Королева серых мышек

Саундтрек: Ben Cocks - So Cold Каждый раз, когда человеку холодно, ему кажется, что он еще ни разу до этого так сильно не мерз. На самом деле, конечно, мерз, просто ощущения со временем выветриваются и забываются. Один из главных человеческих факторов – это яркое восприятие исключительно настоящего, а прошлое – это просто картинка без звуков, запахов и ощущений. Ярик испытывал сейчас нечто похожее. Казалось, будто бы он попал на северный полюс, хотя, возможно, температура была не настолько низкая, как в тот день, когда он прятался от детдомовских уродов на крыше или когда заснул в подвале и отморозил себе всё тело. Но, черт возьми, сейчас он бы всё отдал за горячий душ и теплое одеяло, и это не было преувеличением. Ярик реально заебался мерзнуть. Вся его жизнь словно была сплошным холодом. В детстве – холод в глазах матери, стоящей у дверей детдома, и в её сухом безэмоциональном голосе: «ты немного поживешь здесь». В детдоме – холодное отношение ребят к странному забитому новичку и это ненавистное «каждый сам за себя». И, наконец, позже, холод физический и самый что ни на есть настоящий, никаких эпитетов. Да уж, за эти два с половиной месяца скитаний он промерз на всю оставшуюся жизнь. Наверное, руки у него теперь всегда будут холодными… Ярик устало прислонился к стене рядом с ведущей в подъезд дверью. Сначала он даже попробовал попасть внутрь, попытавшись угадать код на домофоне, но претерпел неудачу – затерты были абсолютно все кнопочки, и определить, какие из них использовали чаще других, было невозможно. До соседнего дома дойти уже не было сил: как только спина получила долгожданную опору в виде стены, ноги стали ватными. Всё тело сковывала невероятная усталость, как будто бы он восемь часов без передышки разгружал вагоны, хотя, на самом деле, он всего лишь ничего не ел какие-то пару дней. Ерунда, чего там. Дополнительных ощущений еще и добавляла прекрасно чувствовавшаяся грязь, как будто потихоньку проедавшая тело. Нормально помыться не предоставлялось шанса очень давно, а о том, чтобы еще и вымыть голову, не было и речи. Ярик иногда даже начинал жалеть, что не побрился под машинку, когда это предлагали в детдоме, а еще и потратил все изредка высылаемые мамой деньги на краску для волос. Позже он сам недоумевал, зачем покрасился в блондина, зато местные хулиганы расценили всё по-своему. Мол, девчонок кадрить решил. Ну, или педик. Ох, и досталось тогда ему… Впрочем, несмотря на все испытания, через которые он прошел за эти два месяца, Ярик никогда не сомневался в правильности своего побега из этого ада, по какому-то недоразумению называющегося детским домом. Нет, уж лучше жить так, голодным и бездомным, чем оставаться в месте, наполненном абсолютными психами. И если масляные взгляды физрука он еще как-то терпел, то ебанутый на голову сосед по комнате, ночью вдруг решивший прирезать его, не оставлял никаких сомнений – надо валить. Не сбеги тогда Ярик, кто знает, может, сейчас он уже и не был бы жив. Усталость всё больше подчиняла тело, не давая связно мыслить. Ярик не удержался и на подкосившихся ногах съехал по стене прямо на грязный асфальт. Плевать уже на отмороженные органы, всё, чего хотелось – это спать и есть. И если второе в данных обстоятельствах вряд ли выполнимо, то первое он может осуществить сейчас. Похрен на последствия, пусть у него даже украдут единственную оставшуюся ценную вещь – паспорт, - похрен. Спать… - Эй, ты в порядке? – громкий голос резанул по ушам. Пришлось даже разлепить глаза, чтобы увидеть перед собой говорящего. Проморгавшись, Ярик наконец разглядел какого-то взъерошенного парня, старше его максимум года на три. Взгляд незнакомца был искренне обеспокоенным. За всю жизнь смотрел ли так кто-то еще на него, никому не нужного детдомовца? Ярик разозлился на себя за такие мысли. Последняя стадия ущербности – это начать жалеть самого себя. А ущербным он не был. Ярик попытался ответить, но из горла вырвался лишь хрип: сорванный на холоде голос давал о себе знать. Тут парень уже, судя по его лицу, не на шутку разволновался. И из-за чего, собственно? Они ведь даже не знакомы… - Слушай, не знаю уж, что с тобой приключилось, гопники напали или что еще, но, может, зайдем хотя бы в подъезд? Выглядишь ужасно замерзшим… - Ярик быстро закивал головой, пока этот удивительно добросердечный и какого-то черта беспокоящийся о нем незнакомец не передумал. Вряд ли ему что-то нужно от так жалко выглядящего бездомного, да и что он может сделать с ним в подъезде? К черту подозрительность, у него есть шанс попасть в тепло, так почему бы этим шансом не воспользоваться? Ярик с трудом поднялся на ноги, и, немного шатаясь, поплелся вслед за парнем в подъезд. Он был благодарен за то, что тот не попытался помочь ему встать или опереться на плечо – это бы окончательно разбило остатки гордости. Несмотря на общее состояние, мысль о долгожданном тепле придала сил, и он даже сумел удержать в своем таком же отмороженном мозге код домофона, что набрал его спаситель. Да, пожалуй, именно так он и мог назвать этого парня, который, почему-то, пожалел его. Тепло окутало Ярика неожиданно, но так приятно… Словно он окунулся в горячую ванну, в которой когда-то купала его мама. Сейчас он казался самому себе самым счастливым человеком на свете. - Меня, кстати, Руслан зовут. Можешь звать меня Русик, - тем временем представился сердобольный парень, с легкой улыбкой наблюдая за кайфующим блондином. Ярика это удивило – как будто они еще потом встретиться собираются, чтобы делать такие предложения, - но он не подал виду. Он с трудом прохрипел в ответ свое имя, и глаза Руслана снова наполнились беспокойством. – Да ты совсем больной… Пойдем ко мне, попьем чайку, тебе это сейчас, видимо, необходимо. У меня вроде еще где-то стрепсилс был… Ярика поражало, с каким спокойствием его новый знакомый сейчас разговаривал с ним и тем более предлагал пройти в квартиру. Для него это что, норма – приводить к себе домой незнакомых людей? Или он один из тех, что собирает бездомных животных и подкармливает нищих? Да нет, не похоже… Но что же тогда? Неужели, есть какой-то подвох? Тогда почему Ярик, обычно чувствовавший идущую от людей угрозу, сейчас ее не ощущал? Холод отбил инстинкты? Да нет, что за бред… Но тогда что, черт возьми? За своими размышлениями Ярик и не заметил, как вместе с Русланом поднялся аж на последний этаж – лифт в его девятиэтажке, как объяснил парень, не работал ни разу за всё время, пока он тут жил. И даже не почувстовал усталости – воистину, мысли о теплом чае бодрят. Русик, недолго покопавшись в карманах, извлек из одного ключи и быстрым уверенным движением отпер дверь. Ярик почему-то думал, что коридор в квартире будет очень чистым и в светлых тонах, чуть ли не стерильным, таким, что туда и ступить будет страшно. Но нет: перед ним была самая обычная крошечная прихожая с разбросанной по полу обувью и какой-то грязной тряпкой посередине, которая когда-то, скорее всего, являлась ковриком. - Вот, можешь куртку сюда повесить, и проходи на кухню, - Руслан показал на один из пустующих крючков на стене. – Кеды можешь не снимать, я всё равно на сегодня запланировал вымыть пол, а так у меня будет отличный стимул не откладывать и всё-таки сделать это, - усмехнулся он. Ярик повесил свою уродливую парку с вылезшим во многих местах пухом и с некой опаской зашел на кухню. Она, как и прихожая, оказалась вполне обычной: грязно-белая плитка по стенам, три стула с рваной обивкой и гора немытой посуды в раковине. На столе одиноко стояла начатая бутылка пива – ну, типичное холостяцкое жилище. - Садись, чего ты встал? – кивнул ему на один из стульев Русик. По кухне он двигался с молниеносной скоростью, в какие-то доли секунд успев поставить чайник, ополоснуть чашки и вытащить вазочку с печеньем. Пока чай заваривался, Ярик не осмеливался что-либо сказать, тем более, сам Руслан тоже молчал. Но когда, наконец, чай был выпит, печенье съедено, и за столом воцарилось молчание, не выдержал: - Ты что, всем людям веришь? – и тут же пожалел о своих словах. Разве так начинают знакомство? Принято ведь спросить что-нибудь общее: про квартиру, например, сам ли он оформлял дизайн… Впрочем, дизайн – сильно сказано, судя по всему, здесь ничего не менялось с советских времен, а тогда дизайна как такового не было, у всех всё было одинаково. Ладно, эта тема не подходит, но ведь можно было придумать что-нибудь другое… Ярик робко поднял глаза на Руслана, ожидая увидеть в его глазах непонимание или, того хуже, гнев, – хули он, мудила неблагодарный, которого привели домой, накормили и отогрели, еще что-то вякает, - но на лице у парня отразилась лишь задумчивость. Наконец, спустя пару минут, он ответил: - Как тебе сказать… Скорее нет, чем да. Я просто верю в карму и бумеранг. Ну, знаешь, все эти штуки, - и открыто посмотрел на Ярика теплыми карими глазами. Наверное, именно за людьми с таким взглядом и шли толпы, обрекая себя на верную смерть, потому что посмотрит такой на тебя – и забываешь обо всём… - А во что веришь ты? Этот вопрос заставил комок появиться в горле. Как будто по ребрам пнули… Во что верит он, человек, с детства не знавший ничего хорошего? Во что он может верить, если слова «ласка», «нежность», «любовь», «добро» остаются для него чем-то непонятным и далеким, какими-то книжными терминами, которые в его жизни никогда не присутствовали? Впрочем, все ли? А что это тогда с ним только что произошло, если не проявление доброты? - А я теперь верю в добро, наверное… - прошептал Ярик и слабо улыбнулся, увидев в глазах парня напротив неподдельную радость. Позже Ярик много размышлял, почему же тогда Русик привел его к себе, ведь, как потом он узнал, такое на практике Руслана было впервые, и до этого замерзших бомжей к себе в квартиру он не таскал. Ответ не особо удовлетворил: «мне просто показалось, что я должен тебе помочь». Но почему же Ярик сам поверил тогда Русику, без каких-либо вопросов пошел за ним, не увидел в нем никакой угрозы, отключил инстинкты? Позволил этому парню проводить себя в ванную, усадить за стол, всучить в руки горячую чашку и накормить засохшим печеньем, тогда казавшимся райской едой? А позже без подозрений, лишь с тихой радостью принял предложение остаться? «Наверное», - горько думал он, - «потому что рядом с этим парнем у меня всегда отключались любые инстинкты. Любовь с первого взгляда, черт возьми, не иначе».