Королева серых мышек

Саундтреки: Clairo - Bags Cigarettes After Sex - Sunsetz Flashback [1] Кате шесть лет Детство когда-нибудь заканчивается. Иногда это зависит от нас, иногда — нет. Большинство из нас счастливы вырасти, стать самостоятельными. Но не Катя. Девочка выросла слишком рано, и это было совсем не по ее воле. Она была бы счастлива как можно дольше оставаться ребенком, но после того, что случилось в ту ночь, вся ответственность переложилась на плечи шестилетний малышки. Катя любила темноту. Она обожала ходить по дому, когда свет был уже выключен, и девочке не было страшно. Ни чуточки. Тишина не давила, не отталкивала, наоборот, успокаивала и заставляла приходить в ее пока детскую головку взрослые умные мысли. Но сегодня вечером в доме тихо и темно было недолго. Сестра уже посапывала в своей кроватке, отец храпел на диване в гостиной, а Катю терзало плохое предчувствие. В коридоре послышались шаги и звук выключателя. В щели между дверью и полом появился яркий свет. Катя тихонько встала с кровати и на цыпочках подошла к неплотно закрытой двери и одним глазком выглянула наружу. Там она увидела довольно необычную картину. Около вешалки, всё еще в куртках, стояли какой-то незнакомый дядя и ее мама. Этот дядя крепко прижимал ее к себе. - Мама? - тихонько позвала ее дочь. Женщина отпрянула от незнакомца, и оба недоуменно посмотрели на малышку. - Вы... вы же должны были быть у тети Лики! - испуганно прошептала мама. Они и правда сегодня вместе с папой и Ришей должны были поехать к его сестре Анжелике, но той пришлось срочно выйти на ночную смену, поэтому ничего не получилось. - Но она же нам не помешает, да, Сонь? - кивнул до этого молчавший мужчина на девочку. - Послушай, малышка, ты ничего не говори папе, и я дам тебе конфетку, - он полез в карман. Катя нахмурилась. Голос незнакомца был пропитан фальшью, он противно сюсюкался с ней, как с ребенком. - Папа!!! - громко позвала девочка ни о чем не подозревающего и спокойно спящего в гостиной отца. И тут произошло непредвиденное. Мужчина схватил Катю за шиворот и залепил ей крепкую оплеуху. Было больно, из глаз девочки полились слезы. Мама даже не пыталась остановить незнакомца. Неужели это ее мама? Та, которая готовила вкусный плов и борщ? Та, про которую Катя гордо рассказывала в садике? Та, которая читала им с сестрой сказки перед сном и, прежде чем выйти из комнаты, целовала в лоб? А сейчас Софья спокойно стояла в углу коридора и даже не пыталась отлепить от дочери незнакомца. Девочка так бы и висела, припечатанная к стене, если бы не папа, вскочивший с постели в одних трусах. Он быстро оценил обстановку и повернул мужика к себе, крепко вмазав ему в челюсть. Катя скатилась вниз по стене и поползла к своей комнате, тихонько хныча. А потом мама ушла. Ночью девочка слышала ее громкий голос с обвиняющими нотками, противные крики незнакомца и спокойный бас отца, наполненный презрением. А утром мамы уже не было. Папа сказал, что она уже не придет. Катя, как ни странно, вопросов задавать не стала. Как говорится, не очень-то и хотелось. Она теперь часто слышала слово "любовник". Девочка не знала, кто это, но по интонации понимала, что кто-то плохой. Наверное, так можно было назвать мужчину, бившего ее. Катя быстро научилась готовить яичницу, макароны, пельмени, нарезать хлеб и овощи, заваривать чай. Забота о четырехлетней сестре полностью легла на ее плечи. Папа приходил с работы поздно, ужинали они с Ришей частенько сами. Тема "мама" в их семье стала запретной. Даже тогда, когда отец ничего не сказал Кате, девочка уже многое понимала. Мама больше не придет. *** Flashback [2] Кате восемь лет - Подходите покататься! Шум. Это всё, что было слышно на площади. Шум, бесконечный шум. И этот тоненький голосок просто тонул в нем. В шуме. Немногие замечали маленькую растрепанную девочку в середине толпы, с черными глазами и такими же черными волосами, собранными в неаккуратную длинную косичку. Немногие замечали и ее маленькую рыжую пони, которую девочка крепко держала под уздцы. Они словно были созданы друг для друга: у обеих были выразительные печальные черные глаза, в движениях обеих чувствовались следы какого-то разочарования, а выглядели они напуганными и потерянными. И девочке было больно. Больно от всего. От того, что ее не ценят, что она - просто ненужный человек в этом обществе. Час назад она прыгала метровые барьеры, выполняла выездковые элементы, такие как пируэт, плечо, уступка, ставила лошадь на свечку, и всё это - на той самой неприметной рыжей кобылке. Ее снимали на телевидение, ею восхищались, на нее смотрели сотни тысяч глаз. Но люди неблагодарны. И теперь, им жаль подойти и дать десятирублевую монетку маленькой наезднице и ее пони. Девочка разочаровывалась в жизни, в обществе. Такая маленькая, а уже понимала, что люди - злые, бездушные скотины, самые страшные существа на планете. Если бы не было людей, не было бы несчастных домашних животных, не загрязнилась бы природа, не вырубались бы леса. Попробуйте выпустить на волю обычную курицу. Она умрет в течении двух дней. Она не приспособлена к природе. А люди, они вывели такую породу птиц, которая не может летать и выживать в дикой природе. Животные для них - как машины, как игрушки... Как роботы. - Эй, чего тут встала? - к девочке подошла Женя. Нет, только не она! Эту покатушницу боялись все. За свою жизнь она искалечила бессчетное количество лошадей. И маленькой девочке становилась при одном ее виде противно. - Вали! Здесь мое место! Рядом с Женей стоял высокий каурый мерин. Пока он был еще в сносном состоянии. Но что будет с ним через неделю?! Девочка боялась даже думать об этом. Испуганно собрав в руку повод, она стала быстро пробираться сквозь толпу. Кто-то пытался ударить лошадь, но девочка загораживала ее собой от ударов. Кто-то сыпал на нее трехэтажным матом, но ей было всё-равно. Сейчас там, сзади, стоит страшная, толстая Женя, которая может сделать с ней что угодно. Девочка пробралась ко входу в цирк. Там стояли еще две покатушницы. У одной, рыжей веснушчатой девочки лет двенадцати, конь был хорошим и ухоженным, и это было видно с первого взгляда. У другой же, курящей девушки пятнадцати лет, была настоящая кляча, которую нельзя назвать лошадью - усталая от жизни, замученная скотина. К счастью, ни та, ни другая покатушечница не обращала на нее внимания. - Подходите покататься! - пыталась говорить звонко, но выдавливала из себя только тихое бормотание девочка. Вдруг на нее обернулись. На нее обернулись! Девочке хотелось запрыгать от радости. Кобылка ткнулась носом ей в плечо, за что получила ласковое похлопывание по шее. Смотрела на нее какая-то блондинка лет десяти. С ней был пятилетний мальчик и две женщины. - Мам, можно покататься? - обернулась к коротко стриженной женщине она. - Ну, если только не долго. - кивнула ей мама. - Вы ко мне? - не веря своему счастью, на всякий случай спросила девочка. - Да, к тебе, - улыбнулась мама. - Меня зовут Катя, - сразу сказала девочка. - А это - Лелька. - Лелька... - словно пробуя имя на вкус, протянула блондинка. - Круг сто рублей, два - сто пятьдесят. - тихо сказала Катя. Когда женщина отдала ей триста рублей, девочка помогла блондинке залезть на Лелю и повела ее шагом под уздцы. Блондинку звали Алина. Поводив ее, она посадила на пони ее младшего брата Пашу. Прокатив мальчика два круга, Катя аккуратно остановила Лелю и потрепала ее по шее. - До свидания! - попрощалась она с клиентами. В ответ она услышала "пока". А "цирковая" девочка поняла, что теперь у нее есть целых триста рублей. Во всяком случае, на ужин им с Лелькой хватит точно. Что же делать потом? Она вспомнила последние слова директриссы: "А кто за постой платить будет? Иди ты со своей Лелей на все четыре стороны". Сердце больно кольнуло. Раньше для Кати директрисса была родным человеком. До тех пор, пока она так жестко не предала ее... Цирк сиял разноцветными огнями. Люди входили и выходили. И маленькая девочка с последней надеждой ловила взгляды этих бездушных сволочей. Именно из-за них маленькая Катя разочаровалась в людях. Именно из-за них они сейчас не грелись в теплой конюшне. И именно из-за них не был слышен ее умоляющий голос: "Подходите покататься!" А на следующий день директрисса забрала Лелю, решив, что пони ей еще пригодится. Девочке строго-настрого запретили соваться в цирк. Катя еще два года не могла смотреть на лошадей, пока, уже в Москве, не увидела фото тогда еще бывшего жеребенком Аккорда на буклете КСК с красивым названием — "Алания". *** Flashback [3] Кате десять лет Тихий семейный ужин на этот раз протекал довольно тревожно. С отцом сестры никогда не были близки, особенно старшая, из-за постоянных тренировок в цирке, а после ухода матери из семьи совсем отдалились. И сегодня, в один из редких вечеров, когда папа не задерживался с друзьями на работе и ужинал вместе с дочерьми, он был очень взволнован. - Вы ведь знаете про маньяка, который свирепствует в городе? - без предисловий начал сидящий во главе стола молодой мужчина с усталыми глазами. - Будьте осторожны, девочки, будьте осторожны. Я буду провожать вас в школу, гулять вам пока лучше не ходить. Сейчас вам лучше не гулять с друзьями. Старшая девочка медленно кивнула. На лице ее не было особых эмоций, она спокойно продолжала есть макароны. Младшая же чуть не подавилась и отложила в сторону вилку, с отвращением глядя на еду. Дело в том, что маньяк убивал детей. Жестоко истерзанные трупы с дыркой ровно посередине головы находили в разных местах. Никаких следов убийца не оставлял. Маленькую девочку нашли в парке, тело старшеклассника — в "курилке" за школой, дошкольника — на детской площадке. Между ними не было ничего общего, кроме фамилии. Воронцовы. Словно маньяк искал кого-то определенного, зная лишь фамилию, убирая из списка "подозреваемых" таким своеобразным способом. И всё было бы ничего. Всё было бы совсем не страшно, если бы не одно маленькое "но". Фамилия этой небольшой семьи была именно такой. Воронцов Олег, Воронцова Екатерина и Воронцова Арина сегодня наслаждались последним совместным ужином в их жизни. Дальше происходила какая-то чушь, по-другому не назовешь. И, если бы все эти события описывались в каком-нибудь детективе, то любой, хоть каплю смыслящий в книгах человек, назвал бы его третьесортным. Но, к сожалению, это была чертова реальность, такая глупая и жестокая. Риша не послушалась отца и всё-таки пошла вечером гулять. Дойти до места встреч с соседскими мальчишками и девчонками она не успела — труп обнаружили недалеко от входной двери в подъезд. Похороны проходили тихо и, как бы глупо не звучало, по-домашнему. Не было долгих речей, не было фальшивых слез. Пришли лишь несколько друзей Арины, пара одноклассников и отец с сестрой. Катя не пролила ни одной слезинки. Только губы были странно искривлены, а глаза — пустыми. Мать не приехала. Любовник оказался для нее важнее мертвой дочери. Олег спешно переехал вместе с теперь уже единственной дочерью в Москву, куда раньше приезжал только на каникулах, так как опасность всё еще была, да и немалая. Но, как оказалось, на Рише маньяк остановился. Никто не знал, почему была именно она. Убийца говорить тоже отказался. Маньяка нашли через месяц, ведь на месте последнего преступления он оставил улики. Его звали Борис Стальцов. Он был пьяницей, наркоманом, жил в столице, а в их город переехал только для того, чтобы совершать злодеяния. В Москве у него осталась десятилетняя дочь, Валерия, которую он держал в бесконечном страхе, обещая бить за каждую провинность. О преступлениях отца она не знала. После того, как мужчину посадили в тюрьму, девочку отдали в детдом. Эти две одинокие души познакомились на суде. Обе ни в чем не винили друг друга. Ведь дети не должны отвечать за поступки своих родителей. *** Катя смеется. Запрокидывает голову и громко-громко смеется. В воздух. Другие посетители кладбища шикают на нее и просят вести себя потише, но девочке наплевать. Ведь мало кто видит, что телефон у нее выключен, а по щекам текут слезы... Смех уже становится более похожим на плач. Катя пытается сдержаться, не дать волю этим соленым каплям. Валерия Стальцова. Полное имя подруги знакомой на могильной плите звучит очень непривычно. Она ведь просто Лера. Рыжая, холеричная, легко взрывающаяся. Умеющая хранить свои и чужие тайны. Вечно идущая против общества, придирчивая. Эмоциональная, но умеющая сдержать себя, когда надо. Мстительная, злопамятная сволочь. Манипуляторша чертова. Играющая на эмоциях. Своих и чужих. Упрямая дура. Идиотка. Предательница. Недавно Катя срезала свою рыжую прядь. Чтобы уже ничего не напоминало о Лере. Только от этого еще больнее. Рыжая прядь была частью ее. Это как отрезать руку или ногу. Так же больно. Она думала, что вся та безумная, невыносимая боль, которая сопровождала ее всего одну секунду, во время движения ножниц, тут же пройдет. Уж лучше перетерпеть одну секунду, чем мучаться всю жизнь. Ведь анестезии для душевных операций просто не существует. Но нет. Стало, почему-то, еще больнее. Теперь эта боль будет преследовать ее вечно. Катя впервые в жизни приняла неразумное решение. Она впервые выбрала из двух зол большее. У Кати слезы текут по щекам, а она хохочет. Так надрывно. Хрипло. Без единственной нотки света в голосе. Потому что его уже никогда не будет. Катя достает из кармана листок. На нем - пять слов. Мама Лёля Риша Аккорд Лера Катя не знает, зачем приписала сюда последних двух. Да кто они ей?! Аккорд, он... Он просто конь, с которым у нее была близость больше, чем у всех других ребят с конюшни со своими лошадьми, просто конь, с которым она сливалась в одно целое, скача на нем, просто конь, которому она доверяла больше, чем себе... Просто конь. Да. Аккорд продан. Аккорда продали в КСК "Милитари", где ему будет хорошо. Так Катя говорила всем, кто пытался "соболезновать" ей с потерей любимой лошади. Она никогда не любила Аккорда. Ведь она - однолюб. А все те прокушенные губы, все те мокрые подушки, все те разорванные его с ней фотографии - это так... Лера же - вообще просто интересный для нее человек. Она не подруга, какой была для Кати сестра, она не любимый человек, которого у нее никогда не было, и уж точно они не были настолько близки, как когда-то они с мамой. Девочка никогда не была против нетрадиционной ориентации, но она ведь однолюб всё еще, да? Хочется привычно заправить за ухо рыжую прядь, но Катя дотрагивается лишь до чуть ли не с корнем отрезанного клочка. Она с горькой усмешкой вспоминает все те редкие моменты, когда она дотрагивались до Леры. Их было всего два, и девочка помнит их, как сейчас. Первый раз был года два назад, на Новогоднем празднике у них в КСК. После конного представления, в котором Катя, конечно же, принимала участие, всех вытолкнули водить хоровод. Несмотря на кучу глаз, закатанных куда-то даже выше потолка, Дед Мороз и Снегурочка пошли по кругу. Так получилось, что они встали рядом. Это было не просто прикосновение, это был такой долгий момент... Кате потом не хотелось почему-то отпускать ее руку. Глупость, правда? Второй раз был буквально за пару дней до смерти Леры. Тогда они сидели и пили чай, и Катя просто попросила ее передать ей печенье. Их пальцы случайно соприкоснулись. Вот это было настоящее прикосновение, не долгое, как в прошлый раз, а такое мимолетное, короткое, которое безумно хотелось продлить. Тоже идиотство. Катя снова смеется. Только в этот раз так тихо, что никто уже не шикает на нее. Катя смеется из-за своей глупости. Ну, какой нормальный человек будет запоминать такие идиотские моменты, как прикосновения к абсолютно чужому человеку? Катя опять смотрит на листок. Последнее имя всё еще не зачеркнуто. Не хочется этого делать. Она до крови прокусывает губу, снова пытаясь не дать волю дурацкой воде в глазах. А потом в ее голове созревает идея. Девочка проводит пальцем по губе, которая словно не чувствует боли, и на ее пальце оказывается кровь. Лера Последнее имя какое-то особенное. Наверное, потому, что зачеркнуто алым цветом, и это явно не краска. Катя встает и, даже не бросая последнего взгляда на могилу подруги знакомой, уходит. Но, сколько бы она не убеждала себя, а сердце знает правду...