Quid pro quo (Услуга за услугу)

Солнце едва выглядывало из-за густоты облаков, облепивших собой полотно небосвода, а его лучи чуть заметно пробивались в окна серых однотипных домов. Вокруг царила тишина, расслабляющая и спокойная, как и свойственно идеальной тишине. Шерлок вздохнул, чувствуя сладостный обжигающий запах, от которого становилось слишком хорошо, до одурения и потери пульса. Сердце начало бешено колотиться, и он, поднявшись с постели, попытался найти источник этого запаха. Этот запах манил его, почти сводя с ума, и казалось, что он слышал тихий зовущий его шепот, на который он медленно шел, ощущая приятную прохладу под босыми ногами. Запах усиливался и он, замерев посреди залитой солнечным светом гостиной, уставился на дверь ванной – там был сокрыт источник этой дурманящей сладости. Там был омега. Шерлок едва не набросился на дверь, прижимаясь к ней всем своим телом: все верно, омега в период течки сейчас находился в ванной, защищенный от альфы одной лишь деревянной дверью и замком, на который она была закрыта. Были слышны приглушенные звуки льющейся воды, и воображение мгновенно подкинуло детективу желанную картину – капельки воды стекали по обнаженному телу, очерчивая проступающие под гладкой кожей мышцы, мягкие светлые волосы стали мокрыми, приобретая цвет бронзы, а голубые глаза блаженно закрыты, пока вода мягко струилась по лицу и телу. Холмс выдохнул, пытаясь совладать со своими инстинктами и пойти на сделку с собственной совестью, всячески напоминая, что он обещал самому себе не прикасаться к омеге, иначе той хрупкой дружбе, что только начала зарождаться между ними, неминуемо придет конец, что повлечет за собой лишь одну горечь, ненависть и бесконечные угрызения совести. Он неоднозначно реагировал на омегу за дверью: все тело словно окутали огненные ленты, обжигающие собой мраморную кожу, а в голове творился самый настоящий и недопустимый хаос. Запах омеги уничтожал все останки логики и здравого смысла, и на освещенную софитами сцену вышли инстинкты и желание обладать, полностью и всецело. Желание оставить на гладкой загорелой коже тысячи меток и укусов, сделать омегу своим и никогда не отпускать из своих крепких властных объятий; Шерлок с ужасом осознавал происходящее, но больше не мог контролировать свое тело. – Джон? – низкий хриплый голос звучал, будто со стороны, становясь почти незнакомым. – Что-то случилось? – раздалось за дверью сквозь плеск воды. – Ты не мог бы выйти? Повисло молчание, а затем наступила мертвенная тишина. Можно было четко различить оглушительное биение сердца, которое грозило вот-вот вырваться наружу, если этот омега не выйдет из ванной. Шерлок прикусил губу, не отходя от двери, и молча выжидал, когда эта ставшая ненавистной дверь откроется. – Шерлок, я не открою. «Черт возьми!», – мысленно взвыл Холмс, скользя ладонями по гладкому лакированному дереву. С одной стороны, он был рад, что Джон сохраняет благоразумие, а не бежит в распростертые объятия первого встречного альфы, но с другой – он не «первый встречный». Часть его молила покинуть квартиру и дать Джону побыть одному, чтобы спокойно пережить эту проклятую течку, другая же часть твердила, что он сам этого желает, что он хотел этого с самого первого взгляда в эту удивительную бездну лазурных глаз. Он не знал, что делать, разрывался напополам, не понимая, что с ним происходит. Он сталкивался с омегами во время течки, но такого острого желания, такой страсти и огня в его душе никогда не разгоралось. Этот огонь испепелял собой все вокруг, оставляя только его и Джона, который сидел на кафеле, прислонившись к двери и безмолвно глядя в потолок, и ненавидел самого себя. Джон не знал, как теперь быть – открыть дверь и получить то, чего желало его тело, выделяющее вязкую смазку и полыхающее неистовым огнем в паху, либо же продолжать сидеть здесь, спрятавшись от альфы, что стоял за дверью, шумно дыша и касаясь ладонями запертой двери. Возбуждение растекалось по всему телу, словно лава, обжигая собой вены и заставляя губами хватать влажный воздух, которым была наполнена тесная комната. Шерлок сидел на полу в гостиной, закрыв лицо руками и раскачиваясь, старался почти не дышать и привести свои хаотичные мысли в порядок. Казалось, что прошло несколько часов с того момента, как Джон наотрез отказался покидать свое убежище, но на самом деле прошло только несколько бесконечно долгих минут. Сладковатый настойчивый запах, с примесью шоколадных ноток, ударил в нос, и детектив, подняв голову, устремил взгляд дымчато-серых глаз на стоявшего напротив него омегу. Белье было сброшено, а мягкое белоснежное полотенце медленно соскользнуло с бедер, полностью обнажая стройное подтянутое тело. Глаза цвета нежно-голубых топазов неотрывно смотрели на альфу, а на тонких чуть влажных губах появилась легкая горьковатая полуулыбка. Джон медленно перешагнул через полотенце, кошачьей поступью двигаясь к Шерлоку и ни на секунду не разрывая зрительного контакта. – Шерлок… Я хочу… – Джон замер в метре от Холмса, а его голос звучал тихо, с нотами возбуждения, – …тебя. Его движения были медленными, тягучими, но не лишенными какой-то внутренней изящности, пока он садился на колени напротив детектива, осторожно положил ладони на его плечи, откинув ткань халата, а затем обнял за шею, осторожно целуя полуоткрытые чувственные губы. Желание неумолимо накрывало с головой, унося мысли далеко прочь; Шерлок с силой прижал к себе омегу, чувствуя проступающие под кожей крепкие мышцы, мягкие короткие волосы, влажные податливые губы, беспрекословно отвечающие на поцелуи, и мокрый горячий рот, в котором хозяйничал его язык, переплетаясь в жарком сумасшедшем танце с другим. Тела горели пожаром и сгорали от желания, которое сводило с ума и требовало немедленного выхода. Последние, крошечные и едва уловимые остатки разума молили прекратить, не разрушать хрупкую дружбу, которую они боялись потерять, но инстинкты, словно беспристрастные присяжные, вынесли свой приговор. Длинные пальцы очерчивали подбородок, а губы с упоением изучали каждую клеточку других желанных и податливых губ. Сердце омеги гулко билось в груди, заглушая все прочие звуки, кровь прилила к лицу, окрашивая его в восхитительный и чувственный румянец. Ладони с силой сжимали плечи, а руки Шерлока мягко ласкали спину, спускались ниже, сжимая ягодицы, и скользили по внутренней стороне бедер. – Джо-о-он, – протянул мягкий низкий баритон, вызывая мелкую дрожь по всему телу, когда ладони скользнули меж ягодиц. Омега шумно выдохнул, слегка улыбаясь и кусая аккуратные пухлые губы, и сильнее обвил руками длинную шею, чувствуя, как его приподнимают над полом. Шерлок, не прекращая целовать желанные тонкие губы, поднялся на ноги, увлекая за собой Джона, и двинулся в сторону мягкого просторного дивана, стоящего посреди гостиной. Навалившись всем своим телом на омегу, он с необычайными страстью и желанием ласкал руками стройное загорелое тело, попутно сбрасывая с себя оставшуюся одежду и желая чувствовать прикосновения ловких пальцев на своем теле, на горящей неистовым пламенем коже и каштановых завитках волос. Чувствовать жаркую тесноту вокруг своего налитого кровью члена, желая полностью овладеть этим телом, соблазнительно и вызывающе раскинувшемся на мягком диване. Алеющие губы, влажные и приоткрытые, вызывали еще большее желание, скручивающее собой все тело, и сладостный предвкушающий трепет. Теплый ветер, врывающийся в открытые окна гостиной, разносил сладкий запах по всей комнате, разбавляя его другими, незнакомыми, но не менее притягательными. Светлые волосы, напоминающие в свете ярких солнечных лучей расплавленное золото, были взъерошены, а в лазурной бездне глаз читалось бесконечное и мучительно сладостное желание. Джон, тяжело дыша, кусал губы, пытаясь сдержать нетерпеливые стоны, плавясь в ладонях Шерлока, словно кубик льда в открытом пламени, пока они сжимали влажные от проступающей смазки ягодицы. Приглушенный полустон-полукрик сорвался с покрасневших губ, когда губы детектива мягко коснулись темных сосков, посасывая и лаская их языком. Джон неосознанно раздвинул ноги шире, выгибаясь в спине и запуская длинные пальцы в темные шелковистые кудри. Лаская тело омеги ладонями, Шерлок поднялся выше, целуя шею, ключицы, плечи, оставляя на нежной загорелой коже засосы и укусы и желая украсить желанное тело мириадами своих меток, чтобы каждый альфа знал – он принадлежит только ему, целиком и без остатка. Желая сделать Джона только своим, наплевав на все свои обещания и клятвы. Желая его всем своим существом. Длинные пальцы, влажные от смазки, осторожно погладили сжатое колечко мышц, вырывая протяжный стон с губ Джона, который чуть заметно толкнул бедрами в сторону пальцев. Казалось, что в воздухе витал приторный запах желания и похоти, который окутывал собой, как мягкой плотной пеленой, а тишина нарушалась лишь тяжелым сбитым дыханием и приглушенными стонами. Пальцы, двигающиеся внутри него, ласкали мокрые от смазки, горячие и тесные стенки, набирая темп, а серые глаза зачарованно смотрели, как омега стонет и сжимает пальцами мягкую ткань дивана, двигаясь бедрами навстречу искусным пальцам, почти насаживаясь на них и едва не срываясь на крик. Восхитительное и не передающееся описаниями зрелище представало перед его глазами, когда он задевал самую чувствительную точку, получая в награду стоны, ласкающие слух. Не в силах больше терпеть, Шерлок вынул пальцы и, закинув ноги омеги на свои плечи, рывком вошел в разработанное и мокрое отверстие, на мгновение закрыв глаза от нахлынувших ощущений и чувств, которые были обострены до всех мыслимых пределов. С приоткрытых губ раздался оглушительный стон удовольствия, а пальцы с силой вжались в белоснежную спину, оставляя короткими ногтями небольшие царапины и покраснения. Казалось, что разум, недавно бунтующий против любых отношений с омегой и восстающий против естества тела, теперь слился с чувствами, живущими в сердце и обостренными этой течкой. Разум, как и тело, растворялся в ни на что не похожей гамме ощущений, сливающихся в один шипучий коктейль и вызывающих дрожь по всему телу, горящему жарким огнем. Руки ласкали мраморную грудь, а тишину разрезали крики омеги и протяжные стоны альфы, который почти сходил с ума от невероятной близости тел, двигаясь в сумасшедшем ритме и покачиваясь на волнах наслаждения, окутывающих собой его тело. Джон с протяжными стонами двигался ему навстречу, пытаясь найти единый темп и ритм, ловил губами воздух и утопал в ощущениях, уже не пытаясь сдерживать протяжные стоны, крики и его, Шерлока, имя. Возбужденный член, вгоняемый до упора и задевающий чувствительную точку, еще больше растягивал стенки мышц, увеличиваясь в размерах. – Шерлок… – топазовые глаза со слабым беспокойством посмотрели на детектива. Его глаза были прикрыты, тень от длинных ресниц падала на покрасневшие щеки, а между пухлых чувственных губ то и дело мелькал кончик языка, притягивая к себе взгляд. С висков скатывались прозрачные капельки пота, которые также проступали по всему телу, словно утренняя роса, слабо переливаясь под падающими лучами лондонского солнца. Продолжая двигаться и приближаясь к краю, Шерлок целовал тонкие мокрые губы, ловя губами стоны и отвечая тем же. Тела, слившиеся в одно целое, в безумном страстном ритме двигались на просторном диване, найдя идеальный темп движений и лаская друг друга руками и губами, еще сильнее усиливая ощущения, еще быстрее приближаясь к пику, оставляя еще больше отметин своей страсти друг на друге. Мириады царапин, укусов и кровоподтеков, словно замысловатые узоры, украшали собой загорелую и мраморную кожу, всем своим видом крича о том, что пути назад больше не существует. Достигая пика и кончая во влажную тесноту, разум детектива окончательно растворился в оргазменной неге, что растекалась по жилам, вызывая сладостную боль на грани безумного наслаждения, а затем – чувство бесконечной расслабленности и удовлетворения. Крики и стоны, хриплые от своей продолжительности и протяжности, звучали для него, словно самая невероятная мелодия на свете, которая уносила сознание за грани и ласкала, словно теплые воды Средиземного моря. – Шерлок… – вокруг сгущался мрак, а голос звучал откуда-то со стороны. – Шерлок? Проснись, Грег приехал, – Джон сидел перед ним на краю постели, одетый в пижамные штаны, растянутую серую футболку и халат, а его сапфировые глаза с беспокойством смотрели на соседа. Холмс несколько раз моргнул, оглядываясь по сторонам и понимая, что он все еще в постели Джона, заботливо укрытый алой простыней, и чуть не взвыл от чувства накатившего разочарования и недоумения. Ватсон продолжал испытывающе смотреть на детектива, держа в руках темно-синюю чашку с кофе, пока Шерлок был готов поклясться, что для сна все было слишком… реально? – Джон, когда у тебя течка? Доктор удивленно моргнул, не понимая, какую связь это может иметь с тем, что инспектор приехал по поводу очередного убийства, совершенного Селденом, но все же ответил на поставленный вопрос: – Через пару недель, если организм функционирует так же, как раньше. «Всего пара недель, – подумал Шерлок, хмыкнув и поднимаясь с постели. – Всего пара недель, чтобы решить эту проблему». Грег сидел в кресле, глядя в окно на пасмурное серое небо и крутя в руках серый длинный зонт. Джон спустился в комнату, следуя за детективом, который выглядел крайне недовольным и раздраженным, и пытался понять, что же могло вызвать такое раздражение у настолько невозмутимого и спокойного человека, как Шерлок Холмс. Сам детектив наивно пытался взять себя в руки и выкинуть свой сон из головы, забыв его раз и навсегда, но мозг упорно сопротивлялся, подбрасывая яркие картинки, в которых мелькали руки, губы, тела, двигающиеся в страстном ритме танго. – Что у тебя? – бросил Шерлок, не поздоровавшись и сев в кресло, и поджал под себя длинные ноги. – Убийство. На этот раз от жертвы… – Лестрейд тяжело вздохнул, – …мало что осталось. – Снова Селден? – Вероятность этого слишком высока. Мы все в одной клетке с самым опасным хищником, который может стать самой огромной проблемой не только для Британии, – ответил инспектор, глядя на Шерлока в надежде, что ему все-таки удастся пролить свет на эту проблему. – Я поеду с тобой на место преступления. Нужно все осмотреть, потому что, уверен, твои эксперты что-то все равно упустили. Дай мне несколько минут, – Шерлок поднялся с кресла, намереваясь пойти в свою спальню и переодеться. – Хорошо. И да, есть еще кое-что. Шерлок замер посреди комнаты и удивленно посмотрел на Лестрейда, который обычно излагал все факты целиком и никогда ничего не добавлял. Грег же выглядел немного обеспокоенно, нервно крутил зонт и смотрел на свои руки, не встречаясь взглядом с пепельными пронзительными глазами. – Слушаю. – Нам предложили помощь. Вернее, тебе предложили помощь в этом деле, и эта помощь может сыграть нам на руку в этом расследовании. – Кто? Инспектор вздохнул и, наконец, подняв глаза, ответил: – Джеймс Мориарти.