Скальпель чакры

Взгляд может быть угрожающим не менее, чем заряженное и нацеленное на человека ружье, взгляд может обидеть, как плевок или удар; но он может и лучиться добротой, и заставить сердце плясать от радости. Ральф Уолдо Эмерсон

Потоки сильного холодного ветра с гулом били в лицо, путали волосы и пробирали до костей. Зеленые листья поднимали свой крик на всю округу: возмущенно шипели, протяжно стонали, угрожающе ревели. Чистое синее небо заслонили тяжелые, озлобленные облака. Возможно, они злились на нас, глупых людей, которые спустя тысячелетия не смогли жить в мире друг с другом. Погрязшие в насилии и похоти, заключенные в кандалы долга и гордости, с петлей совести на шее — самые мерзкие существа на планете. Я с трудом вздохнула. Мои легкие не желали принимать новую порцию воздуха, в горле застрял ком, а живот прижался к позвоночнику до конвульсий и боли в мышцах. Невозможно расслабиться, каждый шорох вызывает во мне новый приступ паники. Кажется, я теряю рассудок. Кажется, мне плохо, но я могу это вылечить. Вместе с командой Минато мы двигались по лесу без остановок на максимальной скорости больше двух часов. Нужно было оторваться от преследования, запутать следы и найти безопасное место. Враги, как ищейки, преследовали нас безотрывно более часа. Бежать становилось все сложнее, но все мы стойко переносили это испытание. Я невольно восхищалась Рин, не пискнувшей ни разу за все время. В ее возрасте мое поведение оставляло желать лучшего. На то время я привыкла смотреть с улыбкой. Как и у большинства девочек, мой мозг был занят вовсе не тренировками и силой, а поисками любви и предметом воздыхания. Им и стал Учиха Саске. Все девочки академии, даже великолепная Ино-свинина, восхищались им. Он был смазлив, известен, загадочен, силён и харизматичен. Наследник легендарного клана, единственный выживший в резне, гений поколения, брюнет со светлой кожей. Было неудивительно, что я поддалась стадному чувству. Мои попытки привлечь его внимание были смешны. Сейчас, спустя годы, я готова это признать. Весь мой мир крутился вокруг него. Я просыпалась с мыслью о том, какое платье понравится Саске; держала спину ровно весь день, потому что это элегантно и понравится Саске; звонко смеялась и мило улыбалась в классе, потому что это понравится Саске. Понравиться Саске. Все изменилось, когда мы попали в одну команду, и я начала узнавать его ближе. Частое общение, совместные миссии и тренировки, сблизившие нас. Учиха перестал молчать, но оставался все таким же несловоохотливым. Если он считал, что мы с Наруто опять совершаем глупости, то издавал очень красноречивое "Тц". И я всем сердцем полюбила этот звук. Иногда даже специально говорила дурацкие вещи, чтобы услышать его. Иногда он улыбался. Обычно это происходило тогда, когда Наруто совершал ошибки или получал по голове. Улыбка злорадства и хитро сощуренные глаза ему невероятно шли. Я кожей чувствовала, что в такие минуты ему так и хотелось сострить, но он сдерживался. Когда же ему это не удавалось, то я тихо хихикала, чтобы не засмеяться в голос. Учиха был настолько искусен в своем сарказме, что Удзумаки часто не понимал, стоит ли сказать ему что-то обидное или все в порядке. Часто он спрашивал это у меня, а я выгораживала Саске и старалась не создавать новых ссор между мальчиками. Моя обычная детская влюбленность переросла в куда более глубокое чувство. Саске был для меня героем, рядом с которым я хотела быть. То, с какой легкостью он был готов подставить себя, но защитить нас, при этом никогда не признавая свои поступки героическими, побудило меня стать лучше. С того времени в моей жизни появились тренировки. Но чему могла научиться бесклановая девочка, не имеющая личного учителя? Верно, ничему. Я подходила к Какаши, но его лобовой стиль боя, стихийные техники и опора на шаринган мне совершенно не подходили. Он смог лишь составить для меня план физических тренировок, а также показать разные техники, основанные на гендзюцу. Я думала, что иллюзии станут моей сильной стороной и сблизят меня с Саске, но все оказалось куда плачевнее. Тогда я впервые узнала об Альтер-Эго. Моя Интер была клочком комплексов и противоречий, что творились в моей голове. Именно то, что во мне жило сразу две личности, и позволяло с легкостью видеть иллюзии и снимать их. Пока одна личность заперта, вторая кричит: "Кай!" — примерно так это работало. И вроде бы вот, идеальная особенность, но! Когда я создавала иллюзию, работала только одна личность, а вторая при этом сама попадала в гендзюцу. Как итог — шикарная отдача, головная боль и слетающие техники. Пока Цунаде не стала моим сенсеем, все было отвратительно. Рин же не переставала меня удивлять. Я смотрела в ее глаза и видела решимость. Полную готовность пожертвовать всем, что у неё есть, ради защиты дорогих людей. Моей решимости в ее возрасте хватало только на то, чтобы позвать Саске прогуляться. И получив отказ, не впадать в самобичевание. Нохара же была куда менее эгоистична. Намного менее эгоистична. Ее взгляды говорили о многом: взволнованные она бросала на бок сенсея, настороженные в мою сторону, а вот нежные доставались мальчишкам. На Обито ее взор задерживался чуть подольше. Я слабо улыбнулась. — Оторвались. Ночью продолжать путь небезопасно. Сделаем привал, — Минато спрыгнул с ветки на землю. Я хотела спуститься следом, но заметила, что команда не спешит за сенсеем. Только через две минуты мы оказались на земле. Минато воткнул в ствол дерева кунай с иероглифами на рукояти. Такие кунаи были разбросаны по периметру поляны на небольшом расстоянии. Не поздоровится тому, кто наведается к нам ночью. Мальчики доставали спальники из сумок, а Рин вытащила небольшую деревянную коробку и подошла к ним. Обито покраснел, а потом с доброй улыбкой, такой же как у Наруто, взял рисовый треугольник и с показательным восторгом принялся поедать его. Я не думаю, что онигири может быть настолько вкусным, насколько это старался показать Учиха. Он явно переигрывал, но делал это так мило, что на него невозможно было обижаться. Какаши же меня немного удивил. Мне всегда казалось, что он был очень близок с командой, но приняв угощение от девочки, он даже ей не улыбнулся. Просто кивнул. Я бы на месте Нохара обиделась или надавала бы тумаков, но ее это словно совсем не задело. Живот предательски заурчал, привлекая внимание окружающих. Если Какаши и Минато смотрели на меня безучастно всего мгновение, то Рин же отчего-то покраснела и ойкнула. Ей что, стыдно от того, что она не предложила еды незнакомке, которая могла оказаться врагом? Где-то у сердца неприятно заныла совесть. Я бы не предложила. Особенно в условиях, когда ценна каждая рисинка. Девочка же решительно, но с сожалеющей улыбкой направилась ко мне. Она устроилась рядом на земле и протянула коробку: — Прости, я как-то не подумала, что ты можешь быть голодной. Угощайся, — я не стала отказываться и взяла треугольник. — Меня, кстати, Рин зовут. Нохара Рин, — поспешно представилась она, когда я уже уплетала рис за обе щеки. Что голод делает с людьми? Я совсем потеряла над собой контроль, мне не хватало сил оторваться от еды, чтобы ответить или же поблагодарить. Мои руки вцепились в онигири стальной хваткой, укусы были огромные и я толком забывала все пережевывать. Как же я скучала по этому вкусу. Как же я скучала по еде. Мои рецепторы посылали в мозг усиленные до предела вкусы, заставляя его плавиться в экстазе. Война забрала у нас нормальную еду. Хлеб, смешанный с деревянными опилками, и чакровосстанавливающие пилюли – вот что запомнил мой язык. Я не сразу заметила, что плачу. Плачу от того, что имею возможность вновь ощутить вкус настоящей пищи. Я имею такую возможность, а тысячи шиноби, сражавшиеся вместе со мной, больше нет. Они остались гнить на земле, сохранив в своих воспоминаниях только бумажный вкус хлеба и горечь пилюль. Слезы обжигали мои щеки и капали на ноги, от них щиплет глаза, портится зрение. От них рис становится соленый, а горло сужается, но я упорно проглатываю последний кусочек. Ведь я могу это сделать. Мне на плечо опускается тонкая рука и несильно сжимает его. Я наконец вспоминаю, где нахожусь. Воспоминания вновь отступают, а ладонь стирает с лица мокрые дорожки. Рин смотрит на меня с такой жалостью, с таким участием, что невольно тяжелеет сердце. Этой чудесной девочки, сочувствующей и поделившейся с врагом едой, может скоро не стать. Точнее, могло бы. Ведь теперь я непременно использую все свои силы, чтобы спасти её. Успокоиться получилось с трудом. Я слабо улыбнулась и накрыла ладонь девочки своей: — Твои онигири очень вкусные, Рин-чан. Спасибо, — Нохара ничего не ответила, лишь смущенно покачала головой и убрала руку. Между нами воцарилось неловкое молчание. Нам было интересно узнать друг о друге как можно больше, но Рин пока не определилась, как ко мне относиться. Можно ли мне доверять и что из сказанного ею может быть лишней информацией? Я тоже не спешила начинать диалог. Чрезмерное любопытство способно вызвать ненужные подозрения. Минато меня напрягал. Причем сильно. За время моего прибывания с командой я успела поймать на себе немало настороженных взглядов от капитана. Они были не то чтобы подозрительные, а скорее оценивающие. Неприятно чувствовать себя свиной тушкой, которую оценивают на свежесть. Надеюсь, он не решит, что я протухла. — Тот ниндзя...Ты проломила ему череп, — решила прервать молчание Рин, пока я изучала ее сенсея. — Да, — тихо произнесла я. — Как ты это сделала? – решительно спросила девочка. Голос звучал чуть выше, показывая живой интерес. Я удивленно взглянула на нее. Её не напугало это зрелище? — Ну-у, — протянула, подбирая слова. – Суть в том, чтобы сконцентрировать чакру в кулаке, а потом выпустить ее при ударе. Тихое хмыканье со стороны Какаши привлекло мое внимание. У меня оказалось больше слушателей, чем я предполагала. Мальчики подошли к нам, причем Обито нагло подрезал Какаши и уселся рядом с сокомандницей, а Хатаке только смерил его усталым взглядом и опустился напротив меня. Сенсей стоял чуть поодаль, облокотившись спиной о ствол. — Для такого удара потребовалось бы много чакры. Затратно, — с тоном знатока, заявил Какаши. — Нет, не совсем так. Тут все больше упирается в контроль. Нужно накопить небольшое количество в кулаке и сжать, тем самым делая чакру плотнее, а при ударе резко высвободить. Но момент подгадать сложно, выпустишь раньше – удар будет слабее, позже – повредишь руку отдачей. — Сестренка, а ты научишь меня этой технике? — Обито восторженно посмотрел на меня. Ему явно хотелось превзойти Какаши, а такая «крутая» техника явно бы ему помогла. Как быстро он стал называть меня «Сестренкой». Мои мысли задержались на нем дольше следуемого. Я не могла поверить, что этот открытый мальчик с лучезарной улыбкой развяжет страшнейшую войну и станет причиной моей смерти. Из-за него погибнет множество людей, и я буду одной из них. В голове появился чудовищный план. Сейчас он слабее меня. Я могу предотвратить тот ужас, могу завершить все. Мне всего-то и нужно сделать один решающий удар. Забрать его жизнь, пока он не забрал тысячи чужих. — Ты чего задумалась, Сестренка? Думаешь, учить меня или нет? — широкая улыбка озарила лицо Обито. Он хитро сощурился и сложил руки на груди. — Я, между прочим, очень способный ученик! Вот увидишь, совсем скоро я, Учиха Обито, стану Хокаге! Какаши закатил глаза, бросая на паренька беглый взгляд. Учиха не оставил этот жест незамеченным. Высунул язык и потянул нижнее веко. — Обито-кун, чтобы изучить эту технику, нужно владеть идеальным контролем чакры. Как у тебя обстоят с этим дела? — мальчик поник. Ой, нехорошо получилось…— Ничего страшного, упорными тренировками тебе точно удастся этого добиться. Как и получить звание Хокаге. Нет. Как бы я не убеждала себя, что так будет лучше для всех, что смерть Обито принесет тому миру избавление – я не могла так поступить. Не могла убить ребенка, не успевшего еще толком почувствовать вкус жизни. Да и неизвестно, спасет ли его смерть этот мир. Не запустит ли она замкнутый круг ненависти и мести, не создаст ли нового врага, куда страшнее, чем обезумевший от горя Учиха. Должен быть другой способ. Что будет, если я смогу спасти Рин, Обито и Минато? Какой путь будет ждать этот мир в таком случае? Я не знаю. Не могу предсказать. Как же мне иногда не хватает мозгов Шикамару. Вот уж кто точно смог найти верный вариант из тысячи, при этом не сильно напрягаясь. — А ты достаточно хорошо осведомлена о чакре, — послышался голос чуть вдали. Минато, молчавший все это время, внимательно нас слушал. Его утверждение заставило меня напрячься. На что он намекает? Я, кажется, не сказала ничего подозрительного. Возможно, дело в тоне? Я говорила слишком уверенно? Паника нарастала. Я невольно вспомнила, что по всему периметру поляны раскинуты кунаи. Сбежать мне не удастся. — Темнеет уже. Ложитесь спать, я подежурю, — голос мужчины прозвучал намного мягче. Я выдохнула, расслабляясь. Видимо, я поживу еще чуток. Какаши встал первым. Он явно остался доволен нашим разговором. За ним последовал Обито, сложив руки за голову, а Рин убрала коробку в рюкзак. Спальника у меня, конечно же, не было. И никто не спешил давать мне свой. Ну ничего, мне не впервой спать на земле. Я легла на бок, наблюдая за остальными. Минато сел у дерева, но заметив мой взгляд, слегка улыбнулся и наклонил голову. Мне было некомфортно. Никто не мог дать мне гарантию, что Желтая Молния не передумает. Но и предпринять что-то я не могла. Оставалось только смириться. Я закрыла глаза, погружаясь в такой необходимый для меня сон. Будь что будет.