Ва-Банк

Восемь месяцев. Блейн держится. Он всегда был хорош в этом. Но после случившегося борьба с самим собой становится средством выживания, неким постепенным процессом, медленным принятием, но со временем его заменяет смирение. Чувство, похожее на перевязывание пореза — боль всё ещё есть и иногда напоминает о себе, но ты уже не видишь следов этой раны, как будто её больше не существует. В первое время, сил хватает лишь на то, чтобы свернуться в своей постели, спрятаться под одеялом и представить параллельные миры. Такие, где Блейн не упустил свои шансы, где Курт выслушал и остался, он представляет даже самый невероятно болезненный мир, где юноша ответил на его чувства и любит хотя бы вдвое меньше в ответ. Все становится куда хуже, потому что Блейн всего лишь на секунду позволяет себе представить, каково это — сжимать Курта в своих руках прямо сейчас, и тут же реальность жестоко рушит все его фантазии. Через несколько дней Блейну хватает сил заняться работой и друзьями. Ему необходимо заново сшить вместе части своей разорванной грудной клетки. Он латает свое сердце, цепляет на лицо улыбку и пытается контролировать свои мысли, вращающиеся вокруг голубых глаз и рук, измазанных в краске. Деловой костюм скрывает весь остальной ущерб и вывернутую душу. В течение нескольких недель Блейну необходимо позвонить… необходимо вызвать такси до Дарлинг Плейс и поговорить с Куртом… Это чувство сильнее физического возбуждения и даже сна. Но в ушах Блейна, как напоминание, всегда слышится голос Курта. Юноша снова и снова говорит Блейну, что не хочет его видеть. Курт не хочет видеть его. Никогда. Из-за этого телефон всегда выпадает из рук Блейна в последнюю секунду, а такси меняет направление уже на полпути. Со временем необходимость заглушать этот голос просто тает. Проходят месяцы, и желание пропадает. Почему дни меркнут, когда забывающаяся боль становится намного меньше? Блейн не возвращается к выпивке. Ведь в последний раз это и привело его к Курту. Он избегает привычных пятничных встреч за пивом с Уэсом и Дэвидом. Блейн больше не собирается впадать в эту зависимость. В первый раз он пил, потому что не мог справиться со своей жизнью. Теперь он знает о гораздо более болезненных вещах, чем скучные цифры и серое бытие, поэтому алкоголь не кажется ему необходимым. Вместо этого, Блейн находит себе парня, чтобы сконцентрировать свои мысли и занять время. Он знает, что неправильно заводить запасные отношения, которые в другой ситуации не начались бы вовсе. Ему сложно почувствовать себя виноватым, когда Себастьян ясно дает понять, что между ними только фантастический секс, и пресекает даже слабые попытки Блейна установить эмоциональную связь. Себастьян никогда не остаётся на ночь, и Блейну очень странно лежать в еще теплой кровати, где даже не с кем поговорить. Вместо этого, запасной бойфренд всегда оставляет небрежный поцелуй, пока Блейн приходит в себя, и обещает позвонить завтра, чтобы договориться о следующей встрече. Но Себастьян всегда отвечает на звонки. Они расстаются примерно через два месяца. Себастьян утверждает, что переезжает в Лос-Анджелес. Блейн уверен, что он нашёл кого-то более сексуального и интересного. После этого Андерсон не пытается завести новые отношения. Только случайные знакомства на одну ночь. Как правило, те ночи, когда он встречается с Уэсом и Дэвидом, заканчиваются поисками милого парня. Так лучше, потому что теперь Блейн не может даже назвать их бойфрендами, как Себастьяна… Они просто люди. Блейн с головой уходит в работу, наслаждаясь этой занятостью. Он направляет свой ум в нужное русло и притворяется, что ненавистные цифры начинают приносить удовольствие. Каждый день он идёт на работу с улыбкой, застывшей на его лице, и через некоторое время она появляется автоматически. Блейн помнит, как мать говорила ему не кривляться, а то он таким и останется. Видимо, с нормальными выражениями лица это тоже работает. Андерсону больше не нужно по утрам задумываться о том, что нужно нацепить улыбку — она его не покидает. Она не стирается даже ночью. Через восемь месяцев Блейн чувствует себя в безопасности из-за однообразия. Как рак-отшельник, он нашёл свой новый панцирь, только гораздо более хрупкий. Андерсону просто необходима эта иллюзия прочности. Это не то, что он хочет, но это то, в чём он на самом деле нуждается. В последние восемь месяцев Блейн старательно избегает поездок в "запретную" часть города, но, когда Уэс начинает болтать о новом баре, открывшемся в этом районе, Андерсон не может найти подходящей причины для отказа. Блейн никому из своих друзей не рассказал о Курте. Когда Хаммел был частью его жизни, ему нравилось, что он хранит это, как драгоценный секрет, который необходимо держать в безопасности от целого мира. Сейчас же Блейн просто не видит причин, чтобы заводить разговор о прошлом. Именно поэтому ни Уэс, ни Дэвид не знают, почему Блейн хотел бы избежать мест, находящихся в радиусе примерно десяти кварталов от Дарлинг Плейс. Его опасения не оправдались. Бар оказался чистым, тускло освещённым, с весьма приемлемыми ценами на пиво и широкоэкранными телевизорами, и в нем уж точно не наблюдалось никаких бедствующих художников с перепачканной краской кожей. Этот бар действительно лучший из тех мест, где побывали друзья, и вскоре он становится самым регулярно посещаемым ими. Постепенно они начинают по пятницам приводить с собой коллег, пока это не превращается в ритуал. Уже больше года проходит с тех пор, когда Блейн встретил Курта, и Андерсону довольно сложно вспомнить даже цвет его глаз. В углу транслируют последний мировой чемпионат, а Блейн пьёт уже вторую кружку пива за вечер. Уэс и Дэвид медленно и стратегически (но не так медленно и стратегически, как им кажется) направляются к группе девушек, сидящих в другом углу, пока их коллеги, разделившись на группы по два-три человека, начинают отмечать наступление выходных. Блейн сидит у барной стойки, ощущая, как его понемногу наполняет призрачное счастье, говорящее о том, что он ещё не пьян, но при особой охоте скоро будет. Напиться — явно не его желание, но, как ни странно, в данный момент это приятно осознавать. Одна из команд забивает гол, и восемьдесят пять процентов посетителей бара радуются, в то время как другие, которые оказываются в меньшинстве, топают ногами и выглядят, мягко говоря, недовольными. Так или иначе, Блейна это не волнует. На самом деле он не следил за играми, но он улыбается и поднимает стакан, чтобы вписаться в толпу. Блейн не обращает никакого внимания на официантку, проходящую за стойку и шепчущую что-то бармену. Не привлекает его внимания и громкое ругательство мужчины. Блейн поворачивает голову и видит, как бармен выходит из-за стойки, расталкивая толпу, и выходит из помещения. Порыв ветра прорывается внутрь, когда бармен скрывается за дверью. Официантка ждет у входа, держа дверь немного открытой, чтобы наблюдать за происходящим на улице. Блейн не видит бармена через окна, поэтому сдаётся и возвращается к своему напитку. Голос Дэвида за спиной зовёт его уже не первый раз. Блейн поворачивается к своему другу. — Прости, что? — Мы с Уэсом, с Джессикой и… Эми собираемся домой, ничего? Это довольно частое явление. Блейн закатывает глаза с усмешкой и только машет в ответ. Дэвид улыбается и, шатаясь, возвращается в угол помещения, где его ожидает Уэс в обнимку с двумя девушками-блондинками с пугающими лицами и стилями в одежде. В какой-то момент Блейн задумывается, что возможно девочки случайно оказались с ними, и тихонько фыркает в кулак, представляя, какое веселье начнется, если это так. — Просто оставь его. Бедняжка должен скоро прийти в себя. Блейн оживляется, когда слышит голос бармена из-за стойки снова, но не испытывает особого любопытства, чтобы обернуться и посмотреть. Слышатся топот и мягкий скрип, которые, как Блейн предполагает, издают шаги вернувшейся официантки, а после знакомый звук наполняемых бокалов и принимаемых заказов. Блейн выпивает оставшееся на дне стакана пиво и обдумывает, заказать ли ещё. Он решает, что ему хватит, и наблюдает за ходом игры. Конец игры всё ближе, и люди потихоньку встают со своих мест, чтобы собраться возле большого телевизионного экрана, и в баре становится неестественно тихо для вечера пятницы. Блейн остаётся сидеть, он знает, что так у него больше шансов увидеть игру отсюда. На табурете он явно будет выше. Он пользуется минутой затишья, чтобы найти знакомых. Уэс и Дэвид уже скрылись, и, кажется, ещё несколько членов их компании уже побрели прочь отсюда. Блейн задумывается, должен ли он начать волноваться за них, но решает, что всё в порядке. Он уверен, что его друзья будут в безопасности, кроме того, он знает, что пытаться переубедить их невозможно. Небольшая часть сознания упрекает Блейна, говорит, что если бы кто-то приглядывал за ним, то он бы никогда не стал в первую очередь полагаться на алкоголь. Эта часть мозга становится тише, если он топит её в спиртном. Даже после двух стаканов пива это просто немощный шёпот в его сознании. Мягкий стук слышится из-за прилавка, и Блейн поворачивается, чтобы увидеть, чем он вызван. Там стоит бармен, рассеянно вытирающий барную стойку, но теперь его взгляд устремлён в пол с его стороны. — Эй, юнец, — бормочет он так тихо, что Блейн едва может его услышать. — Ты в порядке? Блейн хмурится и наклоняется ближе к бару, чтобы увидеть, с кем говорит мужчина. Но это остаётся неясным из-за того, что ответом служит молчание. Слышится всеобщий стон или, по крайней мере, стон, вырвавшийся у восьмидесяти пяти процентов посетителей. Блейн снова смотрит на телевизор, чтобы увидеть повтор. В толпе несколько человек выглядят слишком самодовольно, и Блейн хотел бы знать, за какую команду кто был, потому что неизвестно, чего стоит опасаться больше: скопления празднующих, шумно выпивающих восьмидесяти пяти процентов или уходящего из бара с мрачными лицами и опущенными головами большинства людей. Так или иначе, он должен уйти. Блейн пытается поймать взгляд бармена, и мужчина через бар наклоняется к нему. — Хотите ещё одно? — Нет, я хочу оплатить свой счет, — отвечает Блейн и достаёт из заднего кармана бумажник. Бармен кивает, но вдруг из-за стойки слышится грохот, и мужчина в шоке отпрыгивает назад. — Вот дерьмо! Он снова поворачивается к Блейну, а затем смотрит на пол, и Андерсон узнаёт неустойчивый стук из-под стойки. — Вот дерьмо! — визжит бармен и опускается. Блейн смотрит в изумлении, а затем соскальзывает со своего табурета и мчится вокруг барной стойки. Его взгляд падает на картину, развернувшуюся у его ног, и он чувствует, что его сердце уходит в пятки. Бармен сидит на полу спиной к Блейну, склонившись над дёргающимся телом. Андерсон немедленно узнаёт припадок — у одного из его одноклассников в Далтоне была довольно тяжёлая форма эпилепсии, и в предвыпускном классе судороги у него случались довольно часто. Бармен, очевидно, изо всех сил пытается удержать человека. Бьющаяся в судорогах нога задевает пустые сложенные банки, и они с грохотом распадаются из своей горки и катятся по полу. Блейн пинает их и падает на колени рядом с барменом. — Нам нужна палка, чтобы он не заглотил язык! — шипит бармен и, вскочив, ищет у бара что-то, что можно было бы использовать. Блейн замирает на полсекунды, он должен что-то делать. Он наклоняется, хватает голову человека и садится на пол так, чтобы удерживать её между своими коленями. Впервые он смотрит вниз, на его лицо. Курт. Блейн чувствует себя так, словно всё его тело облили холодной водой, и затуманенность сознания, подаренная алкоголем, отступает от натиска шока. Пальцы Андерсона такие слабые и, кажется, совсем нечувствительные и ненадёжные, словно вместо них сосиски, растущие из его кистей. Курт брыкается, и на долю секунды его голова отрывается от пола и падает обратно с болезненным стуком. Блейн вздыхает, и пятна перед его глазами исчезают. Он прижимает свои ладони к щекам Курта и крепко держит его голову. Постепенно движения тела Хаммела замедляются, судороги конечностей слабеют и гримасы полностью исчезают с его лица, разглаживая бледную кожу. Бармен возвращается с пустыми руками и вздыхает с облегчением, когда видит, что Блейну удалось удержать голову Курта. — Спасибо, парень. — Н-нет проблем, — заикается Блейн. Когда тело Курта останавливается, Андерсон, наконец, может позволить своим мышцам расслабиться. Изо рта Курта течёт струйка слюны, и Блейн, не задумываясь, вытирает её своим рукавом. Он нежно и медленно перекладывает голову Хаммела себе на колени. Курт шевелится и ворочается, а его глаза мечутся под веками. Его лицо сейчас ещё худее и бледнее, чем Блейн помнит. Почти прозрачное, как луна в середине зимы. Под глазами залегают глубокие тени, настолько темные, будто размазанный уголь, и Блейн знает, что такая возможность существует, но на этот раз он уверен, что это не просто краска на лице юноши. Даже если Андерсон и злился на него и на самого себя, то сейчас весь гнев испаряется от одного взгляда на дрожащее тело, распростёртое на полу. Блейн не может сейчас злиться, он, кажется, не может ощутить вообще никаких эмоций. Он предполагает, что это и есть любовь. Она превращает людей в полнейших идиотов. — Эй, — бормочет Блейн и откидывает волосы с лица Курта, — Теперь всё в порядке. — Ты его знаешь? — спрашивает бармен, нервно вытирая вспотевшие руки о брюки. — Думаешь, мы должны вызвать скорую? И вдруг, в одно мгновение, Блейна снова затягивает в жизнь Курта, и самое ужасное заключается в том, что он охотно это позволяет, подчиняясь резкому порыву, как будто Блейн снова ждёт, когда его сердце разобьётся. — Я знаю его. Он живёт в нескольких кварталах отсюда. Я провожу его домой. — Тебе нужна помощь? — интересуется бармен, поднимая голову и подзывая одну из официанток. — Можете вызвать мне такси? — спрашивает Блейн, подхватывая Курта, сложившего руки на груди. Хаммел немного дрожит, его свитер тонкий и застиранный под пальцами Блейна. — Конечно, — бармен поднимается на ноги и толкает несколько валяющихся банок в сторону. Блейн поднимается в вертикальное положение, крепко держа Курта, и потихоньку движется к выходу. Курт очень-очень лёгкий, длинный и нескладный. Официантка спешит поддержать его с другой стороны и расталкивает людей с пути. Все слишком сосредоточились на повторе игры. Девушка держит дверь открытой для Блейна и помогает вынести Курта из бара в темноту. На улице холодно, луна только-только начала виднеться над небоскрёбом, как луч света. Курт крепче прижимается к Блейну, чтобы получить хоть часть тепла его тела. Официантка пытается поймать такси, перетаптываясь на месте от холода. Блейн же руками растирает Курта, чтобы согреть его хотя бы с помощью трения. Хаммел слегка шевелится. — Что… — Ш-ш-ш… Всё в порядке, — говорит Блейн мягко. — Ты можешь постоять немного ради меня? Курт кивает и переступает немного, чтобы удерживать самостоятельно хотя бы часть своего веса. Блейн целует его в волосы, как будто он маленький ребёнок. Курт пахнет краской и мылом, каким Блейн его и запомнил. — С ним всё будет в порядке? — Блейн смотрит на официантку, что стоит перед ним. Он пытается сказать правду. — Я не знаю, — отвечает Андерсон ей. "Я так не думаю," — говорит он себе. Он знает, что что-то не в порядке. Курт болен, очень болен, и у Блейна нет лучшего плана, кроме как возвращение его к Сантане, которая знает, что делать. Которая должна знать, что делать, потому что Блейн ничего не знает и сейчас просто совершенно бесполезен. У Курта снова может начаться припадок, и он умрёт прямо здесь, в объятиях Андерсона, на углу этой улицы, и Блейн ничего не сможет сделать, чтобы это предотвратить. Но сейчас он не имеет права бояться. Поддавшись панике, он только усугубит ситуацию. Курт полагается на Блейна, чтобы тот доставил его домой в целости. Такси подъезжает и скользит вдоль тротуара. Блейн быстро благодарит официантку, когда она открывает ему дверь, и затаскивает Курта внутрь. Он не обращает внимания на пристальный взгляд таксиста и пристёгивает Хаммела. — Дарлинг Плейс, тридцать два, пожалуйста, — говорит он женщине, и она заводит машину. Курт сдвигается в кресле, и Блейн хватает его пальцы, крепко сжимая их. — Я собираюсь отвезти тебя домой, хорошо? — шепчет он, и Курт слабо кивает с по-прежнему закрытыми глазами. Поездка занимает всего несколько минут, и такси останавливается перед домом Курта. Он ничуть не изменился, только краска на двери немного потускнела. — Я вернусь через минуту, ладно? — говорит Блейн женщине-таксисту и расплачивается. Он оставляет Курта в машине, а сам выходит. Блейн вскакивает на крыльцо и двумя кулаками колотит в дверь. — Сантана! — кричит он, складывая руки рупором. — Сантана! В доме тишина. Блейн дёргает дверную ручку. Заперто. — Чёрт, — Блейн поворачивается обратно к машине, а потом снова стучит в дверь. — Сантана, открывай! Ничего. Блейн в отчаянии запускает руки в волосы и крутится на месте. Теперь у него нет выбора. Он спешит обратно в машину и захлопывает за собой дверь. — Правда, извините, — говорит он таксисту, доставая деньги из кошелька, — Но не могли бы Вы отвезти нас в ещё одно место? Курт не приходит в сознание, даже когда Блейн поворачивает ключ, и они уже входят в квартиру. Юноша выполняет мелкие движения, когда Блейн просит, но не предпринимает ни одной попытки использовать другие слова или хотя бы открыть глаза. Блейн включает свет и тащит Курта по коридору, к своей спальне. Сейчас её интерьер кажется Андерсону странным, каким-то банальным и глупым, и он не знает, почему его заботят розовато-лиловые стены, когда он должен волноваться о Курте. Пока они движутся, Хаммел практически засыпает в его объятиях, а Блейн жаждет пробить стекло у каждой фоторамки, которые они проходят. Он ненавидит собственное улыбающееся лицо, смотрящее на него, ненавидит людей на фотографиях, застывших во времени. Блейн спотыкается о пару брошенных джинсов и почти падает на Курта, но отодвигает его в последнюю секунду. Курт издаёт крик протеста, а Блейн вздыхает и пинает джинсы, запутавшиеся вокруг его ног. Он проходит дальше и нащупывает кровать свободной рукой. Блейн укладывает Курта, а потом включает лампу на прикроватной тумбочке. Тусклый свет заливает комнату. Рухнувший на кровать Курт утыкается носом в дорогое постельное бельё. Блейн стаскивает свой свитер, оставаясь в футболке, и бросает его на пол, прежде чем начать стаскивать с Курта ботинки. Оказывается, тот не носит носки, а на правой ноге у него пятно пурпурной краски. Блейн пытается вспомнить, что его мать всегда делала, когда он болел, ещё будучи ребёнком. Куриный суп с лапшой. Пенные ванны. Телевизионные привилегии. Ничего из этого сейчас не подойдёт. Не впервые он задаётся вопросом, произнесённым барменом, что может, действительно стоило отвезти его в больницу, но Андерсона останавливает тот факт, что если он это сделает, то потеряет Хаммела. Курт не его семья, юноша даже не хочет его видеть. Если Блейн отвёзет его туда, то не сможет за ним присматривать. Он не сможет так обойтись с Куртом, Сантаной, и, как это ни эгоистично, он не может так поступить с самим собой. Когда Андерсон прикасается ко лбу Курта, то чувствует, насколько тот влажный от пота. — Ладно, — бормочет Блейн себе под нос, — Ладно. Он знает, что должен сделать, его шею покалывает от ненависти к себе. Едва дыша, он кончиками пальцев хватает свитер Курта и обнажает его кожу. Когда рубашка соскальзывает с головы Курта, Блейн смотрит в потолок и прослеживает взглядом тиснение на поверхности. Застиранная вещь присоединяется к грязной одежде Блейна на полу. Андерсон на секунду смотрит вниз, чтобы расстегнуть пуговицы и молнию на джинсах Курта. Это чувствуется так неправильно, как будто Блейн пользуется ситуацией. Но разве ты не должен вымыть человека, если он настолько вспотел? Блейн вспоминает фильмы и телевизионные шоу, и сейчас это кажется правильным решением. По крайней мере, Курт носит бельё. Слава Богу за маленькие чудеса. Блейн заворачивает юношу в одеяло и перекладывает его так, что голова Курта тонет в подушке. Он переворачивается на бок и бормочет что-то себе под нос. Блейн собирает одежду, чтобы бросить её в корзину, потом он её всю перестирает. Или лучше купит Курту какие-нибудь тёплые вещи, которые на самом деле защитят его от холода. Блейн идёт в ванную и достаёт из шкафчика полотенце. Он включает воду и опускает руку под струю, ожидая, пока поток нагреется. Блейн бросает взгляд назад, за дверь, и с облегчением замечает, что Курт до сих пор лежит там смирно. Как только вода становится достаточно тёплой, Блейн мочит ткань и выжимает над раковиной. Он возвращается в спальню и усаживается рядом с Куртом. Блейн протягивает руку и протирает полотенцем лоб и щёки юноши, отслеживает его линию подбородка, где на шее мерцают капли пота. Курт урчит и поворачивает голову к Блейну. Его глаза приоткрываются немного, мягкий зелёный и дымчатый играют под его ресницами. Блейн вновь касается тканью его лба. — Всё в порядке. Засыпай. Курт кивает и закрывает глаза. Блейн не может сдержать смешок. Первый раз, когда Курт повинуется и не спорит. Блейн понемногу отодвигает одеяло, вытирая его грудь, живот. Он направляет свои мысли подальше, вспоминая тексты песен, пока протирает бледное тело. Рёбра Курта натягивают его кожу, и Блейн думает, что это похоже на тонкий холст. Он похож на картину, написанную маслом и не имеющую цвета. Словно искажённое и неправильное полотно, но всё равно такое неземное и прекрасное. Как одна из вывешенных картин Курта жёлтого цвета. Желчь поднимается по горлу Блейна, и он быстро сглатывает. Он смотрит на лицо Курта, все тени и блеск так знакомы. Курт говорил ему всё время. Блейн спит на диване этой ночью, укрывшись старым синим одеялом, найденным в шкафу. Удивительно, но он спит крепко, просыпаясь только один раз, чтобы проверить Курта. Хаммел укрыт всеми одеялами, которые Блейн смог найти, а к его щекам стал возвращаться здоровый румянец. Блейн целует его в лоб. Он знает, что у него больше не будет времени на подобное. Блейн просыпается поздно и идёт на кухню, чтобы приготовить яйца и тосты. Он как раз разливает чай, когда за его спиной раздаётся шорох. Блейн оборачивается и видит, что Курт, до сих пор завёрнутый в одеяло, заходит в гостиную. Увидев Блейна, он с недоверием широко раскрывает глаза, а его губы тревожно поджимаются. — Доброе утро, — говорит ему Блейн. — Завтрак будет готов через минуту. Курт моргает, небольшие морщинки появляются у него на лбу. Блейн снова возвращается к приготовлению чая. Он слышит, как Курт подходит к столу и отодвигает стул. Блейн улыбается. Он раскладывает тосты и яйца по тарелкам. Курт сидит, сложив руки на коленях. Блейн ставит перед ним тарелку и садится напротив. — Я всегда могу приготовить ещё или сделать что-то другое, — говорит он, поднимая тост ко рту. — Нет, всё в порядке, спасибо, — отвечает Курт. Он поднимает глаза и ловит выжидающий взгляд Блейна, поэтому берёт в руки тост и начинает грызть корочку. Блейн не смотрит на Курта, пока они не убирают тарелки. Он не хочет напугать его. Вместо этого он слушает хруст хлеба и звон столовых приборов. — Сначала я пытался отвезти тебя домой, — спокойно рассказывает Блейн. — Но Сантана не отвечала, поэтому я привёз тебя сюда. Я надеюсь, что я поступил правильно. Я не мог оставить тебя. Он поднимает голову и встречает взгляд Курта, прикованный к его лицу. Юноша сразу отводит глаза и кивает. — Спасибо, — шепчет он. Через мгновение Курт прочищает горло и спрашивает: — Где… где ты меня нашёл? — В баре, — отвечает Блейн, полностью осознавая ироничность ситуации. Курт хмурится и массирует виски. — Но… но я собирался к Берни… — Кто такой Берни? — Парень, у которого я покупаю краски, — говорит ему Курт. Он прячет своё лицо в ладонях, а его плечи дергаются от мелкой дрожи. — Боже. Это чертовки пугающе. — Ты в порядке, — напоминает ему Блейн. Он протягивает руку через стол, но возвращает её обратно. Неважно, насколько он хочет этого, это прикосновение не будет верным шагом. — Я далеко не в порядке, — бормочет Курт и трёт ладонями глаза. Одеяло немного сползает, обнажая голую кожу его плеч. Он сутулится и выглядит словно птица, сидящая на скале и расправившая свои крылья. — Курт… — начинает Блейн, — Если ты скажешь мне, то я смогу помочь… Курт поднимает голову, и Блейн видит его слёзы. — Ты не можешь помочь мне! — шипит Курт, — Понимаешь? Ты просто не можешь! — Почему нет? — Блейн наклоняется вперёд, чтобы его лицо было ближе к Курту. Он не может понять, почему юноша всегда отталкивает его. Почему не может просто сказать правду? Это бесит, знать, что Курт сидит там, борется с чем-то неправильным, и он, чёрт возьми, слишком упрям, чтобы сказать, чем Блейн может ему помочь. Не может принять его поддержку из-за своей гордости. — Курт, просто скажи мне! В чём дело? Что это, настолько плохое, что я никак не могу помочь? — Блейн, замолчи! — кричит Курт, вскакивая и ударяя по столу. Он возвышается над Блейном, его дыхание горячо обдает лицо Андерсона, а по скулам катятся слёзы. — Нет! — Блейн не встаёт, но слегка приподнимается на стуле. — Курт, пожалуйста, просто скажи мне, что не так! — Нет! — Курт натягивает одеяло обратно на плечи и отходит от стола. Блейн поднимает руку и встаёт. — Хорошо! Не говори! — Не буду! Блейн следует за ним в гостиную, наблюдая, как Курт не может найти свою одежду и поворачивается в сторону спальни. — Так что? Просто оставишь меня снова? Оставишь меня здесь на чёртов год? Курт оборачивается и тычет его пальцем в грудь так сильно, что там точно появится синяк. — Ты не имеешь права меня осуждать, Блейн Андерсон! Никакого долбанного права! — Ты такой эгоист! — кричит на него Блейн, отталкивая его руку. — Запутываешь всё и думаешь, что это правильно относиться к людям так, как будто они слишком глупы, чтобы понять. Как будто это нормально просто развлечься с ними, а потом бросить, когда надоест! — Ты не… — начинает Курт, все его тело жутко трясёт. Но Блейн больше не может слушать. Он запускает руки в волосы, сопротивляясь желанию начать топать. — Ты хоть представляешь, сколько времени я провёл, рыдая из-за тебя, ты эгоистичный… — Я умираю, ты чёртов идиот! — кричит на него покрасневший Курт, глубоко дыша. Сердце бухает в груди Блейна, а глаза широко раскрываются. Слова повисают между парнями и кружатся вместе с невесомой пылью, такие тяжёлые, тёмные. От них невозможно избавиться.