Огонь и океан

Катакомбы Капитолия оказались намного больше, чем казалось на первый взгляд. Множество тоннелей и тайных проходов густой сетью переплетались между собой, кругом двери, многие из которых были заперты. Мы блуждали среди многочисленных коридоров, пытались открыть каждую дверь и не раз натыкались на тупики. Невозможно было предугадать, что находится в каждой комнате: чаще всего это были коробки с продуктами, которые добывали в дистриктах, разноцветная одежда, но иногда там находились ловушки. Они срабатывали сразу, как только дверь открывалась, и начинались выстрелы или взрывы. Это было очень рискованно, из-за этого двое солдат погибли и еще несколько получили ранения. Карта Гейла была не точной, и, казалось, все дальше уводила нас от заветной цели. Через несколько часов мы выбились из сил и окончательно потеряли ориентиры. Впереди находилась развилка, которая вела в трех направлениях. - Мы должны разделиться, - скомандовал Гейл. Из всего отряда нас осталось всего лишь семеро, и никто не стал осуждать план капитана, потому что понимали - это единственный выход. В следующее мгновение Гейл распределил всех солдат, а после обратился ко мне: - Китнисс, я пойду с тобой. Я ничего не ответила, лишь еле заметно кивнула. Солдаты ушли, и мы тоже сделали шаг вперед. Все это очень было похоже на страшный лабиринт, который вел нас все глубже и глубже. С каждым мгновением становилось все темнее, кругом царила тишина, и лишь наши шаги эхом отдавались по коридорам. - Что с тобой тогда произошло? – нарушил тишину Гейл. - Не знаю, я не могла пошевелиться, просто стояла… - Но миротворцы не стреляли в тебя, почему? Я и сама заметила, но не придала этому особого значения, но вопрос Гейла заставил меня задуматься. Пули пролетали рядом со мной, но ни одна не попала в цель, хотя я была у миротворцев как на ладони. - Я не знаю… - ответила я, пытаясь понять, что бы это могло значить. – Спасибо, что вытащил меня оттуда. Гейл промолчал, но в следующее мгновение схватил мою руку и повернулся ко мне. - Китнисс... – произнес он медленно, пытаясь подобрать нужные слова. В этот момент я взглянула ему в глаза и различила в них знакомое чувство. Я не могла понять, что это, но он всегда смотрел на меня так, с самого детства. - Китнисс, я бы ни за что тебя не оставил, - произнес Гейл. - Я знаю, - ответила я, не в силах сказать ничего больше. Я понимала, что он хотел сказать совсем другое, и даже догадывалась, что именно. Гейл много раз пытался донести это до меня: во время жатвы, когда уговаривал сбежать с ним в лес, и даже потом, когда я вернулась с игр. Но что-то его останавливало, в последний момент он говорил совсем другое. Гейл продолжал держать меня за руку, а я смотрела на него. Это длилось совсем недолго, и в следующее мгновение он отпустил меня. После мы отправились дальше и просто молчали. Я должна была вернуться к своей главной цели, думать о том, как мы найдем президента и выберемся отсюда, но в голове были совсем другие мысли. Я думала о том, как бы отреагировала, если бы Гейл сказал все, что у него накопилось за долгие годы, пыталась вспомнить моменты, когда он пытался это сделать, и мне казалось, что он тоже думал об этом. Изредка поглядывая в его сторону, я заметила, что он ускорил шаг. Он был поглощен своими мыслями и шел, не замечая ничего вокруг. - Гейл… - окликнула я его, возвращая в реальность. Через мгновение он резко остановился, а после повернулся в мою сторону. - Подожди, - сказала я, догоняя его. Он ничего не сказал, и остаток пути прошёл в тишине, разбавляемой звуками наших шагов. Вскоре мы наткнулись на раздвоенный проход, ведущий в разные стороны. Нам снова придется разделиться и на этот раз продолжить путь в одиночку. Я взглянула на Гейла, и он произнес: - Нет, мы пойдем вместе. Я не стала возражать, и мы повернули вправо. *** Долгое время мы бродили по тоннелям. Чем дальше заходили, тем опаснее становилось. Двери стали попадаться реже, но теперь почти за каждой из них находились ловушки, и это могло значить лишь одно – мы на верном пути. Вокруг сгущалась темнота, которую слегка рассеивало тусклое свечение фонаря, становилось холоднее, и идти было все тяжелее. Несколько раз нам попадались развилки, но мы не решались разделиться и продолжали идти вместе. Гейл шел впереди, освещая дорогу, а я старалась идти сзади. То и дело я забывалась и уходила в мир мыслей: думала о маме, Прим, о Финнике и о том, что будет дальше. Если нам удастся захватить президента и свергнуть власть Капитолия, кто будет дальше править и что станет с дистриктами? Думая об этом, я не заметила, как прошла мимо очередной двери. Как вдруг я почувствовала странный запах и остановилась. Стоял резкий аромат цветов, который был мне очень знаком. Это были розы. Я хорошо запомнила этот запах с тех пор, как президент оставил у меня в доме белоснежный бутон. Она отличалась от всех других видов своим едким, удушливым ароматом, который невозможно забыть. Я была уверена, что президент Сноу здесь и, не задумываясь, подошла ближе к двери. Я задыхалась от этого запаха, но, собрав все свои силы, попыталась открыть дверь. Как ни странно она была не заперта, и я с легкостью ее открыла. Войдя внутрь, я увидела огромные букеты роз: желтые, розовые, алые, среди них даже были синие, но привлекли моё внимание именно белые. Их было больше всего, и стояли они по центру. Обойдя их все, я заметила, что ни один вид не пахнет так, как белые. Своим ароматом они охватили всю комнату, и, казалось, подчиняли себе все остальные цветы. Задержав дыхание, я прошла дальше, пытаясь обойти ядовитые розы, и в конце помещения увидела кресло и сидящего ко мне спиной человека. Я не видела его лица, но было не трудно догадаться, кто это. Казалось, что президент ждал меня и сейчас, даже сидя ко мне спиной, знал, что я здесь. Я подошла ближе, держа оружие наготове, чтобы в любой момент выстрелить, но тут президент произнес: - Рад видеть Вас, мисс Эвердин.