Быль поморска про агентов заморских

Что же? Вместо вурдалака – Вы представьте Вани злость – В темноте пред ним собака На могиле гложет кость. А.С.Пушкин       Чем ближе они подъезжали к цели своего путешествия, тем сильней Елена волновалась – очень надеясь, что ей удаётся достаточно убедительно это скрывать. Впрочем, Феликс и сам нервничал – она это ощущала почти физически. Что ж, его можно понять… а ей что делать? Елена вынуждена была признать, что не понимает происходящего: случай «дыхания мрака» без каких бы то ни было других признаков демонической атаки – и по мере приближения к местонахождению больной эти признаки не обозначались. – Феликс, я всё понимаю, но всё-таки выслушай. В больнице к пациентке особо не приближайся – стой в юго-восточном углу, и всех, кто будет присутствовать, держи там – это самое безопасное направление при потусторонней атаке. А Силу демонстрировать я лишний раз не стану – чем меньше организаторы этого теракта знают о наших действиях, тем лучше… словом, о том, чтоб в больнице мне не перечили, позаботишься ты. – Как это – позабочусь? – Ну, я не знаю… «красной книжечкой» помахать – или как это у вас делается?       Демонстрировать какие бы то ни было документы не пришлось: достаточно было упомянуть Центральное разведывательное управление – и их допустили без слов туда, куда нужно… ссориться со спецслужбами не хочет никто – и через несколько минут Елена на правах «иностранного специалиста по сонной лихорадке», доставленного сотрудником ЦРУ, стояла в отдельной палате у постели Сары Питерс. Дежурный врач и медсестра, которых Феликс отогнал в юго-восточный угол, не мешали ей.       Хранительница простёрла руки над лежащей в тяжёлом забытьи женщиной: – Раба Божия Сара, тебе говорю – именем Господа нашего…       Елена осеклась. Что-то тут было не так… она не чувствовала признаков дыхания мрака! Не чувствовала – и всё! С чего они вообще решили, что это оно?       Конечно, по внешним проявлениям похоже – температура снижена, лежит, бормочет что-то… нет, не бормочет! У тех, кого она лечила в тридцатом году, это были именно какие-то обрывки речи – при желании даже можно было что-то разобрать – а эта просто хаотично движет губами. И глаза… они не закрыты полностью, как у тех людей, а полуприкрыты – пожалуй, она даже может видеть происходящее. Какое-то не очень «качественное» подобие дыхания мрака – рассчитанное на того, кто знает о нём, но никогда не наблюдал… Симулянтка? Нет, не могла же она симулировать снижение температуры, давления, ослабление сердечной деятельности – врачи это засекли, да Елена и сама чувствовала… Симулянтка-не симулянтка… ну конечно! Но как сказать об этом врачу? Чем она докажет свой диагноз? В следующее мгновение Елена точно знала, что делать. – Так я не могу её вылечить – случай очень тяжёлый. Нужно калёное железо. – Простите, что?! – Калёное железо, – повторила Хранительница. Врач вопросительно воззрился на Феликса. «Что молчишь, как пень! Помогай!» – услышал техасец в своей голове. – Делайте, как говорит специалист, – ледяным тоном ответил он врачу. – У вас есть калёное железо? – Щипцы для прижигания эрозии подойдут? – спросил вконец растерявшийся медик. – Да, вполне, – заверила Елена. – Именно там и надо прижигать. Пусть её перенесут в гинекологический кабинет. ***       По дороге к станции Марьюшка опять начала активно проявлять недовольство. – В чём дело детка? Не привыкла к памперсам? Ну, извини – придётся потерпеть. Я тебя каждые полчаса переодевать не собираюсь. Но Марьюшка не только плакала – она ещё и принялась крутиться, словно пытаясь выцарапаться из слинга. – Сиди спокойно! Ты же не хочешь выпасть! Но успокоить это существо оказалось не так-то просто. – А может, ты хочешь видеть дорогу? Ладно, сейчас пристрою тебя по-другому.       Присев на оказавшуюся поблизости скамейку, Джеймс снял слинг и снова надел его, перевернув ребёнка лицом от себя. Правда, это её не слишком успокоило.       Несмотря на некоторые неудобства, создаваемые этой юной леди, он без особых проблем добрался до станции. Оставшихся денег едва хватало на билеты в общий вагон… но, собственно, дальше уже деньги будут и не нужны. Главное, чтоб билеты были!       Отстояв очередь, Бонд встретился лицом к лицу с кассиршей (почему-то подумав, что Роза Клебб, наверное, тоже начинала карьеру в железнодорожной кассе). – Пожалуйста, один билет для взрослого и один детский в общий вагон. Кассирша смерила его ледяным взглядом. – Документы давайте.       На этот счёт можно было не беспокоиться: из Монсальвата никогда не отправлялись во Внешний Мидгард без соответствующей «бумаги», которая каким-то непостижимым образом воспринималась как действительная в любой стране (Рихард говорил ему что-то о «чудесах Грааля» – но Джеймс так и не понял). – На него документ давайте, – приказала дамочка в окошке с ещё более металлической интонацией. – Это не он – это она. – Он или она – а без документа нельзя. – Какого документа? Свидетельство о рождении? – Документ о прививках! – кассирша начинала терять терпение. – А то вдруг она у вас бешеная – а вы с ней в поезд! – Что значит бешеная?! Вполне нормальный ребёнок! – Предъявите документ о прививках! – дама была непреклонна, и обаяние Бонда на неё определённо не действовало. – Я уверен, что все прививки сделаны. Можете позвонить в районную детскую поликлинику – Волкова Мария Мануйловна, мать – Волкова Елена Анатольевна, отец – Волков Мануйло… отчество не знаю – Мужчина, прекратите паясничать! – дамочка была рассержена не на шутку. – Отойдите и не задерживайте очередь!       Хоть за последние два с половиной года Бонд и излечился от патологической ненависти к русским – некоторые манеры этой нации продолжали его раздражать… например, этот обычай именовать по половому признаку, немедленно подхваченный всеми присутствующими: – Слушай, мужик, давай быстрей! – Или покупай, или отходи! – Гражданин! – снова подключилась кассирша. – Я вам сказала: животное без прививок нельзя! – Какое такое животное! Я говорю – мне на ребёнка… Джеймс осёкся. Марьюшка опять завозилась в слинге, капюшон комбинезона откинулся – и из шерстяной шапочки вместо детского личика глянула… мордочка очень симпатичного волчонка. ***       Феликс попытался было ретироваться, пока Сару Питерс укладывали на кресло, но Елена властно схватила его за руку. – А ты куда! Это, между прочим, твоё задание! – Я же не медик. – Я тоже, но в данном случае это никого не освобождает от ответственности, – она почти втащила его в кабинет, где гинеколог уже всё приготовил для операции. Елена почти бесцеремонно изъяла у него щипцы и не терпящим возражений тоном заявила: – Попрошу посторонних очистить помещение! – Но… – попытался возразить врач.       Елена тайком дёрнула Феликса за рукав. – Делайте, как она говорит, – всё тем же ледяным тоном возгласил он. – Всю ответственность за эту операцию берёт на себя ЦРУ, – пообещала Елена.       Никогда ещё Феликсу не хотелось так кого-нибудь убить, как сейчас эту русскую… и он был уверен, что даже директор его поймёт. Они остались в кабинете вдвоём, не считая бесчувственной женщины на кресле. Елена быстро сунула щипцы в руку Лейтеру. – Ну, давай, Феликс, приступай. – Что значит – приступай? – Приступай к прижиганию, конечно. Американец оторопел: – Почему я?! – Так ведь я в этой стране никто – у меня даже визы нет. Эта эпидемия – угроза национальной безопасности США, делом этим ЦРУ занимается – вот ты и действуй. – Слушай, мы так не договаривались! Ты… – Только не говори, что не знаешь, что где у женщины находится! Давай, действуй – а то я ведь и Силу применить могу, ты же знаешь.       Угроза была вполне реальна – и Феликс это знал. На негнущихся ногах он подошёл к женщине на кресле, мысленно помянув в соответствующих терминах родное начальство – а эта несносная русская невозмутимо продолжала: – Ты, главное, не забудь шейку расширить и внутри канала прижечь – это самое эффективное!       Внезапно женщина на кресле дико закричала – так, что Феликс уронил щипцы – и изогнулась в судороге. Она, вероятно, упала бы с кресла, если бы Елена и Феликс вдвоём не удержали её.       На крик немедленно влетели оба врача и медсестра, ждавшие в коридоре.       Сара уже успокоилась. Она улеглась на кресле в самой непринуждённой позе, обвела присутствующих мутным взглядом и, убедившись, что на неё смотрят, произнесла голоском, которому позавидовала бы любая голливудская дива: – Где я? Первой очнулась медсестра: – Вы в больнице, миссис Питерс. Вам только что сделали прижигание… – Не было никакого прижигания, – перебила Хранительница. – И никакой сонной лихорадки тоже не было. – Может, кто-нибудь объяснит нам, что тут происходит?! – потребовал терапевт. – Да, действительно! – поддержал гинеколог. – Мистер Лейтер, вы утверждали, что это специалист по сонной лихорадке, но то, что мы тут наблюдаем… – А что тут объяснять? Мистеру Лейтеру можете дать валерьянки, а эту даму сопроводите в палату и пригласите к ней психотерапевта. – Причём тут психотерапевт?! – Но это ведь он лечит от истерии, не так ли? – Вы хотите сказать, это истерия?       Никто уже почти не смотрел вслед медсестре, уводившей больную в палату – от греха подальше. – Она самая. Истерия, надевшая маску сонной лихорадки. – Но зачем вам потребовался весь это спектакль? – не сдавался терапевт. – Почему вы просто не сказали мне о своих выводах ещё в палате? – А вы бы мне поверили? Вам ведь потребовались бы доказательства, верно? Теперь они у нас есть. – Всё же я не понимаю, к чему это варварство! – заметил гинеколог. – У нас истерию спокон веку лечили испугом – в прорубь сталкивали, например… помогало неплохо. Но сотрудник ЦРУ с горячими щипцами в трясущихся руках – это, конечно, ни с чем не сравнится!       Феликс наконец смог заговорить: – Ты!... Телепатка!... Несчастная!... Могла предупредить!...       Но Елену, казалось, нельзя было смутить ничем: – Феликс, милый, ты бы видел, как у тебя руки тряслись, когда ты к ней подошёл! Мог бы ты такое сознательно сыграть?       Феликс промолчал, но медики не собирались успокаиваться: – Но это же противоречит всем… – Господа, у вас с пациенткой проблемы были? Были. Мы вам её в чувство привели? Привели. А если что не так, все претензии направляйте лично директору ЦРУ. Пойдём, Феликс.       Задержать их не пытался никто. *** – Истерия коварна, – говорила Елена, стоя на улице рядом с Феликсом, курившим уже третью сигарету. – Бывает так, что истериков довольно долго лечат от эпилепсии, или от полиневрита, или ещё от чего-нибудь, истерическую беременность зачастую разоблачает только УЗИ… так ведь это всё медики давно изучили вдоль и поперёк – что же говорить о «сонной лихорадке», о которой они не знают практически ничего! Взять хоть этих – учителя их учителей, может, эпидемию в тридцатом застали, а они… ну где им было наблюдать, как она выглядит? А это ведь не холера, где в микроскоп посмотрел – и всё ясно, – Елена вздохнула. – Ну что ж, будем считать это учебной тревогой! Феликс молчал. – Может, пообедаем? – предложила она. – Ты что – меня приглашаешь? – Нет, ты – меня!