Мышка

Анюта сидела в парке, наблюдая за стайками воробушков, резвящихся в пыли. Парк в эти часы был малолюдным, а это в последнее время стало чуть ли не обязательным условием для подобных вылазок. Вечерние прогулки, совмещённые с пробежками, за столь короткое время вошли в добрую привычку. Виктор Зорин все эти дни старался уговорить дочь встретиться со старыми друзьями и одноклассниками, рассказывал, как они переживали за неё, звонили и спрашивали. Но все эти убеждения разбивались о категорическое Анино «Нет!». Девушка никого не хотела ни видеть, ни слышать. Даже на улице она постоянно ощущала на себе косые взгляды. Ей казалось, что весь город только и шепчется у неё за спиной. Но сидеть дома она тоже не могла. За почти три года Анюта привыкла к жизни на свежем воздухе, к постоянной занятости. А тут свободного времени появилось не в пример больше и проводить его в четырёх стенах оказалось очень тяжело. Душная квартира давила и гнала на улицу. Вот и приходилось искать постоянный компромисс между нежеланием быть на людях и желанием быть на свежем воздухе. Вопреки пережитому, Аня вовсе не боялась безлюдных мест. Ей казалось, что самое страшное уже давным-давно произошло и хуже просто уже быть не может. К тому же, папа снабдил её фонариком-шокером, невесть откуда у него взявшимся. Это придавало дополнительное спокойствие, и отцу, и дочери. Спрыгнув с лавочки, Аня потёрла отсиженные ягодицы. «Пора оставить эту привычку – сидеть на спинке», – промелькнуло у неё в голове. Пробегая по уже привычному маршруту, девушка обратила внимание на виднеющиеся вдали, сквозь зелёную листву, здания новостроек. Тех самых. Каждый раз во время Аниной пробежки они невольно заставляли её вспомнить о том далёком кошмарном дне. В некотором роде это выглядело как некий мазохизм – постоянно напоминать себе об этом. Но Анюта ничего с собой поделать не могла, каждый раз взгляд невольно цеплялся за здания. Место, по большому счёту, ни в чём не было виновато, и умом Аня понимала это. Всего лишь страшное стечение обстоятельств, и не более того. Но подсознательно, где-то в глубине души, она проклинала эти новостройки не меньше, чем сам тот злополучный день. – Нет, так дальше нельзя! – девушка ускорила бег и свернула к новому микрорайону. Достроенные, наконец, дома приняли сотни новых жильцов, новых семей. Район стал чуть ли не самым престижным в городе, выгодно выделяясь на фоне старого жилого фонда. Прилегающая территория тоже была облагорожена: возведены детские площадки, обустроены парковочные места, посажены молодые деревца. Двор, три года назад заваленный строительным мусором, поросший бурьяном и приютивший компанию молодых отморозков, вдруг стал обжитым, уютным. Аня остановилась посреди всего этого великолепия. Странно, но она много раз за эти годы представляла, как однажды вернётся сюда. Она думала, что разнесёт те «катушки» в щепки, проклиная бездушные деревяшки, оставившие на теле столько заноз. Сожжёт их, превратит в пепел. Но девушка смотрела на площадку и в душе была пустота. Никаких эмоций. Вокруг мирно играли дети, а молодые мамы то и дело их строго окрикивали. Жизнь шла своим чередом и новые, постоянные уже, обитатели двора выглядели вполне счастливыми. «Катушек», разумеется, давно не было, и вычислить их бывшее местоположение можно было лишь относительно красивой берёзы, не тронутой строительными работами, и теперь удачно вписавшейся в общий облик двора. Вместо деревянных кругов здесь появилась карусель, облепленная детворой. Присмотревшись к карусели внимательнее, Аня стала невольным свидетелем забавной ситуации: двое мальчишек усиленно раскручивали аттракцион, на котором сидела девчонка. Но она отчего-то не выглядела счастливой. «Ну, хвати-ит! Прекратите!» – умоляла девочка, чуть ли не плача. Видимо, никого из родителей этой троицы рядом не было, а значит, и остановить «экзекуцию» было попросту некому. Остальные взрослые оставались безучастны. Ни минуты не раздумывая, Аня подошла к детям. Одного мальчишку она схватила за шиворот, а второго просто отпихнула от карусели. – Эй, ты чё, офигела? – возмутился первый. – Вы чего девочку обижаете? Ну-ка, извинились оба! – Аня старалась сказать это как можно строже. – Я те чё, лох что ли, перед шлюхой извиняться? – Чего ты сказал? Ты как с девочками обращаешься? – девушка готова была отвесить мальчишкам по хорошему пендалю за такие слова. – А никак! Моё дело как! – не унимался пацанёнок. – Она у Вовки из четвёртого подъезда сосала! От услышанного Анюта аж дар речи потеряла. Эти дети в таком возрасте уже так спокойно говорят о совсем не детских вещах. Неужели она росла в каком-то вакууме? В каком-то другом городе? Да, конечно, были у них в классе всякие шуточки и приколы, что называется «вокруг ширинки», но они казались настолько безобидными по сравнению с тем, что сейчас говорил этот мальчишка. Странно и страшно было слышать подобные гадости в столь судьбоносном для неё месте. Может, и вправду это двор такой? И всё же, позволять столь грубое обращение по отношению к девочке Анюта не собиралась. Набрав побольше воздуха, она уже хотела начать лекцию, но тут, вдруг, откуда ни возьмись, возникла мама девочки и, толком не разобравшись, принялась защищать детей от незнакомки: – Что тут происходит, а? Ты чего к детям привязалась? – Мам, она меня от Лёшки защитила! – попыталась заступиться девочка за свою спасительницу. Как бы вторя словам малышки, Аня начала было оправдываться: – Они вообще-то мучили её. Ничего, что я... – Сами разберутся! – не унималась женщина. – Ишь ты, взяла моду – чужих детей воспитывать! Своих нарожай сначала! Пацанёнок, которого Аня всё ещё держала за футболку, резко дёрнулся, рванув девушку в сторону, отчего её волосы, не прикрытые так полюбившимся капюшоном, сползли набок, полностью открывая лицо. Мамаша, собиравшаяся было сказать что-то ещё в адрес «обидчицы», осеклась, увидав шрам. Спешно взяв дочурку за руку, женщина потащила её в сторону дома, ругая современную молодёжь на чём свет стоит. Тем временем один мальчишка моментально куда-то испарился, а второй пошёл за ними, тараторя: «Мам, я не обижал Светку. Она всё врёт!!!». По-видимому, этот Алёшка был родным братом девочки. От этого на душе стало ещё горше и обиднее. Мамаша, конечно, хороша: ругает других, а у самой дети готовы издеваться друг над другом, оскорблять, да ещё и публично. Но больше всего девушку задели слова женщины: «Своих нарожай сначала!». В памяти всплыли долгие недели реабилитации, когда Анюта, превозмогая боль, пыталась в буквальном смысле встать на ноги. Училась жить с мыслью, что мама никогда больше не придёт, не обнимет, не скажет слова утешения. И чем больше ослабевала боль физическая, тем больше усиливалась душевная. Когда пришло время выписываться, в палату зашёл врач, очевидно для серьёзного разговора. «Анна Викторовна, вы уже взрослая девушка, поэтому я буду говорить с вами как есть, – голос мужчины был мягким и спокойным, а тон официальным, но Анюте стало от этого совсем не по себе. – После всего, что с вами произошло... Мы сделали всё, что могли... но... В общем, Анна Викторовна, вы никогда не сможете иметь детей». Эти слова навсегда перечеркнули хоть какую-то надежду на что-то хорошее в жизни. Потеряв маму, сама Анюта мамой уже никогда не станет. Никогда! Мужчина ещё долго что-то объяснял, успокаивал её, но Аня его уже не слушала. Вот и всё. Она – пустышка. Марионетка, отслужившая свой срок, выработавшая весь свой ресурс всего за один «спектакль», теперь наспех заштопанная и выброшенная на обочину жизни. Воспоминания всплыли в памяти, вновь врезались в самую глубину сознания, словно то стекло, некогда вспоровшее и без того истерзанное лоно юной школьницы. А ещё и внизу живота заныло – старые раны иногда давали о себе знать. Аня, не в силах сдержать слёз, села на карусель. Тело-то заживёт, но кто заживит раны душевные? Бедняжка опять и опять вынуждена будет вспоминать о том кошмарном дне, навсегда перечеркнувшем всё её будущее. Никому и никогда она уже не будет нужна с такой печатью уродства, физического и душевного. Забравшись на карусель с ногами, Аня обхватила колени и уткнулась в них. Так и сидела, погружённая в свои мысли, всхлипывая и оставляя влажные следы на натянутой ткани джинс. От горьких раздумий её отвлекла стайка новоприбывшей малышни. Эти были гораздо моложе предыдущих, видимо, детсадовцы ещё. Они молча смотрели на великовозрастную рёву, единолично занявшую аттракцион. Смотрели, но не уходили, хотя и сказать что-либо не решались. Поняв свою ошибку, Аня поспешила исправиться. – Извините, ребят, – утирая слёзы, девушка спрыгнула с карусели, накинула на голову капюшон и побрела прочь со двора. Какими-то закоулками, задворками Анюта брела к своему дому. Честно говоря, идти туда и не хотелось. Да вообще ничего не хотелось. Настроение, так усиленно поддерживаемое девушкой последние дни, теперь снова опустилось ниже плинтуса. Так бы она и шла своей дорогой, но, проходя по столь полюбившемуся ей парку, Аня услыхала голоса, доносящиеся из беседки. Один из них показался ей очень знакомым. Наверное, девчонка никогда уже не спутала бы его ни с каким другим. Сомнений не было! Голос принадлежал одному из отморозков – Васе. Тому самому, что оставил ей на лице этот уродливый шрам, содрав стеклом лоскут кожи. Аню словно ледяной водой окатили. В голове застучало, а кулаки сжались так, что будь у девушки длинные ногти – впились бы в ладони до крови. Первая мелькнувшая мысль была: «Бежать отсюда! Скрыться, чтобы не слышать никогда больше этого голоса!». Но что-то её остановило. Девушка осторожно, чтобы не быть замеченной, подкралась к беседке и стала слушать: – Ну чё, Гриня, бабосы принёс? – Вась, может, в долг, а? – жалобно клянчил незнакомец. – Ты заебал уже! Либо бабушки гони, либо сивухой долбись, – Вася давил. – Вась, ну... скока? – Рублик-бублик. Парнишка помялся, но всё же ответил: – Лан, на. Последнюю тыщу у матери спиздил. – Ну вот! А пиздел, что нету бабосов. Держи, Гриня. Очевидно, Вася тайно что-то продавал какому-то малолетнему, судя по ломающемуся голосу, Грише. У Ани даже не возникло сомнений, что именно этот гад мог продавать, если Гриня даже родную мать не постеснялся обчистить ради такого «товара». Ясно, что это были не леденцы вовсе. Первым из беседки выбежал мальчишка и скрылся за кустами. «Совсем мелкий», – мелькнуло в голове девушки. Затем вышел и Вася. Сомнений в том, что это он, не оставалось: всё тот же неряшливый вид, те же слипшиеся волосы и безумный взгляд. Парень осторожничал, озирался по сторонам, но всё же не заметил Аню, отступившую в тень. Чуть выждав, девушка отправилась за подонком. Она ещё не знала, зачем ей это нужно, не знала, что будет делать дальше. Лишь старалась не отстать, но при этом так и остаться незамеченной. Встреча один на один с этим уродом в безлюдном парке могла закончиться очень плачевно для Зориной. Выйдя вслед за преследуемым недругом на более-менее людную улицу, Анюта сократила расстояние. Да и смелости у неё заметно поприбавилось. Захотелось в несколько прыжков накинуться на парня и бить, что хватит сил. Царапать, раздирать в кровь, в мясо его поганое лицо! Адреналин кипел в крови, заставляя сердце бешено стучать. Дойдя до дома, к слову единственного в городе, выстроенного в виде кольца, Вася завернул в арку. Анюта нырнула туда же. По двору долго идти не пришлось – парень зашел в ближайший подъезд. На секунду удивившись отсутствию кодовой двери в таком уникальном, по сути, доме, преследовательница юркнула вслед за Васей, стараясь не создать лишнего шума. Из солнечного летнего вечера девушка попала во мрак подъезда. Свет через окна попадал только этажом выше, и потому Аня была хорошо скрыта от чьих-либо глаз. Затаив дыхание, стараясь хоть чуть-чуть успокоить взбесившееся сердечко, девчонка попыталась отследить, куда зайдёт Василий. Ждать пришлось недолго – парень остановился уже на втором этаже и зазвенел ключами. Это означало, что подонок пришёл не к кому-нибудь в гости, а к себе домой. – Шестая... – прошептала Анюта, высчитав номер квартиры. Она уже собралась было выйти из подъезда, но нащупала в «кенгурятнике» толстовки шокер, о котором впопыхах совсем забыла. В голове наспех созрел простой, но в то же время совершенно безумный план. Буквально взлетая вверх по лестнице, девушка думала лишь об одном: «Хоть бы никто не смотрел в глазок». Палец лёг на кнопку звонка, но нажать на неё девушка почему-то никак не решалась. – Господи, что ж я делаю? – вновь прошептала она, и всё же, словно снайпер, дождавшись паузы между ударами сердца, вдавила кнопку. Вторая рука намертво вцепилась в пластик шокера. Зашуршал замок – отступать было некуда. – Опа! Ты откуда такая? – спросил Вася, после секундного замешательства. Он разглядывал девушку оценивающе, словно уже на что-то рассчитывал. Рот расплылся в такой до боли знакомой страшной беззубой улыбке, что у девушки сердце в пятки ушло. Но он, похоже, Анюту не узнал. Да и как было узнать, если она из той белокурой красавицы превратилась в невзрачную замкнутую простушку – серую мышку? «Ну, давай же, дура! Бей его шокером! Чего ты встала?» – Здрасьте... Я... я соседка ваша с... четвёртого... – залепетала она. – У бабушки давление, а лекарства закончились... и я вот... «Что я говорю? Зачем несу этот бред? Он же наверняка знает всех соседей, а сейчас узнает и меня, и тогда...» – Те таблеток, что ль? – Да... если можно... – Ща гляну, чё-то было вродь... Ты проходи, что ль. Хули в подъезде стоять? «Зачем я иду в квартиру?» – девушка переступила порог и закрыла за собой дверь. Вася за эти несколько минут, что был дома, успел скинуть и ветровку и майку, и теперь расхаживал с голым торсом, нисколько не стесняясь незнакомки. А умел ли этот индивид вообще стесняться? Казалось, застань его Аня совершенно голым, его бы это ни капли не смутило. Ещё бы наверняка хватило ума размахивать своим «достоинством» перед девушкой. Впрочем, следующие слова, произнесённые парнем уже из кухни, стали прямым подтверждением отсутствия у Васи всякого стыда и такта: – Мож чаю те? Или водовки? – последовала пауза и звон какой-то посуды, после которой Василий и выдал фразу, решившую всё: – А может, так покувыркаемся, соседка? Ах-ха-ха! И снова этот противный смех, который Аня так и не смогла забыть. Но и смех, и эти слова, сказанные в лучшей манере этого идиота, резанувшие по самому больному, помогли Анюте собраться. Страх и растерянность уступили место ненависти и отвращению. – Нет, спасибо, у меня там бабуля болеет, – крикнула девушка, а сама заглянула в комнату – нет ли там ещё кого. Но парень в квартире был один. – Тя как звать, соседка-а-а-а?! – разряд шокера не дал Васе договорить и тот рухнул посреди тесной кухни, словно подкошенный, инстинктивно хватаясь за скатерть и опрокидывая всё со стола. Но слабоватый китайский аппарат не вырубил негодяя, зато удар, нанесённый в поясницу, на какое-то время парализовал его нижнюю часть. – А-а-а, блядь, сука-а-а!!! – заверещал подонок. – Ты чё сделала-а-а-а?!! Ноги-и-и!!! Одна рука была подмята грузным телом, а второй Вася пытался ухватиться за штанину девчонки. Та, недолго думая, что есть силы подошвой впечатала кисть урода в пол, ломая пальцы. – А-а-а-а!!! Убива-а-ают!!! – орал Вася на весь дом, да так, что уши закладывало. Но мстительницу было уже не остановить. – Аня Зорина я! Помнишь такую, тварь? – Ка... какая ещё Аня-а-а? Помоги-и-ите-е-е!!! Девушка взяла подонка за волосы и заставила посмотреть на себя. Скинув капюшон, она отодвинула свои пряди и обнажила шрам. – Помнишь, тварь?!! Вспоминай!!! Твоих рук дело, падаль! – Ты... ты... а-а-а-а-а!!! Помоги-и-ите!!! – теперь он её точно узнал, ибо во взгляде ублюдка промелькнул настоящий неподдельный страх. – Где дружки твои, сволочь? Где Макс? – Ка-а-а... кой Ма-акс? Убива-а-ают! – Друг твой паскудный с компанией. Говори и тогда умрёшь легко и быстро! – Аня цедила слова сквозь зубы, не веря, что произносит всё это. Будто кто-то другой говорил эти фразы её голосом. Упоминание о смерти из уст «мучительницы» окончательно лишило и без того туповатого человека способности хоть как-то рассуждать. Вася лишь орал дурниной, да к тому же начал дёргаться – чувствительность постепенно возвращалась к ногам. Всё это не сулило ничего хорошего. Всё дальнейшее происходило будто в тумане. Аня встала, взяла из раковины большой и, как оказалось, достаточно острый нож и наклонилась над верещащим что-то нечленораздельное отморозком. Вновь ухватила его за волосы и, не задумываясь, вонзила лезвие под левое ухо, насколько хватило сил. Душераздирающий крик парня сменился на булькающее клокотание, а из раны толчками полилась кровь. Девушка обхватила рукоятку обеими руками, зажмурилась и резко надавила вниз, разрезая Васькино горло. Примерно так же действовал их деревенский сосед Женька, выпуская поросятам кровь, только быстрее и ловчее. Тело отморозка дергалось в предсмертной агонии, а из горла доносились последние хрипы, когда к Анюте снова вернулось ощущение реальности. Сердце вновь бешено застучало, стараясь прорвать барьер рёбер и вырваться наружу. Руки были в крови, да и на полу растекалась тёмно-бурая лужа, в которую Аня едва не вляпалась кроссовками. «Господи помоги! Что же теперь делать?» – Аня попыталась, насколько это было возможно, сообразить, что же действительно делать дальше, но мысли в голове путались, обгоняя одна другую. И тут, вдобавок ко всему, раздался звонок в дверь, от которого девушка аж подскочила. Он стал своеобразной «пощёчиной», заставляющей собраться и делать хоть что-нибудь. Аккуратно, на цыпочках, Аня подошла к двери и прислушалась: – Вася? Вась, это тётя Нина! Вась, что случилось? – донёсся из-за двери обеспокоенный женский голос. Путь через подъезд был отрезан. Ждать когда уйдёт соседка – глупо. Да она и не собиралась никуда уходить – всё стучала, трезвонила, дёргала за дверную ручку. – Опять напился, что ли? – сказала женщина гораздо тише. – Вася, я за ключами иду! Вася, слышишь? Откуда у соседки ключи и с чего она проявляла такую заботу о парне, Аня в тот момент понимала довольно смутно. Видимо, в отсутствие родителей Василия женщина присматривала за непутёвым сыном. По счастливому стечению обстоятельств, она, похоже, приняла Васькины вопли за очередной приступ «белочки» и серьёзной опасности пока не чувствовала. Девушке даже стало не по себе от того, что будет с соседкой при виде такого зрелища. Но ещё страшнее было оставаться тут и оказаться застигнутой на месте преступления. Юркнув в ванную, Аня схватила первое попавшееся полотенце и обтёрла им ручку входной двери – стереть её возможные отпечатки. Преступница решила уйти через окно, благо высота оказалась небольшой, и поэтому хотела было закрыть дверь на щеколду, сильно усложняя проникновение в квартиру, но в последний момент передумала. На кухню возвращаться не хотелось – слишком ужасен был вид бездыханного тела, валяющегося в луже тёмно-бордовой крови, но там осталась самая главная улика – нож! Трясущимися руками Анюта вытащила торчащее из Васиной шеи орудие убийства, отчего внутри что-то снова булькнуло, и из раны выплеснулась новая красная струйка. Взгляд бывшего насильника уже ничего не выражал. Впрочем, в этих глазах и при жизни не наблюдалось никакой осмысленности. Аня поспешила поскорее уйти с кухни. Когда девушка снова оказалась в коридоре, ручка двери опять задёргалась – соседка вернулась. Счёт шёл на секунды. Спешно забежав в комнату, Аня открыла окно, держась за ручку краешком всё того же полотенца, перемахнула через подоконник и свесила ноги на улицу, уже готовясь спрыгнуть. Но бегло окинув напоследок взором комнату, увидела на столике мобильный парня. Чуть помедлив, юная убийца вернулась, схватила телефон и вновь шмыгнула к окошку. А тем временем дверь открылась, и в прихожей раздался женский голос: «Вася, ты где? Это я, тётя Нина!» Дожидаться какой-то реакции не было смысла, и девчонка спрыгнула. Приземлилась совсем неудачно: поломала кусты и поцарапалась об них же, слегка отшибла ногу и чуть не напоролась на завёрнутый в полотенце нож. Впрочем, времени на продумывание «посадки» не было вообще. Не обращая внимания на боль в ноге, но, всё же прихрамывая, Аня как можно быстрее побежала с места своего преступления. Просто бежала, уже не соображая куда, лишь бы подальше от «круглого» дома. Не разбирая дороги и направлений. – Аня? – внезапно окликнул её знакомый голос. Стас Валкин, увидав очень необычно бегущую Анюту, осмелился вновь обратить на себя внимание бывшей подруги, в принципе и не надеясь на какую-либо реакцию – настолько та казалась чем-то озадаченной. Стас стоял рядом с той же «девяткой», только вот на лице его была не дурацкая улыбка, как в первый раз, а какое-то удивление вперемежку с обеспокоенностью. Девушка, услыхав своё имя, внезапно прервала странную «вечернюю пробежку», взглянула на парня и быстрым шагом направилась к нему. Стас даже испугался: на секунду ему показалось, что подруга сейчас возьмёт и съездит ему промеж глаз за излишнюю назойливость. Но, подойдя к машине, Анюта открыла дверь и плюхнулась на заднее сиденье, чем не слабо удивила парня. – Стас, поехали! Обалдев от такого стремительного развития событий, парень просто сел за руль и тронулся с площадки. Только проехав с полкилометра, он осознал, что понятия не имеет, куда же вести девушку. – Ань, а... а куда ехать? Валкин ожидал от подруги самого простого ответа – «Домой», но она и тут его удивила: – Не знаю... давай, подальше от города, туда, где людей нет. Куда-нибудь... Девушка и правда не представляла куда ехать и что теперь делать, но оставаться в городе сейчас ей точно не хотелось. – Хорошо, Ань. К счастью, Стас знал такое место, тихое и совершенно безлюдное, потому бодро прибавил газу после очередного светофора. Машина покинула городскую черту, миновала дачи и выехала на трассу. Анюта молча забилась в уголок и прикрыла глаза, прислонив голову к прохладному стеклу, а парень изредка посматривал на неё в зеркало, не решаясь чего-либо сказать. Ехать оставалось ещё минут двадцать. И всё же Стас заметил запёкшуюся кровь на руках девчонки и не удержался от вопроса: – Ань, у тебя кровь. Что-то случилось? Девушка только более-менее привела в норму своё дыхание и пульс и вопроса никак не ожидала, а потому сказала как есть, даже не подумав: – Стас, я человека убила... И тут же за это себя мысленно поругала. Как же это она первому встречному призналась в содеянном? Зачем она это сказала? Аня вновь закрыла глаза, проклиная себя за такую нелепую оплошность. «Сейчас вот он остановит машину, высадит меня здесь и уедет. Или позвонит в милицию и сдаст. И поделом мне – убийце, бестолковой уродине», – вертелось у неё в голове. Но Стас посторонним не был. Он и не думал останавливать машину, и звонить никуда не собирался. Более того, он даже не удивился, или просто удивление своё сдержал. – Ну, бывает. У нас в городе часто убивают кого-то. Такой реакции Аня Зорина никак не ожидала. Всего, чего угодно, но не такого. А он... он же даже не обернулся – всё так же пристально смотрел на дорогу, будто ничего и не услышал. Сейчас для Стаса самым главным было то, что девушка, в которую он столько лет влюблён, едет с ним. Ведь всё произошло очень неожиданно: всего неделю назад Аня жёстко его отшила – «Прощай, Стас Валкин!», даже поговорить тогда не захотела, а сейчас сама буквально влетела к нему в машину и попросила увезти её «куда-нибудь». Нет, Стас и так не собирался сдаваться и опускать руки, но произошедшее до сих пор казалось больше чудом, чем реальностью. И чудо это ни в коем случае нельзя было оттолкнуть какими-то неправильными словами или вопросами. Напротив, парень хотел доказать свои чувства поступками. И если Анюте сейчас было отчего-то очень плохо, то это ли не шанс проявить себя и помочь ей? Даже если она и правда была в чём-то виновата... Как только Аня поняла, что Валкин вовсе не собирается тащить её в ближайший участок, что за ними нет никакой погони и все опасности дня теперь позади, её, что называется, «накрыло». Тело стала бить неконтролируемая дрожь, а по лицу потекли предательские слёзы. Закрывая глаза, Анюта видела перед собой жуткую сцену агонизирующего в предсмертных судорогах Васьки. Ей вовсе не было жаль этого урода, но само осознание того, что она вот так хладнокровно и безжалостно расправилась с одним из своих насильников, теперь леденило душу и сковывало разум. Нет, это была не она! Не могла быть! Как будто кто-то другой, кто-то жестокий и беспощадный вёл её, орудовал её руками. Сегодня, с Васей, и тогда с поросёнком Хавроном. Только вот теперь никто не мог обнять, как папа, сказать, что всё в порядке, что всё будет хорошо. Не будет хорошо, и всё очень даже не в порядке! Теперь она, Аня Зорина – убийца! Никто, даже папа, не оправдает этот её поступок. Наверняка и Стас начнёт задавать вопросы и осуждать её, как только они приедут. Зря она вообще прыгнула в его машину и попросила увезти. Надо было спрятаться в какой-нибудь тёмный подвал, забиться в щелочку и не высовываться. Никогда! – Анют, потерпи, мы уже почти приехали, – подбодрил её парень, будто почувствовав весьма скверное состояние девчонки. И действительно, «девятка» уже давно съехала с трассы и теперь пробиралась по «грунтовке» сквозь густые заросли. Растущие по обе стороны дороги кусты то и дело пытались погладить своими руками-ветками серые бока автомобиля. Аня не знала этих мест, никогда тут не бывала. Да и за всеми своими переживаниями, она даже не заметила в каком направлении от города они уехали. Теперь же Валкин вёл свой «вездеход» через какой-то лес. Девушке на секунду показалось странным, что Стас выбрал такое место, в действительности тихое и безлюдное. В другой раз, наученная горьким опытом, она бы насторожилась, но сейчас ей было всё равно. Наконец, автомобиль выехал на небольшую полянку, ранее кем-то обустроенную: трава сильно примята; в центре было аккуратно обложенное кирпичами кострище, возле которого лежали два бревна, служившие, судя по всему, чем-то вроде скамеек; имелся тут даже рукомойник, бережно, чтобы не портить дерево, примотанный проволокой к стволу берёзы. – Всё, мы на месте! – не без гордости выдал парень. Аня вышла из машины. Её всё ещё потряхивало от нервного перенапряжения, потому она крепко обхватила себя руками и теперь недоверчиво осматривала полянку. – Стас, где мы? – спросила она, всё ещё всхлипывая. – А, ну это... – парнишка почесал затылок, – ну наше с батей место для рыбалки. Мы его в том году нашли. О нём только мы знаем, ну, вот теперь ты ещё... Ань, ты садись, а я сейчас... Парень кинулся что-то искать в багажнике, а Аня, вместо того чтобы сразу присесть, прошла чуть дальше и наконец увидела речку. Странно, но она сразу её и не заметила, несмотря на то, что заходящее солнце довольно ярко играло огненными бликами на поверхности водной глади. Но настроения любоваться природой не было, и Анюта всё же вернулась и села, как и советовал Стас. А тот, вывалив из машины кучу всего непонятного, уже стоял рядом со стаканчиком и пузырьком «Корвалола». – Вот, в аптечке нашёл. Ты сейчас сама не своя, Ань, тебе успокоиться бы. Думаю, капель два... Парень не договорил, потому что Аня, не говоря ни слова, взяла у него скляночку, выдернула зубами пластмассовую капельницу и опрокинула в себя всё содержимое. -...дцать... Ань, ты чего? Это же... – Дай воды! – выдавила из себя девчонка, страшно морщась. Стас тут же протянул ей приготовленную бутылку минералки. Сделав несколько больших глотков, Анюта продолжила: – Это просто фенобарбитал, Стас. Меня подобной гадостью три месяца в больнице травили. Может, поэтому я там не свихнулась. – Ань, но целый пузырёк... эт дофига же! – Мне сейчас так хреново, что двадцать капель точно не возьмут, да и не привыкать мне, – оправдалась девушка. – Сейчас легче станет... надеюсь. Валкин видел, что подругу до сих пор потряхивает неконтролируемый озноб, хотя на улице было ещё довольно тепло. Ему-то и в футболке жарко, а Анюта в своём балахоне вся съёжилась, будто сидела на морозе. Солнце уже почти скрылось за горизонтом, значит, скоро дневная жара неминуемо отступит перед ночной прохладой. Не дожидаясь этого, парень стал суетиться по поводу костра. Он скрылся в зарослях, но тут же вылез из кустов с охапкой дров и хвороста, заготовленной, видимо, заранее, и сложил неплохой «шалаш». Пламя разгорелось быстро и вскоре грело ребят, играя на их лицах оранжевыми отсветами. Уже совсем стемнело. Двое сидели, смотрели на огонь и молчали. Аня говорить ничего не хотела, а Стас попросту не решался, хотя любопытство его так и распирало. Девушка уставилась куда-то в одну точку, будто мыслями была вовсе не на поляне, а где-то совсем-совсем далеко. И было в её немигающем взгляде что-то жуткое, неестественное, отчего у Стаса пробежал по телу неприятный холодок. Чтобы не смотреть на подругу, напоминающую неживую статую, парень решил занять себя чем-нибудь полезным. Он достал из багажника закопчённый чайник, залил в него воду и повесил над огнём. – Хорошо, что только сегодня вернулись с рыбалки. Не успел машину разобрать – всё с собой, только батя удочки забрал... – парень помедлил, ожидая реакции, но девчонка по-прежнему не реагировала. – Ты, наверное, голодная. У меня тут вафли остались, хлеб, вроде, и пара «Дошираков». Надо поесть. Хозяин поляны зашуршал пакетиками, в поисках нехитрой снеди. – Стас... – заговорила Анюта неожиданно, отчего парень даже вздрогнул, – их было шесть... – К-кого? «Дошираков-то»? Не, их десять было, только батя умял почти все. – Тогда, три года назад. Их шесть человек было, Стас. – Ты это о ком, Ань? – Я? Я о тех ублюдках, что превратили меня в это! – с этими словами девушка встала на пошатывающихся ногах, скинула капюшон и вновь открыла лицо полностью, как и неделю назад. Валкин плюхнулся на противоположное бревно, в голове у него застучало. Похоже, Аня немного успокоилась и хотела ему рассказать нечто важное. Рассказать, что же случилось сегодня и как это связано с теми ужасными событиями. Лес, поляна у реки, костёр – интересная выдалась обстановочка для ночи откровений... – Теперь их пять. Стас... – Ань, подожди! Давай, по порядку? Каких ублюдков? Почему шесть? Ты же... тебя же тогда Степан этот, вроде... ну, нарик тот, долбанутый... Или он не один был? – Валкин-Валкин, и ты туда же, – оживилась девчонка. – Да, весь город думает, что это Стёпа сделал... – Стёпа? Ты его после всего того Стёпой называешь? – перебил её Стас, у которого в душе моментально заиграла ревность. Как это она, даже спустя три года, называет своего насильника Стёпой, а его, до сих пор влюблённого в неё Стаса, поначалу даже видеть не желала, будто он был корнем всех её бед? – Стас, я знаю, в это трудно сейчас поверить. Мне даже отец до сих пор не верит, – девушка вновь села, – но это не Степан. Он мне помочь тогда хотел, а его... его посадили, как какого-то преступника... Если бы не он, я бы не сидела сейчас тут... Он меня спас... Аня бы и заплакала, но лошадиная доза лекарства не давала эмоциям вновь взять верх. – Вот как... Ну, допустим, Степан спас. А кто же тогда тебя... ну, кто эти шесть? – Уже пять, Стас. Одного я сегодня... – Анюта осеклась, но затем достала из «кенгурятника» окровавленное полотенце и развернула его, вываливая на землю нож, – вот этим вот... – Нифига себе! – удивился парень. – Ты это как его? – По горлу, как свинью... – призналась девушка и брезгливо поморщилась. – То-то я смотрю у тебя вся кофта в крови! Ань, а ты сама-то не пострадала? – Нет, вроде, так, пара царапин от кустов... А травмы трехлетней давности считать? – Шутишь – это хорошо! – парень невольно улыбнулся. Стас взял полотенце вместе с орудием убийства и под удивлённым взглядом подруги кинул всё это прямо в огонь. – Это всё уничтожить надо, Ань. И это... ты балахон, джинсы, кроссовки... – парень пытался сказать как можно корректнее, – сними... их тоже сжечь надо. – Стас, а джинсы с кроссовками зачем? – Анюта не на шутку забеспокоилась. – На них тоже капли могли попасть. – В чём же я тогда буду? – Блин, Ань, ну... ну повезло тебе... нам. У меня тут костюм батин трикотажный завалялся. Конечно, старый и велик тебе будет очень, но зато хоть что-то. – Валкин, ты, блин, даёшь! – усмехнулась девчонка. – Ты будто прям готовился меня встретить сегодня. – Да не, ну... совпало так, Анют, – смутился Стас. Он был очень рад, что подруга немного вышла из своего ступора и теперь, наконец, рассказывала обо всём. – Ты только грязными руками не трогай ничего, ладно? В рукомойнике вода есть – сполосни их и есть садись, а я ща с речки ведро воды принесу и нагрею – помоешься хорошенько и переоденешься. Стас снял закипевший чайник, заварил в миске китайскую лапшу и налил девушке крепкого чая – только после этого пошёл к реке за водой. Теперь было очень важно по максимуму уничтожить любые улики, способные указать на причастность Зориной к убийству. Парень даже подумывал сжечь чехлы задних сидений и снять внутреннюю обивку двери, до которых Аня могла дотрагиваться окровавленными руками, но потом решил, что обивка – это слишком. Её достаточно будет хорошенько вымыть. Вряд ли кто-то будет так внимательно досматривать машину. – Ань, может ещё чё поесть взять? Тут деревня неподалёку, в ней «комок» круглосуточный. Я мигом слетаю! – Валкин заметил, что девушка с удовольствием съела свой нехитрый «ужин». Аппетит у неё был, а значит не всё так плохо. – Нет, Стас, спасибо, и этого хватит. Да и одной мне тут совсем хреново будет. Не уезжай никуда, а? – Ну, смотри, а то я если что... Слова подруги заставили сердце Валкина радостно встрепенуться. Он ей нужен! Она хочет, чтобы он был рядом! Услышать такое было для Стаса величайшей наградой. Да, может быть сейчас ещё не время говорить о своих чувствах, признаваться в том, в чём хотел признаться ещё три года назад. Ане тяжело и надо просто набраться терпения. Главное, что он сейчас рядом с нею, а всё остальное они постепенно преодолеют. Вместе! – О, водичка согрелась! – парень окунул палец в ведро. – Можешь умыться и переодеться. Только вот... негде. Ну, ты за кусты зайди или к речке спустись. Я подсматривать не буду. – Спасибо, Стас! – Аня вытащила из «кенгурятника» мобильник Васьки и шокер, который чудом не забыла у него в квартире, сняла толстовку и кинула в костёр. – А ты можешь у меня из карманов джинсов телефон и ключи достать, чтобы я на них следов не оставляла, пока не умоюсь? Парень извлёк из Анютиных карманов аппарат с ключами и положил их на бревно. Хоть ему было до жути приятно сделать это, он всё же постарался быть аккуратнее, чтобы девушка ничего такого не подумала. Затем он положил ей на плечо полотенце и вручил кусочек мыла. Анюта сняла с костра уже вовсю парящее ведро и собиралась уже пойти, но взглянула на парня и на секунду их взгляды встретились. Стас заметил в глазах подруги какой-то новый, едва заметный блеск. Этого блеска не было ни сегодня, ни тогда, неделю назад у магазина. Уголки губ девчонки слегка дёрнулись – она тоже что-то почувствовала во взгляде друга. – Я, наверное, к речке пойду, – тихо сказала Аня. – Хорошо, я тут пока... Анюта спустилась к берегу, и вскоре оттуда послышался плеск воды, а Стас принялся стягивать с сиденья чехлы. Пощупав материал, он понял, что просто так они не сгорят, впрочем, как и кроссовки с джинсами. «Придётся в бензине замочить», – с досадой подумал парень. – Ань, ты штаны с кроссами там оставь, я сам потом их сожгу! – крикнул он в сторону реки. – Хорошо! – донеслось оттуда. Вдруг, совсем неожиданно, зазвонил телефон, до этого мирно лежащий на скамье. Парень в два прыжка оказался на середине поляны и посмотрел на сияющий экран, на котором высветилось: «Папа». Стас хотел было позвать девушку, но та, услыхав знакомую мелодию, уже пришла сама и взяла трубку. – Да, пап? – как можно невозмутимее ответила Зорина. «Аня, ты где? На улице ночь уже!» – Пап, ну я это... ты же сам мне велел начать с друзьями общаться, да? «Да, Анют, было дело». – Вот... я... я на рыбалке, пап... «На рыбалке? С кем? С тобой точно всё в порядке, дочка?» – не на шутку взволновался отец. – Да, всё хорошо пап. Я с другом на рыбалке. Всё в порядке. «С другом? Что это за друг такой вдруг неожиданно появился?» – Его Стасом зовут, он одноклассник мой бывший. Я тебя с ним утром познакомлю обязательно! «Утром? Анют, а когда ты вообще вернёшься?» – Утром и вернусь, па. И расскажу всё! «Ладно, Анют, посмотрим, что это за Стас такой. Только я всё равно переживаю за тебя. Ты же знаешь после того...» – Не, па, всё хорошо, правда! – перебила его дочь. – Ты звони, если что, ладно? И я позвоню... если что. «Хорошо, дочь. Только...» – Виктор Зорин хотел ещё что-то добавить, но Анюта поспешила попрощаться: – Всё, пап, целую тебя! Сказать, что Валкин сидел в лёгком шоке – не сказать ничего. И на то были причины: Во-первых, девчонка прибежала с берега в одних трусиках, лишь прикрыв грудь футболкой, и пока она говорила с папой по телефону, Стас не мог оторвать от неё своего взгляда. Она была прекрасна! Эти стройные ножки, ровная спина, гладкая и упругая кожа, на которой играли блики костра – всё это казалось Стасу совершенным. Долгие месяцы деревенской жизни явно пошли внешности девушки на пользу, да только сама Анюта об этом даже не задумывалась – слишком сильны были душевные травмы, связанные с женской красотой. Второй причиной для удивления послужило заявление девушки, что она собирается остаться тут на всю ночь. До этого момента парень был уверен, что они вскоре поедут обратно в город, несмотря на поздний час. Однако у Анюты были свои соображения на этот счёт. – Ань, а ты, правда, хочешь тут до утра остаться? – осторожно поинтересовался Стас. – Ой, Ста-а-ас... – девчонка прикрыла лицо рукой, едва ли не сгорая от стыда, – ты прости меня, глупую. А мы можем тут переночевать? Мне сейчас совсем в город не хочется. – Конечно, Ань! О чём речь? – воскликнул приятель, а потом тут же засмеялся. – Что, Стас? Я что-то не так сказала? Прости!– девчонка забеспокоилась. – Не-е-ет, Ань, ты... ты просто не поверишь! – не переставая смеяться, парень подошёл к машине и вынул оттуда брезентовый свёрток. – У меня и палатка с собой. – Ну, Валкин, – засмеялась уже и Аня, – у тебя на все случаи жизни запасы есть. Повезёт же кому-то с таким мужем. Стас сделал вид, что не заметил шутку про мужа, хотя она и кольнула его. Он достал ещё один пакет и протянул его Анюте: – Я тебе забыл одежду дать. Можешь одеться, я отвернусь. – Стас, меня с «Корвалола» в жар бросает и вырубает, я пойду ещё в речке окунусь, – девушка, наконец, положила телефон и взяла из рук Валкина пакет. – Кстати, второй мобильник я у этого... взяла. Может, посмотришь, что там есть? – Посмотрю. А что искать? – парень взял чужой телефон, который уже никогда не понадобится бывшему владельцу. – Что-нибудь интересное, Стас. Имена: «Макс», «Игнат», «Саня». Поищи их, – крикнула Анюта с берега, после чего последовал громкий всплеск – девчонка прыгнула в воду. Спустя некоторое время ребята вновь сидели у костра. Аня выглядела так забавно в чёрно-жёлтом спортивном костюме, способном поместить в себе две таких девушки. Но Стасу было не до смеха. Основательно порывшись в мобильнике убитого Васьки, он делился с подругой своими соображениями: – Ань, судя по фоткам, это Васька Лямин был. Невелика потеря, если честно. – Хммм... да, этого ублюдка Васей звали. Ты его знаешь? – Лично – нет, к счастью. Так, слышал, что он какую-то дурь школьникам толкал. Отсюда, наверное, и мобила такая крутая, – парень потряс телефоном. – Знаешь, Ань, я даже не думаю, что его нашли. Видишь, за всё это время не позвонил никто. Кстати, симку я выключил, чтобы и не звонили. – Да нет, Стас, нашли его уже. – С чего ты так думаешь? – Я в окно выпрыгнула, потому что в дверь соседка вошла, у неё ключи были от их квартиры. – Офигеть! Она тебя не видела? – Нет, не видела, Стас, и даже не слышала, – утвердительно кивнула Зорина, но потом всё же добавила: – надеюсь. – А следы какие-то могла оставить? – Валкин, я, конечно не профессиональный киллер, но всё, что трогала – протёрла этим полотенцем, которое ты сжёг уже. – Хорошо, Анют. Думаю, обойдётся всё. Они по-любому сначала будут нариков всяких пробивать. – Ладно, Стас, а что с этими? Есть там что? – Ну, «Саш» там дофига, «Максов» всего двое, а «Игнатов» вообще нет. Но этот дятел ко всем «контактам» фотки прилеплял. Посмотришь? Аня утвердительно кивнула, хотя смотреть на эти рожи сейчас совсем не хотелось. Но если не сейчас, то когда? Парень протянул подруге аппарат, и та принялась нехотя просматривать телефонную книгу. Сперва она решила пройтись по «Александрам». В основном все лица были красные и перекошенные – фотографии были с многочисленных пьянок, что не удивительно при таком образе жизни владельца. И лишь записи «Саня Тихий» соответствовала фотка, от которой Анюта невольно вздрогнула: широкоплечий амбал стоял в каком-то спортивном зале и держал в руках по здоровенной гантели. Учитывая обстоятельства их первой и последней встречи, было даже странно, что этот накачанный ублюдок не держал на фото стакан, подобно многочисленным Васькиным дружкам. – Стас, вот этот! – Аня повернула экран к парню. – Саня Тихий... не знаю такого. Здоровущий, гад, – Валкин по привычке почесал затылок, что-то соображая. – А с Максом что? – Сейчас посмотрю... Девушка вновь стала листать список. И, как и следовало ожидать, Максим нашёлся практически сразу. Рыжеволосый подонок всё так же мерзко ухмылялся на фотографии. Но самым ужасным были не ухмылка и даже не взгляд. Самое страшное оказалась то, что парень был одет в милицейскую форму... – Это тот Макс, Стас! – Ну, нихрена себе! Ань, это... это пиздец, Ань... ой, прости, – удивление от увиденного смешалось с неловкостью за вырвавшееся ругательство. – Это Максим Платонов – сын кандидата в мэры! Сейчас опером работает. – Вот сука! – девчонка обхватила руками голову. – Вот тварь, а! Валкин не знал, что и ответить подруге, из уст которой вырвался стон бессилия. Как только парень узнал, что настоящие насильники на свободе и живут себе спокойно, сразу понял, что просто так Аня оставлять это не собирается. Тем более один из них сегодня уже понёс заслуженное наказание. А в том, что Васька это заслужил, Стас ни на секунду не сомневался. Более того, он где-то подсознательно даже жалел, что не он всадил в подонка этот самый нож. И окажись сейчас эти Саня, Игнат и Макс здесь, Валкин лично бы расправился с каждым, даже несмотря на то, что последний был ментом и сыном местного чинуши. Расквитался бы за ту боль и те страдания, что когда-то причинили эти сволочи его любимой Анюте! Стоп! Но Аня же сказала шестеро! С Васькой всё было понятно, но помимо него она назвала всего три имени, а не пять. Стасу это показалось странным. – Анют, а ты вроде говорила про шестерых? А... а что с ещё двумя? – А-а-а, с ними сложнее всё, Стас. Они не из этой компашки. – Это как? А кто они? – Стас, можно я не буду рассказывать сейчас всех подробностей? Мне, правда, неохота вспоминать. И нелегко это – вспоминать. Просто их в телефоне этом точно нет. Парню было очень любопытно узнать и про остальных обидчиков, но заставлять и без того уставшую девчонку рыться в страшных воспоминаниях он не стал. Захочет – сама расскажет. К тому же, несмотря на купание в прохладной речке и вторую чашку крепкого чая, изрядная доза фенобарбитала давала о себе знать и Анюта уже основательно клевала носом. Вытащив двумя пассатижами из костра лезвие ножа, Стас согнул его в рогульку. «Бразильская сталь мягкая. Острая, только когда новая», – прокомментировал он свои действия изумлённой подруге. Получившийся кусочек, не раздумывая кинул подальше в реку. Пришло время ставить палатку. Провозившись в темноте с непослушной конструкцией достаточно долго, Валкин обнаружил девушку уже спящей у почти погасшего костра. Он кое-как растормошил подругу и проводил в приготовленные для неё «покои». Стасу очень хотелось остаться здесь, с Аней, хоть он изначально и рассчитывал спать в машине. И всё же он решил спросить: – Анют, а может... может, ты хочешь, чтобы я тут, с тобой... остался? Но девчонка, едва приняв горизонтальное положение, тут же вырубилась, так ничего ему и не ответив. Поняв это, Стас всё же не решался уйти. В тусклом холодном свете фонарика подруга выглядела такой безмятежной и такой по-прежнему прекрасной. Она уже не скрывала от парня своё лицо, пересечённое шрамом, на который Валкин и внимания даже не обращал. Вот и теперь эта отметина была ничем не прикрыта. Не соображая, что делает, Стас слегка приобнял спящую подругу и прикоснулся к её щеке губами. За все прошедшие годы это был первый раз, когда он осмелился поцеловать любимую. Понимая, что возможно торопит события, Стас хотел было уйти. Лишь напоследок прошептал: «Я люблю тебя, Анюта, и никогда тебя больше не дам в обиду!». Девчонка, словно что-то почувствовав, завозилась во сне. Но, так и не проснувшись, обхватила крепко руку парня, обнимающую её, и инстинктивно придвинулась к нему поближе. Сердце Валкина заколотилось от волнения. Теперь уходить не хотелось и вовсе – не вырывать же силой свою руку из таких желанных объятий. Ему ничего не оставалось, как просто лечь рядом и попытаться тоже уснуть. Уснуть под пение соловьёв, вдыхая запах Анютиных волос, ещё влажных после ночного купания. Самый приятный для Стаса запах!