просачивавшегося сквозь щелки плиты. Ван Дарский собирался на очередную охоту, когда кто-то без труда отворил крышку. Мгновенно в яму подул легкий ветерок, принесший запах полыни, что росла около могилы. Над нами стояла фигура в черном плаще с капюшоном. Тогда я подумал, что незнакомец — либо случайная новая жертва, либо спаситель, либо еще один вампир. На удивление — второй вариант. Вергилий как-то странно повел перед ним, чуть ли не пресмыкался.
— Господин…
— Без имен, — прервал незнакомец, — я пришел за твоей «едой». Он нужен мне.
— Что ж, — промямлил упырь, на удивление не возражая, — дело Ваше. Я достаточно насытился им.
— Ты только и можешь, что питаться. Это ваша вампирская сущность.
— Такими нас сделали, такая у нас судьба. Но я и такой довольствуюсь. Я живу вечность!
— Ну, все, давай его ко мне!
Вылетел я как птичка. А упырь выпорхнул следом и улетел в образе огромной летучей мыши. Незнакомец сказал ему вслед: — Ничто не вечно. Конец придет любой сущности.
Эти слова я запомнил надолго.
— Ну что, Янне, — обратился незнакомец ко мне; мое настоящее имя было Янне Мехтинский, в честь города, где я жил без отца и матери, — пришел день начала твоей новой жизни!
— Откуда ты знаешь мое имя? И кто ты сам? — еле и невнятно спросил я, лежа на земле, наконец-то на земле.
— Узнаешь позже. Ныне тебя должно тревожить твое состояние, а оно у тебя чудовищное.
— Что ты со мной сделаешь?
— По сути, я должен тебя отправить к тому, кому ты служил в храме в Мехте.
— Откуда ты меня знаешь? — спросил я его еще раз.
— Я многое о тебе знаю, также и об остальных знаю все.
— Весело. Ангел ты аль демон?
— И не тот, и не другой, — ответил незнакомец, — но это не должно тебя тревожить. Вопреки моей сущности и деятельности, я не отдам тебя туда. Ты послужишь мне для другой миссии. Но об этом позже. Сейчас ты должен отдохнуть…
Далее я слов не слышал.
***
Я проснулся на какой-то телеге. Солнце, которого я не видел долгие месяцы, ярко светило мне в глаза. Дорога была настолько неровная, что складывалось ощущение, будто были не ямы на дороге, а дорога на ямах.
— Ну, как себя чувствуешь? — спросил меня тот, кто вел телегу. Он сидел ко мне спиной.
— Паршиво, — промямлил я, привыкая к слепящему солнечному свету.
Я был счастлив. Наконец-то свет, настоящий солнечный свет. А вдруг я сплю? Вдруг это всего лишь очередная иллюзия?
— Я сплю? — спросил я незнакомца в серой одежде. С виду он был похож на какого-то странника.
— А как тебе удобнее считать?
— Будь добр, ответь нормально!
— Это не сон. И ты не умер.
Какое облегчение! Я свободен, наверное.
— А ты кто сам? — спросил я незнакомца.
— Зовут меня Морс. А ты Янне.
— Ты-то откуда мое имя знаешь?
— Да вот, попросили меня отвезти тебя в Моро.
— Куда? — я резко поднялся, чтобы убедиться, что не ослышался. — В Моро? В страну некромантов? Позволь узнать, зачем я там?
— Ох, а ты многое знаешь. В общем, когда я нашел тебя на кладбище, вид у тебя был паршивый. А тут один господин попросил меня отвезти тебя именно в Моро.
Тут собеседник повернулся ко мне лицом. Это был беловолосый мужчина средних лет, лицо которого можно было назвать ангельским. Ровные черты, бледно-голубые глаза. С таким лицом обычно сводят с ума женщин либо аристократы, либо менестрели или актеры. Он мне так добродушно улыбался, словно вез меня в эльфийскую землю.
— Эй, сделай лицо попроще! Там с тобой ничего плохого и чудовищного не сделают.
— А что тогда? — я спросил в ответ, не очень поверив в благонамеренность предстоящей перспективы.
— В тебе нашли особую силу, и тот господин, что нашел тебя, повелел привезти в Моро для того, чтобы ты занялся некромагией.
— А если я не хочу?
— А тебя спрашивать не будут. Тем более, у тебя было такое желание. У тебя есть порыв! Больше скажу, ты обладаешь даром мага. Особенно сильна в тебе аура Смерти. Не знаю, откуда она у тебя, но ты, так сказать, стал избранным и последуешь своему Предназначению, то бишь, Судьбе.
— А каково мое Предназначение, то бишь, Судьба? — передразнил я того, кто назвал себя Морсом.
— Скоро узнаешь.
— Какой же у меня может быть порыв к Магии Смерти? Я всего лишь писарь из храма Ксардаса. Ныне беженец. К тому же, то, что я пережил, вряд ли являлось порывом к служению Смерти.
— А что ты пережил?
— Я был в плену у вампира!
— О-о-о, тогда ты точно необычный! Мало кто переживал встречу с вампиром.
— Это лишь случайность. Меня нашли случайно, а так, сдох бы у него в могиле.
— Это не случайность, друг мой, это Судьба!
«Может быть», — подумал я.
***
— Хочешь есть? — спросил меня Морс, когда мы встали на небольшой привал.
Я посмотрел на него так, чтобы он понял глупость своего вопроса. А может, он специально спросил, чтоб подразнить.
— У меня осталось немного куропатки, — рылся в небольшом мешочке странник. — На, возьми. Только не съедай все!
— Не бойся, все не съем, — проворчал я.
— Да я не о том, о чем ты мог подумать. Просто с длительного голода нельзя есть пищу разом и много, а не то плохо может кончиться для желудка, хоть я и понимаю, что после поедания червей и жуков и, как ты рассказывал, даже человеческой руки, курочка выглядит и пахнет просто невероятно.
Морс смотрел на меня, пока я ел. Смотрел, не отрываясь.
— Я, конечно, благодарен за пищу, — промямлил я с набитым ртом, — но чего ты на меня уставился?
— Прости, если смущаю, — улыбнулся и немного опустил голову странник. — Просто я вспомнил одну истину.
— Какую?
— О том, что человек — полноценное животное. Человек многого достиг. У него есть разум, в отличие от четвероногих собратьев. Но инстинкты, данные Природой, затмевают весь ум и сноровку в критических ситуациях. Такова судьба любого живого существа: жить и выживать благодаря инстинктам, совершенно не надеясь на другие чувства.
— А ты умен для некроманта.
— С чего ты взял, что я некромант? — поднял бровь Морс.
— А разве нет? Ты везешь меня в Моро. Там, кроме некромантов, никого особо не рады видеть.
— Ты верно подметил, — беловолосый ухмыльнулся, — но я не тот, за кого ты принял. Хотя, я интересуюсь некоторыми основами некромагии. Дело лишь в том, что невозможно владеть навыками некромагии, не являясь некромагом.
— Почему?
— Потому что некромант — это образ жизни.
— Нам в храме твердили, что некромантия — это магия Зла. Все, что делают некроманты — Зло.
— Значит те, кто вам говорили это в храме — полные олухи.
Я ухмыльнулся, вспоминая тех индюков, которые постоянно говорили о чистоте души, хотя по ночам так и лезли к монашкам явно не за предложением прочесть псалмы.
— Некромант, — продолжил Морс, — это не Зло, но и явно не Добро. Это нечто иное, стоящее на промежутке между этими сторонами. Некромагия — это не только магия. Некромагия — это другое мировоззрение, другой взгляд на жизнь. Некромантов не любят из-за того, что те находятся под покровительством Смерти. Люди не любят Смерть, потому что боятся ее. Боятся, что Она к ним придет и заберет самое дорогое — жизнь! Думают, что некроманты забирают жизни, проклинают всех, насылают черные заклинания. Это надо «заслужить», чтобы получить подобное.
— Заслужить?
Морс кивнул:
— Если, например, постоянно встречать некромагов с вилами и факелами, то это им может надоесть. Думаю, ты понимаешь, о чем я.
— Так кто же все-таки некроманты?
— Точного ответа нет до сих пор. Можно сказать, что некроманты — это посредники Жизни и Смерти. Они могут быть и там, и там, но не находиться при этом постоянно нигде. Некроманты обладают могучей силой. Они сильны, и могут захватить власть над всем миром, но им это не нужно. Они не хотят этого, ибо они, в каком-то смысле, уже владеют им. Они фактически владеют обоими мирами: живых и мертвых.
— Интересно, — выдохнул я, насытившись вкусным мясом. — Получается, я буду нежитью?
— Это намек на твое согласие? — белоголовый будто ожил от моего вопроса.
— Ты же сам сказал, что меня особо спрашивать не станут.
— Ну, знаешь, я слегка преувеличил. Вопрос в другом, Янне: хочешь ли ты этого душой? Требует ли она того, чтобы стать Посредником Живых и Мертвых?
— Я пока не знаю. Это заманчиво. Правда. Тем более, обратной дороги для меня нет. Я жажду другой жизни! Я не намерен сидеть всю жизнь на стуле и собирать пыль!
— Ты жаждешь приключений, но некромагия — это не шутка и никак не приключение! Это целая жизнь! Вечные скитания и неопределенность того, зачем ты живешь и для чего ты здесь.
— Я готов!
— Цена будет немалой.
— Какая?
— Твоя жизнь теперь будет зависеть от Смерти и Судьбы. Ты действительно хочешь этого?
— Ты теперь меня отговариваешь? Определись уже!
— Я не отговариваю, а предупреждаю. В тебе особая сила! Ты родился некромантом.
— Откуда мне знать? Я не помню своего прошлого! У меня не было родителей, я не знаю, кем они были. Все мое детство и юность прошли в стенах храма! Всю жизнь я сидел и плевал в потолок, за исключением чтения. Но я хотел другой жизни!
— Ты ее получишь, только ответь, ты готов? Готов ли ты принять смерть, чтобы родиться заново?
— Да. Я готов!
— Тогда готовься. Будет нелегко. В Моро тебя примет А́ракхам. Он — опытный некромаг. Он многому тебя научит.
— Мне придется стать нежитью?
— Не сразу. Какое-то время ты будешь обычным человеком, а потом, когда ты пройдешь все этапы, тебя трансформируют в лича.
— Буду костлявым и прозрачным, — с малоприятной миной на лице я проговорил.
— Такова цена.
— Ладно, — махнул я рукой, — как говорится: «Сгорел сарай, гори и хата!» Я согласен на все.
— Что ж, на то воля Судьбы, Янне Мехти́нский!
