Why Do We Fall

/ / Он ведёт машину по чернильно-тёмным улицам Готэма и вдруг понимает, что в суматохе и думать забыл о Джокере. Его семья и друзья всегда были на первом месте, но он видит стрелку, подползающую к трём часам, и чувствует страх, обвивающий горло. У него нет плана. Он планировал ворваться в Аркхэм, нарушить своё слово и схватить Джокера. Но это не нравилось Луи, и Лиам начинает сомневаться во всём этом. Лиам не представляет, что сможет сделать без комиссара Томлинсона на его стороне. Он думает о сделке. О том, чтобы оставить Бэтмена и Готэм позади и начать новую жизнь. Он думает о прощании с Найлом и Альфредом. От этой сцены в горле встаёт комок. Он думает о том, чтобы открыться всему миру. Он думает о том, что сказал бы Зейн. Решил бы он, что Лиам был трусом? Героем? Он нажимает на газ, когда в его голове снова появляются мысли о Зейне. Он мечтает перемотать время назад: никогда не приказывать Зейну убираться из города, не обвинять его во всём этом. Это было несправедливо, и теперь он ушёл. Лиам не сомневается: он никогда не сможет забыть выражение лица Зейна. Абсолютно опустошённое. Он мечтает забрать свои слова обратно и сделать так, чтобы Зейн снова улыбался. Сделать так, чтобы он снова и снова стонал имя Лиама так, как на простынях в комнате того отеля. Задумавшись, Лиам едва не проезжает дерущихся людей. Он замечает их в зеркале заднего вида и разворачивает машину. Они привлекли его внимание не просто так — одежда одного из них. Форму арестантов Аркхэма не спутаешь ни с какой другой. Сложно рассмотреть что-то в темноте, но выглядит так, словно преступник побеждает. Каждый его удар сбивает другого человека с ног и оставляет глухой звук эхом летать по переулку. Второй мужчина на его фоне кажется крохотным, и ему лучше бы просто сдаться — но каждый раз он поднимается с земли и отвечает громиле достойнее, чем многие, кого видел Лиам. Лиам знает, что это человек, который стрелял в Луи. Он знает, потому что преступник явно торопится скрыться. Он раздражённо рычит каждый раз, как невысокий противник загораживает ему дорогу. Лиам может почувствовать его вину. Он думает о последнем разе, когда видел Луи. Луи, лежащего на земле, пустого и холодного — противоположность того Луи, к которому он привык. И он пытается прогнать из головы мысли о том, что это был, возможно, совсем последний раз, когда он видел своего лучшего друга. Лиам бросается вперёд и останавливает кулак громилы до того, как тот снова врежется в лицо его противника. Он даже не смотрит на спасённого парня, просто отталкивает его назад. Беглец из Аркхэма таращится на Лиама, испуганно оглядывая костюм Бэтмена. — Не трогай меня, — хнычет он, и Лиам рычит от злости. Он бьёт мужчину под колено, чтобы свалить на землю. Когда тот падает, Лиам думает, что Луи, возможно, падал так же, крича от боли… Лиам пинает, бьёт и стегает парня на земле до тех пор, пока всё вокруг не превращается в размытую картинку — как тогда, в отеле, с Марсденом. Ему всё равно, если он убьёт его, потому что всё, что он слышит — крик Луи. До того, как почти незнакомый голос начинает звать его по имени, а знакомые руки —оттаскивать назад. Голос незнакомый, потому что Лиам старался забыть его, а руки знакомые, потому что Лиам чувствителен к прикосновениям. Он помнит людей по тому, как они хлопают его по плечу, по рукопожатиям, по всякой ерунде — так как он смог бы забыть то, как эти худые руки обвивают его плечи? Он едва не сворачивает шею от того, с какой скоростью оборачивается, чтобы убедиться — за его спиной стоит Зейн. Лиам быстро поднимается на ноги, одержимый разрушением, и сжимает кулаки — и он собирается пустить их в ход, если Зейн здесь для того, чтобы драться с Лиамом. Но Зейн отстраняется, прислоняясь спиной к стене, и зажмуривает глаза, готовясь к удару. Что-то останавливает Лиама, и он опускает руки. Он приходит в себя и быстро оглядывает дрожащего Зейна. Все части его тела, которые не скрыты одеждой, в синяках и порезах, и выглядит так, словно он стоит из последних сил. Он был тем, кто дрался со стрелявшим в Луи. Тем, кто не дал тому уйти. — Что ты здесь делаешь? — хрипло спрашивает Лиам, с беспокойством глядя на распухший левый глаз Зейна. — Я знаю, ты приказал мне уйти, но… — начинает Зейн, и его голос дрожит от страха. Лиам ненавидит то, что является причиной этого — себя. — Я не смог. — Почему нет? — спрашивает Лиам, ногой придавливая к земле преступника, который пытается встать. Зейн пожимает плечами, и его лицо искажается от боли, которую приносит это незамысловатое движение. У Лиама нет слов. Зейн в Готэме, он стоит здесь, перед ним, и он дрался с преступником, которого искал Лиам. Слишком много совпадений. Лиам делает шаг вперёд, и Зейн напрягается. — Я не обижу тебя, — говорит Лиам. Он хочет, больше всего на свете хочет, чтобы вся боль Зейна стала его болью. Прежде, чем он может сделать что-то глупое, вроде того, чтобы шагнуть вперёд ещё и коснуться Зейна так, как он мечтает, звонит его телефон. На экране имя Найла, и Лиам смотрит на ублюдка на земле прежде, чем ответить. — Тебе лучше быть здесь сейчас, — говорит Найл, и его голос грубый. — Они только что использовали дефибрилляторы. — Он жив? — спрашивает Лиам, пытаясь прогнать изображения, заполоняющие сознание на словах Найла. — Едва ли, — честно отвечает Найл. — Я нашёл его. Найл шумно выдыхает, и Лиам почти видит, как он сжимает кулаки. — Привези его и оставь в машине, я разберусь с ним, — тон Найла пугает Лиама. Это редкость, когда в нём нет привычного веселья — теперь он холодный и расчётливый. Лиам вешает трубку, не говоря больше ни слова, и поднимает на ноги громилу, который уже без сознания. — Луи в порядке? — спрашивает Зейн, всё ещё смотря на него испуганно. Наверное, у Лиама снова помутнение рассудка, но он просит его сесть в машину, не спрашивая, откуда он знает про Луи, и бросает преступника на заднее сидение. — Как ты узнал про Луи? — спрашивает он, когда может сосредоточиться на дороге, а не на разбитом лице Зейна. — Я был там, — тихо признаётся Зейна, и Лиам бьёт по тормозам. Конечно, он был. Кровь Лиама начинает закипать. Почему он, блять, всегда там. Он чувствует себя виноватым за то, что наговорил Зейну раньше, но если Зейн имеет какое-то отношение к тому, что произошло у водонапорной башни — он убьёт его не задумываясь. — Ты думаешь, что я причастен к этому, — равнодушно говорит Зейн. Это не вопрос, а утверждение. — Я слышал, что случилось с Джокером, так что я направился к башне проверить, что происходит, может, нужна моя помощь — конечно, тебе трудно в это поверить, но это так. Я был там, когда Луи приехал, и видел, как этот подонок выстрелил в него. Я преследовал его, чтобы помочь тебе поймать его, — говорит Зейн, глядя в окно. Он говорит честно, Лиам чувствует это. — Почему? — тихо спрашивает Лиам. Зейн молчит секунду, а потом Лиам чувствует его взгляд на себе. Он не поворачивается, но чувствует растущее напряжение между ними. — Почему я остался? Не знаю. Когда ты сказал мне убираться, я собирался сделать это. Зачем оставаться рядом с тем, кому твоё присутствие приносит только проблемы, хотя ты хочешь, чтобы ему было хорошо? Но мне нужно заботиться о сестре, она для меня на первом месте, и поэтому я не ушёл. Почему я помог? — он замолкает, чтобы перевести дух, и Лиам слышит, каким дрожащим получается вдох. — Потому что я хочу доказать тебе, что я не плохой. Никто не верит в меня, но я подумал, что ты, возможно, если я… Я не знаю, — концовку он бормочет себе под нос, и сердце Лиама почти останавливается. — Мне жаль, что я подставил тебя, Лиам, мне очень жаль. Ты можешь мне не верить, но я не хотел. Мне нужны были деньги, которые я так и не получил, — говорит Зейн, и он звучит слегка сердито и очень грустно. Лиам тормозит у больницы и со вздохом поднимает голову. — Ты хочешь, чтобы я ушёл? — спрашивает Зейн, и на этот раз Лиам снимает маску и наконец смотрит на него. Глаза Зейна мертвы. Ореховый цвет всё ещё в них, но насмешливые огоньки, которые так нравились Лиаму, исчезли. Его осунувшееся лицо в синяках и ссадинах после драки с преступником на заднем сидении. Он выглядит так, словно лишился всего, даже надежды, а теперь он в машине Лиама и смотрит на него так, будто Лиам — всё, что осталось. Лиам наклоняется вперёд и оставляет на губах Зейна целомудренный поцелуй. Когда он отстраняется, Зейн смотрит на него с искренним удивлением. Мужчина на заднем сидении громко стонет, и это возвращает Лиама в реальность. — Жди здесь, не упускай его из виду, — говорит он, быстро натягивает маску и бежит в больницу. + Он легко находит палату Луи, ориентируясь на количество журналистов, столпившихся у дверей. Он раздражённо ворчит и громко кашляет, чтобы отвлечь их внимание от двери в палату. Наступает тишина, которая тут же взрывается щелчками фотоаппаратов. — БЭТМЕН! — кричит кто-то. — В сторону, джентльмены, — говорит он своим самым угрожающим голосом, и они испуганно отступают. Первая вещь, которую он видит, войдя в палату — перебинтованную голую грудь Луи. Конечно же, бинты были белыми когда-то, но теперь они ярко-красные. Вторая — голова спящего Гарри на ногах Луи. Найл встаёт со стула у изголовья кровати и идёт к нему. — В машине, — говорит Лиам, и Найл кивает. — О, и да, Найл, не волнуйся о другом пассажире, я объясню позже, — Найл снова кивает, теперь — растерянно, и выходит из комнаты. Появляется медсестра и испуганно зажимает рот ладонью, когда видит Бэтмена возле кровати Луи. Лиам готов признать, что выглядит, наверное, действительно жутковато. — Как он? — спрашивает он, и медсестре нужно время, чтобы прийти в себя. — Он очнётся через пару часов, он отлично справляется. Его сердце останавливалось дважды, но оба раза удалось спасти его. Мы удалили пулю из его рёбер, почти все они сломаны или повреждены. Потребуется много времени, прежде чем он встанет на ноги, но это случится, — шепчет она, чтобы не разбудить Гарри, и Лиам чувствует груз, который падает с его плеч. — Когда проснётся, передайте ему, что я сказал ни о чём не волноваться, — говорит Лиам. Он точно знает, что Луи, когда очнётся, будет волноваться не о себе, а о городе. Медсестра кивает и улыбается. Лиам быстро исчезает из комнаты. + Внизу Найл прижимает Зейна к машине, заломив ему руки за спину. Лиам вздыхает и бежит к ним, быстро проверяет заднее сидение, чтобы увидеть, что преступника там уже нет. Он снова поднимает взгляд на Найла — костяшки его пальцев красные и припухшие. — Какого чёрта, Ли? — шипит Найл, переводя взгляд с Зейна на Лиама, и его щёки горят так же ярко, как огоньки раздражения в глазах. — Отпусти его, — спокойно говорит Лиам и одаривает Найла предупреждающим взглядом. — С Зейном порядок, Найл, — повторяет он. — Он предал тебя! — негодующе восклицает Найл, но Лиам снова смотрит на него — и на этот раз Найл замолкает. — Где стрелявший? — спрашивает Лиам, меняя тему, оставляя Найла хмуриться в растерянности. — Полицейские взяли его, — он потирает костяшки пальцев с жестокой улыбкой. — В конечном счёте. — Ладно, нужно вернуться домой. Нам необходим план, — улыбается Лиам и открывает заднюю дверь, чтобы Найл забрался внутрь. — Он не идёт, не так ли? — спрашивает Найл, бросая на Зейна недобрый взгляд через плечо Лиама. Лиам отвечает, открывая переднюю пассажирскую дверь и нежно целуя Зейна в щёку. — Ты припёзднутый, — бормочет Найл. Лиам слышит, как фыркает Зейн, и не может согнать с лица улыбку. + Путь обратно в поместье Пейнов ужасно неловкий. Найл пользуется каждым удобным случаем, чтобы косо взглянуть на Зейна, и это только усугубляет ситуацию с напряжением между Лиамом и Зейном, которое так никуда и не делось. — Ладно, нам надо поймать совершенного психа и придумать безупречный план, так что я пока что молчу. Пока что, — заявляет Найл, стягивая костюм даже раньше, чем Альфред успевает закрыть дверь. Это то, к чему Альфред привык, так что он подбирает перчатки, плащ и маску, отмечающие путь Найла до гостиной. Зейн застенчиво улыбается Лиаму, и Лиам — потому что он может — снова целует его. Это то, к чему Альфред не привык, так что он смотрит на них, открыв рот. + Изрисованная карта и ожесточённые споры ни на шаг не приближают их к разработке идеального плана. Лиам заканчивает свою горячую речь, когда на экране мобильного высвечивается имя Луи. Они с Найлом обмениваются предупреждающими взглядами, и после короткой потасовки и пары укусов Лиаму удаётся отобрать телефон у Найла. — Луи, — восклицает он, забыв о том, что мужчина может быть слишком чувствителен к громким звукам. Он слышит знакомое хихиканье, слегка нервное, но всё равно. Луи жив, и, конечно, первая вещь, которую Лиам слышит от него — смех. — Ох, Луи, — выдыхает Лиам. Он почти потерял его. Они почти потеряли его. — Скучал по мне, Пейн? — каркает Луи, передразнивая Джокера, и Лиам смеётся. Он отворачивается, и, к счастью, никто не видит, что он плачет. — Как ты, всё в порядке? — спрашивает Лиам и слышит в ответ мягкий смех. — Лучше не бывает. Что у вас с планом? — вот оно. Лиам знал, что у Луи в приоритете город, а не своя жизнь. — И где Гарри? Сердце Лиама падает в пятки. — В каком смысле?! Он остался с тобой, — говорит Лиам, и Найл растерянно поднимает брови. Луи не отвечает, и Лиам слышит, как он сглатывает. — Не волнуйся о нём, отдохни немного прежде, чем отправишься в Аркхэм, — говорит Луи, и он, должно быть, вкладывает последние силы в эти слова. Лиам кивает, бормочет: «Я рад, что ты вернулся» и вешает трубку. + Он действительно отдыхает немного, как и предложил Луи — засыпает, свернувшись в кресле, с глобусом у головы и Зейном, сидящим на полу у его ног. Найл даже не делает вид, что борется со сном, и уходит в свою комнату. Проснувшись, первым делом Лиам проверяет свой мобильный, и там сообщение от Гарри с коротким «я в порядке». Лиам верит этому и пишет Луи, что Гарри в безопасности. Альфред входит в комнату и кидает ему на колени Gotham Gazette. Он мрачен. Лиам вздыхает, трёт глаза и осторожно трясёт плечо Зейна, чтобы разбудить его. На первой странице фотография на фоне Аркхэма, где Джокер стоит с большим белым флагом в руках. На нём неровными красными буквами выведено: «Бэтмен сдаётся», и Лиам не собирается читать статью. Он знает, что это очередное дерьмо, где Бэтмен выставлен преступником и причиной, по которой Джокер всё ещё на свободе. — В Аркхэме полно помощников Джокера, — предупреждает Альфред и добавляет, прежде чем выйти: — Не включайте новости. Лиам вздыхает и утыкается лицом в тонкую диванную думку, которую использовал как подушку. Он чувствует узкую ладонь, ласково поглаживающую его колено. Он опускает взгляд на лицо Зейна и проклинает себя за то, что не сделал этого раньше. Левый глаз Зейна заплыл, и его синяки наливаются неприятной желтизной. Лиам слезает с кресла, находит, приносит одну из кучи аптечек, рассованных по всему дому, и садится напротив Зейна, скрещивая ноги. Зейн не поднимает головы, ему всё ещё сложно встречаться с Лиамом взглядом. Лиам достаёт ватную подушечку и антисептик, чтобы очистить его лицо. Он проводит пальцами по тем местам лица Зейна, где нет порезов и синяков, и он совершенно очарован тем, насколько Зейн красив. — Извини, что был так груб с тобой, — тихо говорит он и искренне надеется, что Зейн знает, как тяжело ему просить прощения. — Всё нормально, я привык, — отвечает Зейн, по-прежнему избегая взгляда Лиама. — Нет, не нормально. В смысле, я всё ещё немного зол, потому что ты предал меня, но я верю, что это было для твоей сестры. Я знаю, как это — быть готовым на всё, чтобы защитить кого-то, — он выдавливает на палец обеззараживающую мазь и проводит по порезу на щеке Зейна. Его прикосновения становятся совсем невесомыми, когда Зейн вздрагивает. — И я верю, что я нравился — и, надеюсь, всё ещё нравлюсь — тебе, — Лиам чувствует себя смущённым, произнося это. Ему словно снова пятнадцать, он ощущает себя застенчивым неуверенным школьником. Но он продолжает смотреть на Зейна, не обращая внимания на то, что Зейн избегает смотреть на него. — Ты сказал, что я дерьмо, — говорит Зейн, и сердце Лиама сжимается от вины, когда его лицо искажается от боли — и она вовсе не из-за порезов. Он откладывает мазь, мягко обхватывает лицо Зейна двумя руками и заставляет его поднять голову. Глаза Зейна по-прежнему опущены. — Я не думаю так, клянусь. Я был зол и выместил это на тебе, мне чертовски жаль, — говорит он, и если это звучит так, будто он вымаливает прощение — ему всё равно. Лиам прошёл ужасно долгий путь один и не собирается отпускать единственного человека, который мог бы стать ему попутчиком. Он нежно целует Зейна в щёку и прижимается виском к его скуле. — Извини меня, — шёпотом повторяет он. — Ты сказал, что надеешься, что всё ещё нравишься мне? — говорит Зейн, и Лиам навостряет уши. — Нет. Думаю, ты не просто нравишься мне, Лиам. Это объяснило бы, почему моя бестолковая задница сидит на твоём полу, вся в синяках и ссадинах, — заканчивает он, вальяжно растягивая гласные. Лиам резко поднимает голову; он бредил этой ленивой манерой разговора во сне и наяву. Зейн смотрит на него со знакомой развязной улыбкой и искорками в тёмных глазах. Лиам смеётся и целует его снова. И снова. И снова, пока они не начинают хихикать друг другу в губы, как подростки. — Простите, что мешаю вам заниматься этим тошнотворным дерьмом, но нам нужно идти, — кашляет Найл, стоя в дверном проёме. Лиам и Зейн шарахаются друг от друга и синхронно поворачиваются к нему. Вместо ожидавшейся злости на лице Найла широченная улыбка. — С тобой мы тоже подружимся, — обещает Зейн, проходя мимо него. — Только не так, как ты подружился с Лиамом, — морщится Найл и подмигивает покрасневшему Лиаму, который натягивает костюм. — Значит, всё в порядке? — уточняет Найл прежде, чем они уходят. — Вроде того, — соглашается Лиам, пытаясь унять тревогу, разрастающуюся в сердце, и сжимает руку Зейна. — Пошли.