***
Еще снаружи я почувствовал энергию Смерти, но зайдя в гробницу, она буквально атаковала мое тело, посылая энергетические волны одну за другой. Обычный человек бы почти ничего не понял. Разве что почувствовал бы, как говорят в народе, могильный холодок. Я тогда сделал несколько выводов. Первое — эта гробница очень древняя, а со временем любая сила, в основном нетронутая, с избытком накапливает энергию. Второе — здесь похоронено очень много человек. И речь идет не только о погребенных. Здесь были искатели приключений и кладов, чьи потерянные жизни стали дополнительным источником накопления этой самой энергии. Ну, и последний вывод: Берсерки, а точнее заклятье, в «объятьях» которого покоятся триста проклятых душ. Ввиду заброшенности гробницы, внутри практически ничего не было видно, но вызов пары клочков магического света решил проблему с освещением. Слышался вой ветра, просачивавшегося сквозь щели и дыры, а также шорох мелких грызунов. Ну и чувствовался запах пыли, застоя и ссохшихся трупов. Одним словом, гробница. — Я полагаю, Штайгер, — скривил я губы, — освещению ты не уделил внимания. Фантом повис в воздухе рядом со мной. — Я прекрасно вижу во тьме, господин. — в его холодном и хриплом голосе звучала нотка ехидства. — Ладно, твоя взяла, бесчувственная скотина! — я проворчал в ответ и образовал еще один клочок света, затем направился вперед. — Господин, здесь еще есть ловушки. Они в рабочем состоянии. — Ну, хоть сейчас об этом сказал, а не в миллиметре от… Не успел я закончить фразу, как почувствовал, что наступил на что-то, похожее на плиту, которая провалилась вниз, и услышал странный свист, похожий на выстрел дротиками из трубочек. Мне, как всегда, повезло — в меня ничто не вонзилось и не попало. Я осторожно повернулся к Штайгеру и посмотрел на его нахальную призрачную рожу. — Я успел тебя предупредить. — спокойно ответил призрак на мой взгляд. Кажется, он решил надо мной поиздеваться. Над своим хозяином. Мне ничего не оставалось, как тихо выругаться и идти на поиски. Я не вижу смысла описывать весь пройденный путь, однако вкратце можно сказать так: чтобы добраться до захоронения берсерков, нам пришлось потратить не один час, бродя при слабом свете, ощущая усиливавшийся мороз. Каирны в Элладине строились в глубину, так как низкая температура не давала трупам гнить и разлагаться, что давало им более-менее хорошую сохранность. А также продвижение было медленным из-за обхождения ловушек, усердно поставленных не знаю кем. Я чувствовал, что они здесь. Чем глубже мы пробирались, тем сильнее ощущался уже настоящий холод, а не легкий мороз. Наконец, мы добрались до нужного места. Это было очевидно потому, что на пути нас встретил просторный куполообразный зал, запечатанная магией здоровенная дверь, которую можно было легко принять за часть стены. И полупрозрачный голубоватый силуэт, напоминавший человеческий. — Я чую смерть от вас! — прошипел дух, увидев нас, — Убирайтесь отсюда, иначе останетесь похороненными в этом Каирне. — Им похороны уже не грозят, дух. — указал я на своих мертвецов. — Это верно, однако, ты, — призрак вытянул указательный палец в мою сторону, — ты — смертное создание, человек. Пускай и владеешь силой Смерти, это не делает тебя исключением. Я знаю, зачем вы пришли сюда, ибо не являетесь первыми, кто пытался пройти через эти двери. — Я так полагаю, мои предшественники туда не зашли. — Верно полагаешь, смертный. — Но почему-то я уверен, — я сложил руки на пояс, — почему-то уверен, что мне удастся попасть туда. — Я же думаю обратное… — спокойно ответил дух. От его слов повеяло нехорошим холодом. — Кто ты такой? — насторожился я. — Я — хранитель двери. Этого достаточно, чтобы ты знал обо мне. Кто же ты, смертный? — Это имеет значение? — В твоем случае да. Мне надо знать имя, чтобы высечь его на могильной плите. Как оказалось, был он тот еще шутник. Я улыбнулся. — Мне нужны эти берсерки, Хранитель двери. Дух промолчал, затем тихо сказал: — Я удивлен, смертный. Ты первый, кому известно то, что именно я охраняю здесь. Те, что приходили до тебя, рассчитывали на сокровища, древние артефакты и прочее. Но тебе известно о Проклятых Берсерках. Откуда ты узнал? — Скажем так, у меня свои способы узнавать информацию. К тому же, народную молву еще никто не отменял. Хранитель издал звук, похожий на мычание, но оно было шипящим. — Значит, легенда имела место быть в мире. — И легенда и некое пророчество, что живущий между Жизнью и Смертью откроет дверь. Дух засмеялся: — Есть существенный минус в народной молве — это неточность информации. Это искаженные слова пророчества. — Скажу тебе, Хранитель, любое пророчество невнятно и искаженно звучит. — Пророчество звучит так: «Хранящий смерть в руках живого дверь откроет вновь, и закипит, спустя столетья, предательская кровь!» — Не очень мелодично, но красиво сложено. — я сделал гримасу чересчур умного человека, — Типичное пророчество. Скажи, дух, зачем ты мне рассказал о, назовем это, пророчестве? — Я давно ни с кем не разговаривал. Однако после твоей смерти твой дух может стать интересным собеседником. Я ухмыльнулся. — Нас много, а ты один, Хранитель. — Я не один, смертный. — призрак проговорил голосом, который можно счесть за усмешку и полную уверенность в своих словах. Сильная магическая волна прошла через весь зал. Я чуть покачнулся от такого могучего выплеска и услышал шорох, сопровождавшийся хрипом и глухим рычанием. Из склепов один за другим начали вылезать мертвые тела. Я, человек, который редко удивляется, был тогда поражен. Это высшая ступень некромагии! Сильный магический всплеск, и буквально через секунды поднять такое количество мертвых. И это было именно поднятие мертвых, а не пробуждение. Они до этого были мертвы. Даже Аракхам не был способен совершить подобное. Вернее мог, но не за столь короткое время. Такого просто быть не могло! Это не мог сделать дух. Это нечто другое, я был уверен. — Ты удивил меня, Хранитель. — попытался я сохранить спокойствие и тихо спросил Штайгера: — Ты знал о Хранителе? Призрак клялся, что не знал о таком сюрпризе, даже подозревать не мог. Скверно. — Что скажешь, смертный? — спросил меня Хранитель. — Я спрошу еще раз. Что ты такое? — Я — Хранитель двери. — Это ясно! — фыркнул я, — Как ты, призрак, можешь иметь такую силу? Ты явно не лич. Это видно. Даже личи не способны поднять мертвых за считанные секунды. Хранитель молчал, затем дал долгожданный ответ на вопрос: — Ты, вероятно, знаешь, что берсерков заморозили с помощью магии. Тебе известно, кем это было совершено? Я дал отрицательный ответ. — Хоть что-то осталось в тайне. Вообще, вся история с ними должна была быть закрыта от мира. И я, Шарама́н из Халика́фа, тот, кто заточил предательскую кровь во льдах, и поклявшийся охранять в жизни и смерти эти двери, дабы не выпустить их зло и черное предательство в Элианор, сдержу свою клятву! — Шараман… — повторил я, — Где-то я слышал это имя. Но у меня нет времени вспоминать об этом. — Ве-е-ерно! — прошипел дух Шарамана, — Ибо пришло время умирать, некромаг! Силуэт взлетел и голубоватой дымкой воссоединился с внушительных размеров доспехами, которые, столетия спустя, не имели даже намека на изношенность. Железная фигура заскрипела и начала разминаться, словно проснулась от долгого сна. На рогатом шлеме в глазном проеме загорелись два синих огонька, а латные руки схватили оружия: в правую руку здоровый двуручный палаш, а в левую некий посох, очевидно, принадлежавший Шараману. Я не успел разглядеть форму посоха, ибо мертвая армия Хранителя атаковала нас. Призраки сразу принялись отражать их натиск, защищая меня. У них было преимущество в силе, но приоритет в количестве был за мертвецами. Доспехи с тем же скрипом и непонятным хриплым воем рубанули палашом в мою сторону. Я увернулся от удара, однако мощная энергия, выпущенная посохом, откинула меня к стене. Резкая и острая боль ударила в спину, затем в легкие, после чего последовала тяжелая отдышка и кашель. Я уже начал тогда сомневаться в правильности своей миссии, однако отступать уже было поздно. Коротко и ясно выругавшись, я отпрыгнул от рубящего удара двуручника, затем встал на ноги. Меч с шипением вышел из ножен и приготовился исполнять волю хозяина. Наряду с этим левая рука была готова для заклинаний. Я решил, что лучше использовать магические щиты, иначе посох либо испепелит меня, либо найдет другой способ уничтожить мое тело. Попутно я отбивался от атак мертвецов, но их внимание постоянно отвлекали мои призраки. Шараман снова атаковал мечом. Мне удалось снова увернуться. Удар хоть и обладал мощной силой, но был медленным, поэтому у меня было преимущество в скорости. Но не стоило было забывать про посох, который активно расстреливал то обычными сгустками энергии, то какими-то красными сферами, сила которых была ничуть не хуже других разрушительных заклинаний. Во время той катавасии я невольно вспоминал все типы ругательств, какие только мог знать, а их формулировка была прямее некуда. Все время я искал слабые места призрака, что было невероятно трудно, ибо под доспехами пряталось спектральное нечто, которое можно уничтожить лишь серебром или огнем. Внезапно вспомнив об этом, я решил выстрелить в него огненным шаром. Попадание в металлическую грудь. Обычно мощность моих выстрелов довольно приличная, но Хранителя удар только выбил на мгновение из равновесия, и дух снова вернулся к атакующему режиму. Как всегда, выругавшись, я увернулся от очередного размашистого удара мечом. Затем магическим щитом нейтрализовал новый разряд красного шара, отдача от которой была равносильна удару булавы. Я не мог сосредоточиться на точности своих выстрелов, потому что треклятые поднятые упокоенные, которые даже не думали сокращаться в количестве, были повсюду и атаковали все, что не относилось к их месту «жительства», то есть меня и моих призраков. Я, не на шутку разозлившись, сконцентрировал как можно больше энергетической силы, которая успела накопиться во мне с избытком, и резко направил руку вниз. Ударная волна кольцом пронеслась по всему залу. После такого приема множество мертвецов просто потеряло равновесие и рухнуло, а Шарамана серьезно покачнуло. Мне хватило времени прицелиться и метнуть огненный шар в его полуоткрытое лицо. Хранитель завыл от обжигающей боли. Я почувствовал свое превосходство перед ним и решил сделать, как говорят в народе, добивающий удар. Я, разбежавшись, прыгнул и ударил одновременно обеими ногами ему в грудину. То ли от злости, то ли от чего-то еще, но удар окончательно выбил духа из равновесия. Я же, больно ударившись спиной и копчиком о каменный пол, поклялся больше такие финты не делать. Быстро, но не безболезненно, поднявшись, я приготовился к новой атаке, но Шараман опередил меня. Два ярко голубых огонька, что горели в проеме шлема, вспыхнули, и конусообразное облако вылетело из доспехов с невероятной скоростью. Я почувствовал, как нечто леденящее и перекрывавшее мое дыхание вошло в мою грудь с такой силой, что меня отбросило на несколько шагов. Вот теперь ты поймешь, что не стоило противиться моей воле, смертный! Этот сукин сын вошел в мое тело! Я не мог проронить ни слова, лишь хрип доносился из моей глотки. Чувствовал все тот же леденящий и удушающий холод. Трудно описать состояние, когда чья-то душа насильно входит в твое тело и творит, что ему вздумается. Тебе трудно дышать, тебе холодно. Знаешь почему? Догадываюсь. Скоро, совсем скоро я высосу из тебя твою жалкую душу, а ты поймешь ущербность своей материальной формы, смертное существо. Я же сказал, что никто не пройдет через эти двери. Будь то сама Смерть! Ты сам когда-то был смертным, Шараман из Халикафа. Ты просто тщеславный спектральный засранец! А ты разве нет, некромантик? Пришел сюда, самонадеянный и нахальный. Думал, что я просто так позволю тебе войти туда, к берсеркам, как какому-то королю или властелину мира? Таких дураков как ты еще найти надо. Я не посмотрю, что ты адепт магии Смерти. Поверь, я при жизни был куда более могущественным, чем ты мог себе представить! Хватит болтать! Кончай меня, раз уж собрался! К тому же еще и слабак. А я начал думать, что ты — достойный противник. Твои предшественники тряслись от страха при моем присутствии. А ты хоть ненадолго порадовал меня, и то сейчас ты просто сдался! Никчемное бренное тело! Не люблю слабаков. Удушающая и раздирающая боль, словно все органы, что во мне есть, решили поменять местами, заставляла меня не то что кричать, а орать. Но я не мог этого сделать физически. Вместо крика я просто катался и корчился на полу как одержимый бесом и эпилепсией одновременно. Умирай, некромант! Вой от боли! Ах, да, ты же не можешь произнести ни звука, ибо моя удушающая сила не позволяет тебе этого сделать. В глазах начало темнеть, а в голове было нервирующее напряжение, словно мой мозг вместе с черепной коробкой хотели раздавить. Я еле поднялся на колени, практически не видя ничего, но чувствовал, что стоял на коленях, перегибаясь от удушения, холода и скручивающе-обжигающей боли. Тут на мгновение я увидел другое прозрачное нечто, которое летело в мою сторону. Удар, не менее сильный, чем удар посоха Шарамана. Затем резкий выдох и новый полет на несколько шагов. Холод резко исчез, и тьма в глазах прояснилась, однако все было размыто. Но мне было не до этого — я просто начал хрипло дышать и тяжело кашлять. Штайгер. Это он выбил Шарамана из моего тела. Пускай и неясно, но я видел, как темно-серый и призрачно-голубой силуэты в хаотичном вихре танцевали в воздухе. Я бы дико слаб и бессилен, чтобы хоть какие-то действия предпринимать. Этот гад все, что мог, из меня высосал. Я ощущал себя одним из тех мертвецов, что приходилось поднимать. Дыхание все медленнее, медленно бьется сердце. Спать хочется… Тьма. Слабый свет. Глухой гул в ушах, сменяющийся воем и шипящим хрипом. Смех. Такой холодный и жутко знакомый. Это был точно не смех Шарамана. Я это знал, но не мог вспомнить чей. Слабый свет. Серая фигура со смехом пронеслась в моих глазах. Один. Мощный удар сердца. Два. Еще удар. Три. Четыре. Пять. Шесть. Шесть. Шесть. Меня передернуло как от разряда молнии. Резкий вздох. Воздух холодный и обжигающий глотку. Пульсирующая энергия окутывала мое тело. Я ее чувствовал. Чувствовал, как она пульсировала вместе с кровью в венах и сердцебиением. Я поднимался, но было ощущение, что, скорее, поднимали меня. И та неведомая сила, что поддерживала меня, хотела сказать что-то вроде: «Какого лешего ты тут разлегся? Быстро поднялся и порви эту спектральную вошь!» Сердцебиение вошло в нормальный режим. Стало теплее, а в глазах картина прояснилась. Я стоял рядом со злосчастными доспехами, а в «руках» были огромный палаш и посох! Голова прояснилась и тут же дала мысль. Я вырвал из перчаток посох Шарамана и посмотрел на него. Изящно выполненная работа из драконьей кости! Конец посоха разветвлялся чем-то похожим на пальцы, державшие небольшой череп, у которого не было нижней челюсти. В глазницах были рубиновые камни. Как только я обратил на них внимание, то увидел, как ярко они вспыхнули. Я ощутил прилив магических сил, но иной. Я чувствовал сплоченность с этим посохом, словно был с ним всю свою жизнь и знал его свойства от и до. Рубиновые глаза сверкнули еще ярче, и дикая ярость с жаждой крови охватили мое тело. Я улыбнулся и повернулся. Увидел, как резко остановился дух Шарамана и пронзительно завыл. — Нет! Стой! — крикнул Шараман. — Разве? — спросил его я. — Остановись! Ты делаешь ужасную вещь! Положи посох на место! — Впервые вижу нервничающего духа. Что тебя так испугало, Шараман? — я медленно шагал вперед, держа посох в боевой готовности, — В нем была твоя сила, верно? Все дело в посохе? Призрак молчал да и отвечать не было смысла. Все и так ясно. — Теперь, — продолжал я идти, — когда эта вещь в моих руках, ты ощутишь ущербность своей нематериальной формы и… Дальше последовал краткий, но ярко выраженный и ясный факт того, что Хранителю двери Шараману из Халикафа будет очень скверно и плохо. Рубин в черепе вспыхнул, и шар ярко-красного цвета с глухим и низким звуком поразил призрака. А за ним второй и третий. Все-таки посох — отличный магический проводник. Недаром некоторые волшебники ими пользуются, ибо такие редкие материалы, как кость золотого дракона, легко проводят магическую энергию. К тому же они усиливают мощь заклинаний и время на восполнение сил тратится в разы меньше. Единственный минус — их некомпактность. Я беспощадно расстреливал духа, однако ему все-таки удалось увернуться от выстрела. Он молниеносно воссоединился с доспехами, однако это мало что изменило. У Шарамана не было главного орудия. Скрипящие доспехи нанесли рубящий удар сверху. Я, увернувшись, ткнул посохом в бок и выстрелил очередным сгустком красной энергии. Ходячая груда железа покачнулась на одной ноге. Последовал второй удар, и его отбросило к стене. Я поставил посох перед собой и решил поэкспериментировать, выкрикнув заклинание захвата души. Имея в руках посох, являющимся проводником смертной энергии, можно сделать подобное заклинание. По теории, это должно было сработать, и данная затея удалась на славу. «Töfra trylle deg dauða sál! Overgidu till minn vilja! Andi ande blir fanget tekinn! Och den här saken verður fangelsi før jeg får deg ut!» (Заклинаю тебя, дух! Отдайся моей воле! Да заключится дух твой в плен! И станет сей предмет тебе тюрьмой, покуда я не вызволю тебя!) Леденящий душу вой разнесся по всему залу, и ярко-голубое облако тонкими струйками выходило из доспех, поглощаясь в череп с рубиновыми камнями-глазами. Стало очень тихо. Я услышал звуки хаотично падающих тел. Мертвецы Шарамана вернулись к вечному сну, ибо заклятие снято. Этот бой отнял у меня много сил, отчего я решил присесть. — Как ты, господин? — внезапно, как и всегда, возник Штайгер. — Я б сказал, что бывало и хуже, однако хуже того, что было сейчас, еще не было. — Да, мало приятного, когда кто-то лезет в твою душу и властвует над ней. Я выдохнул: — Если б ты не был прекрасным слугой, я бы тебя испепелил, козел спектральный. Ты знаешь это, поэтому позволяешь себе подкалывать меня, да, Штайгер? — Это не имеет значения, хозяин. — спокойно ответил фантом, — Однако супротив моим эмоциям, я служу тебе и спасаю твою жизнь. Потому что ты владеешь мной. Я беспрекословно следую твоим приказам, иначе не могу. Вот мне и остается только «подкалывать» тебя. — Ты — хороший слуга, Ангус, но мое терпение тоже не безгранично. — Я знаю. Ангулем еще не забыл. Он никогда не прекратит. Это точно. Но, стоит признать, сейчас я ему обязан. — Ты меня ненавидишь, Штайгер. Так почему спас меня? Ты не позволил Хранителю убить меня. — Потому что я твой слуга. Он бы уничтожился, позволив мне умереть. Его имя выбито на моей руке из его же праха. Это тесная магическая связь. Однако, если умрет только Штайгер, то магическая татуировка лишь исчезнет на руке, вызвав небольшую обжигающую боль. Все шло в мою пользу. Но, зная Ангуса Штайгера, честолюбивого даже после смерти, он бы с удовольствием отправился на тот свет, лишь бы умер я. Но он не дал мне умереть. Он рисковал собой, вышел на неравный бой с духом могущественного волшебника, защищал меня, своего хозяина. Неужели заклятие так сильно действовало, что способно сломить дух того, кто поистине тебя ненавидит? Или это что-то другое? Ох, сколько живу в этом мире, а столько вещей мне неведомы, имея при этом весьма обширные знания. Как говорил Морс, ты не бог, чтобы знать все. — Ладно, — поднялся я, — не время медлить. Дело еще не закончено, Штайгер. Берсерки еще за дверью. — Они заперты магическим замком. — Знаю. Наверняка есть способ их открыть. Как там говорил Шараман? «Хранящий смерть в руках живого…» И тут я осекся. И снова посмотрел на посох. Дал волю голове задуматься. — Точно! — воскликнул я, — Хранящий смерть в руках живого! Неожиданно для себя я засмеялся. Судя по голосу Штайгера, он тоже был удивлен мной: — Хозяин? — Да, да, Штайгер! «Хранящий смерть». Я захватил душу Шарамана! Она в посохе. Посох хранит смерть, умершую душу. «…В руках живого…» в моих руках! «…Дверь откроет вновь». Я ткнул черепом в синеватую полупрозрачную стену, перекрывающую дверь. Рубин в глазницах вспыхнул. Волна энергии со звуком, напоминающим очень низкий колокольный звон, разошлась по магической стене. Синеватые сгустки разгонялись, образуя хаотичное движение, и испарились, предоставив нашему взору высокую каменную дверь, которая медленно раскрылась перед нами. — И «Дверь откроет вновь… — отметил я с ухмылкой, — Идем!***
— Итак, — начал Аракхам, — вам всем известно, что на протяжении истории было множество величайших магов как в Смерти, так и в других областях магии. Стоит отметить тех, которые были способны в совершенстве владеть несколькими типами. Таких называли мультимагами. Самый распространенный пример — Гораций Мэндельха́ус, известный как архимагистр Мистериус. Несмотря на то, что его основной стезёй была Светлая магия, он охотно изучал и Темную. Напомните, какие типы входят в разряд Темной магии? Руку поднял Рэйзор. — Да, мальчик, говори. — указал на него мастер Аракхам. — Иллюзионизм, оно же Колдовство, и Некромагия! — сверкнул зубами подхалим Рэйзор. Сколько его помню, он вечно перед кем-нибудь пресмыкался и давал понять, что он — самый лучший и прилежный студент. — Некромагия относится к Серой. — вмешался я. Аркахам ненадолго задумался и сказал: — Вы правы, мальчики, оба. Однако, Аксэль, — обратился он ко мне, — тебе не стоит говорить тогда, когда не тебе дано право слова. — Простите, мастер, этого не повторится. — Но все же, правда твоя, мальчик. Рэйзор фыркнул, причем так, чтобы все обратили внимание. — И твоя, Рэйзор, тоже. — повернул к нему голову мастер, — Вы оба ответили правильно. Рэйзор назвал типы Темной магии, которые официально приняты во всем мире. Аксэль же назвал некромагию Серой. Теорию Серой магии как раз и вывел архимагистр Мистериус, которой мы, некроманты и некромаги, предпочитаем следовать, ибо она более точно определяет суть нашего ремесла. — он кашлянул в кулак и спрятал руки за спину, — Теория Серой магии. Аксэль, знаешь, почему она так называется? — Потому что некромагия не является Светлой, но к Темной тоже сомнительно отнести, ибо родоначальником Темной магии является Высшая сила Инферно — магия демонов Малума. А некромагия — это творение Смерти. По аналогичному анализу и изучению исследований некромагов Мистериус вывел неформальную ветвь магии — Серую. — Браво. Все верно. Ну, достаточно поговорили о Мистериусе. Знаете ли вы других мультимагов? На этот раз поднял руку Серпе́нтор. Неплохой парень, знавший толк в алхимии, помешанный на змеях, причем настолько, что разговаривал в змеином стиле — медленно и с шипением. У каждого свои причуды. Он даже выглядел как змей: тощий, вечно сутулился, и кожа имела зеленоватый оттенок, будто отравился чем-то. — С-с-сама́нта Ли́нкольн из Виола́нс-с-ских ос-с-стровов. Гу́нмар Холодный — единс-с-ственный маг из Норландии. И Ш-ш-шараман из Халикафа. — Шараман из Халикафа. Это, Серпентор, ты — молодец, что отметил его. — похвалил Аракхам, — Шараман из Халикафа — интересная личность, полная загадок и тайн. Тайны этого мага просто невероятны. До сих пор не известна причина его исчезновения. Хоть и прошло немало столетий, многие магистуды и маги до сих пор бьют головы над ним. Но их интересовал не сам Шараман, а его орудие. — Что за орудие? — спросил я. — Орудие, хм. Шараман был мультимагом, однако, наибольший интерес у него вызывала некромагия. Он хотел обратить ее на «светлую» сторону, чтобы ее использовали равно так же, как и, допустим, витамагию [Витамагия — вид Светлой магии, базируется на лечении и защите от Темной магии и разрушительных заклятий]. И на основе этого он задумал немыслимое — найти источник безграничной силы, силы равной самой Смерти. Он потратил на этот прожект немало времени и лет. Есть слух, что он сотворил могущественный посох, способный сиюминутно, нет, даже за секунды поднимать мертвых, огромное количество. Этот посох способен захватывать неисчислимое количество душ. А сила, исходящая из него, смертельно опасна и сильнее любого известного разрушительного заклинания. — Это невозможно! — воскликнул Рэйзор, — абсурд! Можно поднять огромную армию мертвых тел. Но невозможно это сделать за секунды. Такой ритуал отнимает много сил и времени! — Верно, Рэйзор. Но если бы это было так… Что ж, мы никогда не узнаем об этом, ибо нет ни Шарамана, ни посоха, если такой существовал, конечно. — Мастер, а как он исчез? — спросил я. — Никто не знает точных причин его исчезновения. Но историки гласят, что последнее его появление было во времена нурианских завоеваний в сто шестнадцатом году Эпохи Единства, тогда шло завоевание Вергандии. Тогда его и видели. Лично мое мнение, он просто мог погибнуть в одном из боев. Все-таки, каким бы ты могущественным не был, ничто не скроется от Смерти. Ничто не вечно. Даже время имеет свойство останавливаться. Занятие закончено, вы свободны.***
— Твою мать! — тихо и угрюмо я выругался, когда подошел к закованным во льдах берсеркам. Их кое-как можно было разглядеть, но, судя по масштабности ледяных фигур, эти парни при жизни не были маленькими. — Что такое, господин? — спросил Штайгер. — Они не просто во льду закованы. Это, мать его, сталгрим! — Сталгрим? Я слышал об этом. Это же зачарованный лед. — Я знаю, что это такое! — прервал я фантома, — Магический лед, тверже камня. И такой хрен сломаешь! Я прошелся рукой по близко стоящей ко мне глыбе, изображавшей разъяренного человека с угрожающе поднятыми руками. Берсерки. Так соблазнительно близко и так далеко. — Может посох сможет разрушить сталгрим? — подал гениальнейшую идею Штайгер. — Да неужели? Ясное дело, что посох прямо связан с этим. Однако есть проблемка — я понятия не имею, какой обряд и заклинание для этого нужно! Я повернулся к нему. — Может ты знаешь, умник? М? — Я твой слуга, хозяин. Мой долг — защищать тебя. — Да, да. Знаю, что обязан тебе за спасение моей души. Я снова повернулся к сталгримовым фигурам и вздохнул. Затем взглянул на череп без нижней челюсти, поддерживаемый длинными пальцами из драконьей кости. Смотрел прямо в глазницы, в которых горели рубиновые камни. »…И закипит, спустя столетья, предательская кровь.» Закипит. Я отошел на несколько шагов, направил посох в сторону глыбы и выстрелил красным зарядом. Глухое эхо разбежалось по залу. И больше ничего. Только потом я заметил, что в районе грудины берсерка осталась вмятина, а на полу виднелись кусочки сталгримовского льда. Значит, эта энергия могла сокрушить лед, но применять такой способ было довольно рискованно. Существовала высокая вероятность разнести на куски берсерков. Или энергии не хватит. Это не парочку людей освобождать, а триста здоровенных убийц. Закипит предательская кровь. Черт, света было мало. Я огляделся и увидел, что вокруг статуй стоят чаши с золой. Я зажег одну из них, и пламя стремительно разошлось по кругу. Оказывается, они были соединены огнепроводом, чтобы не тратить времени на поочередное зажигание. Умно. Свет прояснил зал. Я поднялся по полуразрушенной лестнице к алтарю, откуда, по всей видимости, Шараман проводил ритуал Вечных Льдов. Сталгрим, черт бы его побрал! Хотя, иного можно было и не ожидать. Столь могучий чародей не стал бы халтурить. Я осмотрел зал, пытаясь найти хоть какую-нибудь зацепку, которая помогла бы безопасно растопить или разрушить сталгримовый лед. И вновь почувствовался холод, исходящий от Штайгера. — Господин, они стоят на какой-то платформе. Если приглядеться, то этот сталгрим окутывал берсерков именно оттуда. — Да? Хм, может быть. Но меня интересует, какое тепло способно разрушить ледышку, что тверже камня? Посох вполне способен это сделать, но каким образом? Я не знаю. Или знаю? Я почувствовал, что сила, исходившая из посоха окутала меня изнутри. Она словно чувствовала своего нового хозяина, соединила свою силу с моей, давая ей невероятную мощь. А что, если… Я вновь направил посох в самую первую фигуру, подняв его на уровень глаз, затем поднес левую руку около черепа. Этой же рукой я вызвал небольшой сгусток пламени, а посохом решил выстрелить рубиновой энергией. Но не сгустком, а плавной струей. И тогда я понял, что посох был способен чувствовать то, о чем я думаю. Я подумал именно о струе энергии, которая объединилась бы с огнем. Воистину невероятное орудие! Огонь и рубин объединились и ударили единым лучом в сталгримовую статую. Я начал замечать, что сталгрим постепенно исчезает, но это заклинание уносило слишком много сил, и мне пришлось прекратить этот процесс. — Вот холера! Хороший метод, но много сил уносит! — выдохнув, отметил я, — У меня намного меньше энергии, чем было у Шарамана, черт бы его побрал! — Тем не менее, ты его одолел, хозяин, — невозмутимо, как и всегда, сказал Ангус. А ведь верно. Я вновь посмотрел на череп и спросил: — Эй, Шараман, может, скажешь, как растопить сталгрим, а? Но ответа не последовало, иначе быть и не могло. Захваченная в предмет душа не может молвить ни слова. Но я абсолютно был уверен, что бывший мультимаг Шараман из Халикафа в тот момент покрывал меня в посохе не очень прилежными и ласковыми словами. Я посмотрел на статуи и обратил внимание на огненные очаги. А что, если… Я быстро спустился вниз, оценил взглядом чаши, поставил перед собой посох, левой рукой махнул в сторону близлежащей чаши с огнем, и произнес заклинание: «Supra Igni!» (Выше, Пламя!) Пламя моментально выросло, образуя вокруг плененных берсерков огненную стену. Собрав всю силу, какую можно, я направил в стену рубиновый луч из посоха, параллельно разгоняя стену, образуя некий шторм. Огонь и неведомая мне энергия, воссоединенные в одном вихре, с громким гулом вращались вокруг сталгрима, постепенно сужая свое кольцо. Черт, давненько я так не расходовал магию. — И закипит, спустя столетья, предательская кровь, мать ее за ногу! — выкрикнул я, удерживая этот мощный и беспорядочный вихрь. Бьюсь об заклад, любого бы такая помесь стерла в порошок! — Да растопит лед сталгрима огонь, воссоединенный с силой, что заключена в этом посохе! Благодарю тебя, Шараман из Халикафа! Благодарю за такой судьбоносный подарок! Да за такой посох я готов трижды рискнуть жизнью! Я не мог понять, отчего во мне проснулось такое возбуждение и опьянение силой? Именно опьянение! Посох. Эта вещь опасна! Опасна и прекрасна. В последний раз приложив силу и выругавшись, я успокоил вихрь, сел на колени и тяжело выдохнул. Затем поднял голову, чтобы увидеть результат. Сталгрима стало меньше, но берсерки остались в таком же положении. Я злобно прорычал и ударил посохом по полу. И тут, как в скверной сказке, послышался странный треск. Я снова поднял голову и увидел трещину на первой фигуре, которая постепенно расползалась и разветвлялась, а затем прозвучало что-то похожее на хлопок, и тысячи кусочков магического льда разлетелись в разные стороны, сопровождаемые громким гортанным рычанием. Фигура резко села на колени обессиленная. И хрипло дышащая. Я видел, как мышцы, нет, горы мяса на руках напряглись, будто сейчас они разорвут кожу. Он снова зарычал и поднялся. Повидал я в жизни здоровяк, но этот… Он — смертоносная гора, которой стоит лишь указать пальцем на кого-нибудь, и эта гора без сомнения разорвет беднягу в клочья. Он был высок и очень здоров, руки и лицо были мертво-белыми. Одежда из черной сыромятной клепаной кожи. На лице красовалась черная боевая раскраска в виде истекающей и размазанной крови. Само выражение лица показывало злость, ярость, ненависть ко всему — истинное воплощение демона во плоти. Он тяжело шагнул в мою сторону и прорычал: — Ты! Кто ты такой? Ты не похож на того ублюдка, что заковал нас в лед! — Верно, — спокойно ответил я, — с тем, кто заковал вас, покончено. Я тот, кто освободил. «Хранящий смерть в руках живого дверь откроет вновь, и закипит, спустя столетья, предательская кровь!» Это тебе ни о чем не говорит, Нергал? Да, я догадался, кто это. — Это слова выродка Шарамана, когда он начинал нас пленять! — он взглянул на посох, — Я помню этот посох. Им он заколдовал нас, чертов колдун! — Им же я тебя освободил и освобожу твоих соратников. — Кто ты? — Хранящий смерть, твой освободитель и… — И тот, кому я должен служить? — Можно это и так назвать. — Нетрудно догадаться. А соглашусь ли я? — Согласишься, Нергал, иначе я напрасно потратил свое время, освобождая лучших убийц, что знал мир. — Я — воин! — здоровяк горделиво поднял голову. — Хорошо, — после небольшой паузы я согласился с его возмущением, — ты — воин, лучший, кого видела земля Элианора. — Чего ты хочешь от меня? — А как ты думаешь? Цветочки собирать? Нет! Ты и твои соратники послужите мне для важной миссии. — А что взамен? — А чего хочет Проклятый Берсерк, заработавший недурную славу? Нергал промолчал. — Ты можешь воевать, доказывать свою доблесть, стать лучшим полководцем в моей армии! Слава и богатство! Чего еще может желать воин? — Идет война? — Да, внеплановая, но с ней вы можете хорошенько размяться. Твоя же миссия будет важна в другой войне. Моей главной войне! — И какая же эта война? — Об этом позже. Ты согласен служить мне верой и правдой, Верослав из Вергандии, именуемый Проклятым Берсерком Нергалом? Ты согласен вести свои три сотни бойцов и убивать во имя Аксэля Черно-Белого, некромага из Моро? — Некромага? — Да, Нергал, я — некромаг. Берсерк сделал паузу, затем встал на одно колено и прорычал: — Я готов служить тебе, ибо обязан жизнью за твое освобождение! Я торжественно улыбнулся: — Отлично! Ну что, время не ждет, пора будить твоих соратников!***
Анна, увидев меня в сопровождении трехсот здоровенных бойцов, вздохнула. — Что это? — спросила она. — Это? — я оглянулся на берсерков, — Все говорят о прогрессе, о новом вооружении и технике. А я предпочитаю проверенное и испытанное оружие. — Этот мир так изменился. — прохрипел Нергал, — Сколько времени минуло с тех пор? Какой год нынче? — Девятьсот тридцать пятый год Эпохи Людей. — Какой эпохи? — Людей. Это следующая после твоей, Нергал. — Да, время минуло как песок сквозь пальцы… — Привыкнешь еще. А теперь за мной, господа!***
— Значит, сейчас ты воюешь с Анхелем, королем Элладина. — буркнул Нергал, лениво и вальяжно рассевшийся на широком стуле, — В мое время Элладин и Мехта были единой страной. Почему они разделились? — Тебе так важно? — Мне интересно. Интересен этот мир, который поменялся, пока мы спали в Вечных Льдах. Мне интересно знать все, что произошло за сие время! — Ну, — вздохнул я, — все рассказать, думаю, времени не хватит. А насчет интересующих тебя Мехту и Элладина — пятьдесят лет тому назад была гражданская война. Хорошая такая война, немало народу было убито и порезано. А все начиналось с обычного народного протеста. Какой-то умник по чьему-то приказу развеял слух по народу, что Мехэллад может отказаться от экономического союза с Нурианской Империей… — Нуриан… — пробормотал берсерк, — Обрел, значит, силу и власть. И Империей именует себя. Сильная страна. — Я знаю. — ухмыльнулся я. Знаю, так как Нергал работал на них, — Будешь слушать лекцию по истории дальше? Нергал кивнул. На что я тратил время? Но, чтоб бедолага хоть как-то приспособился к совершенно новому миру, приходилось рассказывать о важных исторических событиях. — Так вот. Имперский Экономический Союз — первая по значимости и силе торговая ассоциация в Ксаре. Есть еще «Южный поток», состоящий из южных стран — Транквиль, Шэ́ленд, Ара́ния и прочие. Но это не важно. Важно то, что торговая гильдия Мехэллада, центром которой являлась Мехта, выразила буйное недовольство по этому поводу. Тебе, думаю, ясно, что Нуриан, будучи империей, имеет сильное экономическое влияние. Доминирующей валютой в Ксаре является именно нурианский стил. — Я не интересуюсь торговлей, некромант. И даже не знаю, что значит донимирующий… Или как там его… — Доминирующий — главный, важный. — Понял. — кивнул Нергал. — Что ж, я тоже не силен в экономике, поэтому перейду к делу. В общем, недовольство за недовольством, а тогдашний король Мартин так и остался в позиции независимости. Мехэллад для него — независимая страна, надо будет, вообще перекроем Империи все пути. Так он рассуждал. Не знаю, какая моча тогда в его голову ударила, но вся эта оппозиция привела к жесточайшей в Ксаре гражданской войне, которая длилась три года. На стороне западной, мехтинской, стороны стоял барон Джиро́мо — основатель национального движения «Золотая Мехта». Он стал в итоге королем Мехты и основоположником династии Ма́ксвеллов. Сейчас на троне восседает его сынок Хе́нрико. На востоке же была оппозиция короля Мартина Черного. Посему и его движение назвали Черным Элладином. Кстати, Мартин — отец Анхеля, с которым мне выпало невообразимое «счастье» скрестить клинок. И вот, два фронта — Золотая Мехта и Черный Элладин — три года рубили друг друга и резали ради выяснения важного для них вопроса: стоять ли раком, точнее, вступать ли в торговый союз с Нурианской Империей или нет? В итоге, решилось все тем, что Мехэллад раскололся на две части — торгового «друга» Нуриана Мехту и независимого на рынке Элладина. Вот и сказочке конец. — А зачем мехтинцам нужен был союз? — Видишь ли, Империя Нуриана — интересная штука. В твое время Нуриан захватывал Варлаар, верно? Ах да, Варлаар — это провинция, раньше была твоей родиной, Вергандией. — Они поменяли имя Вергандской земле? Я кивнул и продолжил: — Так вот. Не очень много стран Империя захватила огнем и мечом. Большая часть земель находится под его протекторатом, то есть верховенством, главенством. Вроде бы эти страны и сами решают, как жить, но все-таки Империя их крепко за яйца держит. Проще говоря, провинции Нуриана живут исключительно по добровольно-принудительному порядку. Империя словно волк в овечьей шкуре. И Мехта сейчас лишь косвенно живет по добровольно-принудительному порядку, но это пока. У любой Империи имеется свойство расти, причем так, что границы трескаются от натуги. А Элладин старается сохранить независимость. Думаю, рассказал тебе все кратко и ясно. — Да, Аксэль. Я тебя понял. За все это время Нуриан рос и будет расти. — Думаю да. — Хорошо, а как ты начал войну с Элладином? — Не я начал, а Анхель. Все началось с неприятного инцидента в Ангулеме… — Неприятного…чего? Да, тогдашние знания очень сильно отличались от нынешних. Нергалу было непросто понять нынешние слова, выражения, термины и прочие словесные новшества. — Ситуация, имеется в виду. — Ясно. Я кратко рассказал ему о резне в Ангулеме и прошедших за это время военных действиях. Нергал отметил, что я неплохо бы справился и без них, на что я ответил: — Твоя главная задача, Нергал, твоя и твоих молодцев состоит не в войне против Анхеля, а в другой, более важной для меня. Война против предателей в Моро. — Моро, — хрипло протянул берсерк, — Черная Земля. Земля, пропитанная смертью. Обитель некромантов. — Именно. Это мой дом, в котором меня грязно оболгали и попытались убить. Я должен вернуть свое доброе имя, — «доброе» на уровне Моро, — и покарать тех, кто меня подставил. И для этой цели я спустился в тот чертов каирн, не без труда расправился с Шараманом и с таким же трудом вытащил вас из сталгримовского плена. Если выполнишь свою задачу, Нергал, слава покроет твое имя и имена твоих соратников. И будешь главенствовать сильной и практически бессмертной армией. — Твоя заслуга передо мной бесценна, Аксэль. Я готов служить тебе! Берсерк встал во весь рост. Ну и здоровый же он! Выше меня на голову, а с мышцами внушительных размеров он выглядел намного больше. Он встал на одно колено, правым кулаком ударил себя по левой груди и дал клятву: — Клятва Черного сердца! Клянусь служить тебе, Аксэль, пока не прольется моя кровь! — Нергал поднялся, — Все. — Коротко и ясно. Добро пожаловать на войну, Нергал!