Королева серых мышек

Саундтреки: Fugees - Ready or not Земфира - В метро Oasis - Don't look back in anger Pulp - Common People Soccer Mommy - Your Dog - Черт, я до сих пор не могу отойти! Лицо твоего брата, господи, почему у меня не было в руках камеры? Получился бы шикарный мем! - Олеся никак не могла перестать смеяться над утренней ситуацией, Полина же словно в непонятном для самой себя трансе слушала ее комментарии и украдкой поглядывала на очаровательные ямочки на щеках девушки. "Ей действительно нужно больше улыбаться", - мелькнула предательская мысль и тут же была откинута куда-то вглубь сознания. Утро и правда было довольно эпичным. Вопреки ожиданиям Полины, Андрей вернулся домой только часов в семь, когда обе девушки уже проснулись, но еще не вылезли из кровати. Так он их и застал: неодетыми, сонными, Олесю - листающую ленту Инстаграма, а сестру - пытающуюся ровно накрасить левую бровь. Лицо у него и правда в тот момент надо было видеть: выразительная смесь из полного шока и ужаса. Еще круче было знакомство парня с Олесей, когда та, абсолютно забыв, что спала лишь в трусах и футболке, вылезла из кровати и протянула руку, представившись. В тот момент Полине удалось понаблюдать то, чего она не видела уже несколько лет: брат стремительно покраснел и, пробормотав что-то вроде "ага, только давай ты оденешься", пулей выскочил из комнаты. Сама девушка по поводу своего внешнего вида никакого смущения не ощущала, лишь посмеялась, что совращает малолетних. Полина, тем не менее, тоже предпочла бы, чтобы Лаврентьева оделась: одно дело - находиться друг перед другом в одном белье в темноте, и совсем другое - при свете дня. В общем, Олесю утренний инцидент лишь повеселил, и из квартиры она вышла в приподнятом настроении. Полина же испытывала какие-то смешанные чувства, клубок из которых распутать не представлялось возможности. Девочка думала, что у подъезда они распрощаются, и каждая направится своей дорогой, тем более, что Олесе нужно было еще зайти домой: переодеться там, накраситься, собрать в школу сумку. Но нет, старшую девушку, похоже, абсолютно не интересовало ни отсутствие учебников, ни привычных стрелок. Полина даже позавидовала ей: сама она обладала не самой лучшей кожей, поэтому совершенно не накрашенную ее видел разве что брат. В то время как Олеся без макияжа смотрелась лишь чуть младше, не более, и пронзать людей своими ведьмовскими глазами, заставляя тонуть в этом зеленом болоте, могла в любом состоянии. - А как ты без учебников? - все же спросила Полина, заходя в автобус. Бессмысленными вопросами, ответы на которые ей были не то чтобы очень интересны, она старательно отгоняла от себя мысли о том, что уже через пять минут окажется в школе, где отношение к ней после того инцидента с Вилкой уж точно поменялось. Правда, пока было неизвестно, в какую сторону. И эта неизвестность мешала дышать. - Да мы сейчас всё равно работаем в основном с пробниками, никто особо ничего с собой не носит… - начала Олеся и осеклась, явно заметив состояние Полины. Она умела быть чуткой, когда хотела. - Эй, что с тобой такое? Посмотри на меня! - цепкими пальцами она ухватила ее за подбородок и заглянула в глаза. Как ни странно, на этот раз их зелень лишь успокоила, заставив вдохнуть поглубже. Оказывается, глаза у нее такие же, как и она сама: всегда разные и непредсказуемые, невозможно предугадать, что ты найдешь в них на этот раз: холодный, убивающий всё живое блеск или задорные искорки. А может, тебя снова затянет на дно этого болота, и тебе уже станет совершенно наплевать, что там, на поверхности… - Лина! - Олеся щелкнула пальцами у нее перед лицом. Казалось, что ответа избежать невозможно, но, к счастью, именно в этот момент автобус остановился, и Полина стала быстро пробираться в сторону выхода. Сейчас, опять же, при свете дня, делиться своими страхами не хотелось. Решив, что не дожидаться Олесю всё же будет очень некрасиво, Полина остановилась рядом с автобусом, со скукой разглядывая выходящих из него людей. В двух девочках лет тринадцати, неожиданно начавших шептаться при виде нее, она узнала семиклассниц из ее школы. Черт, похоже, уже все знают, ей точно не дадут прохода… - Так, а теперь выдохни и объясни мне, какого хрена с тобой происходит, - твердый голос Олеси у нее за спиной. Как она вообще там оказалась? Хотя, это же Лаврентьева, давно пора было понять, что с ней абсолютно бессмысленно чего-либо ожидать, всё равно всё всегда будет только так, как хочет она сама, часто вопреки логике. Полина правда не хотела обсуждать свои страхи. За все эти годы, привыкнув к тому, что выражение чувств - не лучшая идея, она, казалось бы, приспособилась переживать всё самостоятельно. Но сейчас Олеся смотрела на нее не с ожиданием, что ей всё выложат на ладони. Наоборот, казалось, что она уже заранее знала, что молчание так и повиснет в воздухе, разочарованная заранее. И вот в этом была вся Лаврентьева: так, в своей манере, она бросала вызов, а Полина, как показывает практика, принимала ее вызовы каждый раз. Тем более, ее безумно злила эта уверенность Олеси, что всё будет так, как она думает. Да уж, как бы ни менялись их отношения после всех этих встреч, обе всё равно будут собой, и что-то останется неизменным. - Я… - чертова проявляющаяся насмешка в глазах напротив заставила сжать кулаки и продолжить. - Мне страшно, понятно? - этой фразой она словно спрашивала: ну что, довольна? - После того, что было в пятницу, я совершенно не представляю, как себя вести… Но, главное: мне непонятно, чего ждать от других. И довольная улыбка Олеси показала: она опять ее переиграла, как переигрывала каждый раз, заставив этой обманчивой показной уверенностью в противоположном исходе действовать наперекор. Но сейчас даже злости на нее уже не осталось, наверное, из-за понимания, что все эти манипуляции были совершены не из-за эгоистичного любопытства, но с желанием помочь и понять. И дальнейшие ее слова только подтвердили это, став спусковым крючком для Полины, чтобы открыться. - Послушай, тебе нечего бояться. Ты смелая, - увидев скептический взгляд собеседницы, Олеся торопливо продолжила. - Да-да, не отрицай, и вся эта ситуация с Таей и Натой только доказывает это. Ты лучше подумай о том, как будешь вести себя со мной, - после секундного колебания, словно собравшись с духом, она пояснила. - Снова будем делать вид, что незнакомы? Полине показалось, будто на нее вылили ведро холодной воды. Нет, ну а что еще можно было ожидать? Конечно, она - это грязное белье, которое нужно прятать в школе. Как будто сама Олеся Лаврентьева захочет подпортить свою репутацию неприступной и опасной общением с… Ну да, конечно. Серой мышкой. - Ты этого хочешь? - бесцветно произнесла она и подняла взгляд. Чего она совершенно не ожидала обнаружить в глазах напротив, так это эмоций, схожих с собственными: горечи и сожаления, отражавшихся в потускневшей радужке. - Мне абсолютно всё равно, - Олеся попыталась сохранить свой голос ровным, но он всё равно дрогнул, выдавая всю лживость этой фразы. - Это ты у нас стала героиней. - Пояснишь? - справившись с удивлением, попросила Полина. Странно было слышать такое заявление от человека, который хочет делать вид, что вы незнакомы. - Ну, как же, - невесело хмыкнула девушка. - Ты первая, помимо Таи с Натой - они не считаются - кто сумел вступить со мной в открытое противостояние. Хочешь, открою тебе секрет? Возможно, многие и правда ненавидят Таю с Натой, но, поверь, меня - куда больше. Все считают меня высокомерной сукой… И, вообще-то, так и есть, - на секунду в ее голосе прозвучали такие привычные дерзкие нотки, но вскоре серьезность тона вернулась. - Так что, теперь ты для всех героиня, потому что сумела заткнуть мне рот. Очевидно довольная своим объяснением, Олеся сложила руки на груди. Впрочем, довольна она была лишь объяснением, но не ситуацией, которую Полина наконец смогла для себя прояснить: Лаврентьева считает, что она захочет играть во врагов, чтобы сохранять свою популярность среди школьников. Для нее самой это всё звучало бредово, но старшая девушка, видимо, уже всё для себя решила. Как она это, черт возьми, постоянно делает. - Вообще-то, не сумела, - Полине совершенно не приходило в голову, что на это отвечать, хотя бы в первую очередь потому, что это неправда. - Неважно. Ты понимаешь, о чем я, - нахмурилась Олеся, явно ожидая какого-то более конкретного ответа. - Понимаю, - тяжело выдохнула Тенькина. Теперь она действительно понимала, вот только как можно было подумать, что она захочет играть в незнакомцев? После всего… Или Олеся примеряет свою модель поведения на других? В таком случае, придется ее разочаровать. - Но мне плевать на остальных, - это прозвучало неожиданно твердо. - На остальных, хорошо, а как же Тая с Натой? - у Олеси, конечно же, еще оставались аргументы. - Как они посмотрят на то, что ты теперь общаешься с той, от кого их защищала? - Ну, если судить по твоей логике, то ты тоже их защищаешь, - Полина решила бить ее же оружием, с удовольствием отмечая, что сейчас, наконец-то, выигрывает она. Наверное, это соперничество между ними никогда не закончится. - Они ведь не знают этого… - тихо и неуверенно произнесенная фраза только доказала, что Олеся потихоньку сдается. Она и сама, похоже, чувствовала, что сейчас находится в проигрышной позиции. - Так объясни им! Объясни свои мотивы, черт возьми, что в этом сложного-то? - воскликнула Полина. Ей нужно было донести это до Олеси, нужно было, чтобы наконец она переговорила с теми, кого таким странным способом пытается защищать, и вся эта неразбериха, наконец, закончилась. Она просто хотела… Чтобы другие тоже увидели в Олесе помимо ее внутренней силы еще что-то хорошее, чтобы они осознали истинные, пусть и совершенно идиотские, по ее мнению, причины ее поступков. - Что им сказать? Я издеваюсь над вами, потому что таким образом защищаю? Ты хоть понимаешь, как это бредово звучит?! - огрызнулась девушка, но сейчас ее агрессия не была направлена на саму Полину, а на, как ей казалось, безвыходную ситуацию, в которой она находилась. - Объясни так же, как объяснила мне! До меня-то ты смогла это каким-то образом донести! А лучше - вообще извинись, - Полина же выход видела и пыталась объяснить это Олесе. Главное - решиться, а там она уже поможет ей с тем, что и как говорить… - Я не смогу, Полин. Это ты смелая, а я… - они словно вернулись в начало разговора, только поменялись местами: теперь Полина пыталась уговорить Олесю, а та смотрела на нее со страхом и какой-то непонятной обреченностью во взгляде. Но важно было другое. Сейчас, в эту самую минуту, Олеся была с ней абсолютно искренна, будто бы окончательно скинув свою броню, будто бы впустив ее в свой маленький и очень хрупкий мир. И Полине правда не хотелось сейчас рушить всё это, но она должна была. Ради самой Олеси. Потому что никакие слова поддержки, никакие утешения не послужат для нее такой же мотивацией, как желание пойти ей наперекор, переиграть в очередной раз. - А мне кажется, что ты просто не хочешь хоть перед кем-то, даже перед ними, терять своего авторитета бесчувственной суки, - жестко отрезала она, с болью наблюдая за тем, как девушка дернулась, как будто ее ударили. Но она не жалела о сказанном. - Это не так… - еле слышно прошептала Олеся, со слабой надеждой глядя на Полину, как будто одна эта фраза могла бы убедить ее. Но, к сожалению, это действительно была собственная война Лаврентьевой. Война с самой собой. И Полина могла послужить лишь ее катализатором. - В таком случае, докажи мне это, - холодно произнесла она и в последний раз заглянула в наполненные обидой зеленые омуты. - А пока ты не извинишься, нам лучше действительно не общаться, - и Полина быстрым шагом направилась к школе, c огромным трудом заставив себя не обернуться. *** Перемены Полина любила проводить в одиночестве, как бы мизантропически это ни звучало. Перемены - замечательное время для наблюдений, особенно если ты сидишь на подоконнике в углу, где уже давно перегорела лампа. Это дает возможность оставаться абсолютно невидимой для других, но и, в то же время, видеть всё, что происходит в коридоре. А если уж совсем наскучит наблюдать за остальными, то можно смотреть в окно на жизнь большого города, благо, окно выходило на улицу, а не на какой-нибудь задний двор с мусорными баками. Впрочем, еще никогда не было такого, что за время перемены не удавалось заметить ничего интересного. Это необязательно должно было быть какое-то большое событие: драка, шумное расставание какой-нибудь парочки или очередной обмен колкостями Олеси и Таи. Нет, интересным могли быть и ситуации, в которых другие люди не нашли бы ничего необычного, но для Полины они раскрывали человека по-другому. Сейчас она наблюдала за какой-то даже немного комичной сценой: Игнат, глава всех школьных гопников, утирал слезы какому-то первокласснику, грубовато поглаживая его по голове и бурча, что мужчины не плачут, а его обидчики еще получат свое. Три таких же здоровых парня, вечно хвостом ходившие за ним, сейчас столбами стояли позади, грозно глядя на каждого, кто приближался к этой странной компании. Полина слабо улыбнулась. - А я думала, что одна это вижу, - послышался знакомый голос откуда-то сбоку, заставив обернуться. Тая Сироткина внимательно смотрела на нее, чуть прищурив глаза. Наты рядом с ней, как ни странно, не было. - Как часто мы делаем выводы, основываясь лишь на том, что лежит на поверхности, на глупых стереотипах, придуманных непонятно кем и навязываемых нам в течение всей жизни… Я хотела сказать тебе спасибо. Спасибо за то, что ты одна из немногих, кто предпочитает не жить на всем готовом, на всех этих представлениях о жизни, придуманных еще до твоего рождения, а иметь свое мнение. И, что важно, не бояться это мнение высказывать, - ее голос звучал немного отстраненно, но в нем не было того холода, что появлялся там при разговорах с кем-либо, помимо ее девушки. Было не сложно понять, что крылось за всеми этими словами. Конечно же, Тая благодарила ее за ту пятницу, искренне и довольно деликатно, так, чтобы случайные слушатели не были заинтересованы в их разговоре. Вот только... - Тая, понимаешь… Дело в том, что защищала я не вас, - Полина решила быть честной, ей не нужна была благодарность за то, чего она не совершала. Это не было поддержкой Таи, бунтом против Вилки или даже противостоянием с Олесей. Это, скорее, было борьбой с самой собой, за свои интересы и исключительно в своих эгоистичных целях, которые ей самой пока были непонятны, но, возможно, откроются для нее в недалеком будущем. - А я ведь говорила тебе, что она в благодарности не будет нуждаться, - Ната появилась тоже неожиданно, с другого боку, насмешливо поблескивая голубыми глазами. Что же за день такой? То ли у Полины проблемы с реакцией, то ли Олеся сговорилась с девушками, и они решили провести конкурс "Мисс Неожиданность". Если так, то лидировала пока Тая. - Таю просто очень впечатлило, что хоть кто-то в школе сумел пойти против Лаврентьевой, - на этих словах Ната вдруг махнула рукой куда-то вглубь коридора. - Смотрите-ка, вспомнишь лучик - вот и солнышко. И действительно, Олеся стремительным шагом направлялась явно в их сторону. Полина в очередной раз порадовалась, что угол, в котором они сидят, такой незаметный: они хотя бы смогут избежать нежелательного внимания остальных. Прочие старшеклассники обязательно бы заинтересовались этим собранием из четырех человек, которых наименее всего ожидаешь увидеть вместе. - Надо поговорить, - коротко буркнула Олеся, не удостоив никого взглядом. Она цепко схватила Полину за локоть и уже явно намеревалась увести ее куда-то, почему-то пребывая в уверенности, что та последует за ней. - Поговорить действительно надо, - девочка не предпринимала попыток вырваться, но, тем не менее, оставалась стоять на месте. - Но не нам с тобой, а тебе и вот им, - она кивнула головой в сторону Таи и Наты. - Девушки тебя слушают. Олеся упрямо задрала подбородок, снова закрываясь, черты ее лица в один миг стали острее, как это происходило каждый раз во время их пикировок. Сдаваться она пока не собиралась, но Полина почему-то была уверена: эту битву выиграет она. - Мне нечего с ними обсуждать, - прошипела она, всё еще не глядя никому в глаза. Это было хорошим знаком: значит, она не считает, что права, но упрямство в очередной раз побеждает. - Что ж, если Олеся не хочет поделиться с вами кое-чем очень важным, то я начну, а она уже продолжит, - Полина с небывалым удовольствием наблюдала за вытянувшимся лицом девушки. Она явно не думала, что встретит такой отпор, особенно после их разговора. - Она рассказала мне о мотивах ее поступков, и я считаю, что вы имеете право знать об этом, ведь это прямо вас касается, - Ната спокойно и с долей интереса в глазах ожидала объяснения, Тая же не скрывала своего неудовольствия от нахождения рядом Олеси, но любопытство побеждало. - Дело в том, что все эти нападки на вас со стороны Олеси, по ее словам, не более чем актерская игра. Таким образом она пытается вас защитить, потому что, если к вам не будет лезть она, то это начнут делать другие, но в гораздо более жестокой форме. Как-то так, - закончила Полина, ожидая реакции девушек. И она не заставила себя ждать. - Ты хоть понимаешь, как это бредово звучит? - голос Наты был абсолютно спокоен, в нем ничего не было, кроме привычной насмешки. Полина вдруг осознала, что она сейчас в точности повторила фразу, сказанную Олесей утром, и не сдержала смешка. Ната же восприняла это на свой счет. - Вот видишь, даже Тенькиной смешно. Боже, ну, серьезно, что за интриги Мадридского двора? Если бы… - Да тут даже обсуждать нечего! - Тая не дала ей договорить, наконец взорвавшись. На протяжении рассказа Полины гнев закипал в ней и теперь, наконец, получил возможность вырваться наружу. - Кто тебя об этом просил, мать твою?! Мы в твоих услугах не нуждаемся! - говорила она всё еще тихо, опять же, чтобы не привлекать внимание, но этот яростный шепот звучал даже более угрожающе, чем если бы она кричала. Олеся смотрела глазами загнанного зверя. Наконец стала понятно главная причина, по которой она так не хотела говорить с девушками: она просто боялась их реакции, хоть и была свято уверена, что совершает благое дело. - Вас когда-нибудь били за школой? Если я не буду лезть - будут бить, - она явно хотела добавить в голос побольше угрозы, но всё это звучало, как нелепое оправдание. И самое печальное было, что она сама это понимала, но продолжала сопротивляться из своего чертового упрямства. - Ты что, гребаный оракул, что ли, который в будущее смотрит? - съязвила Тая. Ей явно хотелось продолжить спор, в то время как Нате это всё уже начинало надоедать, судя по раздраженному выдоху. Полина в этом плане ее полностью поддерживала: все четверо знали, что в итоге Олеся проиграет, но зачем-то продолжали приводить какие-то аргументы. И, да, это утомляло. - Всё, хватит, - Ната положила руку на плечо своей девушки, явно призывая ту успокоиться. По-видимому, ее сильно утомил разговор. - Тая права: нам этот театр одного актера не нужен, мы справимся со всем сами. И раз ни нам, ни, как мы только что узнали, тебе, это не доставляет никакого удовольствия, то давай же покончим с этим, - она чуть сильнее сжала плечо Таи, предугадывая ее реакцию на последующие слова. - Мы обе примем твои извинения, Лаврентьева, если ты пообещаешь никогда больше не лезть к нам. Обе, - выделила последнее слово она, выразительно посмотрев на пытающуюся что-то возразить ее девушку. - Я… - Олеся явно была в ступоре. Конечно же, она не ждала, что ее извинения могут быть приняты. Возможно, она даже в глубине души и хотела их принести, ведь, как она когда-то сказала, зла она девушкам не желала. Но гордость, как и всегда, мешала ей быть объективной. Извинившись, она официально проиграет. Не извинившись, потеряет общение с Полиной: девочка надеялась, что, начав этот разговор, она в достаточной мере дала ей убедиться в этом. Тенькина скрестила пальцы за спиной. Почему-то в ней жила уверенность, что сейчас Олеся поступит правильно, но, опять же, с ней никогда нельзя предугадать. И всё же… - Олеся! - Полина поняла, что Лаврентьева почти сдалась. Она не выглядела испуганно, как в начале, наоборот, вся ее поза говорила о какой-то решимости, решимости что-то поменять. Ей нужен был лишь толчок, небольшой толчок. И, произнеся ее имя, Полина дала его. - Я извиняюсь, - Олеся сказала это на выдохе, снова задрав подбородок, но это была ее защитная реакция - даже в такой ситуации она не хотела предстать жертвой. И ее можно было понять. Главное, что говорила она абсолютно искренне. - И обещаю. Полина торжествующе усмехнулась. Черт возьми, она действительно выиграла. *** Сидя в метро, Полина, по уже сложившейся для нее традиции, обдумывала события прошедшего дня под любимые песни в наушниках. Она до сих пор не могла отойти от этого опьяняющего чувства победы над более сильным соперником, хоть внутренний голос ей нашептывал, что это еще не всё, и вряд ли Олеся сдастся так быстро. Но девочка предпочитала его игнорировать: ей хотелось верить хоть во что-то в этой жизни. И, всё же, какая странная логика у Лаврентьевой! Причинять боль, защищая. Хотелось провести параллель между ней и профессором Снейпом из всем известного фильма, кто, как выяснилось в конце, был положительным персонажем, и все эти его язвительные реплики в адрес Гарри были из лучших побуждений. Вот только если он точно знал, что, избери он другую манеру поведения, последствия были бы ужасны, то стратегия Олеси была построена исключительно на ее странных предположениях. Впрочем, разве можно точно знать, как поведет себя другой человек? Всегда существует вероятность, что он поступит по-другому… Тем более, существовали и другие методы защиты от издевок. Это в полной мере демонстрировал Глеб Слойкин, что играл перед всеми в отношения с довольно глупенькой и неловкой в общении Диной. Не будучи девушкой главного "альфача" класса, она бы давно стала предметом насмешек. А так, Полина уже давно сумела заметить, что это просто игра на публику, помогающая девушке выживать в школе. Оставалось надеяться, что она была единственной, кто всё понял со своей устоявшейся позиции наблюдателя. Правда, было непонятно, какую выгоду это приносило самому Глебу. Наоборот, Слойкину это только создавало проблемы. Полина была практически уверена: он влюблен в другую девушку, которой является Настя Стрельникова, ее соседка по парте на алгебре. Было видно, что разумом Глеб пытается контролировать себя и контактировать с девушкой как можно меньше, но некоторые действия у него происходили неосознанно. Полина несколько раз замечала, как в раздевалке из кучи курток, сброшенных с крючков глупыми младшеклассниками, парень доставал пальто Насти и вешал обратно. И вот такие мелкие элементы заботы не давали усомниться в отношении Глеба. Но пока Дина в опасности, он никогда не признается Насте, ведь иначе девушка уже не будет под его защитой. Может, лишь красиво пригласит на последний танец на выпускном, и всё. Так что, вряд ли вся эта игра в отношения бескорыстна со стороны Глеба. Хотя безумно хотелось на это надеяться. Путь в КСК на этот раз, как ни странно, был довольно спокойным, обошлось даже без толчков в спину от куда-то очень спешащих бабулек. И водитель маршрутки попался нормальный, а не пытающийся продемонстрировать все свои "блестящие" навыки управления транспортом, используя технику Шумахера. И, казалось бы, что настроение должно было остаться отличным, но одна мысль об Айне заставила Полину мысленно застонать. Хотелось бы обойтись без падений, а большой гематомного вида синяк на правом бедре словно издевательски говорил забыть обо всех своих желаниях. Неужели действительно брать мундштук? Айна, конечно, сволочь порядочная, но ни одна лошадь не заслуживает того, чтобы ей рвали рот этой живодерской конструкцией. Был, конечно, еще один вариант: последовать совету Димы. Дома Полина даже пошарила по интернету и почитала несколько статей по НХ. Многие из них противоречили друг другу, но основной принцип остался понятен: лидерство. Заслужить уважение и добиться того, чтобы команды были интересны для лошади так же сильно, как и для тебя. Надо было только придумать, как же это всё воплотить в жизнь. "Всего лишь-то", - саркастически хмыкнула Полина, поймав на себе удивленный и немного насмешливый взгляд сидящего рядом парня. В другой момент она бы ужасно смутилась случайно высказанной вслух мысли и еще несколько часов мучила бы себя обвинениями в непроходимой тупости. Но сейчас на месте этого парня ей почему-то представилась Айна, издевательски смотрящая на нее большими умными глазами. И, заставив себя выдержать взгляд, девочка не менее насмешливо выгнула бровь, словно спрашивая, чего ему надо. Тот явно почувствовал себя неловко и отвернулся, а Полина внутри себя праздновала еще одну маленькую победу. И эта победа была вовсе не над тем парнем, нет. Она была над собой, своей слабостью и зависимостью от мнения людей. "Прежде чем дать понять лошади, что ты лидер, нужно самой ощутить себя достойной этого", - подумала она, вылезая из маршрутки. Действительно, помимо плохого характера Айны в работе с ней еще жутко мешают и собственные страхи с неуверенностью. На конюшне было на удивление более-менее тихо, видимо, спорт-группа поседлалась сегодня пораньше. Лишь Ира с Катей тихо переговаривались о чем-то, поливая из шланга уставшую после работы Дженни. Та довольно жмурилась и шевелила ушами, будучи одной из тех редких лошадей, что обожают воду и даже не против, чтобы она попала на морду. - Привет, - улыбнулась Ира при виде девочки. - Как в школе? - Ну, более-менее, - уклончиво ответила Полина, не желая вдаваться в подробности. - А у вас тут как, все живы? - Да, разве что Айна как всегда набедокурила, укусила бедную Карамельку за попу, - тихо засмеялась Катя. - Мы подумываем ее в отдельную леваду перевести, она походу вообще никогда не стабунится. - Понятно, - кивнула Тенькина. - Ну, сегодня она еще немного побудет на свежем воздухе. - Ты сдурела?! - Катя действительно посмотрела на душевнобольную, в то время как Ира не спешила делать выводы. Видимо, Дима рассказал ей про их разговор в прошлый раз. - В поле? На этой? - Мы просто немного погуляем вокруг левад, - успокоила Полина приятельницу. - Я, скорее всего, сегодня вообще не буду на нее садиться. - А… - начала Катя, но была перебита Ирой. - Я тебе потом всё расскажу, - отрезала она. - Удачи, Полин! Девочка благодарно кивнула и направилась к самому дальнему деннику. Если сказать, что встретили ее недружелюбно, то это будет слишком мягко. При виде хозяйки Айна зажала уши и попятилась, глядя на нее даже не со страхом, а каким-то презрением. Еще ни у одной лошади Полина не видела такого взгляда, хотя, вроде как, таких сложных эмоций они испытывать не могут. Такое же поведение продолжалось и дальше: во время чистки кобыла всячески мотала головой, пытаясь сбросить недоуздок, словно специально несколько раз наступала на ноги, а, когда девочка накинула на нее попону, - угрожающе клацнула зубами. Всё это очень сбивало тот относительно уверенный настрой, с которым Полина направлялась на конюшню. Впрочем, она старалась не терять надежды, прокручивая в голове разные слова, с которыми так часто ассоциируют НХ: позитив, уверенность в своих силах, абсолютное спокойствие в любой ситуации. Погода на улице, конечно же, была далеко не лучшая. Мерзкий ледяной ветер продувал насквозь, заставляя зябко поеживаться и стараться как можно плотнее запахнуть куртку, молнию на которой Андрей, между прочим, так и не починил. Айне в ее староватой и в некоторых местах даже дырявой попоне и то было теплее, она хоть зимняя. В левадах лошадей не было: частники, похоже, обеспокоились предупредить, чтобы их любимцев не морозили, а о прокатных позаботились сами конюхи. Этот факт только радовал: одной потенциальной "угрозой", которой в представлении кобылы являлись другие кони, меньше. Полина решила начать с того, чтобы просто постараться добиться от Айны хоть какого-то послушания. Например, спокойной ходьбы рядом: не дергаясь, не мотая головой и вообще не проявляя никаких признаков недовольства. Впрочем, проще было сказать, чем сделать. За первые два круга кобыла раза три попыталась вырваться, умудрившись испугаться зашуршавшего от ветра пакетика, шума проезжающей мимо машины и безумно страшной бабушки, что отважилась даже в такую погоду пойти за грибами. И Полина подозревала, что со стороны Айны это всё была не более чем актерская игра, а якобы страшные предметы были лишь поводом досадить ей. Что ни говори, умом ее природа не обделила. Где-то на седьмом кругу девочка с удивлением поняла, что тактика с максимальным спокойствием и железным терпением действительно работает. Айне надоело пытаться вывести ее из себя плохим поведением, и она притихла, зашагав рядом с опущенной головой. Чем-то в этот момент она напомнила ребенка, для которого невнимание - хуже любого наказания. Пройдя таким образом еще пару кругов, Полина попыталась похвалить Айну так, как обычно хвалят коней - похлопыванием по шее. Но та шарахнулась в сторону от, очевидно, неприятного прикосновения. С грустью отметив, что она пока еще не добилась того уровня уважения, когда важен не вид поощрения, а тот факт, что оно идет от хозяина, девочка протянула кобыле более привычный кусок сахара, который та с нескрываемым удовольствием слизнула. Действительно, баловали вкусняшками ее нечасто. Несмотря на то, что Айна уже получила свое угощение, после этого она прошла еще пару кругов с таким несвойственным для нее спокойствием. Обрадовавшись этому, Полина решила внести еще одно положительное изменение. Об этом она узнала даже не на форумах, а когда-то еще очень давно от мамы, в то время всячески пытающейся помочь дочери сработаться с Мариком. "Еще один очень хороший способ показать лошади, что ты главный", - сказала тогда Елена, "Это каждый раз, ведя ее куда-то, идти впереди нее. У лошади природой заложены определенные ассоциации. Если она будет тащить тебя куда-то, да и даже просто идти впереди тебя, уважения от нее ты никогда не добьешься, потому что она будет воспринимать себя вожаком. Если будешь идти рядом, как в основном это и делают, то она будет воспринимать тебя равным, таким же членом табуна, как и она, которого, конечно, слушать можно, но не всегда обязательно. А вот если это она будет идти за тобой - тогда она почувствует твой авторитет, лошадь поймет, что ты - вожак". Полина тогда спросила, почему же в основном с лошадьми ходят рядом. На что мама ответила, что зачастую неизвестно, уважает ли лошадь тебя достаточно, или не признает в тебе вожака и начнет бороться за это место, как это предусмотрено природой. В таком случае, конечно, подставлять лошади беззащитную спину очень опасно. Она объяснила, что это не способ показать свое лидерство, а, скорее, закрепить его, тем самым почувствовав уверенность в своей лошади. Конечно, отношения Полины и Айны пока не то чтобы не позволяли такого, нет, об этом даже и думать еще было рано. Но девочке пришел в голову немного другой вариант находиться впереди лошади: попробовать идти задом наперед. Так она будет и вести Айну, но и, в то же время, видеть ее. Такая манера прогулки привела кобылу в крайнее недоумение, придав ее морде в чем-то даже забавное выражение. Далеко не сразу поняв, чего от нее хотят, в итоге она всё-таки последовала за Полиной. Как ни странно, Айна не попыталась тараном попереть на девочку, чего та в глубине души больше всего опасалась, или просто встать на месте, а сохраняла расстояние между ними в пару мотков корды. Более того, она даже подстроилась под довольно медленный ритм ходьбы Полины, который она поддерживала, боясь споткнуться обо что-то и полететь на спину. Это, определенно, был успех. Не считая редких дерганий головой, Айна шла за ней почти идеально, так, как по идее должна идти лошадь за своим всадником: без излишней самоуверенности, но активно, чтобы ее не надо было тянуть. Полина позволила себе улыбнуться, а Айна получила на этот раз уже два заслуженных кусочка сахара. Посмотрев на разбитый экран телефона, девочка увидела время и поняла, что пора уже возвращаться: Айне надо было еще всё же дать побегать. К тому же, потом у нее была Сицилия, которую сегодня нужно было работать серьезно и долго: вчера, по словам Иры, у нее был практически выходной из-за того, что свалившаяся с кобылы девочка отказалась садиться обратно. По пути на конюшню Полине в голову пришла еще одна идея. Возможно, она была не такой хорошей, как предыдущая, но попробовать всё же стоило. При мыслях о том, как же завоевать уважение лошади, ей в голову ничего не приходило. Даже Дима, с которым она болтала по телефону, не смог ей с этим помочь, сказав, что для каждого это происходит по-разному, и что она должна понять это сама. Но вот первой ассоциацией, возникавшей у нее в сознании, когда она думала о завоевании уважения человека, была смелость. Что, если это сработает и с лошадью? Тем более, такой пугливой как Айна. На конюшню из левад было два пути: один был довольно крутой тропинкой, спускавшейся с холма, где левады и находились, и вел к западному входу, другой же был более пологим и вел к восточному. Тем не менее, предпочитали в основном пользоваться первым, а всё из-за небольшого, но почему-то ужасно пугающего лошадей ручейка, в который надо было зайти и пересечь на второй дороге. Айну так еще не водили, но Полина была уверена: если даже у всегда невозмутимого Звездного при виде безобидной водички случалась чуть ли не паническая атака, то серая кобыла уж точно не станет счастливым исключением. Возможно, зайдя в него и посредством лишь указания на то, что ей не страшно, девочка сможет убедить ее зайти за ней и тем самым заслужит уважение. Конечно, вся эта затея заняла довольно продолжительное время. Поначалу Айна и думать не хотела о том, чтобы приблизиться к воде. Пару раз она попыталась встать на свечу, постоянно либо дергалась в сторону, либо пятилась назад, так и не давая даже самой Полине зайти в ручей. Тогда девочка решила соединить это с их предыдущим упражнением. Отмотав на этот раз даже больше, чем пару метров корды, она спиной вперед спокойно зашла в воду, с неудовольствием отмечая, что если это всё будет продолжаться еще столько же, то она непременно заболеет. Первые пару минут вообще ничего не происходило. Айна замерла истуканом, совершенно не понимая, что ей делать: вроде как, относительная свобода у нее была, и никто ее ничего делать не заставлял, но и смысла убегать уже не было, как раз потому, что ее никуда не тянули. Полина попробовала немного сократить корду. Это привело к неизменной реакции: Айна начала пятиться, но девочка не дала ей потащить себя за собой, твердо оставшись стоять на месте. В голове лошади сейчас, несомненно, происходила серьезная дилемма, практически как "быть или не быть", только в конном варианте. Но на то ее и считали умной, что в итоге она сделала правильные выводы. Полина не сумела сдержать удовлетворенной улыбки при виде того, как ее подопечная делает пару первых неуверенных шагов. Правда, потом она снова остановилась, и секунд тридцать опять ничего не происходило. Если раньше девочка хотела совсем не влиять на ситуацию, а лишь выступать наблюдателем и грантом уверенности в безопасности ручья, то сейчас какое-то внутреннее чутье подсказало ей, что пришло время показать, кто здесь главный. Поэтому Полина довольно настойчиво начала наматывать корду, со светящимися от радости глазами обнаруживая, что Айна действительно пошла к ней, совершенно не сопротивляясь. Как только лошадь оказалась всеми четырьмя ногами в воде, они начали двигаться вместе. Попеременно оборачиваясь, чтобы не споткнуться, Полина вывела кобылу на другой берег ручья и позволила себе наконец выдохнуть, празднуя свою маленькую победу. Дима был прав, говоря, что НХ выматывает не меньше, а иногда и больше, чем серьезная спортивная тренировка. Если вспомнить, что они сегодня сделали, то, казалось бы, подумаешь, походили час без остановки! Но за одну вот такую тренировку Полина, по сути, добилась большего, чем за все предыдущие вместе взятые. Ведь раньше, если она и заставляла Айну что-то сделать, уже на следующий день та могла снова делать всё по-старому. А сегодняшний день кобыла точно запомнит и сделает определенные выводы. *** В манеже, слава богам, было практически пусто. То ли этому поспособствовало позднее время, то ли дикий холод, но факт оставался фактом: помимо Светланы Алексеевны, ее дочери, разминавшейся на Брикете перед прыжками, и спокойно рысящей по стенке Лизы, никого не было. Полине это, конечно, было только на руку. Она не сомневалась, что, несмотря на определенные успехи в их попытках заниматься НХ, Айна сойдет с ума, если не поносится вволю сегодня, а для этого им нужно было пространство в практически треть манежа. Сбросив с кобылы попону, отцепив повод и наконец закончив со всеми приготовлениями, Полина пустила ее по большому кругу. Почувствовав относительную свободу, Айна развеселилась и практически сразу припустила легким галопом, мотая головой и дергая задом. Но это была скорее игра, чем серьезное сопротивление, и этот факт не мог не радовать. Лошадь даже выглядела довольной и не крысилась, лишь хитро косилась на Полину и подергивала ушами. Краем глаза она также наблюдала за Аней. Тренировка у той сегодня явно не задалась, и обстоятельство в виде только разве что не матом орущей Светланы Алексеевны в полной мере указывала на это. Нет, конечно, надо уметь ездить на любой лошади, это мама вдолбила Полине еще в детстве. Но мать Ани не просто иногда сажала ее на Брикета, она планомерно и настойчиво пыталась сколотить из них спортивную пару, что было довольно глупо. Маленькая, хрупкая блондинка на этом массивном жеребце смотрелось совершенно неуместно. Но дело было даже не в этом - вон, Андрей с Саби поначалу выглядят просто-напросто смешно, но прекрасно чувствуют друг друга. Вот у Ани и Брикета этого контакта не было, и в этом и заключалась вся проблема. Сегодня Аня, видимо, уставшая после школы, вообще сидела неважно, и на каждую попытку жеребца перенять контроль довольно грубо срабатывала руками. Тот же, словно чувствуя ее слабость, лишь еще больше ложился в руку и вытягивал шею, пытаясь окончательно доломать всадницу. Пока у него это не получалось, но он был уже очень близок к своей цели, а ведь они еще даже не начали прыгать. В какой-то момент Полина увидела, как Светлана Алексеевна начала сооружать барьер. И ее бы правда, совершенно не заинтересовал этот факт, если бы не одно маленькое "но". Препятствие было поставлено так, чтобы приземлялся всадник фактически в паре метров от Айны, всё еще носящейся по кругу. Тут она, конечно, не могла не возразить: не надо таких экспериментов, во всяком случае в то время, когда в манеже такая нервная кобыла, как подопечная девочки. - Можете, пожалуйста, переставить препятствие? Не хочу, чтобы лошади столкнулись, - попросила она Светлану Алексеевну. Та ничего не ответила, но осталась у барьера, проделывая какие-то непонятные операции со стойкой. - Раздался голос из провинции! - насмешливая реплика Лизы не заставила себя ждать. Полина, если честно, уже и забыла, что она тоже сегодня работала свою кобылу. Впрочем, работала - это было сильно сказано. Наверное, в ней, когда она сама садилась на Кимберли, всё же просыпались какие-то зачатки совести, и поэтому блондинка никогда не проделывала со своей лошадью всех этих прыжков под метр тридцать, чего требовала от Полины, хоть умения ей и позволяли. В основном она занималась чем-то более спокойным: отрабатывала простые выездковые элементы на рыси и галопе, прыгала небольшие маршруты максимум метр в высоту или вообще просто выезжала в поле. - И давно ты командуешь старшими тренерами, а, младший тренер? Лиза криво ухмыльнулась и, словно решив снабдить свои высказывания еще большей долей пафоса, заставила Кимберли пойти испанским шагом. Это было одно из того рода упражнений, которые Полина терпеть не могла - пафосные, но абсолютно бессмысленные, не используемые ни в одной выездковой схеме из всех, что она знала. И эта картинка: лучащаяся самодовольством блондинка с идеально прямой спиной и начищенных до блеска сапогах, и ее лошадь, неохотно ее слушающаяся, но выглядящая абсолютно несчастной - окончательно вывела девочку из себя. - С тех пор, как всякие слишком много возомнившие о себе выпендрежницы начали задавать тупые и не нуждающиеся в ответах вопросы, - прошипела она так, чтобы ее не услышала Светлана Алексеевна, но прекрасно поняла Лиза. Когда она в последний раз могла вот так, без последствий, огрызаться? Года четыре назад, больше? Хотя… А кто сказал, что последствий не будет сейчас? В этом она убедилась, когда Лиза резко остановила Кимбели, спешилась и целенаправленно двинулась в ее сторону. Понимая, что разговора не избежать, Полина с трудом, но заставила Айну перейти в шаг и подозвала к себе. Предстоящую бурю она хотела встретить лицом к лицу, чего бы ей это ни стоило. Прислушавшись к себе, она поняла, что не чувствует страха. Это было что-то больше похожее на любопытство, желание рискнуть… Что-то, с недавних пор плотно ассоциирующееся у нее с Олесей. Черт возьми, Лаврентьева действительно плохо на нее влияет!.. Плохо ли? Разве плохо, что она наконец нашла в себе силы ответить? Разве плохо наконец выйти из тени, если эта тень надоела? Начинать надо с малого, ведь так? Она никогда не сможет стать кем-то большим ни в школе, ни в жизни в целом, если даже в комфортной для себя среде продолжит позволять обращаться с собой как с пустым местом, ничтожеством… Серой мышкой. Унижать себя и давать людям повод для насмешек своей беспомощностью. Подавлять какими-то своими устоями, которые к ней самой никак не относятся, заставлять зависеть от их мнения. Нет, черт возьми! С нее хватит! Сегодня она победила того парня из маршрутки. Победила Айну. Победила Олесю. Неужели сейчас, с Лизой, знакомой ей чуть ли не с трех лет, будет сложнее? "Нет, не будет", - решила для себя Полина, с каким-то откровенным спокойствием дожидаясь, пока бывшая подруга наконец подойдет. Взгляд она не отвела, встретила, с упрямством отражая эту атаку глазами, которые так любили практиковать на ней окружающие. Ну, так пора сказать им "нет". Вспомнилось разливающееся теплом в груди чувство, которое появилось при виде Айны, послушно выполняющей ее команды. Лиза, конечно, живой человек, и следовать ее приказам не будет, но победить ее она может. Она только что была лидером. Она им и останется. - Послушай, - произнесла Полина, глядя в холодные голубые глаза напротив. Почему-то она совсем не к месту подумала, что у Олеси они гораздо красивее, и из-за этого с ней и спорить приятнее. - Я знаю: тебе доставляет небывалое удовольствие меня доставать, используя все свои преимущества. Действительно, шансы у нас неравны. У тебя - деньги и влиятельный отец, у меня - одно большое ничего. Вот только… Твой отец пусть и влиятельный, но не всесильный. А деньгами, как бы ты ни хотела обратного, всего не купить. И если ты думаешь, что тетя Маша не примет к сведению мои слова насчет тебя, то ты глубоко ошибаешься. Она помнит тебя с детства и знает, кем ты была, и кем стала. Так что, я настоятельно советую прекратить все твои попытки задеть меня. Тем более, у тебя совершенно не получается. Полина выдохнула. Страха всё еще не было. Был лишь адреналин, чувство гордости за себя… И это ощущалось так правильно, что казалось, будто бы она всю жизнь вела себя именно так. Как сильный, уверенный в себе человек, не боящийся высказать вслух то, что он думает. Кто знает, может, она и правда такой человек? Просто и она сама, и окружающие ее люди старательно это в ней подавляли. - Это было… - Лиза смотрела на нее нечитаемым взглядом. В нем не было ни радости победы, ни горечи поражения… Лишь что-то, что Полина никак не могла определить. Но недовольной блондинка определенно не выглядела. Скорее наоборот. - Очень пафосно. Полина еще пару минут стояла, с выжиданием глядя на Родянинскую, но та словно и не хотела ничего говорить. Хотелось услышать в ответ на свою тираду… Да хоть что-нибудь, черт возьми! Уж лучше бы она ей угрожать начала, чем вот так равнодушно отметила некую и правда присутствующую патетику в речи. Но Лиза и правда решила не продолжать. Постояв еще пару минут и всё тем же непонятным взглядом разглядывая Полину, она, словно сделав для себя какие-то выводы, удовлетворенно хмыкнула и залезла обратно на Кимберли. Всю последующую тренировку девочка бездумно гоняла Айну, механически одергивая, когда та уж слишком заигрывалась. Реакция Лизы не давала ей покоя: почему она ничего не ответила? Где-то в глубине души ей всё же хотелось быть оцененной. Она ведь так раньше никогда не делала, так почему же это совсем никак не подействовало на блондинку? Пребывая где-то в своих мыслях, она совершенно не замечала происходящего вокруг. Потом она долго корила себя за эту невнимательность и отвлеченность, а ведь мама еще на обычных тренировках чуть ли не выпинывала ее из седла каждый раз, когда девочка позволяла себе замечтаться. Сейчас же она тренер, а это гораздо большая ответственность. Во время работы просто нельзя думать о чем-либо другом, особенно если эта работа может каким-либо образом навредить физическому здоровью. Но того, что происходило, изменить было нельзя. Это Полина поняла, увидев Аню, со слезами на глазах приближающуюся к барьеру. Который Светлана Алексеевна так и не переставила… Конечно, именно этот момент Айна выбрала, чтобы начать веселиться. Уже какое-то время она абсолютно спокойно наматывала круги, но тут в нее будто вселился демон - ну, или она просто наконец раскрыла свою истинную сущность - и лошадь резво поскакала крестом, не забывая козлить чуть ли не каждые три темпа. Остановить ее, конечно же, не представлялось никакой возможности. Полина, естественно, попыталась. До боли вцепившись в корду и чуть ли не упав от усилий на землю, она начала тянуть Айну к себе, не боясь быть затоптанной. Уж лучше кобыла отдавит ей ногу, чем столкнется с другой лошадью. Но Айна уперлась рогом и, пусть и повернулась мордой к девочке, но начала пятиться, неизбежно утаскивая за собой. Именно в этот небольшой кусок корды, натянутый между Полиной и ее подопечной, и врезался Брикет. Надо отдать ему должное: если бы не впившаяся в шею веревка, он бы, может, и остановился, но та начала душить его. Как и всякая нормальная лошадь, испугавшись, жеребец попытался избавиться от проблемы посредством силы. Руки обожгло резкой болью. Больше не чувствуя земли под ногами, Полина посмотрела вниз и в ужасе вскрикнула. Брикет встал практически на вертикальную свечу, передними ногами поднимая наверх и кусок корды, на котором она повисла. Айна, к уздечке которой корда и была прикреплена, замотала головой в попытках ее отцепить, заставляя в свою очередь Полину болтаться из стороны в сторону и стирать в кровь ладони. Было страшно висеть, но почему-то еще страшнее было отцепиться. Наверное, в технике по безопасности было сказано что-то по этому поводу… Сейчас она не помнила. Ее обуял ужас, когда она поняла, что ее контроль над ситуацией, заключающийся в том, что она до сих пор держит корду - лишь иллюзорный. К счастью, висела она недолго. Через какое-то время жеребец опустился на все четыре ноги, и девочка упала на землю, краем глаза замечая, что рядом в примерно такой же позе лежит Аня. Наконец догадавшись попятиться назад, Брикет вырвался из своего плена и побежал куда-то к дальней стенке манежа. Полину это сейчас не волновало. Голова была совершенно пустой, как будто все более-менее разумные мысли вырвали. Она видела лишь картинку, но анализировать не могла. Хотелось просто закрыть глаза и лежать. Но и этого ей сделать не дали. Чья-то рука, цепко схватив ее за плечо, поставила на ноги, грубо отряхнула и потащила куда-то за собой. Полина не сопротивлялась, чувствуя себя тряпичной куклой, не властной ни над собственным телом, ни над мыслями. Ее совершенно не интересовало, кто и куда ее ведет, что с Аней, что с Айной… Единственное, о чем она готова была умолять - чтобы ее оставили в покое. Но и этого она сделать не могла из-за неспособности высказать хоть одно связное предложение. В себя она пришла лишь в кабинете у тети Маши, когда ее осторожно похлопали по щеке и дали сделать глоток воды. - Полина, ты меня слышишь? - с неподдельной тревогой спросила хозяйка клуба, дотрагиваясь до ее лба. - Может, скорую вызвать? - Не надо скорую, - слабо ответила девочка, наконец, начиная более-менее соображать. Дышать тоже стало проще, значит, основной шок уже прошел. Теперь осталось лишь очевидно противостоять оппозиции в лице Светланы Алексеевны, которая вся прямо-таки полыхала праведным гневом, явно решив свалить всю вину за произошедшее на Полину. Она огляделась. Если у нее шок прошел, то Аня, очевидно, всё еще в нем находилась. Девочку в буквальном смысле трясло, слезы беззвучно катились по ее щекам, которые были бледнее мела. Полине было очень жаль ее, но она не знала, как помочь. - Ну, всё, оклемалась? - грубовато спросила у нее Светлана Алексеевна, и это был явно риторический вопрос. Даже если бы ответ был отрицательным, она бы всё равно продолжила. - Тогда можем начинать! Я еще раз заявляю: здесь нет никакой моей вины. Все, кто был в манеже, подтвердят, что ваш "младший тренер", - эти слова она произнесла противным писклявым голосом, очевидно насмехаясь. - Не умеет гонять лошадей на корде! Мало того, что эта Айна явно ее не слушается, так она еще и отпускает ее бегать по всему манежу! А потом дети страдают! - Это… Это всё неправда! - задохнулась от возмущения Полина. К сожалению, она всё еще не могла говорить длинными связными фразами, и тренер, понимая это, пользовалась преимуществом. В таком случае, оставалось рассчитывать лишь на поддержку Ани. Вроде, в тот день, когда они впервые встретились, они очень даже неплохо пообщались… - Ань, скажи, что такого не было! Но от Ани ждать помощи сейчас явно не приходилось. Она не просто не могла говорить - она не хотела говорить, взваливать на себя еще какой-то груз ответственности за свои слова и поступки, и поэтому лишь продолжала всхлипывать и размазывать слезы по щекам, ничего не отвечая и игнорируя внешний мир. - Вот видите, эта девка нанесла моей дочери психологическую травму! - торжествующе произнесла Светлана Алексеевна. Полина, хоть и злилась сейчас на Аню за ее нежелание принимать последствия своих поступков, против воли пожалела ее. Какой же ужасной матерью надо быть, чтобы использовать дочь в своих целях, чтобы оправдать себя, и не испытывать ни капли раскаяния! Девочка всегда знала, что эта женщина - отвратительный человек, но теперь она предстала перед ней во всей своей красе. - Послушай, Полина… - с сожалением начала говорить тетя Маша, и Полина почувствовала, что ей нечем дышать. Она знала этот ее тон. Знала, что он значит. Таким тоном она разговаривала с детишками, у которых не было денег, но было желание ездить на лошадях, отказывая в бесплатных занятиях. Таким тоном она говорила, что они с Андреем не могут содержать бесплатно более чем одну лошадь. Таким тоном она говорила с ней совсем недавно, объясняя идиотские причины принятия Светланы Алексеевны - человека, потенциально опасного как для ее учеников, так и для кошелька самой тети Маши - на работу. Неужели сейчас всё закончится? Это ведь не может быть конец ее отношений с Аланией! Только не так, когда она действительно ни в чем не виновата! - Всё было совсем не так, - послышался спокойный голос из дверей. Все разом обернулись, чтобы увидеть говорившую, и абсолютно все, даже Аня, порядком ошалели. Перед ними стояла Лиза. И выглядела она совсем не так идеально, как обычно. Полина заметила на ее ладонях почти такие же полоски от корды, как и у нее, разве что крови не было - значит, вот кто помогал Али ловить лошадей. Волосы были растрепаны, а некогда идеальные пикюровские бриджи были испачканы в чем-то, подозрительно напоминавшем навоз. И сейчас эта Лиза так сильно напоминала Тенькиной подругу детства, что просто хотелось броситься к ней, обнять и расплакаться на плече. Но она, конечно же, не могла себе это позволить. - Лиза, что ты имеешь в виду? - настороженно спросила тетя Маша. Она отлично понимала, к чему всё идет, в отличие от Светланы Алексеевны, из глаз которой торжество всё еще не пропало. Женщина явно надеялась выйти сухой из воды. - Начнем с того, что я расскажу, как было всё расположено географически. Полина с Айной занимали где-то треть манежа, Айна, кстати, довольно спокойно для нее бегала на корде. Как и любой нормальный человек, я занималась в свободной части манежа, и поначалу то же самое делала Аня. Затем Светлана, - Полина отметила, что Лиза назвала тренера просто по имени. Этим она явно показывала ей свое пренебрежение. - Начала ставить барьер, чтобы нормально прыгнуть который, надо уметь летать. Я не преувеличиваю: он стоял где-то между I и X, буквально за пару шагов от корды. Полина предупредила Светлану, чтобы она поменяла расположение барьера, что Светлана проигнорировала. Аня пыталась отказаться прыгать, но Светлана при помощи психологического давления авторитетом тренера и матери заставила ее это сделать. В итоге мы имеем то, что имеем: у Ани истерика, у лошадей истерика, Али рвет на себе волосы, а у Полины, между прочим, содраны все руки, и ей их надо как можно скорее обработать, - Полина слабо улыбнулась. Неужели Лиза всё еще забоится о ней? - И всему виной непрофессиональность и халатность одного человека. А что было бы, перевернись Брикет назад вместе с Аней в седле? Вероятно, она бы тут уже не сидела, - на этих словах Аня затряслась еще сильнее, но блондинку это явно не беспокоило - такие, как она, незнакомы с чувством жалости. - Я вообще не очень понимаю, почему вы нанимаете вот таких людей как старших тренеров, зато талантливые ребята уже непонятно сколько торчат в младших, - монолог Лизы прервал телефонный звонок. Вытащив из кармана новенький айфон, она посмотрела на экран. - Прошу меня извинить. И девушка как ни в чем не бывало вышла за дверь, начав разговор с какой-то Ритусей о вечеринке в пятницу. Полине казалось, будто ее одновременно окунули в кипяток и вылили на голову бочку ледяной воды. Она меньше всего ожидала, что Лиза станет каким-либо образом ее защищать. Если честно, до этого момента она вообще о ней не думала, будучи уверенной, что та уже давно уехала по каким-то своим более важным делам, не интересуясь всякими "мелкими инцидентами". И прогадала… - Что ж, в таком случае, я думаю, всё ясно, - тяжело вздохнула тетя Маша. Или, лучше сказать, Мария. Да, для нее эта женщина уже давно стала лишь начальницей и никем более. - Полина, ты можешь идти. Светлана, увольняться будете по собственному желанию или мне самой придется это делать? - даже не удивляясь тому, что владелица конюшни напрочь забыла о ее пораненных руках, хотя у нее в кабинете всегда на случай чего имелась перекись, Полина тихо покинула помещение. Сейчас не было настроения спорить, ругаться. И ее даже не то чтобы прямо так сильно интересовали причины, по которым Лиза произнесла всю эту речь в ее честь. Но узнать всё же надо было. Именно поэтому она терпеливо дожидалась, пока блондинка закончит свой уж точно не сильно важный разговор с этой самой Ритусей. А та явно не торопилась. - Да, конечно, и Мартин тоже должен обязательно быть. Я прослежу! - фальшиво рассмеялась она, оставаясь холодной глазами. - Ладно, прости, меня тут вечно отвлекают, надо же иногда спускаться и до нуждающихся, правда? Ну, всё, давай, я тебя целую, уже жду не дождусь встречи! Передавай от меня всем привет! Пока-пока! - нажав кнопку отбоя и положив телефон в карман, она наконец перевела взгляд на Полину. - Я тебя слушаю, Тенькина. После фразы про "нуждающихся" и этого ее тона, Полина снова с трудом сдержала порыв просто-напросто убить Лизу, снова враз ставшую в ее глазах высокомерной стервой. Но всё же она напомнила себе о том, для чего всё еще стоит здесь, вместо того, чтобы пойти отработать Сицилию и уехать наконец домой. - Почему ты решила защитить меня? - выдохнула она, решив сразу перейти к делу. Ей не улыбалось провести еще больше времени в компании Лизы, как и самой блондинке, судя по ее кислому выражению лица. - Видишь ли, Тенькина, - девушка явно ожидала этого вопроса. - Я думала, что ты окончательно потеряла чувство собственного достоинства, но сегодня ты меня в этом разубедила, - Лиза сделала небольшую паузу, словно подбирая слова, и продолжила. - Но я всё же предпочла бы, чтобы ты считала, будто я сделала это из каких-то своих личных соображений. Если тебе не нравятся версии про то, что я мстила Светлане Алексеевне за тот случай в детстве, или что во мне просто взыграло чувство справедливости, то вот тебе еще одна: я просто отрабатывала на тебе навыки для моей будущей работы. Да-да, не смотри так на меня, - поймав порядком обалдевший от таких слов взгляд девочки, она продолжила. - Я собираюсь стать адвокатом, и для меня твой случай стал идеальным для того, чтобы попрактиковаться. Нравится такой вариант? Ну, вот и верь в него. И продолжай меня ненавидеть, потому что это то, что дает тебе стимул. Не дав Полине опомниться, она картинно распустила хвост, оставляя длинные светлые волосы водопадом струиться по спине, и, как всегда, уверенной походкой зашагала к выходу. А девочка, непонятно почему, решилась послушаться ее совета и принять последнюю из всех озвученных Лизой версий как данность. Это был тот редкий случай, когда ей действительно не хотелось влезать во всё это с головой, оставив всё, как есть: Лиза - терроризирующая ее богатая сука, она… Ну, серая мышка, у которой иногда прорезается голос. Пусть роли останутся прежними. Слабость? Да. Малодушие? Пожалуй. Олицетворение ее как типичного потребителя, одной из тех, что верит в то, что ей проще? Еще как. И, конечно, у нее было это чувство. Чувство поражения, по сравнению с которым все сегодняшние победы как-то уходили на второй план. Но, тем не менее, вместе с этим было так же ощущение того, что она только что преодолела себя. А разве преодолевать себя - не одна из побед? Такая маленькая гражданская война, происходящая у тебя в голове? А ведь, как известно, в гражданской войне всякая победа есть поражение. (с) Марк А. Лукан