***
Когда так долго находишься во тьме, забываешь, как может быть прекрасен свет. Он начинает раздражать, приносить неудобства, как небезызвестный «сигаретный ожог» на старой пленке с бесценными воспоминаниями ушедших лет. Меня солнечный свет перестал радовать довольно давно. Куда большее наслаждение я получала от изучения свитков змеиного саннина и стойкого аромата дурманящих трав, наполнивших мою комнату. Окутанная невесомой дымкой, вкушая яд сигарет, я полностью отстранилась от света, вновь погрузившись в таинственный и чуждый для меня мир шиноби. Продолжительное затворничество помогло мне прийти в равновесие с собой, дало хрупкое понимание того, зачем я здесь и что я должна сделать. Временная слабость Орочимару – не более чем время затишья. Каждые четыре дня я получала отчет о состоянии здоровья Кимимару, каждый день – о самочувствии змеиного саннина. Бесконечный поток трижды перепроверенной лжи и графиков, с обещаниями обязательного выздоровления как первого, так и второго. День за днем, пока вместе со стопкой доносов я не получила прощальное письмо. - Гимэй, - пальцы мои коснулись прохладной бумаги, мне не нужно было вскрывать его, чтобы узнать, что хотел сказать мне Кимимару. Перехватив губами тлеющую сигарету, я поднялась со своего кресла, подхватила трость и, едва ковыляя на больной ноге, направилась в лабораторию. - Саэки-сан, - толстяк, имени которого я так и не узнала, кивнул мне, отлепляясь от стены и становясь рядом. Если бы мне представился шанс узнать его ближе, то я бы узнала, что толстяка зовут Тойя. Что у него есть младший брат, который живет в небольшом поселении рядом с Ото, что каждые несколько дней он отсылает брату весточки и желает вернуться домой, чтобы наконец сделать предложение понравившейся девушке. И что каждую раз Тойя самолично проверяет мою еду на наличие ядов. Просто так, по причине, которую я когда-то знала, но предпочла забыть. Но я решила, что не хочу сближаться с людьми, жизни которых так или иначе заберет этот мир. Поэтому, так и не воспользовалась ни единым из всех предоставленных мне шансов узнать толстяка. - Пятерка звука не вернулась? – мы свернули в широкий коридор, парень услужливо замедлил шаг, позволяя мне спокойно ковылять на больной ноге. Он покачал головой. Уже через пару дней Саске прибудет в Ото. Буря начинается с первых ветров, собирающих невесомые облака в громоздкие тучи. Мир замирает, восторженно и смиренно наблюдая за тем, как неспокойные удары грома разбивают привычное течение жизни, предупреждая свет о наступлении тьмы. - У меня будет небольшая просьба к тебе, - я остановилась возле крутой лестницы, ведущей к выходу из убежища, Тойя ступил на первую ступень и услужливо подал мне руку. – Когда тоно-сама придет в себя, я хочу об этом знать. Это очень важно. Толстяк кивнул, задумчиво хмурясь. Возможно, он не самого большого ума и, скорее всего, следит для Орочимару, но зато он исполнителен и услужлив. Этого достаточно для того, чтобы держать его рядом. В конце концов, все здесь, так или иначе, кому-то прислуживают, докладывают, являются чьими-то марионетками, зная это или же нет. Плюс моего положения был в том, что я точно знала, что желает дергать за ниточки. Мы вышли на небольшую тропинку, ведущую к еще одному выходу из убежища. Ею мало кто пользовался и лишь в тех случаях, когда в логово Орочимару требовалось доставить что-то по-настоящему большое. Именно через эти ворота был доставлен Суйгецу и выведен Шин, на котором змеиный саннин ставил эксперименты для Данзо. Я скривилась, невольно вспомнив виновника большинства моих бед, чувствуя, как желчь подходит к горлу, вместе с тихим презрением к этому человеку. Что-то внутри меня дернулось, опасливо напоминая, что эти реакции и мысли – не мои. Дернулось и тут же замолчало. - Вы привезли её? – я обернулась на толстяка, тот утвердительно кивнул, и я торопливо, почти отбросив трость, зашагала навстречу потерянному другу. - Держите ее! - Да ты сам попробуй! На кой черт Орочимару сдалась эта бешеная?! - У-уходит! Лови, стреножь ее! Стреножь! Я остановилась, поймав на себе удивленный взгляд толстяка. Картина, представшая пред нами была трагично-эпичной, прочем, как и все в этом треклятом мире. Но мне было плевать. Я замерла шагах в десяти от места развернувшейся схватки, и сердце мое болезненно сжалось. Но это была приятная боль. - Саэки-сан, вам лучше остаться здесь, - прорычал толстяк, хватаясь за рукоять короткого меча. Я лишь покачала головой, накрыв его руку своей, и коротко, но так искренне, счастливо улыбнулась. А затем, придав своему лицу более чем равнодушное выражение, отрывисто, но достаточно громко рявкнула: - А-ну, отошли все от моей кобылы! *** Если бы можно было повернуть время вспять, то я бы никогда не сунулась в деревню Дождя. Если бы тогда у меня было больше мудрости, то ноги бы моей не было в Отто. Если бы когда-то я имела больше смелости, то клан Учиха был бы жив. Но прошлого не вернешь, а настоящее преподносит нам удивительные сюрпризы, ради которых все еще стоит жить. Отослав любопытствующих шиноби, я осторожно подошла к изрядно истощавшей кобыле, медленно протянув к ней руку. Глубокие миндалевидные глаза с изумлением уставились на меня, а я лишь тепло улыбнулась: - Ну здравствуй, моя дорогая, - надрывно, но все еще сдерживая себя, прошептала я, положив ладонь на морду Куро. – Как же мне тебя не хватало… Я почувствовала, как напряглась лошадь рядом со мной. Все еще изумленный взгляд изучал мое лицо, копыто нервно ударило по сухой земле. Опасность своего положения я осознала слишком поздно. Резко поднявшись на дыбы, Куро громко заржала, отпрыгивая от меня и, клянусь подштанниками Сенжу, гневно сощурила глаза. - Эмм, милая, давай поговорим? – я шумно сглотнула, выкинув вперед трость, даже не надеясь, что эта жалкая деревяшка меня защитит. – Богом клянусь, я не хотела тебя оставлять, но обстоятельства… Кобыла фыркнула, принимаясь рыть копытом землю, и медленно наступая. В глазах ее теперь плясали сами черти, с шумом выдыхая горячий воздух, она неотрывно смотрела на меня, разве что не скаля свои огромные желтые зубы. Раньше, в своей далекой и далеко не радостной юности, я искренне верила, что настоящий приступ паники – это когда на тебя несется с десяток вооруженных мужиков. Как же я ошибалась. Настоящая паника меня охватила тогда, когда я осталась наедине с мстительной кобылой. - Но я же тебя все равно нашла! – выкрикнула я, каким-то невообразимым образом уклоняясь от таранного забега безумной лошади. Больная нога беспокоила меня меньше всего, а вот повторный перелом всего скелета, которым так недвусмысленно грозила мне лошадь, пугал меня намного больше. – Куро, не устраивай сцен, ты же знаешь, что для меня нет кобылы важнее, чем ты! На что эта скотина лишь презрительно повела ухом, медленно обходя меня по кругу. Я помнила, на что способна эта животина, а потому не расслаблялась ни на мгновение. Но, даже в такой ситуации, я с каким-то детским восторгом наблюдала за каждым ее выверенным шагом, за тем, как перекатываются мышцы под крепкой шкурой и плещется злоба в агатовых глазах. Те, кто утверждал, что травоядные не могут быть по-настоящему опасны, просто не видел мою Куро. Недовольно ударяя хвостом по своим бокам, она пилила меня взглядом, не прекращая обходить по кругу, словно бы выискивая удачный момент для нападения. В какой-то момент мне стало даже смешно: мои ровесники сейчас сражаются с преступниками, защищают свой дом или же просто рискуют понапрасну, а – представить только! – пытаюсь не попасть под раздачу своей же кобылы. - Если ты не угомонишься сейчас, то мне придется применить меры, - отрезала я, удобнее перехватив трость. – И тогда, я… Договорить мне не дали. Сохраняя пугающее молчание, Куро сорвалась с места, обходя меня сбоку, лишь для того, чтобы снести корпусом в сторону, роняя к своим ногам. Но ей не удалось. Тело среагировало быстрее, уклоняясь и совершая обходной маневр. Невероятное ощущение. Незабываемое, как и первый поцелуй. Время словно остановилось, мои мышцы напряглись, а тело совершило какой-то невероятный бросок, всего на мгновение касаясь ногами земли, чтобы тут же оттолкнуться от нее, в один сильный и быстрый прыжок, перепрыгивая на толстую ветвь дерева. Сердце билось в ритме заведенного моторчика, дыхания не хватало. Ухватившись за широкий ствол, я чуть покачнулась, все еще пытаясь прийти в себя. С земли на меня отрешенно смотрела моя кобыла. А мгновением спустя мою ногу свела острая боль. Не сказать, что Куро была мне не рада, но обиду хранить эта кобыла умела. Целыми днями мне приходилось обхаживать гордое животное, пытаясь заслужить прощение. Успокаивало одно – меня больше не желали убить, хотя и полное игнорирование меня как своего хозяина не приносило особого комфорта. Но я была рада, чертовски рада тому, что наконец появилось существо, которому я могу хоть частично доверять. - … И так я оказалась здесь, - Куро вышагивала по деревне неторопливым шагом, позволяя мне привыкнуть к роли наездницы. Прошло пару дней с нашей душещипательной встречи, лошадь немного поостыла, оценила силы, да и поняла, что лучше нам дружить, чем враждовать. По крайней мере, я на это надеялась. Очень не хотелось отправлять на убой единственное существо, которое было со мной не из-за эгоистичных побуждений. Я чуть наклонилась вперед, погладив кобылу по шее: - Я рада, что мы снова вместе. На что госпожа лошадушка лишь насмешливо фыркнула.***
- Судя по всему, Кимимару не пережил того боя, - Орочимару прищурился, отложив донесение одного из многочисленных мелких осведомителей. Я лишь хмыкнула, отгоняя от себя неприятное чувство вины и предательства, изо всех сил стараясь сохранить на лице выражение непоколебимого спокойствия. Если бы я не знала змеиного саннина, то могла бы даже подумать, что за равнодушием он мог прятать сожаление. К сожалению, Орочимару я знала достаточно хорошо. - Некоторые думают, что это честь для шиноби – погибнуть в сражении, - равнодушно ответствовала я, проверяя капельницу. Мне не хотелось говорить о смерти Кагуя, но положение одной из игрушек Орочимару не позволяло мне отклониться от «вежливой беседы». – Куда более важно, Саске вот-вот прибудет в Отто. Я полагаю, шиноби Конохи могут последовать за ним. Не будет ли лучше сменить убежище? Орочимару задумчиво прищурился, не поднимая на меня своих хищных глаз. На долгие несколько минут в комнате повисло гнетущее молчание, я закончила возиться с капельницей и отошла, все еще внутренне надеясь на продолжение диалога. - Пока в этом нет необходимости, - прохрипел Орочимару, и я почувствовала, как янтарные глаза пилят мою спину тяжелым взглядом. – У меня есть поручение для тебя, курохэби. Я замерла, так и оставшись стоять с тряпкой у раковины, чувствуя, как руки начинают дрожать. Страх или волнение – мне было не важно, прошло то время, когда я копалась в собственной душе, пытаясь выудить на свет собственных демонов. Куда важнее был самоконтроль, который сейчас я позволила себе потерять. Нет, дело было не в поручении, а в том, что оно могло принести с собой. Легко быть сильной, когда ты под защитой еще более сильного. Но что случится, если я на самом деле переоценила свои возможности? - Я слушаю. - Встреть Саске-куна у границы деревни. Самообладание – прекрасная вещь, особенно, когда его часто и упорно тренируешь. Смеющийся, хриплый голос Орочимару все еще звучал в моей голове, даже спустя несколько часов, когда убежище осталось далеко за спиной. О, этот человек хорошо узнал меня и теперь, виртуозно играет на слабостях моего характера. Ярость, раздражение захлестнули с новой силой, я глухо рыкнула, ударив здоровой ногой по боку кобылы. Та недовольно фыркнула, в свою очередь, ударив копытом по земле, но спорить не стала. Оно и к лучшему, в последнее время я чувствовала странные перемены в моем характере, да и в мироощущении тоже. Словно одна программа заменяется другой, и я пока не решила, рада ли я этому или нет. Мы остановились неподалеку от деревни, я устало выдохнула, облокотившись на ее круп, безучастно наблюдая за тем, как солнце клонится к горизонту. Куро лениво щипала траву, то и дело отмахиваясь хвостом от вездесущих мошек. Мне бы чувствовать волнение или воодушевление от предстоящей встречи, но я уже давно не возлагала надежд на посторонних мне людей. В сознании остался лишь холодный расчет и, признаться честно, порой меня это пугало. Саске уже не воспринимался как запуганный ребенок, но исключительно как средство для достижения собственных целей. К счастью, хотя бы они у меня не изменились. Куро была первой, кто услышал посторонние звуки. Обеспокоенно подняв голову, она повела ухом, переступила с ноги на ногу. Я выпрямилась, удобнее перехватив трость, прогоняя запоздалую мысль о том, что пора бы уже приобрести более внушительное оружие, и активировала шаринган. Ожидаемый гость подал голос спустя мгновение, ошарашенно и несколько сипло: - Ты? - Я. Мне пришлось поднять взгляд, чтобы увидеть уставшее и изрядно потасканное лицо младшего Учиха. Драная рубаха, сбитые руки и ноги. И такая тоска во взгляде, хоть топись. Сердце предательски ёкнуло, но лицо мое оставалось все таким же отрешенным, как и минуту назад. Невозможно предугадать реакцию ребенка, тем более, такого, как Саске. Куро, до сего момента, спокойно стоявшая, вдруг решила напомнить о себе, громогласно заржав. - Тише, дорогая, - я погладила кобылу по шее, коротко кивнув: - Свои. А ты, - мой взгляд вернулся к несколько растерянному пареньку, - пойдем со мной. Орочимару ждет тебя. Лошадь развернулась, все еще бросая подозрительные взгляды на мальчишку, и размеренно зашагала вдоль по дороге. Торопиться не следовало, даже она это понимала. Саске не растерялся – спрыгнул с дерева и послушно проследовал следом, как-то слабо держась за свой бок. В основании его шеи чернела метка Орочимару, раз и навсегда отсекая нерадивого птенца от его гнезда. А мне почему-то думалось, что солнце вот-вот скроется за горизонтом и нам придется идти в темноте. - Я хочу знать, - вдруг подал голос не-последний из клана, - это правда? Ты теперь с Акацуки? Мы с Куро переглянулись, лошадь презрительно фыркнула, а я повела плечом, чуть обернувшись к мальчику. Его ониксовые глаза смотрели на меня, губы сомкнулись в единую упрямую линию. Видимо, встреча с братом прошла не совсем по канону господина Кишимото, а значит какие-то изменения в этот чертов мир я все же привнесла. Радости это не добавляло, а вот новых забот – вполне. Я покачала головой. - А ты теперь с Орочимару? Он нахмурился, отведя взгляд. Продолжать разговор сейчас было бесполезно, Саске до сих пор находился под впечатлением от погони и боя с Наруто. К тому же, меня не покидало ощущение, что за нами следят. Паранойя, возможно, но лучше не развивать никаких душещипательных тем там, где всегда могут затесаться лишние уши. До самого убежища мы добрались без неожиданностей. Передача не-последнего из клана тоже прошла успешно: я проводила Саске до коридора, ведущего в покои Орочимару, коротко кивнула Кабуто, и поспешила скрыться, надежно схоронив себя в одном из многочисленных ходов, ведущих в южные лаборатории. И лишь когда нога моя переступила порог собственной комнаты, я позволила себе устало прикрыть глаза, прислонившись спиной к двери. Долгожданная тишина обволакивала мое сознание, с силой разрывая кольцо внутреннего диалога. Несколько секунд слабости – ничто, по сравнению с тем, что мне предстоит провернуть. Рука рефлекторно скользнула по бедру, пальцами касаясь проклятой метки, по телу прошлась неприятная дрожь. В голову прокралась странная мысль о том, что посеявший ветер, пожнет бурю.