Королева серых мышек

Саундтреки: Sting - Englishman in New York Angel Olsen - Unfucktheworld Courtney Barnett - Nameless, Faceless Harry Styles - Sign of the times* ЛСП - Тело День рождения Андрея был назначен на воскресенье. Всю субботу Полина провела за замечательным занятием – раздачей листовок у метро. Работодателя ей посоветовал всё тот же Ярик, пояснив, что он один из редких людей, что платит несовершеннолетним нормально, а не как остальные, считающие, что с них хватит и половины суммы. И правда, ее услуги были очень даже неплохо оплачены, да и плюс небольшая финансовая поддержка друга – и вот мотоциклетные перчатки выкуплены, пакет с подарком убран с глаз любопытного брата подальше и ждет своего часа. На воскресенье с планами Полина уже определилась – выспаться, выспаться и еще раз выспаться! На конюшне у нее был заслуженный выходной, а идти с Андреем на квест… Нет, еще чего, боже упаси тусить с этими его долбанутыми на голову друзьями! Поэтому каково же было удивление Полины, когда она проснулась от того, что ее настойчиво трясли за плечо. «Если он вдруг впервые за столько лет решил предупредить меня, что куда-то уходит, - я его убью!» С такими мыслями мрачная и невыспавшаяся девочка открыла глаза, чтобы предсказуемо упереться взглядом в жутко довольную лыбу брата. Андрей выглядел не просто как объевшийся сметаной кот, нет, он, как минимум, съел целую молочную фабрику, что счастливый, сука, такой! - Если ты сейчас не назовешь мне хоть одну весомую причину, почему я сейчас чувствую себя так, будто не спала как минимум месяц, то я тебя просто задушу и не посмотрю, что у тебя сегодня день рождения! Хуерождения, блять! – истинную темпераментность, присущую всем Тенькиным, Полина всегда проявляла по утрам. Сейчас ей хотелось просто откинуться в кровать и заснуть лет так на десять. - Какая неблагодарная! А я тебе кофе в постель принес, хотя, по идее, в мой праздник это должна ты делать, - хмыкнул Андрей, протягивая сестре чашку, в которую тут же вцепились, будто внутри находился какой-нибудь эликсир вечной молодости. – А пока ты пьешь свой спасительный напиток, слушай сюда. Тут такое дело… Короче, я решил, нахуй квесты, какая-то пидарская хуйня. И этих всех придурков нахуй. Мы сейчас с тобой поедем в такое пиздатое место, в каком ты никогда в своей жалкой жизни не была! – с пафосом закончив свою тираду, он стал ожидать какой-то реакции. Полина не знала, чего он там хотел, вздохов восхищения или слёз счастья, но определенно не насмешливого «че?». – Так, всё, блять, заебала ты меня, вставай, одевайся, десять минут на сборы! – и выбежал из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь. Полина понимала, что с братом лучше не шутить, – с него станется вытащить ее на улицу в одной пижаме, – поэтому, быстро покончив с кофе, натянула на себя первые попавшиеся джинсы со свитером, сунула в карман телефон и поплелась на кухню. Выходя из комнаты, она краем глаза взглянула на часы, и на всю квартиру разнесся ее разъяренный вопль: - Андрей, сука, восемь утра! Какого хуя?! Тут же к ней подскочил брат и зажал рот рукой. - Ты совсем ебанулась, что ли?! Нам сейчас дядя Гоша головы к чертям оторвет! – но было уже поздно. Из дальней комнаты послышались громкие матюки и обещания родственничка четвертовать того, кто посмел разбудить его в такую рань. Полина впервые в жизни почувствовала с ним хоть какую-то солидарность. Впрочем, долго размышлять ей не дали, а, пихнув в руки кеды и куртку, вытолкнули из квартиры. Уже на пороге завязывая шнурки, брат с сестрой вполголоса переругивались. Наконец, спустя долгое ожидание лифта, «скрашенное» взаимными обвинениями, они вышли из подъезда. Там стояло типичное московское утро перед восходом солнца: со светлым небом и темными очертаниями окрестностей. Андрей, игнорируя все попытки Полины выяснить, что, черт возьми, происходит, продолжал тащить в противоположную от метро сторону, отчего можно было сделать вывод, что интересующий их объект находится где-то более-менее поблизости. И правда: вскоре они остановились у обычной ничем не примечательной многоэтажки, коих у них в районе было полно. Андрей пару секунд разглядывал домофон, затем что-то для себя решил и набрал номер одной из квартир. Дождавшись характерного пиликанья, мальчик серьезным голосом произнес «к вам приехала доставка», на что мужик из квартиры злобно послал их, добавив, что хватит уже путать его с соседями, это они всё вечно заказывают какое-то барахло. Услышав эту фразу, Андрей просветлел и, не колеблясь, снова позвонил, теперь уже в соседнюю квартиру. На этот раз им повезло: ответившая женщина обрадованно пригласила их заходить, видимо, и правда ждали какого-то заказа. - Ты можешь мне объяснить, что происходит, или нет? – в сотый раз вопросила Полина и в сотый раз не получила ответа. Зайдя в подъезд, Андрей целенаправленно устремился к лифту, словно не раз уже тут бывал. А хотя, может, и правда, бывал?.. Полина нахмурилась, когда брат, продолжая таинственно молчать, нажал на самый верхний этаж. В голове начинали формироваться загадки, но всё это звучало как-то слишком нереально, так что она не спешила высказывать вслух свои предположения. Наконец, лифт приехал. Андрей огляделся по сторонам и направился куда-то в угол, где, как оказалось, был расположен неприметный, но почему-то открытый люк на крышу. Неужели?.. - Давай, лезь, - ухмыльнулся мелкий, довольно наблюдая, как взгляд сестры становится всё более и более восхищенным. Мальчик привычно сложил руки лодочкой, совсем как в детстве, когда стульчик было лень тащить, а на высоких коней без него было залезть тяжеловато. И Полина так же привычно поставила на них левую ногу, схватилась за бортики люка, подтянулась… И оказалась на крыше. Как-то так получалось, что до этого она еще ни разу не видела свой город с высоты, ну, разве что с колеса обозрения, но это не считается. А тут – целых шестнадцать этажей, да еще и как обычно не особенно яркий, но очень нежный и приятный глазу московский рассвет. Теперь Полина понимала, зачем Андрей разбудил ее так рано. Будь она художником, обязательно бы нарисовала эту красоту! А пока оставалось запечатлеть ее на телефон, да, пусть в плохом качестве, зато какие будут воспоминания!.. Полина и не заметила, как брат тоже оказался на крыше, продолжая любоваться открывшимся перед ней пейзажем. Да, возможно, типовые дома Теплого Стана – не самый лучший вид, и гораздо более красивый открылся бы из какого-нибудь района, более близкого к центру города, откуда видно и Москву сити, и прочие достопримечательности, но сейчас было достаточно и этого. Впечатления были несравнимы ни с чем, ведь на такой высоте она находилась впервые. - Не страшно? – прервал ее блаженство Андрей, подходя ближе. Полина прислушалась к своим ощущениям. Страшно не было, нет. Было немного адреналина: из-за того, что крыша была никак не огорожена, и из-за того, что проникли они сюда, по всей видимости, нелегально. Было восхищение от невероятного ощущения свободы и свиста ветра в ушах, был кайф от кажущихся такими далекими домов и людей, и таким близким – неба. А страшно не было. - Нет, - честно ответила девочка, прижимаясь к брату боком. Сейчас ее переполняла невероятная гамма чувств, и одним из них являлась всепоглощающая благодарность к Андрею – за то, что придумал это всё, за то, что не плюнул на всё, услышав ее ворчание. За то, что она сейчас стоит здесь, счастливая и с замершим сердцем. - Ну, в таком случае пойдем, - ухмыльнулся брат и мягко потянул ее ближе к краю крыши. Но даже когда они подошли совсем близко, и мелкий сел, свесив ноги, страшно не стало. Казалось абсолютно правильным осторожно опуститься рядом и сжать самого дорогого человека в объятиях, из которых он, как ни странно, даже не стал вырываться. Довольно долго они еще сидели вот так, разглядывая крыши бетонных громадин и совсем крошечные коробочки пятиэтажек, неприглядные серые ленты дорог и видневшуюся вдалеке автомагистраль. Было так тихо и спокойно, а осенние холод и ветер, обычно пронизывающие с головы до ног и заставляющие зябко ежиться, практически не ощущались. - Ну что, как тебе сюрприз? – в этот момент Полина узнала своего брата – он выглядел отвратительно самодовольным и умудрялся одной интонацией превращать фразу в подъеб. И тем не менее, девочка решила не начинать привычные препирательства, а лишь кивнула в ответ. – О, не стоит благодарности, я рад, что ты признала, что я идеальный бро! – возмущенное «я такого не говорила» сестры он проигнорировал. – Мне это место Миха показал, он сюда с ломом приходил, чтобы сломать замок на люке и таскать на свиданки свою телку. Но бля, для телки, как по мне, это слишком жирно будет, такие места первым попавшимся показывать не надо. Но что с этого долбоеба взять… Полина невольно улыбнулась, ведь этой своей нарочито грубоватой фразой про «первых попавшихся» Андрей сказал то, о чем его сестра, конечно, знала, но любила слышать этому подтверждение. Что не только для нее он самый дорогой человек, но и наоборот. В такие моменты всегда забывались все невысказанные мелкие обиды, скопившиеся внутри. - Слушай, Полин, - вдруг неожиданно заинтересованно повернулся в ее сторону мелкий. Глаза его полыхали неподдельным интересом. – А как ты с Лаврентьевой закорешилась? Я когда услышал, чуть со стула не упал. Да я и до сих пор хуею! Моя тихоня-сестричка общается с самой опасной бабой школы! - Так вот как вы ее между собой называете, - усмехнулась Полина. В груди при словах о Олесе что-то екнуло, брат затронул ту тему, о которой она сама старалась не думать вообще. Всё-таки, осадок после той их стычки в актовом зале остался. – Да мы уже и не общаемся больше. Ты же слышал о том, что произошло на литературной лекции от Вилки в пятницу? Не мог ведь не слышать. - А, ну да, что-то там пацаны говорили про женские версусы, но я, если честно, не особо вслушивался, им лишь бы телочек пообсуждать. А что произошло-то? Или, подожди, это как-то с тобой связано? – да уж, Андрей всегда был очень догадливым, иногда даже слишком. Полина тяжело вздохнула. Пересказывать события не хотелось, но теперь от нее уже не отвяжется один мелкий говнюк. - Короче, ты же знаешь Таю с Натой? – дождавшись утвердительного кивка, она продолжила. – Ну, эта сука Вилка начала пиздеть про то, что их отношения – это мерзко и аморально, и чтобы они не показывали это у всех на виду, хотя они ничего такого не сделали. А потом спросила, кто еще считает, что это – нормально. Ну, я и сказала, что я. А Олеся знаешь, что сказала? «Королева серых мышек заговорила», - горько усмехнулась девочка. - Пиздец, Вилка совсем охуела! – возмущенно воскликнул Андрей. – Она не имеет никакого права вмешиваться в частную жизнь учеников, какой бы она ни была! А уж тем более говорить об этом на весь зал! Больная сука! - Слушай, а как ты вообще к этому относишься? – неожиданно для самой себя Полина вдруг поняла, что ее очень интересует ответ. Наткнувшись на непонимающий взгляд напротив, она пояснила, - Ну, к однополым отношениям вообще. - Да какая мне разница, кто с кем ебется? – искренне недоумевающе взглянул на нее Андрей. – Ну, в смысле, вот какой резон мне ненавидеть людей, которые никак мне не мешают. Натуралы же геев чаще всего почему хейтят? Потому что боятся, что те их изнасилуют или что-то такое. Но это ведь такая хуйня! Мне вот девчонки нравятся, так я что, любую понравившуюся как неандерталец буду валить и трахать? Нет, я сначала подойду, познакомлюсь, на свидание там свожу, намеков поделаю, а если она мне четко скажет, что я в пролете, так я и успокоюсь на этом. Вот и там также, если это, конечно, не пидар-псих. Тогда это уже отдельный случай, - на этих словах Полине уже не удалось сдержать смех. – Нет, ну а что? Разве не правда? Вот мне лично будет одинаково стремно, если ко мне будет клеиться страшная девка или парень какой-нибудь. - А ты что, проверял? – еще громче захохотала девочка, на что брат обиженно пихнул ее локтем в бок. - Ой, да иди ты! Да и вообще, еще дедушка Фрейд доказал нам, что мы все от природы бисексуальны! – гордо вздернул нос он, словно сам сделал это открытие и получил за него как минимум Нобелевскую премию. - Да ну, ты что, Фрейда читал? Не поверю, - насмешливо фыркнула Полина. Нет, ну правда, она даже не помнила, когда последний раз видела мелкого с книгой в руках. – А даже если и так, то ты точно читал его не от балды. Я ж тебя знаю, ты слишком рационалист, чтобы читать всё. И не спорь: ты целиком прочел только одну-две главы про то, ради чего открыл книгу, а остальное пролистнул. - Ой, ну всё, рассекретила меня, - закатил глаза Андрей. – Окей, я и правда прочел только то, что мне было нужно, ну и плюс немного про природу человеческих взаимоотношений – случайно как-то открыл, и интересно стало. - Ну, и зачем же тебе Фрейд понадобился? – вздернула бровь девочка. - Про психологию человеческих масс узнать, - с превосходством посмотрел на нее брат, как всегда это делал во время их перепалок. - О, решил мир завоевать? – снова засмеялась Полина. Сейчас она понимала, как в последнее время скучала по этим их поддразниваниям друг друга и вообще разговорам, на которые то не было времени, то желания (чаще всего, со стороны мелкого, конечно же). - Зачем мне его завоевывать, если всё уже в моих руках? – коварно ухмыльнулся Андрей. – Все мои рабы, и ты – главная! Хотя нет, главные китайцы, всё-таки ты не настолько ужасна, чтобы говорить, что ты хуже этих мудил. Ты и представить себе не можешь, но на самом деле вся власть на этой планете сосредоточена в нашей квартире! Гордись тем, что живешь в одной комнате и являешься родственником великого правителя мира сего! Все подконтрольны мне: Рашка, Америка, да, чего уж там мелочиться, даже Украина! Эй, чего ты ржешь? А Полина не могла перестать смеяться, с какой-то легкой нежностью глядя на такого открытого сейчас брата, который наконец мог вывалить на нее поток собравшихся в голове мыслей и нести смешной бред – ведь при друзьях надо строить из себя серьезного парня. А в голове до сих пор вертелась мысль о том, что мелкий предпочел провести утро с ней, на крыше многоэтажки, болтая обо всем и ни о чем. Девочка была уверена, что сегодняшнее утро сохранится в ее памяти как одно из самых счастливых, наполненное улыбками и легкими подтруниваниями. Наверно, именно такие воспоминания и продолжали напоминать ей, ради чего и кого она живет. *** Возвращалась домой Полина только с одной мыслью: закрыть комнату на ключ и лечь уже нормально поспать. Андрея она с трудом уговорила всё-таки пойти повидаться с друзьями, потому что знала, что в противном случае брат будет ныть и выносить ей мозг весь следующий день. Девочка поняла, что её желание всё-таки не осуществится, когда на полпути домой ей позвонила Ира и умоляющим голосом попросила приехать в КСК: - Полин, у нас тут просто капец! Как в праздники практически. Пришло дофига мамаш с детишками, желающими покататься, и это ещё не учитывая записанных к нам по абонементу. И ладно бы только это, я бы и сама справилась, но тут ещё твоя неадекватная просто с ума сходит! Короче, приезжай, пожалуйста. Я потом за тебя лишний день отработаю, - голос у тренера был ужасно усталым. Совесть не давала Полине отказаться, поэтому, пробурчав в трубку что-то похожее на "скоро буду", она поплелась к остановке. Под словами "твоя неадекватная" Ира имела в виду, конечно же, Айну. Действительно, иногда казалось, что у кобылы не всё в порядке с головой. Было совершенно непонятно, как работать с ней, какую избрать методику. Тогда, в воскресенье, после разговора с дочкой Светланы Алексеевны, Полина всё же пошла в манеж, чтобы познакомиться с новой лошадью. Она надеялась найти хоть какой-либо контакт, попробовать понять её и попытаться учиться взаимодействию друг с другом вместе. К сожалению, этого не произошло. Никакие из основных методов работы на Айну не действовали, всё, чего она хотела - чтобы её оставили в покое. Кобыле не нравился никто, даже конюх Али, которого все остальные лошади боготворили из-за того, что он их кормил. Кстати, других коней она тоже терпеть не могла, на всех зажимала уши и была не прочь укусить, поэтому её переставили в самый отдаленный денник. Сначала Полина наивно подумала, что надо просто дать Айне возможность побегать, и она успокоится. Но нет. В манеже кобыла целый час носилась на корде, периодически козля и вставая на свечки, и, казалось, энергии у неё ничуть не убавлялось. Полине оставалось только радоваться, что она надела перчатки, а иначе она бы натерла себе все руки, пытаясь удержать рвущуюся на свободу лошадь. На седло Айна отреагировала тоже характерно, начав угрожающе щёлкать зубами и пучить глаза. Под всадником вела себя так же отвратительно, и ни хлыст, ни шпоры её ничуть не пугали. Как только Полина поставила ногу в стремя, кобыла решила, что пришло самое время проскакать галопом до дальней стенки, поэтому девочке пришлось выделывать чуть ли не джигитовские приемы, чтобы всё же оказаться в седле. Аллюры у неё были отвратительные: нервный, практически переходящий в рысь шаг; мелкая, "тараканья" рысь; неудобный, жёсткий галоп. Она вообще не знала, что такое сбор, была не прочь в самый неподходящий момент задрать или низко опустить голову. В общем, Айна представляла собой сборище всех недостатков, которые только могут быть, была этаким собирательным образом противной лошади. Именно из-за таких, как она, многие люди говорили, что ненавидят кобыл. Полина абсолютно не представляла, что ей делать. Она никогда не работала с такими действительно злыми, ненавидящими всех и ненавидимыми ими в ответ лошадьми. Был Марик, но он был просто непослушным молодым жеребцом, любящим поиграть, ничего серьёзно. А не под седлом он был просто ангелом, ласковым и любящим всякие нежности. Что касается Айны, то она была злая и вредная просто сама по себе, и все её выкрутасы были не с целью поиграть, а с целью досадить. Полина не любила строгое железо и предпочитала работать более мягкими методами, но с её новой подопечной только и оставалось надеяться на мундштук. В первый раз они опробовали обычный, довольно мягкий трензель, и ничем хорошим это не закончилось. Поэтому последующие дни приходилось ездить на самом жестком мундштуке, который только был на конюшне. Впрочем, даже он не делал Айну послушной, он лишь не давал ей носиться, а то, чего хотел всадник, лошадь всё ещё не выполняла. На конюшне, как Полина и ожидала, было не протолкнуться. Всюду сновали маленькие дети, издавая как всегда кучу шума. На развязках стояли Вивальди, Дженни и Карамель - седлалась спортивная группа. Али орал на Брикета, который, уперевшись попой в дальнюю стенку, отказывался выходить из денника. Полина сейчас как никогда понимала коня - она бы и сама ни за что не пришла сюда в это время без крайней необходимости. - Слава богу, Полин! - к ней подскочила Ира. На девушку было страшно смотреть, она выглядела безумно измотанной и нуждающейся хотя бы в паре часов нормального сна. - Помоги, пожалуйста, спорт-группе коней поседлать, чтобы хоть они тут не терлись, а шли уже в манеж, и можешь с Айной в бочку пойти, - увидев скептический взгляд собеседницы, она быстро затараторила. - Я всё понимаю, маленькое пространство, и может случиться черт знает что, но ты же понимаешь - других вариантов нет! Она ж у тебя на голову долбанутая, с ней в манеж идти - это подписать смертный приговор всем занимающимся там детям! Хочешь... хочешь, я Димку с тобой пошлю в качестве помощника? Он как закончит катать, так сразу придёт, просто там на нем ещё парочка детей. Ну, что? Полине лишь оставалось с тяжёлым вздохом кивнуть и пойти помогать, она была не в состоянии сказать и слова против. Помогая раскрючковать копыта Вивальди, Тенькина планировала сегодняшнюю работу с Айной. Всё же, уже пора не просто халявничать и кататься разными аллюрами с вольтами и диагоналями, как будто ей снова пять, а начать потихоньку напрыгивать кобылу и вспоминать с ней элементы выездки, пусть пока и самые простые. Мария пока не знала, в какую специализацию направит Айну после, потому что на прошлой конюшне она работала в прокате и, следовательно, делала и то, и то. Начать Полина решила с выездки, всё же, тут чуть меньше шанс убиться. Для этого ей надо было сходить к Виктории Павловне - хорошо относившейся к ней частнице - которая могла бы одолжить ей на денёк оголовье, а в следующий раз уже можно будет своё из дома принести. Получив оголовье и напутствие всё же работать на нём как можно мягче, Полина двинулась по направлению к деннику Айны. Завидев девочку, та встала в любимую позу: широко расставила ноги, прижала уши и начала размахивать хвостом, как каким-то флагом. - Господи, какая же ты... - так и не придумав прилагательное, которое полностью бы описывало отвратительную натуру кобылы, Полина решила заняться делом. Вытащив из стоящего рядом ящика нужные щетки, она осторожно протиснулось в денник. Процесс чистки и седловки обычно занимал у неё очень мало времени, да она могла бы и с закрытыми глазами всё это проделать, но при одном условии - лошадь, которую она готовила к тренировке, должна была быть хоть немного адекватной. За Айной же таких качеств не наблюдалось. Но не стоило умалять её единственного достоинства: несмотря на всю свою вредность, кобыла была поразительно умной и прекрасно понимала, что чистка и седловка обозначают последующую работу, поэтому всячески пыталась помешать, не желая брать трензель, надуваясь при затягивании подпруги... Крючковать её Полина вообще побоялась. У неё уже был опыт, когда Брикет, взбунтовавшись, ударил её копытом в плечо. А зная свою удачливость, она подозревала, что с Айной предметом удара станет уже лицо, так что рисковать не хотелось. Наконец, кобыла была готова к работе - если не морально, то хотя бы физически - и выведена на улицу. В бочку она шла как не смирившийся со своей участью преступник на казнь, всячески пытаясь вырваться из Полининой хватки. К счастью, попытки её оказались бесплодны, и до бочки они всё же добрались. А потом началось то же, что и в прошлое воскресенье. Айна носилась на корде как сумасшедшая, и Полине лишь оставалось вцепиться в веревку и молиться, чтобы кобыле не взбрело в голову уйти с круга и пересечь бочку, по пути сбив свою "мучительницу". Потратив на всю эту беготню полчаса, девочка поняла, что хватит. Может, оголовье хоть немного приструнит эту неадекватную? С такими мыслями она запрыгнула в седло. К счастью, в этот раз Айна не потащила её с места никуда, а лишь настороженно косила глазом. Полина осторожно выслала лошадь в рысь, и, как только та попробовала ускориться и задрать голову, довольно жёстко натянула поводья. Так и продолжалось следующие минут двадцать: они работали на медленной рыси с полуодержками, которые как-никак, но работали. Под конец у всадницы даже стало получаться собрать Айну и сделать её рысь более широкой, но сохранить такую же скорость. Полина даже перестала так сильно работать поводом. И когда, казалось, у них уже начало выходить что-то приличное, лошадь решила выкинуть очередной фортель. Около дальней стенки она вдруг остановилась и пошевелила ушами. Полина попыталась выслать её вперёд, но Айна начала пятиться, а затем резко встала на высокую свечу, во время которой девочка всерьёз опасалась, что они просто упадут назад. Наконец опустив передние ноги на землю, кобыла не дала своей всаднице сесть назад, а так сильно откозлила, что Полина полетела в стенку. Перед глазами немного потемнело от сильного удара. Оставалось только радоваться, что она не забыла надеть шлем. С трудом поднявшись на ноги, немного шатаясь, она схватилась за ближайшую опору. Правая рука ужасно ныла, по ощущениям казалось, что там как минимум вывих. И Полину вдруг охватила такая злость на эту подлую кобылу. До этого тщательно сдерживаемый гнев требовал выхода. Девочка никогда не била лошадей, но сейчас была готова схватить ближайший хлыст и отхлестать со всей силы. Забыв про боль, Полина бросилась к носящейся туда-сюда Айне. К счастью, её намерения были прерваны. Кто-то схватил её сзади и не давал вырваться, удерживая в цепкой хватке. - Ты что творишь, мать твою, жить надоело?! Она ж тебя сейчас пришибёт! - возмущённо зашипел ей в ухо, как оказалось, Дима. Полина лишь сквозь зубы выдохнула что-то похожее на "ссссука". - Успокойся, ну, - голос парня немного смягчился, когда он увидел, в каком состоянии находится подруга. - Так, стой тут, сейчас я её поймаю. И он стал медленно подходить к лошади, именно так, как надо было по технике безопасности, разговаривая с ней ласковым тоном и желательно с угощением в руках. Было видно, что Айна на это не купилась, но, похоже, ей надоело бегать, поэтому она позволила Диме крепко схватить себя под уздцы и посмотрела на него каким-то презрительным взглядом победителя, явно не страшась наказания. - Ну и вот что ты делаешь, а? - с тяжёлым вздохом он оглядел лошадь и, видимо придя к какому-то выводу, решительно тряхнул головой. - Так, Полин, пойдём отсюда, я на улице её пошагаю. Девочка вышла вслед за ним и пристроилась рядом, когда Дима стал отшагивать Айну по небольшому кругу около бочки. Полина была рада, что сейчас кобыла в руках у друга, потому что понимала, что сама бы вряд ли справилась со всё ещё обуревающими её эмоциями. - И всегда у вас так? - сочувствующе спросил парень, покрепче перехватывая повод. Айна была уже слишком усталая, чтобы ещё что-то выкинуть, но лучше было перестраховаться. - Всю последнюю неделю, - хмуро произнесла Полина и рассказала обо всех неудачных попытках найти контакт. - Тяжелый случай... - пробормотал Дима. - Слушай, а ты не хочешь попробовать НХ**? - С ней-то? - скептически вздёрнула бровь девочка. - Да даже Брикет больше подходит для НХ, чем она. Если она меня даже с железом чуть не убила, то что без него будет? - Ну, во-первых, НХ вовсе не отрицает присутствие железа, - улыбнулся друг. - А впрочем... Хочешь, я тебе покажу? Тогда расседлаем Айну и сгоняем к Рубину в леваду. Полине стало интересно. Она никогда не видела НХ-шников в действии и считала эту методику не более, чем разрекламированной фигней. Видимо, Дима собирался доказать ей обратное. Но, если честно, никакое видео, или что там собирался он ей показать, вряд ли бы её убедили. Смонтировать можно что угодно, а вот на деле... Быстро расседлав Айну и запихнув её в денник, Полина поспешила к левадам, где её уже должен был ждать Дима. И правда, он сидел на ограде, свесив ноги вниз и поглядывая на лениво прохаживающегося рядом коня. В этом году земля пока ещё не замёрзла, хоть и был конец ноября, но травы уже не было, поэтому лошадям только и оставалось, что бродить по леваде туда-сюда. - Дежавю какое-то, - хмыкнула Полина, садясь рядом. Она намекала на тот памятный случай, когда они девятилетние точно так же тусовались у Рубина в леваде. Только тогда на небе полыхал рассвет. Впрочем, его девочке сегодня тоже удалось увидеть. Дима понимающе улыбнулся, у него в памяти, видимо, тоже хорошо закрепился этот случай. - Главное в этот раз не забыть закрыть леваду, - засмеялся он. - Ну так что, я же обещал показать тебе немного НХ? Тогда смотри. Я сейчас сделаю какое-нибудь упражнение с Рубином с железом, а потом то же самое без. - Подожди, ты сам? Я думала, ты просто покажешь мне видос... - удивленно посмотрела на него Полина. Парень лишь загадочно ухмыльнулся. Соскочив с ограды, он развернулся в сторону Рубина и поцокал языком. Тот сразу зашевелил ушами и подошёл поближе, тыкаясь тёплым мягким носом хозяину в ладони. Дима улыбнулся и почесал его за ушами, а затем расправил уздечку и поднял трензель на уровень носа коня, не пытаясь заставить открыть рот силой. Рубин безропотно, но с каким-то удивлением взял железо в рот. На его морде было очень забавное выражение, словно спрашивающее: "зачем, я же и без этой штуки всё сделаю?". - Главный принцип НХ, - начал Дима, застегивая капсуль. - Это лидерство над лошадью, а не командование ею. Командиру подчиняются, потому что его боятся, а лидера выбирают сами, потому что он сильнее и умнее. Лошадь будет слушаться тебя не потому, что боится, а потому что захочет слушаться. Парень ненадолго замолчал, чтобы запрыгнуть на коня. Рубин в это время, в отличие от многих лошадей, ничего не предпринимал, оставаясь стоять на месте и лишь лениво пошевеливая ушами. Оказавшись верхом, Дима одновременно дёрнул за гриву у самой холки и потянул повод, но не на себя, а немного вниз, так, чтобы давление шло на нижнюю челюсть. И конь стал спокойно прогибаться в спине, в конце концов достигая положения кранча***. Как только Рубин замер в этой позе, всадник тут же отпустил полностью повод и нежно похлопал любимца по шее. - Существует заблуждение, что НХ также отрицает причинение лошади какого-либо дискомфорта. Это полный бред. Методика НХ - это как раз-таки причинение лошади дискомфорта до тех пор, пока та не выполняет то, чего от неё требуется. В этот момент дискомфорт нужно сразу убрать и поощрить лошадь за выполненное. Различие между НХ и традиционными методами в том, что в НХ железо используется только как средство подачи команд, не более. То есть, по сути, лошадь должна уважать тебя, а не железо, - Полина восхищенно смотрела на друга, поражаясь тому, насколько, оказывается, глубоко он разбирается в этой сфере. До этого девочка пару раз видела, как он работал со своим конем в таком духе, но считала это всего лишь классными трюками. - Смотри, сейчас я сделаю то же самое, только без воздействия железом. Снимешь с него уздечку? Полина быстро расстегнула все нужны ремешки и забралась обратно на ограду, приготовившись смотреть. Если честно, не особо верилось, что что-то получится. Неужели конь будет делать то, чего от него хотят, без какого-либо дискомфорта? Оказалось, что да. Дима всё так же легко потянул Рубина за гриву, и тот неспешно прогнулся, сделав ничуть не уступавший предыдущему кранч. В этот раз его хвалили дольше, поглаживая по шее и сопровождая всё это довольными "молодец". Полина не верила своим глазам. - Рассказать, как я его этому научил? - она нетерпеливо закивала. - К тому моменту, как мы начали учиться делать кранч, Рубин уже знал, что я - лидер, он больше не сопротивлялся моим командам, надо было просто правильно объяснить ему, чего я хочу. Для этого я, стоя спереди, тянул его за трензель, заставляя опустить голову вниз, а сбоку стояла Ира и надавливала ему на поясницу, заставляя прогнуться. Всё это сопровождалось тем, что Ира дергала его за гриву около холки. Рубик у меня мальчик умный, поэтому довольно быстро понял, что от него требуется. Вскоре мы уже убрали железо, оставив лишь давление на поясницу. Потом уже было достаточно просто положить ему на поясницу руки и дёрнуть за гриву, а чуть позже - уже только дёрнуть за гриву. Так как команда сделать кранч изначально сопровождалась этим, то для Рубина это движение стало неотъемлемой его частью, а после - уже и самой командой. Сейчас я думаю, что если ему только надавить на спину и потянуть за трензель, не дёрнув за гриву, он не поймёт, чего от него хотят, - Дима устало выдохнул, закончив объяснения. Полина хотела спросить, зачем же тогда Рубин выполняет команду, если не боится железа, но парень словно прочитал её мысли и продолжил. - После выполнения команды я всегда хвалил Рубика, поэтому сейчас он с удовольствием делает кранч всегда, когда я дергаю его за гриву, потому что знает, что получит поощрение. Ты ведь сама рассказывала, что когда-то так учила Марика останавливаться, давая сахарок за каждую хорошо выполненную остановку. Так и тут. Только, так как для Рубина я являюсь лидером, ему не надо сахара, а достаточно лишь поощрения голосом. Это и есть ещё один очень важный принцип НХ: лошадь выполняет команды не ради того, чтобы избежать наказания, а ради того, чтобы получить похвалу от человека. - Дим, это очень круто, - открыто улыбнулась Полина. - Только вот, знаешь, одно дело Рубин, а другое - Айна, которая просто из упрямства делает всё назло. Так что нам этот метод точно не подходит, - тяжело вздохнула она. - Я убеждён, что НХ подходит для всех лошадей. Если традиционные методы помогают воспитывать коня только тогда, когда у него во рту железо, то НХ воспитывает лошадь на любые обстоятельства. Я не думаю, что Айна такая уж злая, она просто измученная прокатом и, да, совсем невоспитанная. Ты можешь попробовать, Полин. НХ, как я уже сказал, для всех лошадей подходит. Главное, ты реши, подходит ли оно для тебя? - Дима уже явно вдохновился идеей сделать из Айны и подруги НХ-шников и спрашивал только для галочки, в то время как Полина всё ещё воспринимала его слова с неким скептицизмом и больших надежд на этот счёт не пытала. - Готова ли ты стать для своей лошади лидером? - Да как же стать лидером для такой, как она? - с горечью произнесла девочка. - Звание лидера нужно заслужить. Поверь мне, любую лошадь можно заставить уважать себя, заметь, именно уважать, а не бояться. Просто надо доказать, что ты этого достойна. А как - это уже другой вопрос, который будет решаться в процессе, - Дима звучал очень уверенно, и всё же... - Я не знаю, Дим. Но, раз уж всё остальное перепробовано и ни к чему не привело, почему бы не попробовать и это? Хуже ведь не будет, - неуверенно пробормотала Полина. - Хуже действительно не будет, - видимо, заметив в глазах подруги страх испортить всё ещё больше, парень в знак поддержи положил ей руку на плечо. - Я помогу тебе со всем этим, обещаю. Поверь в себя и в неё и заставь её себя зауважать, а дальше уже всё получится. Полина слабо улыбнулась. Она всегда была реалистом, но сейчас в душе неожиданно начала загораться слабая надежда, что, может быть, и правда что-то выйдет. *** Полина увидела её по пути домой. Она сидела на остановке, дуя на сжатые в замок пальцы. До остановки Полины оставалось ещё две, поэтому она абсолютно не представляла, что её вдруг дернуло вскочить со с трудом отвоёванного места и, расталкивая остальных пассажиров, выбежать из автобуса за секунду до закрытия дверей. А затем остановиться в понимании, что она совершила самый бесполезный и нелогичный поступок в своей жизни. Полина даже на всякий случай ещё раз посмотрела на остановку, понимая, что ей легко могло померещиться. Слишком часто они случайно встречаются за такой короткий срок. Так не бывает. Но нет, Олеся Лаврентьева всё ещё сидела там, продолжая, по-видимому, безуспешные попытки согреть руки дыханием и разглядывая ногти с облезающим чёрным лаком. Это у неё стиль такой, что ли, может она его специально сдирает?.. - Привет, - осторожно поздоровалась Полина, продолжаясь стоять в метре от девушки. Этот метр казался ей каким-то непреодолимым, словно, ступи она чуть вперёд - сгорит заживо. Олеся подняла глаза. При виде Полины на её лице не появилось ни малейшего признака удивления, она лишь равнодушно кивнула в ответ. В её взгляде плескалось абсолютное безразличие, казалось, будто она сейчас мыслями где угодно, но не здесь - на вонючей, холодной автобусной остановке. - Что ты тут делаешь? - задавать очевидные вопросы, на которые ты очевидно не получишь ответа - это было определено не тем, что нужно было в данной ситуации, но Полина слишком устала, чтобы обдумывать каждую свою фразу. - Не твоё дело, - конечно, Олеся ожидаемо вскинулась, резанув злым холодом зелёных глаз. "Как у ведьмы", - подсказало сознание. - Тебе тут не холодно? - о, да, молодец, Тенькина. Ты сегодня настолько превысила лимит дурацких вопросов, что можно смело обводить этот день маркером в календаре. - Ну, а что ты, блять, предлагаешь?! А, Лина? - её имя девушка произнесла с такой яростью, что Полина еле удержала себя от того, чтобы отшатнуться. - Пойти в кафе, откуда меня через пять минут выкинут, когда поймут, что заказывать я ничего не собираюсь? - А как же Ярик и Русик? - робко спросила Полина. Судя по всему, эти парни были близкими друзьями Лаврентьевой и уж точно бы не бросили её в беде. - Они в Питере, - при виде удивлённо поднятых бровей собеседницы, Олеся раздраженно выдохнула. - Что? Они ж двое сумасшедших! Могут взять, бросить всё и поехать куда угодно, лишь бы финансы позволяли. Мы вчера сидели у них, и Ярик в интернете случайно увидел, что там какой-то крутой фестиваль будет проходить. И они просто собрали вещи и уехали туда на неделю. "А тебе, Олеся, нельзя! У тебя же учеба!" - передразнила она парней. - Пидоры! - последнее слово прозвучало непривычно ласково, несмотря на то, что девушка пыталась вложить в него как можно больше злости. - Так тебе совсем некуда пойти? - в голове Полины ужа начала созревать сумасшедшая идея. Хотя в присутствии Олеси она постоянно совершала какие-то абсолютно несвойственные ей поступки. Лаврентьева, как бы пафосно это ни звучало, была катализатором её сумасшествия. - Ну, если только к себе не приглашаешь, - съязвила Олеся, добавляя в голос как можно больше яда. Её брови поползли вверх, когда Полина, улыбаясь, медленно кивнула. - Подожди, ты сейчас серьёзно? Но зачем? - Ну, видимо, я такая же сумасшедшая, как и Русик с Яриком, раз приглашаю к себе домой человека, с которым пару дней назад у меня был нехилый конфликт, - девочка уже давно "отпустила" ту ситуацию, а вот Олеся болезненно поморщилась при её упоминании. - Кстати, а почему ты в тот день назвала меня так? - и, чтобы избежать дурацкого "как", сразу напомнила. - Королева серых мышек? Олеся опустила подбородок на сжатые в замок руки и устало потерла глаза. Только сейчас Полина заметила, какие огромные под ними мешки. - Потому что... Потому что ты не серая мышка, Полин. Тебе просто неуютно в больших компаниях, вот и всё. А наедине с людьми ты другая. Я знаю, о чем говорю. Так не только со мной, мне Ярик тоже рассказывал, какой ты была с ним... - Олеся говорила медленно, глядя куда-то в угол, явно пытаясь подбирать правильные слова. Полина ещё не видела её такой. Обычно эта девушка высказывала всё, что думала, не таясь. - То, что тебе некомфортно в больших компаниях не значит, что ты серая мышка. Просто, видимо, ты не можешь разрываться сразу на много человек. А одному при разговоре ты отдаёшь всю себя... Как-то так. Полина не особо любила, когда её вот так "читали", но в последнее время ей приходилось постоянно выслушивать это: от Кати, затем от Иры, теперь вот и от Олеси. Но то, что она сказала, не было ответом на вопрос. Более того, это было нелогичным: сначала назвать её королевой серых мышек, а потом сказать, что серой мышкой она не является. Или, может, если ты королева серых мышек - то уже сама не серая мышка? Полина не знала, почему так парится из-за этого прозвища, но что-то не давало ей так просто оставить всё, а заставляло скрупулезно выяснять, что же, черт возьми, Олеся имела в виду. - Но почему всё-таки королева? - Полина решила идти до конца. Она посмотрела в глаза Лаврентьевой и увидела там какое-то очень странное выражение. Не знай она девушку, сказала бы, что та выглядит смущённой и даже немного испуганной. - Автобус, - кивнула Олеся в сторону дороги, вскочила с лавочки и, не оборачиваясь, быстрым шагом устремилась к нему. Внутри им поговорить так и не удалось. Олеся словно специально пролезла вглубь салона, чтобы остальные пассажиры оттеснили их друг от друга, и у подоспевшей чуть позже Полины не было шанса пробраться к ней. На их остановке девочке даже пришлось махать рукой, чтобы Олеся поняла, что надо выходить. По пути домой они молчали. Полина обдумывала странное поведение девушки, а та снова думала о чем-то другом. Уже на лестничной клетке они услышали из-за двери громкие голоса, а когда подошли к двери, то смогли даже разобрать, о чем именно говорили - слышалась пьяная ругань, причитания бабы Наташи и короткие, но произносимые с арктическим холодом "да" и "нет" тети Нины. А ещё из квартиры несло характерным запашком алкоголя. - Бля-ять... - расстроенно выдохнула Полина. Она прислонилась спиной к холодной стене и запрокинула голову назад. - У дяди ж сегодня ночная смена должна была быть... Она знала, на что шла, когда звала Олесю к себе. Дядя Гоша сегодня должен был быть на ночной смене, а без него тетя Аня и баба Наташа обычно ложились спать не позже одиннадцати. Да даже если бы и не легли, что бы они сделали - ну, поругали бы максимум. Разве что тетя Нина могла бодрствовать, но она всегда странная, от неё чего угодно ожидать можно, и никогда не знаешь, в каком состоянии её застанешь на этот раз. Иногда Полина всерьёз задумывалась, что у её родственницы какое-нибудь биполярное расстройство, или что-то вроде того, а иначе чем ещё оправдывать её довольно неадекватное поведение? Сюрприз в виде находящегося дома дяди Гоши обухом ударил по голове. Конечно, прежде чем войти в дом, надо было посмотреть, горят ли окна, впрочем, и это бы не спасло - как уже было сказано, даже бодрствующие родственники не были большой проблемой. Всё, кроме дяди. - Лин, а ты умеешь быстро бегать? - отвлёк её от размышлений Олесин голос. - Эм... Это ты сейчас к чему? - вопрос немного сбил с толку. - Ну, знаешь... Сможешь сейчас, как только откроешь дверь, со скоростью света пробежать до своей комнаты? Потому что я смогу, - получив неуверенный кивок, Олеся продолжила допрос. - А комната у тебя запирается на ключ? Наконец до Полины начало доходить. Олеся абсолютно правильно оценила ситуацию и начала составлять план, как же всё-таки добиться того, чего им нужно, а именно - попасть в комнату младших членов семьи Тенькиных. Интересно, она не понаслышке знает, как действовать в таких случаях? - Да, запирается, и ключ у меня тут, на связке вместе с ключом от квартиры, - уверенно ответила Полина. - Хорошо, давай тогда я тихо открою дверь, я умею, - и Олеся действительно очень тихо начала проворачивать ключ в замке. Полина даже хотела заметить, что такие усилия не нужны - дядя Гоша орал так громко, что даже пушечный залп за своими воплями не услышал бы. Хотя, меры предосторожности никогда не бывают лишними. Как только замок был открыт, Олеся всё так же бесшумно потянула на себя дверь. - Готова? - одними губами прошептала она, и, не дожидаясь ответа, скомандовала. - Три, два, один! И Полина бросилась вперёд по направлению к своей комнате. Её снова, как тогда, в магазине, захватил адреналин, кровь прилила к ушам, и она практически не слышала грозных выкриков дяди и обещаний выбить из неё всю дурь. Элемент неожиданности сработал. Девушки в относительной безопасности добежали до комнаты, проблема была лишь с тем, как бы удержать дверь от пытающегося вломиться внутрь пьяного мужчины. Тут сработала смекалка уже у Полины. Она быстро придвинула к двери свою кровать, перекрыв проход, так что у Олеси осталось время, чтобы успеть закрыть комнату на ключ. Ещё пару минут они стояли рядом с дверью, прислушиваясь к злым ругательствам дяди, но наконец всё более-менее стихло. Совместными усилиями они отодвинули кровать на прежнее место. Полина удивилась, как смогла передвинуть её так легко одна, потому что сейчас, даже вдвоём, это было довольно тяжело сделать. Видимо, опять действовала на адреналине. Конечно, лучше было бы оставить кровать стоять вплотную к двери, но Андрей бы точно не обрадовался такому "сюрпризу", придя под утро с тусы со своими друзьями. Вся эта ситуация ожидаемо напомнила Полине ещё одну, очень похожую, когда она убегала от охранника в магазине после того, как разбила мячом витрину. И опять же, всё это сопровождалось диким адреналином от осознания, насколько сумасшедший поступок они совершают. И подбивала её на это всегда Олеся. Эта девушка каждый раз втягивала её в какие-то приключения и, если уж признаться, вносила в жизнь яркие краски. Если так и дальше продолжится, и при каждой встрече они будут убегать от кого-то по разным причинам, то скоро смогут бегать марафоны. Полина оглянулась на Олесю. Та, не спрашивая разрешения, с комфортом устроилась на её кровати и с любопытством оглядывала комнату. - А здесь кто спит? - кивнула она на соседнюю кровать. - Мой брат, он ещё не пришёл, день рождения празднует, - Полина присела на краешек кровати, чувствуя себя крайне неуютно, хотя, по сути, всё должно было быть наоборот. Ведь это не она гостья, а Олеся. Старшая девушка заметила её мучения. - Чего ты мнёшься? - усмехнулась она. - Ложись рядом. Стащив с ног грязные кроссовки, Полина с осторожностью легла на освобожденное Олесей место. Неловкая тишина тяжёлым туманом висела в воздухе. Нужно было придумать какую-то более-менее нейтральную тему, на которую можно было поговорить, но в голову ничего не шло. - Как вы с Яриком в пятницу потусили? - наконец, нашлась Полина. Вопрос ей тут же показался совершенно идиотским, как и все, что она задавала сегодня. Ну, вот что на это можно ответить? "Хорошо". "Неплохо". "Супер". - О, шикарно! Он такой радостный весь был, как пришёл, комплимент мне сделал, потом по собственному желанию картошечки нажарил, - как ни странно, Олеся не стала отделываться коротким ответом и на такой простой вопрос отвечала со странным воодушевлением. - Ярик - он, конечно, наше солнышко, но даже солнце иногда закрывают тучи. А в последнее время это происходило слишком часто... - в её голосе отчетливо звучали грусть и обеспокоенность. - А в этот раз он такой счастливый был, и, как обычно, его настроение и мне передалось. Так что, спасибо тебе за это. - За что? - недоуменно спросила Полина. Последняя фраза повергла её в лёгкий шок. Это было впервые на её памяти, когда Лаврентьева благодарила её за что-то, и она не представляла, за что именно. - Ну, как же? - улыбнулась Олеся. Ей безумно шла улыбка, с этими её маленькими ямочками на щеках и крошечными морщинками в уголках глаз. Хмурая, она выглядела лет на пять старше. - Ярик мне рассказал, о чем вы на остановке говорили. Спасибо, что сумела донести до него всё это про них с Русиком, у меня вот, как видишь, не получилось. Я не знаю, мне кажется, я буду счастливее их вместе взятых, когда они наконец сойдутся! Они ж, твою мать, созданы друг для друга, разве не так? Когда на них смотришь, начинаешь верить в любовь, - Полина против воли залюбовалась такой Олесей. Нет, она всегда была довольно симпатичной, правда не классической, а какой-то немного резковатой красотой. А когда она улыбалась, то черты её лица сглаживались. Да и глаза... Когда она заговорила о Ярике с Русланом, они начали светиться тёплым светом, и оттенок зеленого в них стал ещё более красивым, как бутылочное стекло. - А ты не веришь в любовь? - было действительно интересно, что Олеся ответит на этот вопрос. Знай Полина её чуть меньше, с уверенностью заявила бы, что "нет". Но, учитывая Олесину непредсказуемость... - Мне сложно об этом говорить, потому что сама я этого никогда не испытывала. Я даже влюблена не была, - со странной горечью прошептала девушка. Полина широко распахнула глаза. Даже она когда-то была влюблена в того самого Никиту. Казалось бы, Олеся должна быть гораздо опытнее в этих делах... - Нет, бывало, что мне нравилась внешность, ну или, например, какие-то качества характера, но вот всей этой фигни с замирающим сердцем и бабочками в животе никогда не было. - А ты бы хотела? Хотела полюбить? - с замиранием сердца Полина вглядывалась в глаза Олеси, пытаясь найти там ответ на свой вопрос. Почему-то это казалось жизненно важным. - Очень хотела бы... - Олеся прикрыла глаза, словно представляя что-то. - Это же... Это ведь, наверное, так меняет жизнь, меняет тебя - раз и навсегда! Да даже если и невзаимно - плевать! Я безумно хочу просто ощутить это, понять, каково это. Просто чтобы знать... - словно в один момент выдернутая из своих мечтаний, она вдруг резко замолчала. Полина никогда не видела её такой. Это была какая-то совершенно другая Олеся, сотканная из множества маленьких лоскутков эмоций, такая хрупкая, способная рассыпаться в одно мгновение... Или же она была всё той же, просто это было частью неё, до определенного момента сидевшей глубоко внутри и не выбирающейся на свободу? - А ты, Лин? - А что я? - хмыкнула девочка. После такого душевного монолога ей было даже как-то стыдно рассказывать про какого-то там Никиту. - Ну, был у меня один парень... - Вау! - как-то очень по-детски воскликнула Олеся. - И что с ним? - нетерпеливо заерзала она. - Ну... Все мужики - козлы, - засмеялась Полина. С некоторых пор эта история её уже совершенно не задевала, как и слова парня, брошенные в запале. Про то, что она уродина, и что всем на неё плевать... Сейчас, в этот момент, глядя на с таким неподдельным интересом слушающую её Олесю, она ощущала себя как никогда важной. И это главное. - А ты, оказывается, тот ещё романтик, - подколола она старшую девушку. - Сколько любовных стишков читаешь в день? - Я? О да, у меня ещё есть личный дневник, куда я записываю, всё, что волнует мою тонкую душевную организацию, а вся комната обклеена сердечками! - засмеялась Олеся. - А стихи... - и, после секундной заминки, Лаврентьева вдруг тихо заговорила. Вы помните, Вы все, конечно, помните, Как я стоял, Приблизившись к стене, Взволнованно ходили вы по комнате И что-то резкое В лицо бросали мне. Вы говорили: Нам пора расстаться, Что вас измучила Моя шальная жизнь, Что вам пора за дело приниматься, А мой удел - Катиться дальше, вниз. Полина никогда не слышала, чтобы так читали стихи. У Олеси была какая-то своя манера. Она читала быстро, рвано, и в то же время завораживающе, и невозможно было отвести от неё взгляд. Олеся читала, а Полине казалось, что она вот-вот задохнётся. Прошлое снова подло подкараулило её и, дождавшись, пока она расслабится, схватило за горло. Но она просто не могла не думать о маме, слушая "Письмо женщине". Елена обожала Есенина, говорила, что так просто и в то же время так по-настоящему никто никогда не писал и не будет. Что вот он, истинный талант - простыми словами, без лишних метафор и оборотов настолько точно передать состояние человеческой души. А ещё, конечно, в памяти всплывали воспоминания, как мама читала это же стихотворение. В её исполнении Полина слышала "Письмо женщине" дважды. В первый раз - от мамы лично, правда, не всё, а только кусочек. Я стал не тем, Кем был тогда. Не мучил бы я вас, Как это было раньше. За знамя вольности И светлого труда Готов идти хоть до Ла-Манша. Полина не помнила, по какому случаю мама вдруг прочитала этот отрывок, да и мало что поняла тогда - ей было от силы лет шесть. Но даже этот маленький кусочек ей понравился, и она долго пыталась узнать, что же это за загадочная "Ла-Манша". Во второй раз она слышала это стихотворение от мамы, просматривая старое видео с её прослушивания в театральный институт, на котором тогда ещё совсем молоденькая Леночка срывающимся от волнения голосом пытается рассказать историю одинокого поэта. А затем член комиссии - отвратительный дядька с пивным брюшком и большим жирным пятном на серой рубашке - говорит, что в театре Леночке не место. Там, кстати, после этого самого прослушивания, они и познакомились с папой. Два неудавшихся актера, не прошедших кастинг, потому что вкладывали в своих персонажей слишком много самих себя. И тем не менее, для Полины ни один профессионал никогда не смог бы сравниться с мамой. Позже девочка смотрела на ютубе довольно много видео, с двумя, тремя миллионами просмотров, где какой-то известный актёр читает "Письмо женщине", и ни разу не выдерживала до конца. Все они казались ей такими наигранными и ненастоящими, излишне пафосными и трагичными... И впервые это произведение понравилось ей в другом исполнении, кроме маминого. То ли потому, что Олеся тоже не была профессионалом, то ли, потому что она не пыталась ничего доказать и сыграть... Она читала по-другому, но в этом и был весь смысл. Живите так, Как вас ведёт звезда, Под кущей обновленной сени. С приветствием, Вас помнящий всегда Знакомый Ваш Сергей Есенин. Последние слова Полина прошептала вместе с Олесей. Старшая девушка внимательно посмотрела на неё, взглядом своих ведьмовских глаз пытаясь залезть в самую душу, и она не выдержала. - Моя мама любила стихи Есенина... - тихо прошептала Полина и отвернулась. Обычно после того, как она упоминала маму в прошедшем времени, все быстро догадывались, что к чему, и начинались эти отвратительные шаблонные фразы сочувствия, от которых всегда хотелось просто-напросто блевать. Но, конечно, Олеся не была бы собой, если бы поступила, как все. - А моя мама стихов не читает, - хмыкнула Олеся. А затем с жестокой усмешкой продолжила. - Она своим ртом вообще ничего делать не умеет, кроме как сос... - Заткнись! - Полина не помнила, когда она в последний раз была в такой ярости. Стремительно подлетев к девушке, она больно вцепилась ей в плечи и прижала к кровати, с трудом удерживая себя от того, чтобы ударить её по лицу. - Заткнись, заткнись, заткнись! Никогда не говори так о своей матери! Слышишь, никогда! Потом пожалеешь, а уже поздно будет! - глаза застилал какой-то странный туман, а в воображении стояло перекошенное в мерзкой гримасе лицо Лаврентьевой, только добавляя масла в огонь. Полина меньше всего хотела сейчас видеть Олесю и эту злую усмешку на её лице, но всё же заставила себя опустить взгляд. Задравшийся свитер открыл острые ключицы, под одной из которых красовался уродливый, налившийся фиолетовым синяк, так резко контрастирующий с бледной кожей. А взгляд Олеси был устремлён в пустоту, словно неживой. Осознав, что до сих пор сжимает чужие запястья, Полина в каком-то первобытном ужасе выпустила их, краем сознания отмечая, какие же они на вид хрупкие, одно неверное движение - и сломаешь... А если после её хватки на них тоже останутся синяки? Такие же фиолетовые... - Господи, прости меня пожалуйста... - быстро забормотала Полина, склонившись над Олесей и пытаясь поймать её взгляд. Не добившись никакой реакции, девочка попробовала немного потрясти её за плечи. - Олесь... Наконец, взгляд Лаврентьевой стал осмысленным. - А? А, да... Ты, конечно, права, - после нескольких секунд молчания, неожиданно покорно согласилась она и посмотрела на Полину полными глухой тоски глазами. - Мама ведь всё это для меня делает. Ну, бывает, что... Не в настроении. Но с её-то работой... - Олеся, всегда такая суровая, на всё огрызающаяся Олеся сейчас казалась такой ранимой и какой-то даже беззащитной... Не верилось, что пару минут назад это она сказала так разозлившую Полину фразу. И Полине вдруг так захотелось просто обнять её. Прижать к себе, взъерошить темные, почти чёрные волосы, и шепнуть что-нибудь успокаивающее. Услышать тихое биение пульса в маленькой синей венке на шее... Но это сейчас бы выглядело как минимум странно. Поэтому, с трудом подавив в себе неадекватные желания, Полина, отведя глаза, промямлила: - Поздно уже, надо спать ложиться... Правда, нам вместе лечь придётся, а то Андрей меня убьёт, если увидит, что его кровать занята. - Да ладно, чего уж там, не впервой, - слабо улыбнулась старшая девушка и принялась стягивать кроссовки. Уже позже, лёжа в кровати вместе с мгновенно заснувшей и закинувшей на неё ногу Олесей, Полина размышляла о сегодняшнем дне. Вот ведь бывает так... Одни дни - такие рутинные, скучные и пустые, что тошно становится, а в другие наоборот происходит столько событий, что осмыслить не успеваешь. Впрочем, скорее всего, завтра у неё будет на это время. А пока можно наконец прекратить думать и позволить себе окунуться в сон. У этой главы не будет названия и цитаты в конце. Потому что не из каждого события можно сделать общий вывод, и не каждый день можно подогнать под одно слово, описывающее его целиком и полностью.