***
На следующее утро вернулась тетя Клитемнестра, закончив все организационные детали в их загородном коттедже. Она казалась такой счастливой, переступая порог их лондонского дома, но как только увидела новый облик мальчика, разрыдалась. Дядя Мариус сразу же бросился к жене, чтобы успокоить, шепча ей что-то на ухо. Гарри стало неловко. После нескольких напряженных минут тетя взяла себя в руки и, подойдя к ребенку, дотронулась до его щеки. - Ты очень хорошо выглядишь, Гарри, - тихо сказала она. - Или я должна называть тебя Эрис? - Простите, что заставил вас плакать, - робко прошептал мальчик. - Я что-то сделал не так? - Ты ничего не сделал, - мягко улыбнулась Клитемнестра. - Просто ты так похож на одного человека, которого я когда-то очень сильно любила. Не волнуйся, больше такого не повторится, - пообещала тетя и обняла Гарри. В тот же день они втроем поехали в Министерство Магии, вооружившись грозной коллекцией поддельных документов, которые раздобыл Мариус. Им потребовалось некоторое время, чтобы пройти через огромную очередь на входе и, преодолев один неловкий момент, когда дяде пришлось объяснять охране, почему у него и тети нет палочек, которые следует проверить, они получили жетоны и направились к какой-то очень неприятной ведьме. - Что вам нужно? - спросила она противным голосом. - Я Мариус Блэк, - представился пожилой сквиб. - Это моя жена Клитемнестра. Мы недавно приняли опеку над нашим внучатым племянником, Эрисом Блэком, и хотели бы убедиться, что он зарегистрирован в Министерстве должным образом. - Почему он все еще не зарегистрирован? - скучающе спросила женщина. - Мой племянник родился во Франции, - начал объяснять дядя. - Вот как! - воскликнула ведьма. - Значит он не британский подданный. Вам придется пройти процесс натурализации. - Но Эрис британский подданный, - настаивала тетя. - Его родители британцы. Ведьма поворчала и, взяв документы у Мариуса, начала листать их, практически не читая. - Все вроде бы в порядке, - пробормотала она, но вдруг остановилась, и ее глаза сузились. - Подождите, здесь говорится, что отец мальчика Сириус Блэк. Тот самый Сириус Блэк? - Именно, - сухо сказал дядя. - Тогда я не знаю, как с этим быть, - поспешно сказала она. - Сириус Блэк преступник. Придется все тщательно проверять. Именно тогда в кабинет зашла высокая ведьма со стальным цветом волос. - Миссис Эджкомб, я очень не хочу беспокоить вас еще раз, но там, кажется, возникла какая-то проблемка с моим заявлением, - сказала она, полностью игнорируя всех остальных. - Мне просто нужно подготовить все документы до того, как я уеду в Трансильванию в следующую среду, - женщина остановилась, наконец, заметив присутствие других людей. - О, вы сейчас заняты, - ее глаза расширились, как только она поняла, кто перед ней стоит. - Мерлин Великий! Это вы! - Здравствуй, Кэсси, - улыбнулся сестре Мариус. - Что ты здесь делаешь? - потребовала Кассиопея Блэк. - Я думала, ты живешь в мире маглов. - Да, это так, - признал Мариус. - Но, все меняется, - он указал на Гарри. Кассиопея внимательно посмотрела на мальчика. - Кто это? Это же не твой сын? Разве ты все еще в репродуктивном возрасте? Щеки тети Клитемнестры порозовели, а дядя нахмурился. - Это Эрис, - холодно ответил Мариус. - Он недавно приехал к нам из Франции, после трагической гибели его матери. - Кто она? - заинтригованно спросила Кассиопея. - Моя племянница Регина, - ответила тетя. - О. А кто отец? - Сириус Блэк, по-видимому, - пробормотала миссис Эджкомб, все еще сидя за свои столом. - У Сириуса был сын? - голос Кассиопеи был почти голодным. - С Малфой? Чистокровный? - хихикнула она. - Это изумительно! Как ты мог скрывать от нас такую новость, Мариус Альфард Блэк? У Рода Блэк появился наследник, да еще и чистокровный! О, какая жалость, что дорогая Вальбурга не дожила до этого. Поллукс будет вне себя от радости. Не говоря уже об Арктурусе. Внезапно Кассиопея замолчала. Выражение ее лица стало подозрительным, когда она посмотрела в глаза Мариусу. - Как мы можем быть уверены, что он тот, за кого себя выдает? - У нас есть документы, Кэсси, - ответил дядя, но Кассиопея его прервала. - Ты слишком долго прожил среди маглов, Мариус. Какой прок от твоих документов? - Он очень похож на Сириуса, - указала Клитемнестра. - Разве это не доказательство? - Для вас - может быть, - прорычала ведьма. - Но не для меня. Она вытащила палочку и без предупреждения направила ее прямо на лоб Гарри. - Ostende paternitatem. - Вы это серьезно, мисс Блэк? Темная магия в самом сердце Министерства! - слабо протестовала миссис Эджкомб. Дымчатый образ Сириуса Блэка внезапно появился над головой Гарри. - Ostende maternitatem, - Кассиопея, не колеблясь, сразу же применила другое заклинание. Образ Сириуса рассеялся, превращаясь в образ Регины Малфой. - Sanguinis status. Изображение Регины исчезло, но дымка осталась, превращаясь в ярко золотое свечение. - Ostende potestam. Все тело Гарри на секунду засветилось слабым золотым ореолом и погасло. Кассиопея самодовольно улыбнулась, прежде чем переключить свое внимание на миссис Эджкомб. - Хватит сидеть истуканом, - выругалась она, - завершите оформление мальчика. Затем она повернулась к Гарри, и он поразился, каким нежным стал ее голос, когда она обратилась к нему. - Ты наверное понятия не имеешь, кто я? Я твоя тетя Кассиопея, дорогой. А как тебя зовут? - Эрис Сириус Блэк, - хрипло ответил Гарри. - Какое красивое имя для такого красивого мальчика, - улыбнулась мисс Блэк и снова повернулась к миссис Эджкомб. - Это Эрис Сириус Блэк! Его прадед, Арктурус Блэк, обладатель Ордена Мерлина первой степени. Его другой прадед, Поллукс Блэк, Верховный судья Визенгамота, - зарычала Кассиопея. - Он прямой потомок Сириуса Финеаса Блэка, который являлся министром магии четыре поколения назад, не говоря уже о великом Финеасе Найджелусе - лучшем директоре Хогвартса, которого когда-либо знали. Вы могли бы приложить больше усилий для помощи их правнуку Эрису. - Как скажете, мисс Блэк, - пробормотала миссис Эджкомб и начала что-то яростно строчить на куске пергамента. Несколько минут спустя она протянула его Гарри наряду с другими документами, предоставленными ей дядей Мариусом. - Добро пожаловать в Великобританию, Мистер Блэк, - сказала она.***
В тот же день Альбус Дамблдор отправился в дом Арабеллы Фигг из своего кабинета в Хогвартсе. Миссис Фигг жила на Тисовой улице рядом с домом номер 4. Она связалась с директором, чтобы сообщить ему о том, что в течение недели Гарри из дома не выходил. - Это очень странно, профессор, - начала объяснять она, как только Дамблдор вышел из камина. - Иногда мальчика наказывают, и он может не выходить на улицу в течение двух недель, но тут что-то другое. Вся семья уезжала на выходные, и они не просили меня присмотреть за ребенком. - Это необычно? - спросил Альбус. - Да, профессор, - заверила его миссис Фигг. - Миссис Дурсль очень беспокоится о том, что он может поджечь дом, если они оставят его одного. - Я понял, - нахмурился Дамблдор. - Я думаю, мне стоит проверить мальчика и убедиться, что с ним все в порядке. В любом случае, мое появление лишний раз напомнит им, что о Гарри стоит лучше заботиться. Он повернулся на месте и исчез, чтобы через секунду появиться на пороге дома Дурслей. - Что вам нужно? - спросила Петуния, открыв дверь. - Вы один из них, - она с отвращением посмотрела на профессора. - Я Альбус Дамблдор, - мягко сказал волшебник. Петуния немного побледнела. - Вы не возражаете, если я войду? Женщина всем своим видом показывала, что он нежеланный гость в ее доме, но все же отошла в сторону и пропустила директора. - У вас очень хороший дом, Петуния, - сказал Альбус. - Очень чистый. Миссис Дурсль резко кивнула. - Петуния, я пришел сюда, чтобы проведать Гарри, - вздохнул Дамблдор. - Кого? - тупо уставилась на него женщина. Директор был поражен и впервые за день почувствовал тревогу. - Гарри Поттера, - медленно сказал волшебник. - Вашего племянника. Сына Лили. - У Лили был сын? - женщина казалась удивленной. - Как? Я думала, в вашем письме говорилось, что она умерла. Альбус посмотрел в глаза Петунии и, применив легилименцию, просмотрел ее воспоминания. Гарри в них полностью отсутствовал. Были слегка необычные пробелы, как после применения заклинания забвения и много странных несоответствий: Петуния шла в одиночку к миссис Фигг, здоровалась с ней и сразу же уходила; стол накрыт на четыре персоны, а в семье всего три человека; 1 ноября 1981 года миссис Дурсль обнаружила на пороге своего дома пустую корзинку с письмом от Дамблдора. Директор нахмурился. Если бы применялось заклятие Забвения, все было бы по-другому. Оно не оставляло таких явных пробелов. Единственный ключ к разгадке этой ситуации профессор увидел в недавних воспоминаниях женщины. Петуния готовилась к очень необычному ужину неделю назад. Это должно было быть что-то очень важное, но гости так и не появились. На следующий день она освободила чулан под лестницей, который выглядел так, будто там кто-то жил. Дамблдор покинул воспоминания миссис Дурсль. Что-то случилось неделю назад. Кто-то забрал Гарри. Слишком много вопросов, на которые не было ответов: Кто? Как? Куда? Почему? Игнорируя возмущенный крик Петунии, Альбус проверил дом на наличие каких-либо амулетов, артефактов и зелий. Был бы он в другом доме, он наверняка бы обнаружил остатки зелья Забвения в заварочном чайнике и отследил бы зельевара, а может и его покупателя. Но Петуния Дурсль была слишком хорошей домохозяйкой, она не могла оставить посуду грязной, а значит, и остатки зелья обнаружить было невозможно. - Похоже, я ошибся, Петуния, - тихо сказал он, слегка поклонившись ей. - Я прошу прощение за вторжение. Оставив дом Дурслей, профессор вернулся к миссис Фигг и вкратце объяснил ей ситуацию. Вернувшись в школу, он стал размышлять о загадочной ситуации. Кто-то забрал Гарри с Тисовой улицы неделю назад. В этом он был уверен. Альбус подозревал, что волшебник, забравший мальчика, особыми талантами в области магии не блистал, раз оставил косвенные доказательства существования Гарри. Более того, он использовал не заклятие Забвения, а зелье, хотя Петуния Дурсль и уничтожила доказательства, даже не подозревая об этом. К сожалению, не зная на сто процентов, каким образом похититель стер воспоминания у четы Дурсль, профессор не имел никакой возможности восстановить их. Когда вопрос зашел о мотиве, Дамблдор был полностью сбит с толку. Защита, которую дала Лили мальчику, должна была защитить Гарри от похищения. Значит, он ушел добровольно? Как бы директору не хотелось признавать такую возможность, но она имела место быть. Если ребенок жил в чулане под лестницей и не получал должной заботы от своих опекунов, то неудивительно, что Гарри оставил это место по собственному желанию. Он ушел бы с любым незнакомцем, который предложил бы ему лучшую жизнь. Альбус нахмурился. Он не ожидал, что Дурсли будут так плохо заботиться о мальчике, но сожалеть о чем-то сейчас не было времени. Подозреваемые? Пожиратели Смерти, несомненно, хотели заполучить ребенка, но защита Лили не пустила бы их даже на порог дома. Следовательно, это кто-то из родственников или друзей. Только единственными родственниками Лили были Дурсли. Родители Джеймса были мертвы, а у его отца не было ни братьев, ни сестер. Дамблдор невольно вздрогнул, подумав о родственниках матери. Мысль о Поллуксе и Кассиопеи Блэк, забравших Гарри, приводила Альбуса в ужас... Но брат и сестра Блэк были достаточно квалифицированными волшебниками, которым не составило бы труда стереть память Дурслям. Да и они скорее умрут, чем переступят порог магловского дома. Если на то пошло, у них не было никакой возможности узнать о том, что Гарри Поттер находился у своей тетки. У директора было странное чувство, будто он кого-то забыл, но он был уверен, что у Поллукса, Кассиопеи и Дореи не было больше братьев и сестер. Дамблдор помнил каждого студента, учащегося в школе. Оставались только друзья Джеймса. Вернее один друг - Ремус Люпин. Оборотень был способным учеником, у него не должно было возникнуть проблем с заклятием Забвения, но, возможно, он решил подстраховаться, ведь раньше никогда его не использовал и предпочел зелье заклятию. Люпин знал о родственниках Лили и, может, хотел проведать Гарри, несмотря на предостережения Альбуса находиться как можно дальше от Тисовой улицы. Да, на данный момент Ремус Люпин был главным подозреваемым. Директор достал перо и пергамент и начал писать письмо мистеру Люпину.