Эффект домино

"Я хочу тебя, детка. Хочу отодрать тебя на столе…" "Малой, тебе сколько лет? Меня не посадят за то, что дрочу на тебя?!." "Я узнал, что ты из Аргентины! Уже еду к тебе!" Таа тяжело дышал и успевал делать одновременно две вещи: смотреть на развернувшееся на экране действо и краем глаза читать отзывы зрителей. А если точнее, Таа успевал еще и дрочить – благо то, что он видел, очень тому способствовало. Не так давно Таа поймал себя на том, что его бесят пошлые комментарии к импровизированному шоу, которое устраивал никому неизвестный порно-актер. Но в один прекрасный день Таа понял, что помимо злости чтение комментариев совершенно необъяснимым образом возбуждает его еще сильней. После этого при просмотрах Таа старался не упустить того, что писали другие извращенцы, не жалевшие денег на то, чтобы посмотреть на худенького паренька, лишившего Таа покоя. И хотя теперь его нездоровая страсть начала вдобавок отдавать мазохизмом, он предпочитал не анализировать собственные чувства. Сегодня Джанер, или Дженер, – как именно называть его про себя, Таа так и не определил – особенно сильно порадовал его. Таа почему-то не нравилось, когда тот напяливал ажурное белье или трахал себя посторонними предметами, и в этот раз все было просто и естественно, но именно такая незамысловатость сводила Таа с ума. На миг закрыв глаза, можно было представить, что удивительный мальчик был не где-то далеко, в Аргентине или где там, а рядом, на его постели. Его кожа, всегда бледная до просвечивающихся голубых вен, на фоне белоснежных простыней выглядела чуть смуглее, чем обычно, а длинная, такая же белая футболка, которую парень почему-то не стал снимать, придавала всему его облику необъяснимую трогательность. Камера, как обычно, не захватывала его лица, но Таа и не думал об этом, когда заворожено смотрел, как парень, стоя на постели на коленях, медленно двигал рукой по всей длине своего члена. Таа один в один повторял это действие и, казалось, даже дышал в такт. "Повернись! Покажи свою дырочку!" "Выебать тебя…" Таа шумно выдохнул. Читать такое было противно, но при этом воображение живописно иллюстрировано написанное, отчего напряжение внизу живота становилось почти болезненным. Таа никогда не писал комментариев – сам не знал почему, но не писал. Порой думал, что все это от того, что пока он еще адекватен. В иной раз понимал, что просто рука не поднимется писать своей развратной грезе такие пошлости и гадости. А если не пошлости, то что еще напишешь? Парень никогда не отвечал на эти сообщения – может, и не читал их вовсе… "Будь моей сучкой". - Да… - выдохнул Таа. "Будь", - мог бы добавить он, если бы в этот миг его не накрыло ослепительным оргазмом. Таа показалось, что он даже застонал в голос, как трепетная девица в первую брачную ночь, но не осталось сил, чтобы устыдиться собственной эмоциональности. Неровно дыша и по инерции продолжая двигать рукой, Таа, откинувшись на спинку кресла, сквозь смеженные ресницы наблюдал за тем, как кончает парень на экране, и больше всего в этот миг хотелось видеть его лицо, а не член. Но выбирать Таа не приходилось. "Десять тысяч пятьсот одиннадцать человек смотрят это видео" – светилось внизу, и Таа, даже несмотря на свое рассеянное состояние, изумился: десять тысяч на платном ресурсе! Если бесплатно на мальчишку пожелала поглядеть четверть миллиона, то десяти тысячам удивляться не стоило. Но все равно Таа в очередной раз поразился, до чего эффектно можно подать собственную мастурбацию – подать так, чтобы тысячи людей со всего мира пожелали на это смотреть. *** Отношения с Манабу у Таа испортились еще на первом курсе, если, конечно, можно испортить то, чего и так никогда не существовало. В то время Таа встречался со своей одногруппницей по имени Миа, которая часто любила называть таких, как Манабу, плебеями. Миа была не слишком умна, а забавное словечко услышала на лекциях по истории, когда они изучали возникновение права в мировой практике. Миа считала очень остроумным величать так всех, кого считала хуже себя, и хотя Таа не слишком нравилось ее поведение, а с самой Миа он в скором времени расстался, слово "плебеи" закрепилось в подсознании и периодически всплывало в памяти. Обучение на их факультете стоило баснословных денег, и Таа точно знал, что малообеспеченных студентов на их курсе было днем с огнем не сыскать. Но, тем не менее, некоторые учащиеся, такие как сам Таа, Манами, Сора или та же Миа, были настоящими звездами, в то время как другие имели вид более скромный. Часто статус зависел даже не от родительского благосостояния, а от того, как себя вели сами студенты. Манабу однозначно принадлежал к самым незаметным и невзрачным плебеям, и даже его имени Таа не знал вплоть до первой сессии. Знакомства как такового тоже не состоялось. На письменном экзамене по истории государства и права они совершенно случайно уселись рядом, и Таа, покосившись на очкарика, который производил впечатление умного, понадеялся, что тот ему поможет. Экзамен был сложным – даже спустя годы Таа хорошо помнил это. Пятьдесят тестов и небольшое творческое задание, у каждого студента свое индивидуальное, и на все это два часа. Таа сразу прикинул, что дело – дрянь. Чтобы все успеть, на один тест следовало тратить не больше двух минут, и тогда оставалось немного времени, чтобы быстро написать страничку собственных мыслей по заданному вопросу. Таа попалось творческое задание на тему законов Хаммурапи, и он понятия не имел, что это за ерунда такая. "Хоть бы на тестах выехать", - с отчаянием подумал он и подвинулся ближе к очкарику. В отличие от творческого задания, тесты были у всех одинаковые. Однако к досаде Таа очкарик, которого, как в последствие выяснилось, звали Манабу, хмуро посмотрел на него исподлобья и закрыл рукой страницу. - Слышь, да помоги ты… – одними губами произнес Таа и красноречиво поглядел на листок с заданием, где очкарик успел сделать несколько пометок. Но тот не взглянул на Таа и даже отодвинулся для верности. Таа был очень зол, но настаивать и требовать побоялся: за нарушение дисциплины могли выгнать, и это автоматически означало неудовлетворительную оценку. Таа же надеялся наскрести хоть немного баллов – провалом самых первых экзаменов он рисковал серьезно рассердить отца, что влекло за собой массу различных неприятностей. Лишения денег на карманные расходы, например. Экзамен прошел мучительно. Таа все вытягивал шею, чтобы рассмотреть, какие ответы отмечают его соседи, но углядеть что-либо не получалось, а сидящий ближе всех Манабу продолжал старательно закрывать рукой написанное. При этом он совершенно по-дурацки хмурился, а от усердия даже высунул кончик языка. Смотреть на него было противно. До самого финала Таа надеялся содрать хоть что-то, но когда до завершения экзамена оставалось не более пары минут, и почти все студенты сдали свои работы, Манабу сложил экзаменационные листы, написал на титульном свое имя и поднялся на ноги, Таа осознал, что это конец. "Манабу" – только и успел тогда прочитать Таа, и имя соседа по парте стало единственным, что он подсмотрел в его работе. Горевать было поздно. Таа наугад отметил ответы на тесты, подписал свою работу и тоже встал. Страдать над творческим заданием он посчитал бессмысленным. Именно после этого случая Таа начал старательно готовиться к каждой сессии, и если в течение учебы позволял себе расслабляться, то на экзамены приходил хотя бы с минимальными знаниями. Но это произошло позже, а первый в его жизни университетский экзамен был с треском провален. Таа был зол как тысяча чертей и от души ненавидел Манабу, а вместе с ним всех ботанов их курса, когда случилось неожиданное. Спешить Таа было некуда. Со своей работой в руках он брел к экзаменаторскому столу, где оставляли сложенные листки самые последние отстающие студенты, и уже сочинял объяснительную речь, которую выдаст своему отцу, когда вдруг у преподавателя, принимавшего экзамен, зазвонил телефон. Кто так кстати набрал его номер, Таа понятия не имел, и хотя аудитория оставалась фактически пустой, тот, скорее по привычке, взял в руки трубку и вышел в коридор. Следом за ним потянулись оставшиеся студенты. А Таа будто вспышкой света озарило решение. Присев на корточки, будто для того, чтобы завязать шнурок, Таа проследил взглядом за последним вышедшим из аудитории и резко поднялся. Чтобы пролистать наспех стопку исписанных листков, понадобилось несколько секунд – работа Манабу лежала ближе к последним. Быстро открепив от своего билета титульный лист с именем, то же он проделал с работой Манабу, поменял их и засунул в стопку между других работ, а после опрометью бросился вон из аудитории. …О произошедшем Таа не рискнул рассказывать даже лучшим друзьям – за такую выходку можно было заполучить проблемы похлеще, чем за несданный экзамен. Но особенно сильно Таа не беспокоился, не веря, что его преступление смогут раскрыть, и лишь уповал на то, что страшненький очкастый парень написал работу хотя бы на среднюю оценку. Надеялся он не напрасно – через несколько дней Таа узнал, что сдал на отлично. Судьбой вредного Манабу он даже не поинтересовался, тут же напрочь позабыв о студенте, который незаслуженно получил оценку Таа вместо собственной, честно заработанной. Однако жизнь подготовила для Таа очередной неожиданный сюрприз. Уже после каникул, когда начались занятия второго триместра, группа Таа, а заодно и группы, учившиеся на потоке, снова повстречались со знакомым им преподавателем, который читал историю правовых учений, и так как этот курс был близок истории права, не было ничего удивительного в том, что и лектор оказался тот же самый. После приветствий и обмена вежливыми любезностями с уже знакомыми студентами он неожиданно произнес: - Прежде чем мы начнем новый курс, позвольте отметить одного студента, чья экзаменационная работа меня поразила чуть ли не впервые за несколько последних лет. В аудитории повисло вежливое молчание, но Таа особо не концентрировался на происходящем – в этот момент он писал сообщение длинноногой красавице, сидевшей за партой во втором ряду. И когда прозвучало его имя, едва ли не подскочил на месте от неожиданности. - А? – только и спросил Таа, растерянно глядя по сторонам, и лектор даже рассмеялся из-за такой реакции. - Я говорю о том, что, помимо отсутствия ошибок в тестах, у вас вышло удивительно интересное творческое задание на прошлом экзамене. - Вот как… - протянул Таа и натянуто улыбнулся. - Да, - заверил его лектор и добавил: - Оценка постулатов Римского права мне всегда казалась одной из наиболее скучных и при этом наиболее сложных тем. Однако вы отлично справились. Поздравляю, вы далеко пойдете. Таа только моргнул несколько раз, стараясь уследить за тем, чтобы улыбка, неестественная и как будто приклеенная к его лицу, никуда не делась, пока все собравшиеся смотрели прямо на него. И выдохнуть Таа смог, лишь когда началась лекция, и студенты склонились над конспектами. Покосившись на телефон, Таа понял, что настроение писать девушке со второй парты пропало. Некоторое время он сидел и ерзал на месте, бездумно глядя перед собой и не понимая, почему чувствует себя неловко. А потом, повинуясь неопределенному чувству, оглянулся. Манабу сидел позади Таа на несколько рядов дальше, однако лекцию не слушал и на преподавателя не смотрел, а сверлил злым взглядом затылок Таа. Таких выразительных глаз, как были у Манабу в этот момент, Таа не видел ни до, ни после, и если бы одним взглядом можно было испепелять, от Таа уже ничего не осталось бы. *** Идти на день рождения одной из пустоголовых подружек Соры Таа не хотелось по ряду причин, но основной из них было то, что он мало кого знал из гостей и не думал, что будет весело. - Но почему? – искренне удивилась Сора, когда услышала такие аргументы. – Хоши приглашает почти всю группу. Неужели ты никого не знаешь? - Зачем столько народу? – в свою очередь поразился Таа. Хоши училась в параллельной группе, и, конечно, кого-то из ее одногруппников Таа знал. Непонятно было только, для чего подружке Соры понадобилось столько гостей. - Хоши расстраивается из-за окончания учебы, - улыбнулась девушка. – Постоянно об этом говорит и мечтает, как было бы хорошо еще хотя бы на год остаться в университете… - Пусть провалит выпускные экзамены, - насмешливо посоветовал Таа. - Вот и решила хотя бы раз всей группой собраться, - не обратила внимания на его иронию Сора. – А то ее одногруппники не слишком дружные, а тут вроде как и повод есть. Про себя Таа думал, что группы всех университетов мира не слишком дружные, все равно в коллективе так или иначе попадаются придурки, а день рождения не считал поводом для организации балагана. Но когда он хотел повторить, что идти никуда не желает, Сора, которая мгновенно догадалась, что Таа планирует упираться, помрачнела. - Я не пойду без пары на день рождения Хоши. Не захочешь ты, найду другую компанию. Больше всего Таа хотелось ответить, что это неплохая идея, и он согласен, но здравый смысл подсказал, что лучше так не делать: слишком уж многообещающе поглядела на него Сора, а когда женщина ведет себя так, это не сулит ничего хорошего. Кому как не Таа было знать об этом. Однако вопреки его опасениям, праздник вышел не таким уж унылым. Группа Хоши, а также другие случайные гости, вроде того же Таа, который пришел просто как парень Соры, отправились в какой-то не слишком большой и прежде неизвестный Таа клуб, где оказалось в целом весело и неплохо. Таа решил, что раз пятничный вечер все равно пропадает на чужом празднике, надо постараться получить от него максимум удовольствия и развлекался на полную. Кроме того, одного своего друга он все же повстречал здесь. Белобрысая голова Рюуске один раз мелькнула в толпе, и хотя самому Рюуске делать тут вроде бы было нечего, потому как он учился в другой группе, вскоре Таа увидел его снова. Рюуске не сел, а чуть ли не свалился на мягкий диванчик рядом с Таа, когда тот опрокидывал в себя очередной коктейль. - Здорово! А ты тут как оказался? – хлопнул его по плечу Рюуске, отчего Таа поперхнулся. - Сора притащила, - честно признался он, когда откашлялся. – А ты? - А я сам себя притащил, - рассмеялся Рюуске. – Напросился, можно сказать. В группе Хоши новенькая, видал? Рюуске кивнул куда-то в сторону, куда, очевидно, полагалось смотреть, и Таа послушно посмотрел, но на какую именно девушку указывал друг, не понял. - Кто переводится за полгода до окончания? – только и спросил он. - Да какая разница? – махнул рукой Рюуске. – У нее сиськи последнего размера. Я как увидел, сразу влюбился, только подкатить уже месяц не получается. - Что ж так? – усмехнулся Таа. – Может, у нее есть кто… - Если кто и есть, сейчас его здесь нет, - заверил его Рюуске. – Я все рассчитал. Даже номер в гостинице заказал – тут недалеко, через дорогу… Таа только рассмеялся, а Рюуске по-свойски хлебнул из его бокала. - Слышал, что Осаму учудил? – сменил тему он. - Ага, - кивнул Таа, откидываясь на спинку дивана. – Дебил… - А то! Попасться с травкой в туалете универа! – расхохотался Рюуске. – Теперь точно не закончит учебу, и даже папочка не поможет. Больше тебе скажу: я слышал, как Рини по этому поводу говорила, что… Рюуске начал пересказывать какие-то сплетни, которые Таа было не слишком интересно слушать, и потому, периодически кивая, но не особо внимая, он скользнул взглядом по разномастной толпе вокруг, подумывая отыскать Сору, которая уже минут двадцать как ушла куда-то с подружками. Девушку он не заметил, зато с удивлением обнаружил у барной стойки знакомую фигуру. Держа в одной руке бокал с пивом, размахивая в воздухе второй и что-то увлеченно рассказывая какому-то парню, там стоял не кто иной, как Манабу. В этот раз он был без своих уродливых очков, потому Таа не сразу признал его, зато одет Манабу был как обычно – в какие-то затертые джинсы и безразмерную футболку. Таа только подивился, что даже самый невзрачный студент группы был приглашен на этот праздник. - О, и Манабу здесь, - проследил за его взглядом Рюуске. – Кто бы мог подумать. - Ага, - немногословно прокомментировал Таа. После того случая на экзамене Таа предпочитал не вспоминать лишний раз о заучке из параллельной группы. Таа не чувствовал себя виноватым – если б Манабу дал ему хотя бы списать тесты, Таа не стал бы проворачивать опасную аферу с подменой титульных листов. Страха Таа тоже не испытывал: спустя столько времени вряд ли бы кто-то доказал его вину. Но почему-то думать о Манабу и, тем более, смотреть на него было неприятно. - Манабу начинал учиться по гранту, - как-то раз обмолвился приятель Таа Саюки. Саюки был старостой группы и многое знал о студентах, учащихся на их потоке. - По гранту? Бесплатно, что ли? – удивился Таа и, когда Саюки кивнул, спросил. – Разве на нашем факультете это возможно? - Как видишь, - пожал плечами Саюки. – Самым умным и малообеспеченным дают и такие стипендии. Вот только он на первой же сессии завалил экзамен, и грант отняли. - О, - многозначительно ответил растерявшийся Таа, и чтобы Саюки не заметил его странной реакции, произнес: - Но раз Манабу продолжает учиться платно, выходит, не такой уж он малообеспеченный? - Выходит, что так, - согласился Саюки. Больше они о Манабу не вспоминали и к этой теме не возвращались. У Таа в принципе не было общих знакомых с Манабу, да и не интересовался он им никогда, зато хорошо запомнил, как однажды, когда они с Манами курили возле университета, а мимо прошел не заметивший их Манабу, друг проводил его мрачным взглядом и сплюнул. - Пидар… - произнес он тогда, и Таа удивленно поглядел на Манами. - Чего это? - Потому что пидарас, - дал логичное пояснение Манами и поморщился. – Видел пару дней назад, как его тискал какой-то… - Какой-то кто? - Какой-то другой пидар! – возмутился Манами. – Таа, ты всегда тупишь по утрам? - Ничего себе, - заметил на это Таа и затянулся. Такая новость о студенте с потока его не особо заинтересовала – Таа было все равно, кто тискает Манабу. Зато Манами, которого Таа про себя считал самым большим гомофобом на свете, распирало от злости. Раз Манабу обнимался с каким-то парнем, скорей всего, по мнению Манами, он теперь вообще не имел права топтать эту землю. - Прямо возле универа, прикинь! – не унимался друг. – Какой-то здоровый тип сосал его по самую глотку, еще и за задницу держал! Я чуть обед не выблевал… - Забей, - посоветовал Таа и выбросил окурок. - Как? – развел руками негодующий Манами. – Я теперь как на этого пидара ни посмотрю, у меня перед глазами та картина! Таа только плечами пожал: сочувствовать Манами из-за такой ерунды он не собирался. Да и о разговоре этом Таа думать забыл, но почему-то вспомнил теперь, когда смотрел, как Манабу, сияя своей жутковатой улыбочкой, что-то радостно рассказывает у барной стойки. Без очков он не выглядел лучше, как понял в этот момент Таа, а некрасивая улыбка делала его похожим на кролика. - Пойду я, - провозгласил Рюуске и со стуком поставил пустой бокал на стол – бокал Таа, как отметил в этот момент сам Таа. – Мой пятый размер уже выпил и заскучал. Пора действовать. - А имя у размера есть? – насмешливо спросил Таа. - Да на хрена мне ее имя, - махнул рукой Рюуске, вставая из-за стола. – Я свое забываю, когда вижу такое декольте. Приятель скрылся в толпе, и Таа не успел проследить взглядом, куда он пошел, хотя посмотреть на декольте было любопытно. Пожав плечами, Таа решил поискать Сору, а потом заказать еще что-нибудь. Девушка нашлась не сразу – она о чем-то увлеченно общалась с незнакомой Таа подругой. После того, как Таа вежливо подождал окончания беседы, они с Сорой долго листали меню, гадая, что еще заказать. Потом кем-то из приятелей Хоши был провозглашен громкий тост, и все дружно выпили. После Сора начала шептать романтические глупости на ухо Таа, и тот на время отвлекся, обсуждая с ней что-то бессмысленное. Время летело быстро, а алкоголь уходил и того скорей. В какой-то момент Таа понял, что ему пора остановиться, иначе завтра большую часть вечера он не вспомнит. Его девушка жалась к нему и несла какую-то бессвязную чушь, но Таа особо не прислушивался. И вдруг совершенно неожиданно Таа заметил какое-то движение в стороне, не сразу сообразив, чем именно оно привлекло его внимание. Таа повернул голову, переводя взгляд, и изображение немного притормаживало, как в замедленной съемке – пришлось несколько раз моргнуть, чтобы сфокусировать взгляд. Лишь проделав это незамысловатое действие, Таа увидел Рюуске, горячо спорившего с каким-то типом. Тип этот был самым обыкновенным и невзрачным, как отметил Таа – на фоне импозантного и красивого Рюуске парень смотрелся более чем скромно, однако это не мешало ему возмущаться и размахивать руками. Рюуске, не иначе под воздействием алкоголя, тоже был красноречив – Таа не слышал слов, но видел, что друг с трудом держит себя в руках, все сильнее наступая на незнакомца. Действо проходило немного в стороне от основной толпы, и Таа заметил, что рядом со спорщиками топталась какая-то девушка. "Пятый размер", - сразу понял Таа, окинув взглядом девицу, которая выглядела перепуганной и прижимала руки к пышной груди. – "Значит, все же не одна сюда пришла". Таа мог бы отвернуться и не обращать на происходящее внимания, но почему-то в этот миг его посетило нехорошее предчувствие. То ли Рюуске выглядел чересчур воинственно, то ли его оппонент слишком рьяно размахивал руками, но Таа показалось, что добром дело не кончится. И когда его друг махнул рукой куда-то в сторону выхода, а незнакомец, кивнув, с озлобленным видом последовал за ним, Таа понял, что не ошибся. - Ну-ка, милая… - заплетающимся языком произнес он, высвобождаясь из объятий Соры и понимаясь на ноги. - Ты куда? – удивилась девушка. - Пойду покурю, - скорее автоматически, чем осознанно выдал отмазку Таа, но немного выпившая Сора не заметила подвоха – только кивнула и отвернулась к сидевшей рядом подружке. Расстояние от столика до дверей показалось Таа достаточно долгим, и он даже мысленно задался вопросом, зачем было так набираться, когда, пошатываясь, шел по направлению к выходу. Охранник молча открыл перед ним дверь, и Таа шагнул наружу, глубоко вдыхая прохладный ночной воздух. Время наверняка было поздним, на улице, где располагался клуб, не было движения, и краем глаза Таа успел отметить, что слева от выхода курил какой-то человек. Но внимание Таа тут же привлекло движение с другой стороны. Рюуске и незнакомый парень громко ругались. Таа не разобрал слов, но по интонациям понял, что все очень серьезно: спорившие срывались на крик и выражались так, что было слышно за версту. - Урод! – выдал незнакомый парень, и по одной интонации его голоса Таа понял, что подоспел вовремя. - Стоять! – рявкнул он, но незнакомец уже бросился с кулаками на Рюуске. Однако друг Таа был не робкого десятка и тут же легко уложил неприятеля на лопатки, с силой засадив ему ногой по ребрам. Таа поспешил на помощь, мысленно отметив, что теперь непонятно, кого спасать: Рюуске или его врага. Но расстояние в несколько метров оказалось достаточно долгим, чтобы вмешаться своевременно: когда Таа подоспел, Рюуске сцепился с другом грудастой девушки. Таа про себя отметил, что последний раз видел такую неистовую драку как бы ни в школе. Со всех ног он налетел на Рюуске, заваливая его на землю, давая незнакомому парню возможность подняться на ноги. Таа наивно думал, что тот отступит, ведь невооруженным взглядом было видно, что он слабее Рюуске. Но парень оказался слишком глупым или слишком пьяным для такого мудрого решения: вместо этого он с кулаками бросился на Рюуске, которого по-прежнему удерживал Таа. - Отвали! – рявкнул Рюуске, и кому был адресован этот вопль, ему или противнику, Таа не понял, но руки разжал, отпуская приятеля. Все, что происходило после, Таа запомнил очень смутно. Ему было дурно от выпитого, и от происходящего тоже. Рюуске бросился на незнакомого парня, успев попутно выдать несколько ругательств, и Таа подумал, что надо его остановить, когда услышал звук приближающихся сирен. Кто-то вызвал полицию, как понял в этот момент Таа, и даже отметил, что, скорей всего, это была охрана клуба, не пожелавшая вмешиваться в потасовку. "Попал я", - понял Таа, замирая на месте, потерянно глядя то на дерущихся, то на машины с мигалками, выруливавшими из-за угла. Бежать не имело смысла – было слишком поздно, и хотя Таа не принимал участия в драке посреди улицы, теперь это предстояло еще доказать, слишком уж близко к месту происшествия он находился. И последнее, о чем успел подумать Таа, это о том, что отец его убьет, когда узнает.