Солдатские жетоны (Dog Tags)

+++ Когда Чак просыпается, клиента уже нет. Странно, но он чувствует разочарование. Прошлой ночью, на какое-то мгновение – действительно, на одно лишь мгновение, очень краткое мгновение – Чак смог забыть, что это клиент, трахающий его за деньги, какой-то засранец, подобравший его на углу. Очень давно в его жизни не было ничего настоящего – чего-то, что хотя бы казалось настоящим, в чем он смог бы себя убедить. Даже тогда, когда он играл роль мальчика-слуги для того чувака из района Голд Коаст, секс не был настолько хорош. Будто бы этому парню было не всё равно, что ли. Хотя, это же глупо. Всем всё равно. Так было всегда. Он вырос на задворках стриптиз-баров и клубов для мужчин, а когда его мать наконец загнулась от наркотиков, то его начали таскать по приютам, пока он не нашел путь обратно на улицы. Всё, что у него было, это те тупые солдатские жетоны, напоминающие ему, что однажды мама любила кого-то так сильно, что решила сохранить ребенка, вместо того, чтобы сделать аборт, как она обычно и поступала. Что где-то там был человек, который отнесся к ней с долей уважения, который произвел на неё хорошее впечатление, ради которого она усложнила себе жизнь ребенком. Что у него было прошлое и был отец, а не только эти жизненные ужасы. Глупо. Ему действительно надо было их давно выкинуть. Иногда Чак удивляется, зачем их вообще хранит. Такой, каким он стал, он явно не нужен папе. Ни один мужчина не захотел бы такого сына. Ни один не захотел бы такого пропащего пацана, который занимался проституцией задолго до совершеннолетия и который не может даже вспомнить, сколько членов в нем побывало, к его-то двадцати одному году, и… - На хер его, - бормочет Чак сам себе и идет за джинсами. Он не уверен, кому предназначалась фраза: отцу или тому клиенту. Не важно. Главное, что плата на месте – даже удивительно. Ровно тысяча. Плюс… Ха! На мотельной тумбочке лежат еще пять сотен, сверху которых находится записка. «Позавтракай за мой счет, Эврика, и убирайся из города. Тебя ищет Ганнибал Чау». Чак читает записку дважды. Просто чтобы убедиться, что понимает всё правильно. Ганнибал Чау. Какого хрена Ганнибалу Чау нужно от долбанной проститутки, который едва может оплачивать месячную ренту? Но всё же Чак не из тех, кто отказывается от дармовых денег, поэтому он сворачивает купюры и засовывает их во внутренний карман куртки – рядом с жетонами отца – и покидает номер. Мако как раз завершает свою смену в офисе, когда он подходит к ней, чтобы отдать процент. Она кивает в ответ. Серьезная девушка эта Мако: насколько ему известно, это единственный человек среди мужчин и женщин на службе у Пентекоста, который не трахается за деньги. Истории о ней и её большом боссе варьируются в зависимости от того, кто их рассказывает, но старик, без сомнения, любит её безумно. - Он тебя отделал? – спрашивает Мако, поджимает губы, острым взглядом выискивает любой заметный знак. - Не хуже обычного, - Чак качает головой. - Приложи лёд к ушибам, если что. Нашу тренировку можем перенести на завтра, - предлагает она, целует его в щеку и уходит. – Увидимся в тренажерке! Если бы Чаку нравились девушки, он бы приударил за Мако. Но ей тоже не нравятся парни, так что всё в порядке. Чак остается в городе. С чего ему уезжать? Сидней – это весь его мир, нигде больше он не бывал. Когда он был моложе – и глупее – он часто поглядывал на отцовские жетоны, смотрел американские военные драмы по ящику и мечтал о том, что, возможно, он мог бы пойти в Королевские ВВС. Как и папа. Стать кем-то другим, чем… Но мечта так и осталась мечтой. Как и всё в его жизни. Геркулес Хансен. Возможно, это вообще придуманное имя. Какая-то шутка, которую сыграли с мамой на какой-нибудь вечеринке, засовывая купюры в её трусики. Но от завтрака Чак не отказывается, предварительно решая зайти в свою маленькую однокомнатную квартирку. За углом есть дешевая закусочная, одна из тех, где продаются горы жирной, но вкусной еды, и где он бывает редко, потому что даже на неё не хватает денег. Но сегодня Мако не знает о его маленьком бонусе. Сегодня он поест вдоволь. И после того, что он вытерпел от клиента, он это заслужил. У Чака остались синяки на бедрах и запястьях. Ссадины от щетины на спине, внутренней стороне бедра, на груди между сосками. Следы укусов по всей шее. Обычно он не позволяет клиентам так себя вести. Обычно ему не нравятся ощущения и то, как это всё выглядит: целая радуга, проступающая на коже во время заживления. Когда он только начинал – еще до того, как нашел Мако – один клиент избил его так сильно, что еще большую часть месяца он был синий от туловища до колен, и движения причиняли адскую боль. Но сегодня, когда он прикасается к отпечаткам в форме пальцев на зоне пульса, он не чувствует себя униженным. Хер его знает, чего хотел клиент – возможно, это какой-то кинк такой, чтобы Чак насладился этим тоже, хотя речь здесь явно не о его наслаждении – но это было хорошо. Действительно хорошо. Чак игнорирует отражение в мутном стекле в ванной. Принимает душ. Надевает более-менее чистую одежду. Прячет отцовские жетоны обратно под рубашку. И выходит из квартиры, беря с собой планшет. Его подарил ему несколько лет назад один давний клиент, а местный университет разрешает ему загружать книги бесплатно. Точнее, профессор Гайслер дает ему любой пароль, какой надо, в обмен на минет, который не стоит Чаку ничего, так что это одно и то же. Чак не питает никаких иллюзий по поводу поступления в универ, но ему нравится заставлять мозги работать. Провести день за чтением о единой теории поля все же лучше, чем размышлять о событиях прошедшей ночи. Или о том, сможет ли он расплатиться с Мако. О том, что его могут ограбить, избить, арестовать. Снова. Или о том, что его может снять один засранец со шрамами, который… На хер его. Серьезно. На хер. Чак старается не думать о нем, когда заказывает большую тарелку омлета, тост и кофе подороже, и набивает непривычный к таким порциям желудок. Он ведь с этим чуваком не на свидание ходил, в конце концов. Черт, да Чак даже не узнал его имя. Пять сотен наличкой, три оргазма и никакого имени, кроме нескольких слов «папочка», которые он таки выдавил из Чака. Но как и тот иллюзорный отец, которого он никогда не знал, этот клиент тоже словно и не существовал. Но это не так, он был реальным, и Чак нащупывает под рубашкой свои жетоны, ожидая, пока официантка доливает ему кофе. Он задумывается. Следующим вечером он снова работает на своем углу – хотя по четвергам он обычно ошивается у клубов – но парень не появляется. Спустя неделю Чак пытается убедить себя, что он не желает видеть этого ублюдка снова. Который обрабатывает его всю ночь, оставляет его вот так, и еще сообщает, что такой человек, как Ганнибал Чау, знает о его существовании. Как же! «Настоящий козел», - размышляет Чак, пока кто-то машет ему пачкой десятидолларовых бумажек и манит за угол Четверг, пятница и суббота. Тот паря так и не появляется. Но в субботу Чак сдается и направляется к знакомому бару, где его всегда могут найти некоторые постоянные клиенты, и когда он отсасывает какому-то новенькому в узком переулке, в его шею утыкается пистолет. - Ганнибал Чау передает привет. Запоздало он понимает, что надо было послушаться.