Ва-Банк

В следующую пятницу Блейн приходит ровно в четыре пятьдесят четыре и проводит несколько мгновений в размышлениях о том, стоит стучать или нет — Курту возможно нужны именно эти шесть дополнительных минут. Ход его мыслей прерывает женский голос, чуть ли не скидывающий Андерсона со ступенек. — Ты собираешься шевелиться, хоббит, или мне стоит тебя пнуть? Резко обернувшись, Блейн сталкивается лицом к лицу с Сантаной, стоящей с рукой, упертой в бок, и убийственным выражением на лице. — Ну? — она подходит ближе, сузив глаза. Андерсон моргает и отходит в сторону. — Прости, — бормочет он, — извини. — Неважно. Девушка шагает к двери и пытается повернуть дверную ручку. Та не поддается. — Дерьмо, — шипит Сантана перед тем, как несколько раз постучать по деревянной поверхности рукой, затянутой в перчатку. — Хаммел! Открой эту чертову дверь! Блейн поднимает голову, когда одно из окон на втором этаже скрипит, открываясь; оттуда тут же высовывается голова Курта. — О, Сантана, либо заткнись. Либо не забывай свои грёбаные ключи в следующий раз! — вокруг его головы обёрнуто полотенце, и кажется, что на нем надет какой-то потёртый халат. Выражение лица юноши смягчается, когда он видит Блейна. — Эй, там! Ты рано! Спущусь через минутку, хорошо? Андерсон кивает, но Сантана отчаянно всплескивает руками: — Ты не мог бы просто впустить меня, Курт? — Ох, ну раз ты так просишь… — На секунду Хаммел исчезает, после чего бросает на землю у её ног что-то небольшое и серебряное. — Это мой, кстати, так что верни, иначе я убью тебя. — Ладно, — отвечает девушка, — спасибо. Юноша закатывает глаза и закрывает окно. Сантана поднимает ключ и, вставив его в замочную скважину после нескольких безуспешных попыток, всё же открывает старую дверь. Пройдя пару шагов по коридору, она оборачивается и смотрит на Блейна. —Ну, так ты идёшь? — А… Да, — поспешно отвечает тот, прикрывая за собой дверь. Сантана скидывает туфли по дороге в комнату, бросив их посреди коридора. Андерсон задумывается о том, стоит ли ему тоже снять ботинки. Он никогда не делал этого раньше, да и сегодняшние носки вполне могли быть дырявыми, так что Блейн решает оставить обувь на себе и идет вслед за девушкой. Коридор выглядит несколько иначе: Блейн отмечает появление нескольких новых картин, наклеенных поверх предыдущих, с изображенными на них феями и драконами, которые выглядят так, будто сошли со страниц сборников сказок. Пройдя в гостиную, Андерсон обнаруживает, что она выглядит чище, чем в прошлые разы: никаких красок, кистей и холстов, даже пятна акрила очищены с пола. Вокруг непривычно светло; на конфорке стоит кастрюля с чем-то, распространяющим по комнате приятный запах. Тем временем девушка с нарочито громким стуком опускает что-то на кухонный стол и кричит: — Хаммел! Твой ключ на столе! — Благодарю! — слышится голос Курта с верхнего этажа. — Спущусь через минуту! — Поторапливайся, черта с два я буду развлекать твоего мальчика-зайчика! — отзывается Сантана, снимая куртку. — Можешь проверить, как там макароны? — Сколько ещё времени тебе потребуется, чтобы выщипать брови? — Можешь проверить, как там макароны? Девушка подходит к плите и заглядывает в кастрюлю, помешивая содержимое ложкой. — Выглядит вкусно! — Спасибо. — Что-нибудь ещё? — Ничего, спасибо! Сантана оставляет ложку в кастрюле и садится прямо на одну из кухонных конторок, игнорируя наличие стульев, и смотрит на Блейна. — Ну так что, мне следует с тобой познакомиться, или это один из этих анонимных визитов? — Что? — Андерсон хмурится в недоумении. Девушка закатывает глаза. — «Чеком или наличными, парниша»? «Деньги на комоде»? «Не рассказывай моим детям и жене»? — Сантана, я не шлюха, — говорит Курт, спустившись по лестнице и закрыв дверь. Хаммел тепло улыбается Блейну. — Извини за неё. Она выражает свою привязанность, демонстрируя наивысший уровень стервозности. — Всё, подставляй задницу, Хаммел, — девушка пытается достать его ногой со стойки. — Учитывая ориентацию, нам обоим это не понравится, — отвечает юноша, и девушка фыркает от смеха. — Сучонок. — Ты любишь меня. — Только за сладкое личико. — Комплимент? Мне? — Курт приподнимает брови в удивлении. — Вау, Тана, не знал, что ты ещё на это способна. Теперь проваливай, я готовлю ужин. Юноша проскальзывает мимо неё к холодильнику и достает оттуда упаковку куриных грудок. — Да подавись, — ворчит девушка, но все же спрыгивает с конторки. Открыв дверь к лестнице, она оборачивается и игриво подмигивает Блейну, и тот, не зная, что делать, быстро отворачивается. Сантана хохочет и скрывается за дверью. — Она ужасна, да? — спрашивает Хаммел, распаковывая полуфабрикаты и включая ещё одну конфорку. Андерсон решает не отвечать на этот вопрос. — Тебе помочь? — Как хочешь, — Курт пожимает плечами. — Курица должна разморозиться, и мне нужны… — закусив губу, он, по всей видимости, прокручивает в голове рецепт, — м-м-м… Сливочное масло, сыр "Пармезан" и сливки. Это для соуса, возьми в холодильнике. Достань из шкафа сковороду и растопи масло для начала. Блейн кивает и оглядывается, предполагая, в каком из шкафов может находиться сковородка. Заметив его замешательство, Курт слабо толкает ногой тот, что находится рядом с плитой. Андерсон замечает, что обуви на юноше нет, но на стопах надеты пёстрые носки. Зная Хаммела, Блейн может предположить, что на самом деле они белые, но после многократных встреч с испачканным полом приобрели такую расцветку. Достав сковороду из шкафа, Блейн передает её юноше, и тот ставит её на плиту. — Остальное в холодильнике, — напоминает Хаммел, — если всё ещё хочешь помочь. Андерсон кивает и открывает холодильник. Внутри удручающе пусто: пакет молока, несколько яиц, масло, заранее натёртый сыр и небольшая банка со сливками. И всё. Блейну стыдно за набитый до отказа холодильник у себя дома. Взяв необходимые ингредиенты, он снова подходит к плите, где Курт опускает курицу на сковороду, заставляя масло на ней зашипеть. — Добавь масло, пусть растает, а потом сыр и сливки, — Хаммел коротко улыбается, — мы должны закончить примерно в одно и то же время. Блейн кивает, и оба молча работают бок о бок некоторое время, иногда шутливо подталкивая друг друга, отчего небольшие электрические разряды бегут по позвоночнику Андерсона. Он искоса поглядывает на юношу и даже находит странным то, что на этот раз Курт, кажется, не испачкан краской; её нет ни на лице, ни в волосах — сегодня Хаммел выглядит непривычно чистым. Но даже если приятно видеть его лицо, не перепачканное угольной пылью, Блейн всё же думает о том, что эти пятна — часть индивидуальности юноши. Они уже так прочно вписались в его образ, что без этих мазков Курт выглядит менее похожим на самого себя. Андерсон вдруг думает, прихорошился ли Хаммел специально для него, но тут же мысленно ругает себя за такие большие надежды. Даже если он и испытывает симпатию к этому юноше, у него нет никаких шансов — ни за что на свете такой свободный, живой и уникальный человек, как Курт, не ответит взаимностью на чувства заурядного биржевого агента. Андерсон видит его рядом с актёром или писателем, тем, кто мог бы понять его, кто мог бы избавить его жизнь от скуки, кто-то особенный, каким Блейн, по своему мнению, совсем не является. — Кажется, готово, — голос Курта выводит Андерсона из размышлений. Хаммел слегка толкает его бедром к столу. — Эй, садись. Я закончу. — Уверен? Юноша закатывает глаза. — Блейн, я здесь хозяин. Так дай мне быть им, вместо того чтобы заставлять тебя делать всю мою работу. — Ладно-ладно, я сажусь, — смеется Андерсон, присаживаясь и поднимая руки в шутливом жесте. Курт выключает плиту и по самые кончики пальцев натягивает длинные рукава своего свитера. — Курт… — начинает Блейн, но тот уже поднимает кастрюлю с макаронами, шипя от температуры нагретых ручек, и спешит к раковине, сливая воду и прижимая макароны вилкой, чтобы те не вывалились в раковину. Андерсон удивляется, почему юноша просто не может использовать дуршлаг, но вспоминает, что, возможно, у Хаммела его и нет. — Тарелки, тарелки, тарелки… — бормочет Курт, доставая с верхней полки то, что он ищет, и раскладывает по ним макароны, курицу и соус. — Вуаля! — с довольным видом восклицает Хаммел, ставя перед Блейном тарелку. — Что будешь пить? Молоко? Воду? Андерсон снова думает об одиноком пакете в холодильнике. — Воду, пожалуйста. — Хорошо, — кажется Курт немного оступается, когда идет за стаканами, и Блейн чуть подвигает свой стул на случай, если юноша начнёт падать. Но тот уже прочно стоит на ногах, и Андерсон даже думает, что всё это могло ему привидеться. Наполнив два стакана водой, Хаммел скользит по полу кухни и ставит воду перед Блейном, прежде чем сесть за стол напротив него. — Ой, вилки! Грациозно выскользнув из-за стола, юноша берёт две вилки из тумбы рядом с раковиной и в ту же секунду садится обратно. — Бон Аппетит. Взяв одну из вилок, Курт подхватывает на неё макароны. — И, чтобы ты знал, я не готовил очень давно, так что можешь вволю критиковать меня и наслаждаться тем фактом, что смог превратить меня в кулинарного раба на один вечер. — Ты не должен был, — тут же говорит Андерсон, на что Курт только пожимает плечами. — Я хотел. Они спокойно ужинают какое-то время. Блейн удивляется тому, что еда действительно вкусная. Обычно он ест либо что-то разогретое в микроволновке на скорую руку, либо ходит с коллегами по работе во все эти рестораны с иностранными названиями. Это… престижно, но то, что он ест сейчас, почему-то ему нравится гораздо больше. Андерсон вспоминает те времена, когда ему было девять или десять лет, и они с отцом (когда тот ещё находил для сына время) ходили в походы, оставались ночевать в лесу, а на утро готовили овсянку в термосе с кипятком. Возможно, та каша не была самой вкусной едой на свете, но, учитывая обстоятельства, она таковой казалась. Те же ощущения Блейну приносит и этот ужин. Еда не дорогая или… модная, но в этом всём есть что-то, что важнее цен на продукты. Вдруг Курт откладывает вилку и подпирает подбородок рукой. — Итак, я пришёл к осознанию того, что мы не так уж хорошо знаем друг друга, — он кивает в подтверждение собственных слов. — Это нужно изменить. Андерсон замирает, не донеся вилку с макаронами до рта, и приподнимает брови, после чего торопливо отправляет содержимое вилки в рот и, убедившись в том, что не испачкался, улыбается. — Звучит хорошо. Хаммел поднимает ноги и усаживается на стуле, скрестив ноги. — Ну, ты пел в старших классах. Ты работаешь на Уолл Стрит. Тебя зовут Блейн Андерсон. Боюсь, это всё, что я знаю. — Да, наверное, — Андерсон улыбается, поймав взгляд юноши на себе. — Ладно. Ты хочешь услышать историю жизни? Курт качает головой. — Нет, это скучно. Я хочу задавать вопросы. — Думаешь, что это будет менее занудно, чем история моей жизни? — фыркает Блейн. — Конечно, — кивает Хаммел, вертя вилку в руке, — ведь это мои вопросы, стиляга. — Неужели? Попробуй, — смеется Андерсон. Курт ухмыляется: — Ладно. Любимая поза в сексе? Блейн, кажется, давится воздухом, и юноша заливается весёлым смехом. — Ну у тебя и лицо сейчас! Навсегда запомню! — Подожди, ты серьёзно? Ты хочешь узнать мои… — на три четверти Андерсон напуган и на одну — возбуждён. Но Хаммел уже поднимает руки в примирительном жесте: — Нет, я не серьёзно. Нам следует избегать постельных тем, хотя бы ради приличия. Я же ем, в конце концов, у меня очень капризный желудок. — Ладно. Курт улыбается. — Итак… Любимая книга Дэна Брауна? Блейн моргает, и юноша ёрзает на стуле в нетерпении. — М-м-м… "Код да Винчи", — бормочет Андерсон. — Нет, ты уже с треском провалился, — вздыхает Курт. — Как я мог провалиться? — Любимая актриса? — Э-э-э… — Так, ладно, продолжаем. Любимый актёр? — Притормози хоть немного! — Нет. Любимая рыба? — Дельфин! — не задумываясь, выпаливает Блейн. — Не рыба. Место твоей мечты? — Гавайи. Курт стонет, опустив голову на стол. — Ты безнадёжен. — Тогда моя очередь задавать вопросы! — хмурится Андерсон. Юноша снова выпрямляется и улыбается. — Валяй. Отпив воды из стакана, Блейн игриво щурится: — Ладно. Попробуй сам ответить на свои вопросы. Любимая книга Дэна Брауна? Курт смеется. — Никакая. Маргарет Этвуд, Нил Гейман, Рон Хансен или ничего. — Окей. Актёр или актриса? — Ну, вряд ли мы увидим более красивую пару, чем Богарт и Бэколл. Теперь любимая рыба, верно? Желтохвостый губан. Место мечты — остров Лемнос. Это в Греции. — Почему? — Андерсон смеется, признав поражение. Хаммел пожимает плечами. — Ну, согласно древнегреческой легенде, именно туда был послан Гефест, свергнутый с Олимпа. Он разбился при падении на остров. Разве не здорово было бы побывать там, где даже Боги не могут себя защитить? — юноша мечтательно смотрит на Блейна. — Это невероятно — видеть, что даже самые могущественные существа нуждаются в помощи, и самый ужасный недуг может быть исцелён только заботой и преданностью. — Оу, — Андерсон опускает взгляд на свои руки и пытается придумать достойный ответ, но слова не идут в голову. — Почему ты стал биржевым агентом? — вдруг негромко спрашивает Курт. Блейн закрывает глаза и делает глубокий вдох. Хаммел уже спрашивал об этом, в ночь, когда они впервые встретились. — Думаю, я просто хотел стать кем-то. Кем-то важным, — его голос звучит хрипло, и он чувствует на себе взгляд Курта, — кем-то, кем мои родители смогли бы гордиться. — Открыв глаза, Андерсон прокашливается, чтобы прочистить горло. — А ты? Почему ты стал художником? Курт издает тихий смешок. — Я не художник. Это просто хобби. — А что ты делаешь для того, чтобы жить? — В основном, голодаю, — шутит юноша, но сердце Блейна сжимается в груди. — У меня проблемы с поисками постоянного источника доходов, поэтому перебиваюсь случайными заработками. Выгуливаю собак, например. Сантана работает официанткой в спортивном баре. Она помогает мне иногда. — О, — Андерсон понимает, что выгул собак — единственное, что позволяет Курту хоть как-то заработать. — Так… Расскажи мне о своём отце. Если, конечно, чувствуешь себя комфортно. — Что? Ох… — Блейн задумывается на мгновение. Он едва знает Хаммела, но по какой-то непонятной причине он хочет рассказать. Может, легкий характер юноши заставляет его этого хотеть, а может, просто то, что Андерсон чувствует к нему влюблённость. — Хорошо. Курт просто сидит и слушает его с широко раскрытыми глазами. Ни один ироничный комментарий не срывается с его губ во время рассказа Блейна. Тот говорит юноше о том, как его отцу всё время не хватало времени на то, чтобы побыть с семьёй, о том, как много значили для маленького Андерсона слова «Хорошая работа, сынок». Он говорит о походах и встречах бойскаутов, о том, как он признался в своей ориентации, и том, как отец стал отдаляться от него. Он рассказывает Курту, как его избили на выпускном и как он оказался в госпитале. Как отец перевёл его в закрытую школу, и как он, Блейн, надеялся, что лидерство в школьном хоре вернёт ему прежние отношения с ним. О том, как его отец мечтал об ещё одном бизнесмене в семье и что после этого профессия биржевого агента казалась вполне логичным выбором. Многие могли бы обвинить Андерсона в излишней болтливости, но Курт слушает, глядя на него спокойно и по-доброму, не говоря ни слова. Когда Блейн заканчивает, Хаммел встает со стула и молча обходит стол, приближаясь к Андерсону. — Что? — Вставай, — требует Курт, и когда тот подчиняется, юноша делает ещё один шаг вперёд и обвивает свои руки вокруг плеч Блейна, вовлекая его в крепкие объятия. На мгновение Андерсон замирает, но сразу расслабляется. Его руки медленно обхватывают талию Курта, и тот опускает голову на его плечо, тихо шепча на ухо: — Мне очень жаль. — Всё не так уж плохо, — бормочет Блейн, чувствуя себя виноватым. У него проблемы с папочкой — у Курта проблемы со средствами на проживание. Юноша слегка отстраняется, чтобы посмотреть Андерсону в глаза. — Это больно? Закусив губу, Блейн осторожно кивает. — Тогда это плохо, — говорит Хаммел. — Никогда не понимал этого в людях. Мы стараемся свести свою боль к минимуму только потому, что кому-то из нас хуже. Делая это, никто никогда не признаёт, что что-то идёт не так, потому что всегда будет кто-то, у кого дела обстоят хуже, чем у нас самих. Это не имеет смысла. — Нытьё тоже не помогает, — тихо отвечает Андерсон. Курт такой тёплый и твёрдый в его руках, его бёдра плавно переходят в тонкую талию под тканью свитера. Юношу не хочется отпускать. — Не помогает, — соглашается Хаммел. — Но держать всё в себе — тоже не вариант. Если мы молчим, как остальные смогут нам помочь? — он мягко улыбается. — Когда Гефест приземлился на Лемнос, его пыталась спасти Фетида. Но только потому, что она знала, что тот нуждается в её помощи. … И Курт тянется вперёд и осторожно касается губами щеки Андерсона, и это поразительно, захватывающе, именно так, как Блейн себе и представлял. Ему хочется повернуть голову, поймать губы юноши собственным и просто умереть вот так, от недостатка кислорода. Он хочет поцеловать его в шею, вдыхая его запах — кожи, мыла и красок. Он хочет всего сразу. Хочет так сильно, что это пугает. Но Курт отстраняется, оставив место на щеке Андерсона, где только что были его губы, покалывать от ощущения неудовлетворённости. Гореть. — Давай доедать, — бормочет Хаммел, отпуская его окончательно. Блейн тут же убирает руки с пояса юноши, и тот садится обратно за стол. Остаток ужина проходит за приятной беседой, шутками и рассказами Курта о том, какими хорошими были новые краски и какими мягкими — кисти. Он такой невинный в тот момент, что тот незнакомец, которого Андерсон встретил в баре, кажется совершенно другим человеком. Юноша предлагает Блейну остаться на кофе, но тот находит повод уйти, объяснив, что ему нужно закончить дела. На самом деле он был бы рад остаться, но от вида пустого холодильника живот Андерсона сводит уже ставшее привычным чувство вины. Он думает о том, что мог бы пригласить Курта к себе, но мысль о том, что такое решение может быть очень поспешным, заставляет Блейна отвергнуть эту идею. Он не хочет рисковать. Хаммел провожает его до двери и машет рукой на прощание, когда тот идет вниз по улице ощущая снежинки, оседающие на щеках и ресницах. Хоть они и обменялись номерами, Андерсон удивляется, обнаружив входящее сообщение после того, как принял горячий душ. От: Курт Хаммел Очевидно, от моего кофе ты не в восторге, так что может увидимся в кафе в следующую среду? В семь? От: Блейн Андерсон Конечно. До встречи! Блейн улыбается и кладет телефон обратно на тумбочку, пытаясь убедить себя в том, что это не будет свиданием. Но он ведь хочет, чтобы это было именно свиданием, так что плохого в том, чтобы немного пофантазировать?