Месть – такое чувство…

И снова дорога – тропинки, перекрестки, села, городки и замки. Все сливается в череде и лишь когда они одни под звездным небом, все так, как должно быть. Иным живым нечего делать в мире двух полудемонов. Тишина ночей дарит им покой, а свет Луны и звезд не бьет в глаза, позволяя вести тихие задумчивые беседы, ни о чем и обо всем одновременно. - Смотри-ка, Рукия! Там кто-то замок осаждает. Присоединимся? – на губах охотника задорная, почти мальчишечья улыбка. «Хозяйка замка отказала тому, кто атакует, его интересовали ее земли. И он решил взять все силой, госпожа» Удивительно, как люди живут без таких вот подсказок?! - Ты прав, что-то скучно. Поможем тем, кто обороняется, - девушка потягивается. Куросаки врывается в гущу боя, словно торнадо, разбрызгивая кровь направо и налево. Рукия следует за ним, привнося еще больше паники, заставляя солдат путаться и нарушать строгие построения. Увидев их глаза, большинство бросается бежать, не разбирая дороги, спотыкаясь о своих же, падая без возможности подняться, поскольку следом напирают другие. Перед замком воцаряется полный хаос – со стен уже даже не стреляют, пытаясь понять в слабом свете, что же все-таки происходит. Клинки Рукии, словно рой диких пчел, кружит над полем боя, повинуясь малейшей мысли, малейшему движению ее руки. Увлеченная битвой она не замечает направленные на нее с небольшого холма арбалеты. «Госпожа! Опасность!» только и успевают воскликнуть тени, но тетива уже звенит, и три болта летят к ней. Перед застывшей девушкой, будто из-под земли вырастает Куросаки, но времени у него почти нет и, поэтому он успевает отбить мечем лишь один болт, а другие два вонзаются в его грудь. - Ичиго!!! – Рукия подхватывает охотника, а затем переводит взгляд на стрелков. Верхняя губа поднимается, обнажая белые клыки, пальцы вытягиваются в когти, а тьма за спиной словно стекается в гигантские кожистые крылья – сами того не ведая они пробудили демона ночи. Низкое рычание звучит во внезапно наступившей тишине, а следом нечеловеческий голос шипит: - Никому не уйти. Идите сюда, мои слуги. Ужин уже готов! Уже не тысячи, а сотни тысяч клинков темным дождем льются с небес, пригвождая людей к земле, без труда пробивая любые доспехи. Тени, словно змеи опутывают их руки и ноги, вгрызаясь в плоть, калеча медленно, смакуя каждый вскрик, каждую смерть. А демон, заботливо подхватывает раненного охотника, и, расправив крылья, взмывает в воздух, оставив после себя покрытую кусками тел землю. Куросаки приходит в себя в небольшой пещере у водопада, девушка вынула болты и перевязала его раны, а сейчас сидит рядом, обхватив колени руками. Впервые в жизни из черных глаз льются слезы, как бы ни было больно раньше, она никогда не плакала, а теперь просто не может унять их. - Рукия, - охотник садится, а на него уже вовсю глядят виноватые глаза. – Иди ко мне, глупая. Она подползает к нему на коленях и, прижимаясь лбом к шее, шепчет: - Прости меня, прости… - Все хорошо. Ничего страшного, - Ичиго гладит ее по плечам, спине. - Ты же мог… - она даже не может продолжить мысль от страха. - Не мог, - он смотрит ей в глаза. – Хичиго и Зангецу уже вылечили меня. А вот если бы те болты достались тебе – все было бы действительно плохо. Ичиго нежно стирает слезинки со щек, покрывает еле слышными поцелуями ее лицо. Рукия зарывается пальцами в рыжие волосы, прижимаясь все ближе, жадно впиваясь в его губы и, вот уже их языки танцуют страстный танец, где ни один не хочет уступать другому. Длинные пальцы Куросаки скользят по телу девушки, не спеша снимая с нее одежду, он оставляет в покое ее губы, двигаясь вниз по шее. Дыхание Рукии сбивается с ритма, а руки сами, без особой указки, стягивают с него плащ и рубашку, скользят по горячей коже, словно убеждаясь, что ран действительно нет. Аккуратно уложив девушку на ворох одежды, и продолжая ласки, Ичиго опускается ниже к ее груди, захватывая губами твердеющий сосок. Девушка выгибается под его руками и губами, еле слышно постанывая от наслаждения, она, то скользит пальцами по коже, то зарывается в густые волосы, прижимая его голову ближе к себе. А когда пальцы Куросаки касаются внутренней поверхности бедер и погружаются в нее, Рукия вскрикивает его имя, от чего на губах Ичиго мелькает довольная улыбка. Она в его власти, принадлежит ему, и с сегодняшнего дня так будет всегда, пока встает Солнце. Поэтому с нескрываемым удовольствием он продолжает эту игру, прислушиваясь к ее тихим стонам, как к указательному маяку, прокладывая дорогу к окончательному слиянию их тел. Когда Ичиго, глядя в поддернутые дымкой страсти глаза, будет ловить губами каждый стон, растворяясь в ней раз за разом. Когда Рукия будет почти без остановки шептать его имя, а на пике наслаждения, когда ее тело задрожит в его руках, Куросаки прошепчет: «Ты прекрасна, мой темный ангел»