Нереально

— Так, теперь наш ястреб сидит на одной жердочке со всеми, — я чиркнула зажигалкой, жадно затянулась. — Я сейчас расплачусь. Саске, милый, ты видишь? Я плачу. Очередная нервная затяжка. Затем ещё, и ещё — пока не сойдет мелкая дрожь с кончиков моих пальцев. Обито выплюнул нас с Суйгецу прямо у моста в Убежище, посеяв настоящую панику среди караула. Ещё бы, ведь так эффектно я ещё здесь не появлялась. Вокруг тут же засуетились шиноби из постовых, нас окружил гул голосов и лихорадочная суета. Потом был Онва, прожигающие взгляды и молчаливое обещание оторвать мне голову, но позже — наедине. Видимо, люди моего мечника работают лучше, чем я предполагала, и моё Северное уже в курсе печальных событий в Тетсу, но Куни. Саске появился через пару часов. На его плече повис то ли уже мертвый, то ли находящейся при смерти Итачи. И от вида его, мне понадобилось собрать всю свою силу воли, чтобы не броситься к телу безутешной вдовой. Саске подтвердил, что брат ещё жив, и потребовал любую помощь, которую я могу оказать. Как плату за спасения от Конохи. Умный птенчик. Итачи поместили в одну из лабораторий, под землей. Подключили к системе искусственного поддержания жизни и начали экстренно накачивать витаминами, микроэлементами, питательными веществами, аминокислотами. В общем, всем, что могло помочь Учихе продержаться до тех пор, пока я не решу его проблему с глазами. Я затушила сигарету, чувствуя острую нехватку никотина в крови. На периферии то и дело вертелся Онва, словно показывая: вот он я, всё вижу, всё знаю, чуть что — на куски порежу. — Что с Итачи? — Саске повернулся ко мне, всё ещё злясь за то, что не позволила в очередной раз спуститься к брату; удивительно, а ведь ещё год назад младший молился на его смерть. — Умирает, — я полностью погрузилась в неразрешимую дилемму: закурить ещё одну или подождать. — Саске, скоро утро. Может, тебе поспать? — Это не то, о чём тебе сейчас стоит думать, — быстро отозвался он. — Ты поможешь ему? Я вздохнула, отвернувшись к маленькому оконцу. За ним уже розовел новый день, и мне отчаянно не хотелось начинать его с улюлюканья над младшим Учиха. Мне самой следовало поспать хотя бы несколько часов, пока Обито не явился выставлять свои требования, а Сенжу не подкатила с личной армией своих адептов Воли Огня. Интересно, Саске уже знает, что я сделала дыру в голове его Сакуры? — Саэки, — позвал меня парень, возвращая к себе моё внимание. — Помоги ему. — Помогу, — повела я плечом, всё же сдавшись на милость своей никотиновой зависимости. Прикурила сигарету, делая несколько коротких затяжек, смутно припоминая, что это первый и последний подарочек Сая. — Мы имплантируем тебе его глаза, после чего, предположительно, Итачи пойдет на поправку. — А если нет? — Твои глаза всё равно останутся непобедимы, — я прибила парня ледяным взглядом. — Ты спасешь Итачи, — уверенно сказал Учиха, встретив мой взгляд стальной выдержкой. — Ты обещала. Интимный момент прервала широко распахнувшаяся дверь. Я обернулась, без всякого удивления обнаружив перед собой Обито. Из-за маски, лица его было не видно, но сильно потрепанный местами плащ ясно давал понять, что Учиха только что вернулся с поля боя. Ну, или что он упал в колючки. — Вся семья в сборе, какая отрада для глаз, — грубо поприветствовал он нас, громко захлопнув за собой дверь. Саске хмыкнул, быстро вернув себе бесстрастность. Он смерил беглым взглядом утреннего гостя и, сделав для себя какие-то выводы, обошел меня сбоку и удобно устроился у стола, явно решив задержаться. Я проводила Саске задумчивым взглядом, отстраненно припоминая, почему я так хотела быть от Учиха как можно дальше. И как так получилось, что теперь я ими окружена? В прямом смысле. — А теперь, дорогие мои, расскажите мне, почему вы решили, что я позволю превратить мой дом в новое логовище мирового зла? — собрав всю решимость в кулак, борзо спросила я. — Думаю, потому что у тебя нет выбора, — просто ответил мне Обито, проходя вглубь кабинета и становясь напротив меня. — Или у тебя есть другие варианты? Как там, кстати, Итачи? Я прищурилась, прожигая мужчину взглядом, полным неприкрытой злобы. — Думается мне, Зецу уже тебе доложил, — я ответила, кожей чувствуя усмешку под оранжевой маской. Саске сложил руки на груди, наблюдая за этой заведомо проигрышной перепалкой и думал, что пора заканчивать этот цирк. За всё время, проведенным в вынужденной компании Обито, он успел изрядно устать от привычки мужчины всех испытывать на прочность. — Что дальше? — спросил младший Учиха, одним простым вопросом возвращая нас на грешную землю. — Данзо скрылся. Сейчас он может быть где угодно. — Прости, Саске, — Обито легко переключился с меня на парня, — Сейчас Данзо не самая большая твоя проблема. — Ты сказал, что она, — кивок в мою сторону, — сможет помочь. — Если захочет, — протянул Обито. — Са-чан хочет помочь своим старым друзьям? Помнится мне, когда-то вы с Саске были довольно близки. — Если Саске будет достаточно вежлив со мной, — в тон мужчине протянула я. — И если Обито-кун перестанет играть со мной в глупые игры. — До умных ты ещё не доросла, — припечатал старший Учиха. — Хватит. Оба, — рыкнул Саске, не шелохнувшись со своего места. — Я и пальцем не пошевелю, пока Итачи в таком состоянии. — Я сделал всё, что мог — привел тебя к единственному человеку, который обеспечит Итачи полный покой и поспособствует выздоровлению, — развел руками Обито. — Кто же знал, что ты умудрился поругаться с единственным человеком, который всегда ставил ваше благополучие выше своего собственного. — Всё, остановитесь. — я приложила пальцы к переносице. — Саске, я уже согласилась помочь. Ничего не обещаю, но знаю точно: чем быстрее мы извлечем из Итачи его глаза, тем быстрее начнем стабилизировать его состояние. А это значит, что сейчас ты прекращаешь рефлексировать и быстро принимаешь решение: мне эти глаза выкинуть или имплантировать тебе? — Ты можешь это сделать? — вдумчиво спросил Саске. — Нет, это будет делать другой нинмедик, имеющий квалификацию, — я качнула головой. Младший словно нехотя отлепился от стола, прошел мимо меня, не произнеся ни слова. Его мучали сомнения, которые хорошо мне знакомы. Неизвестность парализует не хуже страха, но если он считает себя действительно сильным человеком, то сделает правильный выбор. — Я дам ответ сегодня, — сказал он, прежде чем выйти. — Мне необходимо это обдумать. Как только дверь за ним закрылась, атмосфера стала пугающе-тревожной. Это всего второй раз, когда я остаюсь с Обито наедине. Мои руки разбила мелкая дрожь. Внутреннее напряжение нарастало и, чтобы избавиться от него, мне пришлось закурить. Точнее, именно сейчас я испытала острейшую необходимость сделать это, чтобы придать себе чуть больше уверенности. Чиркнула зажигалка. — Итак, ты спас меня, — я медленно обошла мужчину по кругу; в этом рассеянном свете из окна его долговязая фигура казалась ещё выше и тоньше, кто бы знал, сколько силы скрывают эти длинные руки. — Зачем? — Оттуда столько агрессии, Са? — единственно-видимый глаз прищурился в едкой усмешке. — Убийство той девочки ещё будоражит твое воображение? Или это затаенное чувство вины? — Не смешно, — я затянулась, гоня прочь призрачную дымку Харуно. — Сенжу скоро будет здесь, а с ней и буйный Узумаки. И мне совершенно не улыбается встречаться ни с Первой, ни с её карманным джинчурики. Немедля ни мгновения, Обито перехватил мою руку под локоть, болезненно сжав. Отвратительно и унизительно, но, — боже помилуй, — крайне возбуждающе. Ощущение опасности, разумеется, охватившее меня в то же мгновение, как первый болезненный импульс достиг мозга. — Назови моё имя, — едва ослабив хватку, приказал он. — Тоби? Ох… — и снова острая боль. — Мадара-сама~? — маска приблизилась к моему лицу, алое пламя шарингана как неприкрытая угроза. — О-би-то~ Он отпустил меня, затянутая в ткань рука поднялась к маске-спирали; пальцы Учихи легко справились с застежкой, и я наконец увидела лицо человека, которого боялась слишком много лет. — Очаровательно, — восторженно выдохнула я, лаская взглядом каждый уродливый шрам, обезобразивший его лицо. Чудовищно хотелось прикоснуться, отщипнуть кусочек уцелевшей плоти, чтобы засунуть в пробирку и узнать секрет такой поразительной живучести. Разрезать, заглянуть внутрь, убедиться лично — осталось ли что-то от его кровеносной системы, или Обито Учиха действительно живой труп? Мужчина откинул маску на стол. Та прокатилась несколько сантиметров и замерла, я проследила за ней взглядом, невольно задумавшись; было ли в этом жесте что-то глубинно-психологическое или это был просто порыв? — Я помню, как ты впервые появилась в Амэ, — вдруг сказал он, обратив свой взгляд на меня. — Испуганная голосящая девочка с проклятой печатью и шаринганом в глазницах, — он вскинул бровь, когда я полезла в ящики за бутылкой. — Пэйн хотел избавиться от тебя, но мне стало интересно. А потом ты начала рассказывать вещи, о которых никто не должен был знать. — Обито, давай мы избавим друг друга от унизительных фактов моей биографии, — я замерла с бутылкой, раздосадовано цокнув языком. — И перейдем к той части, где мы уже друзья. Вместо слов, Учиха достал из поясной сумки маленький потрепанный блокнот и продемонстрировал его мне. Я вцепилась пальцами в горло бутылки, не чувствуя ног. Обито торжествующе усмехнулся, прошел мимо и расслабленно опустился в моё кресло за столом. — Если ты сейчас сделаешь вид, что не узнала его, то покажешь себя полной дурой, — криво улыбнулся Обито, бросая блокнот на стол перед собой. — Ну же, не разочаруй меня, Са-чан. О, эти записи я бы узнала даже разорванными на мельчайшие куски. Те самые записи, которые я потеряла ещё, будучи под крылом Орочимару. — Где ты взял его? — серьезно спросила я, не шелохнувшись. — Кабуто, — мужчина хмыкнул. — Это был его… членский взнос. — И ты, не будь дураком, с радостью принял его. — Разумеется. Учиха сполз по спинке кресла чуть ниже, по-хозяйски устраиваясь на моём месте. Я потянулась вперед, оставляя тлеющую сигарету в пепельнице. Если Обито, имея на руках мой блокнот, продолжил совершать те же ошибки, то, значит, он так и не смог расшифровать записи. Поставила на пол бутылку. — И всё же… Тетсу, но Куни. Ты бы не стал так рисковать ради каких-то записей, если только… — я удивленно вскинула брови. — Ты в отчаянии. Ты оказался в глубокой заднице и теперь хочешь, чтобы местные, то есть я, показали тебе выход наружу. Я права? В воздухе повисло тяжелое предчувствие угрозы. Я оскалилась, нависнув над столом и широко расставив руки. Смотреть на Обито сверху вниз было даже забавно. Возникало смутное ощущение дежавю. — Я могу свернуть тебе шею одним движением, — напомнил он, сохраняя безмятежность в голосе. — Помни об этом, когда открываешь свой рот. — Я всегда об этом помню, Обито, — заверила я мужчину, изобразив улыбку. — В любом случае, я обязана тебе, — я потянулась через стол, открыла верхний ящик и одним движением смахнула туда блокнот. — А я жутко не люблю быть кому-то обязанной. Так, мы возвращаемся к моему первому вопросу. Что, конкретно от меня, ты хочешь, Обито? Какое-то время Учиха молча испытывал меня мучительным взглядом своего единственного глаза. Полулежать на столе было крайне неудобно, поэтому я села на него, подобрав больную ногу. Таким образом, я продолжала возвышаться над Учихой, поддерживая иллюзию хозяйки положения. — Ты поможешь мне выиграть эту войну, — наконец сказал он.  — А если я откажусь? — на всякий случай спросила я. — А ты откажешься? — усмехнулся Обито, испытывая мою выдержку. Я хмыкнула, сложив руки на груди, прекрасно осознавая, что меня втягивают в заведомо проигрышное дело. Нет, то что Обито проиграет, а заодно с ним и Мадара, и все причастные, я знала всегда. Но одно дело они — люди, которым было судьбой написано остаться в аутсайдерах, другое дело — я. — Я соглашусь при одном условии, и его ты знаешь, — сложив руки на груди, заявила я. — Но мы ведем эту занимательную беседу уже довольно долго, а я всё так и не услышала эти три заветных слова, которые так мечтаю от тебя получить. Голова Обито едва качнулась в сторону, уголок губ его дрогнул. Он пожирал меня ликующим взглядом, за которым была лишь бескрайняя ледяная пустыня. Он продолжал молчать, и молчание это было таким же многообещающим, как лезвие клинка у моей шеи. И когда это беспокойное ожидание стало действительно невыносимо, он пообещал: — Будет тебе Данзо, — легко сорвалось с языка Обито, словно бы он только этого и ждал. — Дорогой, ты знаешь, как угодить женщине. Обито ничего не ответил. Молча надел маску и уверенно направился прочь из кабинета. Я провожала этого ужасного манипулятора с чувством, что меня опять где-то очень мощно обманули. Уже переступив порог, Обито вдруг обернулся, легко коснулся пальцами моего подбородка, приподнимая голову и, таким образом, удерживая её. — Запомни вот что, Саэки. Ты умна. Но ты никогда не будешь достаточна умна, чтобы вертеть на своем пальчике абсолютно всех вокруг.

***

Солнце слепило. Солнце разъедало мои глаза, заставляя их нещадно слезиться. Это настоящая пытка, но Онва назвал её «прогулкой на свежем воздухе». Словно бы за последнее время я недостаточно нагулялась. Шиноби вывел меня на балконы с южной стороны, откуда хорошо просматривалась долина. Прохладный ветер трепал полы моей юкаты, облизывал голые ноги, отчего тело била мелкая дрожь. Ох, если бы не это солнце. Если у Обито получится с его планом, то я возрадуюсь только из-за отсутствия этого ядовитого света. — Так, значит, теперь мы дружим с Обито? — как бы между делом заметил Онва, когда мы прошли уже второй или десятый круг по балконам. — Обито ни с кем не дружит, — хмыкнула я, неспешно ковыляя под ручку с другом. — А что на счет тебя? — не унимался Онва. — Он объяснил, чего от тебя хочет? Я повела плечом и кратко пересказала мечнику суть недавнего разговора. И чем больше я говорила, тем мрачнее выглядел шиноби. Его, как и меня, совершенно не радовала перспектива стать марионетками в руках безумного кукловода. А то, что Обито по-своему безумен, было ясно так же, как-то, что солнечный свет слепит. — Как ты думаешь, от Кагеро но Сато ещё что-нибудь осталось? — я остановилась, засуетившись в поисках сигарет. — Деревню давно с землей сравняли, — припомнил Онва, прищурившись в задумчивости. — Да и шиноби там вроде как не жалуют, насколько я помню. — Идеально же, да? — я бодро прикурила сигарету. — Страна, далекая от интриг шиноби, свободный рынок услуг и абсолютная стена из горной гряды. — Тридцать лет назад это не спасло их от Такигакуре, — выгнул бровь Онва. — То есть, когда я предлагал тебе сбежать, ты себя пяткой в грудь била, а теперь… — А теперь Шисуи встал раком перед Цунаде Сенжу, и это только вопрос времени, когда он приведет шиноби Конохагакуре прямиком к нашим стенам, — раздраженно сплюнула я. — Если это произойдет, то четвертая мировая начнется в Северном. Надо предусмотреть все варианты. Онва хмыкнул, переведя взгляд с моего лица на раскинутую безжизненную долину на горизонте. Молчал долго, обмозговывая мои слова и прикидывая одному ему известные вещи. — Та деревня слишком далеко, никто не согласиться уйти, — заключил он, изобразив самое серьезное выражение лица. — У нас всего три варианта, — он выставил ладонь, начиная загибать пальцы. — Искать другое место, расформировывать организацию или отбиваться здесь. — Ты за какой? — иронично вскинула бровь я. — Отбиваться, — не замедлив с ответом, отрезал мечник; а потом, словно смутившись собственной отчаянности, добавил. — Всё равно умирать, так хоть не как бездомные собаки. — Так, это всё-таки наш дом? — чуть улыбнувшись, спросила я, чувствуя, как в груди разливается тепло и тихая, светлая грусть. Онва взял меня за руку, сплетая пальцы, сжимая крепко и удивительно нежно. — Это наш дом, — тихо и твердо сказал он, увлекая в объятия и позволяя спрятать лицо в широкой груди. — Гребанное отступничье убежище во главе которого стоит выдающийся человек. Ну и ты ещё. — Задница.

***

— В общем, всё оказалось примерно так, как я и предполагала: ты не сдержал обещание, бросил меня на произвол судьбы, — хотя, чего ещё было ожидать? — и теперь медленно и мучительно умираешь. Сука ты, Итачи. Я стояла перед больничной койкой, на котором комфортабельно расположился человек, который за последние несколько лет всю душу мне вынул. В палате было слишком душно, повсюду разносился едкий запах медикаментов, который медики уносили с собой на поверхность в волосах и на одежде. Где-то на периферии суетилась перед операцией Чиэса — единственный нинмедик на Убежище, которая не побоялась покопаться у Учихи в голове. Мой взгляд рассеянно скользил от маски на лице Итачи к тонкой системе внутривенного вливания, которая опутала его тело, как поводок. Садистская часть моего сознания едко обещала, что быть Учихе на этом поводке до конца его дней, милосердная же всё твердила, что пора дать этому шиноби умереть. — Нет, Итачи, умереть я тебе не дам, — нервно усмехнулась я, поднося к губам сигарету. — Ты будешь жить долго, мой дорогой. Жить и мучиться, как я. — Курохэби-сама, здесь нельзя курить, — разнесся по палате голосок Чиэсы. Её глаза горели праведным гневом, изящные кулачки подперли бока. — Если вы хотите его убить, то избавьте меня от необходимости оперировать безнадежного пациента! Я вскинула руки в примирительном жесте, убирая сигарету обратно в пачку, медленно, словно клинок в ножны. Женщина недовольно покачала головой, мол, и зачем вообще я всем этим занимаюсь, и продолжила подготовку инструментов. Периодически поглядывая на меня, чтобы тут же пресечь все недопустимые действия. Я усмехнулась, думая про себя о том, до чего же забавный у меня персонал. Надо бы узнать у Онвы, за что эта душка попала в немилость закона. Я обернулась, чувствуя на себе тяжелый взгляд, но найти его обладателя так и не смогла. Чиэса, полностью погруженная в документы, казалось не замечала ничего вокруг. — Так или иначе, скоро всё закончится, — я хмыкнула, протянув руку, чтобы коснуться волос Итачи, но остановилась всего в нескольких сантиметрах от его головы. Просто, решила вдруг, что ни к чему такая сентиментальность. Особенно сейчас. Процедура извлечения была назначена в тот же день. Чиэса заверила меня, что состояние Итачи стабильно плохое, и это была самая хорошая новость, которую мне довелось услышать за сегодня. Все были на нервах, чувствуя особое значение этой операции не только для отдельно взятых людей, но и как уникальную возможность раскрыть очередную тайну шарингана. Мы с Саске наблюдали за последними приготовлениями через смотровое окно из соседнего помещения. Учиха стоял как вкопанный, зорко следя за тем, как голову его брата опутывают печатями, треть из которых сейчас считаются запретными. Нам пришлось остричь волосы Итачи и выбрить часть его волос в основании черепа, чтобы добраться до затылочной доли мозга. К ней мы подключили ээг, которое поможет фиксировать малейшие изменения в состоянии зрительного анализатора. — Ты успокоилась, когда она сказала, что Итачи стабильно плохо, — заметил Саске, не отводя взгляда от операционной. — Потому что стабильно плохо всегда лучше, чем нестабильно хорошо, — я вертела в пальцах сигарету. — Вот такая вот ирония от медицины. Саске чуть кивнул, мельком взглянув на меня. А я всё крутила эту проклятую сигарету в руках, мельтешащим взглядом бросаясь то яркую лампу в операционной, то на сосредоточенное лицо Чиэсы. Ни на кого больше смотреть не хотелось, к горлу подступала нервная тошнота. — Почему ты согласилась помочь нам, после всего…? — поинтересовался Саске, пока нинмедики проводили процедуру санации и инстилляции антибиотика. — После событий в Тетсу, но Куни многое… поменялось. — Например? Я промолчала, растерявшись с ответом. Как вообще можно легко ответить на этот вопрос, не выложив при этом всю душу перед человеком? Одно я знала точно — о смерти Сакуры я буду молчать до тех пор, пока не буду уверена, что смогу убежать от Учихи на своих двоих. Наступила долгая напряженная тишина, нарушаемая лишь редкими сигналами приборов в операционной. Сигарета, которую я крутила в пальцах, истончалась с каждой бесконечно растянутой минутой ожидания. Пахучий табак с примесью чего-то отвратительного сыпался мне под ноги, а я даже не замечала. Опомнилась лишь когда захотела подкурить, да нечего было. — Саске, — позвала я парня, доставая пачку. — Позволишь вопрос? Младший Учиха посмотрел на меня недоверчиво, но кивнул в знак согласия. — Мы жили в той квартирке? — мой голос был глух и серьезен. — В Конохе. — Жили, — чуть помедлив, будто бы ему было неприятно об этом вспоминать, ответил он. Я чуть улыбнулась, с облегчением выдохнув. Значит, это всё-таки было — другая жизнь и возможность прожить её совсем иначе. Значит, во мне ещё осталось что-то светлое, за что я смогу уцепиться, когда станет совсем невмоготу. Саске едва повел бровью, отреагировав на моё преображение со свойственным ему сдержанным любопытством. Мы продолжили наблюдение в той же тишине, что и начали, но теперь она не казалась такой неуютной. По крайней мере, для меня. Очень скоро дверь в комнатку тихо приоткрылась, в проёме появилась смурное лицо Онвы. Он быстро кивнул Учихе и поманил меня к себе. — Новости? — спросила я сразу же, как вышла в коридор. Мечник выглядел возбужденным и встревоженным. Его глаза лихорадочно блестели. — Твой Учиха выдал местоположение Якуши, — ответил он, имея ввиду Обито. — И я думаю, он не врет. По крайней мере, место соответствует логике перемещений змееныша за последние месяцы. Я посмотрела на Онву, не сумев скрыть торжествующего оскала. — Возьми с собой Хозуки и пару людей, — стараясь унять торжествующие нотки в голосе, сказала я. — Тех, кого сочтешь нужным. Доставь Кабуто живым. — С удовольствием, — криво усмехнулся парень, и на дне его глаз заплясало плотоядное пламя. — Выдвигаюсь сейчас же. — Онва, живым, — повторила я, провожая взглядом быстро удаляющуюся фигуру. Тот только махнул рукой на прощанье, чуть ли не срываясь на бег. Я обернулась на плотно закрытую дверь в комнату наблюдения, но мысли мои были уже далеко. Операция длится не так долго, и моё присутствие уже не сыграет никакой роли. Ощущение близкой расправы словно окрылило меня, ушли пустые тревоги и запах крови казался так близко, так близко. Я неторопливо двинулась прочь от операционной, в самых сочных красках представляя, что именно я сделаю с Кабуто, когда доберусь до него. Близко, уже совсем близко. Светлое пятно, которые открыл во мне Саске, потонуло в вязкой черной смоле.

***

— И каков прогноз? — Смутный. ЭЭГ показало частичное поражение височной и обширное поражение затылочной долей мозга. Зрительный нерв частично атрофирован, зрение вернуть не удастся даже при помощи имплантации новых глаз. Я ещё раз просмотрела листы в медкарте Итачи, будто бы надеясь увидеть там откровение Рикудо. Прошло уже два дня, а Учиха так и не пришёл в себя. Ситуация оказалась куда хуже, чем мы все предполагали, и теперь наш гений рискует остаться навсегда идиотом. Чиэса сложила руки на груди, терпеливо ожидая моего решения. — Пристрелить из милосердия, — на грани слышимости, озвучила я навязчивую мысль, совершенно не собираясь её воплощать. — Если попробовать Кишо Тенсей? Не зря же я её крала из Суны. — Чисто теоретически, — сильно призадумавшись, протянула Чиэса. — Но такое восстановление может стоить больших жизненных сил. Нужен человек, которым не жалко будет рискнуть. — Хорошо, я обдумаю это, — кивнула я. — Ты тоже, думай. Что с Саске? — Глаза прижились, — она равнодушно повела плечом. — Стабилен. — Хорошо. Продолжайте наблюдать за старшим братом, — я потерла переносицу. — Подготовь мне все необходимые требования к донору для Кишо Тенсей. Возможно, сейчас мы творим историю, Чиэса. Женщина сверкнула глазами, что говорило о том, что ей явно пришлась по душе эта мысль. Подхватила со стола медкарту и буквально выпорхнула из моего кабинета, спеша творить добро во благо будущих поколений. Я взяла истрепанную трость, потихонечку направилась на нижние этажи. Последнее время в Северном непривычно спокойно. Затишье перед бурей? Знать бы, что сейчас происходит в Конохе, но мои руки туда ещё не дотянулись. Я нервно щелкала пальцами, спускаясь вниз, ступенька за ступенькой. Если я правильно рассчитала время, то Онва уже должен был выйти на Кабуто. В это же время созовут второе собрание Каге, где Шисуи, и возможно Нагато, выкатят свой план по удержанию амбиций Учиха. Я зашла в палату Итачи, в абсолютной уверенности, что сейчас никого здесь быть не должно. Но рядом с его койкой стоял Саске, кажется, не заметивший моего присутствия. Я придержала дверь, поддавшись искушению подслушать, о чем он будет говорить брату. Но Саске молчал. Он просто стоял там, остекленевшим взглядом смотря на бессознательного Итачи, и по щекам его катились слезы. Я не знала, о чем мог думать Учиха в этот момент, но об одном догадывалась наверняка: чувство вины, за то, что он забрал глаза брата, не отпустит Саске никогда. — Слёзы не помогут, — я прислонилась плечом к дверному косяку, с жалостью смотря на парня. Тот мелко вздрогнул, не ожидая вообще кого-то здесь увидеть. Но не обернулся. — Давно ты здесь? — сильно осевшим голосом спросил Саске, вытирая слезы. — Только что зашла. Не имею привычки подсматривать за людьми, — соврала я дважды. Парень хмыкнул и направился к выходу, низко опустив голову. Но, чтобы выйти из палаты, ему пришлось бы пройти через меня, чего я не позволила. Просто выставила руку вперед прямо перед Саске, приложив ладонь к гладкой поверхности косяка напротив. Саске остановился. — Дай пройти. — Поговорим? — Нам не о чем разговаривать. — Откуда столько ненависти, Саске? — я вскинула бровь. — Разве я заслужила это? Учиха напрягся, а затем поднял на меня горящие алым глаза. И в них не было ни гнева, ни ярости — только безысходная, всепоглощающая боль. Но сам Саске этого не понимал. Сомневаюсь, что у парня вообще было время разбираться в природе собственных чувств. Я коснулась его щеки, смахнула большим пальцем влажную дорожку на коже. — Я не хочу выяснять отношения с тобой над телом Итачи, — спокойно сказала я, не отнимая руки. — Но нам необходимо во многом разобраться. Потому что выводы, которые я делаю из твоего поведения, очень меня разочаровывают. А я не трачу свое время на людей и вещи, которые меня разочаровывают. Подумай об этом, Саске. Я потянулась к парню, оставляя целомудренный поцелуй на его щеке. Кожа была теплой и соленой — от слез, я пропустила Саске в коридор, а сама осталась. Мне было необходимо знать, что сведения Чиэсы соответствуют реальному положению вещей. По крайнее мере, так я говорила себе каждый раз, когда ноги несли меня в палату Итачи. — Ну здравствуй, — бегло улыбнулась я, пригладив непривычно короткие вихры на голове парня. — Это снова я…